Но это было невозможно.Миллисент вздохнула и посмотрела в сторону. В конце концов, она здравомыслящая женщина, а не девчонка-кокетка. Она должна поступать разумно.— Но нам пора возвращаться.— Ты права…Он повернулся и медленно зашагал в сторону зала, она шла рядом. Чем ближе они подходили, тем медленнее становились шаги, и, наконец, уже у самой двери, за кустарником, они остановились.Миллисент взглянула на Джонатана.— Мне лучше войти одной.— Хорошо. — Он поправил прядь ее волос. Миллисент вспыхнула, внезапно вспомнив, что, должно быть, ее одежда и прическа ужасно выглядят после объятий Джонатана. Она оправила платье и руками пригладила волосы. — Я нормально выгляжу?Джонатан медленно улыбался.— Ты просто очаровательна.Радость заполнила ее, и она смущенно отвела глаза.— Нет… Я имею в виду, все ли на своем месте?— Абсолютно!Ну что ж, прическа и платье, может быть, и приведены в порядок, но никак нельзя избавиться от блеска глаз и румянца на щеках.— До свидания…— До свидания. — Джонатан на минуту задержал ее ладонь в своей руке, и в этом жесте она почувствовала невысказанное обещание. Он неохотно выпустил ее руку и отступил назад.Милли повернулась и направилась к своим тетушкам.После рассказа Опал о возможности самому подниматься с кровати, Алан каждый день продолжал тренировать мышцы рук. Он работал до тех пор, пока на лбу не выступал пот, а руки не начинали болеть. Чаще всего его долго отдыхавшие мышцы болезненно протестовали. Он старался спокойно относиться к тому, что улучшение было практически незаметно. Бывали дни, когда казалось, что он не достиг ничего, кроме боли во всем теле. Надоело, говорил он себе, лучше все бросить и вернуться к привычному образу жизни, который он вел уже несколько лет.Но что-то внутри противилось этому решению. Когда у Алана появились такие мысли, в груди словно вырастала железная стена уверенности и непоколебимости, и он продолжал занятия. Он обязан передвигаться сам. И он сделает это. Неважно, как много потребуется времени, как много уйдет сил, сколько предстоит испытать разочарований — он был решительно настроен довести свои усилия до конца.Об этих планах он не сказал никому, кроме Бетси. Она приносила ему кирпичи и камни, когда книги уже оказались слишком легкими для рук Алана. Она задавала нетерпеливые вопросы и ободряла его, и Алан был уверен, что без ее детского энтузиазма ему одному было бы не справиться.Через несколько недель тренировок стало очевидно, что пройден некий барьер, и, пока Алан не начнет поднимать вес собственного тела, новых сил не прибавится. Он придумал, как укрепить на потолке скобу и зацепить за нее веревку. Но как только он это сделает, все узнают о его тайных замыслах, начнут наблюдать за ним и ждать результатов. И если у него ничего не выйдет, об этом тоже узнают все. И Опал. Он страшился даже одной мысли об этом, но другого выхода не было.Однажды утром он позвал Джонни и объяснил ему, как, по его мнению, следует укрепить скобу на высоком потолке прямо над кроватью и привязать к ней веревку. Джонни все внимательно выслушал, кивая головой, затем, усадив Алана в коляску, отвез к окну, а сам пошел за лестницей, готовый приступить к работе. Довольно долго он пытался закрепить скобу и веревку на таком расстоянии, которое требовалось Алану, пока, наконец, это ему не удалось. Он вновь перенес Алана на кровать.Горя желанием начать и в то же время испытывая страх, Алан взялся за конец веревки и попытался приподняться. И… не смог этого сделать. Он замер, положив руки на одеяло. Потом поразминал пальцы и попробовал еще раз. Он подался вперед всем телом, безуспешно стараясь хотя бы на дюйм приподнять туловище с матраса. Но потом пальцы его сорвались, и он упал на кровать, тяжело дыша от напряжения.Ему захотелось завыть. Разочарование жгло изнутри, и он не мог заставить себя опять дышать спокойно и ровно.— Что? — спросила Опал, входя в его комнату с полотенцем в руках. Она остановилась и уставилась на конструкцию, сооруженную иа потолке над кроватью Алана. Губы ее удивленно приоткрылись. Она перевела взгляд на Алана. — Вы пытаетесь попробовать?Голос ее звучал немного хрипло от удивления и счастья, а на лице появилась чудесная улыбка.— О, Алан! Это замечательно! Думаете, что у вас получится?Она быстрыми шагами пошла к его кровати, и сотня вопросов уже готова была сорваться с ее губ. Но сердитое лицо Алана остановило Опал.— Что… в чем дело?— Я не могу этого сделать, вот в чем дело. — Глаза Алана сверкали злостью и разочарованием. — К черту! — Он, стукнул кулаками по краям кровати. Потом стал стучать снова и снова, отбивая такт каждого слова. — Я не могу сделать это! Я не могу сделать это!— Нет! Пожалуйста, не говорите так. Это неправда. Ничего подобного! — Она бросила полотенце на стул и подошла к нему.Присев рядом, Опал взяла его руку в свои ладони и почувствовала, как дрожит его рука. Он вырвал ее.— Прекратите! Прекратите смеяться надо мной. Вы все думаете, я не знаю? Я знаю! Я ничего не могу сделать. Я не достоин ничего. Я просто камень на шее Миллисент.Опал ошарашенно уставилась на него.— Нет! Уверена, что она так не думает.— Может, не думает. Она слишком хорошая. Но если бы не я, она бы вышла замуж, нарожала детей и была счастлива. Она… она могла бы быть с ним… — Он кивнул головой в сторону дома Лоуренсов, — … вместо того, чтобы быть здесь со мной. А как она может быть счастлива, пожертвовав своей жизнью ради калеки-брата?— Миллисент любит вас!— Знаю! Вот почему она и отдала мне свою жизнь. А для чего? — Он провел ладонью по лицу и по волосам, будто мог этим движением стереть боль и отчаяние, разрывавшее его изнутри. — Лучше бы я умер, когда упал с этой повозки. Боже, как жаль, что я не разбился насмерть…— Нет! — Обычно спокойная, даже робкая Опал удивила его, да и себя, когда вдруг схватила Алана за плечи, впилась пальцами в рубашку и начала изо всех сил трясти его. — Не говорите так! Вы не смеете так говорить! Я благодарю Господа, что вы живы! Это великий подарок. Как вы можете отвергать его? Так много людей, готовых отдать все на свете за то, чтобы жить. Вы должны быть благодарны!Алан неподвижно уставился на нее, потрясенный переменой в ее поведении.— Что бы случилось со мной, если бы вас не было? Или с моим малышом? Не окажись здесь вас и вашей сестры, и… никто не приютил бы меня, не дал бы мне надежды… и доброты. — В глазах ее стояли слезы. — А Бетси? Неужели вы не видите, как изменилась девочка? Насколько она стала счастливее, когда подружилась с вами и мисс Миллисент?— Но я ничего не сделал. Все это Милли, а не я…— Если бы не вы, она бы, возможно, даже здесь не жила. Она бы вышла замуж и стала хозяйкой в доме мужа. Или, возможно, до сих пор оставалась одна, потому что не смогла бы оправиться от потери брата. И она бы жила с ее тетушками или другими родственниками, не имея даже собственного дома. И, кроме того, не только Миллисент все решает. Думаете, она позволила бы мне остаться, если бы вы были против. А ваша доброта ко мне, ваше обращение со мной, будто я леди, а не какая-то девчонка со дна общества…— Ты не «какая-то девчонка со дна общества», — нахмурился он.Опал сильно затрясла головой:— Именно так. Я никогда не ощущала себя никем другим, пока не встретила вас. Вы и мисс Миллисент так добры со мной! — Слезы уже почти капали из ее глаз, и она судорожно всхлипнула перед тем, как продолжить. — Вы никогда не упрекаете меня за прошлое и не обращаетесь со мной, как с дешевкой.— Боже мой, да неужели бы я смог? — Алан, не отрываясь, смотрел на нее.Опал улыбнулась, смахнув слезинки с ресниц.— Об этом я и говорю. Вы такой порядочный человек, такой джентльмен, что никогда не сможете обидеть женщину, которая вам так признательна за все…— Не надо! Не наговаривай на себя! Я не позволю этого.— Спасибо! Благодаря вам я… чувствую, будто я намного лучше, чем на самом деле. Что я точно такая же, как и остальные.— Опал… — Алан взял Опал за руку и сжал ее; его злость и разочарование куда-то исчезли, сменившись заботой о девушке. — Ты так и должна чувствовать себя. Ты такая и есть. Ты очень хорошая. И это сразу ясно, стоит только увидеть тебя.Ее щеки заалели.— О, мистер Хэйз…— Просто Алан.— Алан…Его имя, произнесенное ее тихим, нежным голоском, заставило Алана вздрогнуть. Он подумал, что может поднести ее руку к губам и поцеловать. А может прижать ее к сердцу. Дыхание участилось, тело стало горячим. Он неуклюже отпустил ее руку и отвел взгляд.— Я — я… извини… Я вел себя недавно так грубо.Алан пытался отвлечься от назойливых мыслей.— Не надо извиняться!— Нет, надо! Иногда я бываю неблагодарным чудовищем, знаю. А ведь мне действительно есть за что быть благодарным: я жив. Но очень трудно смириться с инвалидностью. Когда ты недавно рассказала о том, что можно научиться самому подниматься с кровати, мне так сильно этого захотелось, и… — Он в отчаянии покрутил головой. — О, черт! Я тренировался много дней и сегодня решил попробовать. И меня ждал провал…— Но, Алан, — серьезным тоном произнесла Опал, наклонившись вперед и положив руку на его плечо. — Ты же не можешь добиться всего вот так, прямо сейчас. Сегодня ты только в первый раз попытался подняться. Твои руки еще просто незнакомы с таким весом. Но если ты будешь продолжать тренироваться, все обязательно получится. Я имею в виду, что никто бы не смог этого сделать с первого раза.Алан криво усмехнулся. В этот момент он верил ей. Когда Опал улыбалась ему, а в глазах светилось восхищение и доверие, невозможно было ей не поверить.После ухода Опал Алан вновь взялся за веревку. В этот раз он очень крепко ухватился за ее край, чтобы пальцы не соскользнули. Он вновь подался вперед, мышцы рук напряглись до боли, и ему удалось приподняться с кровати. Пусть ненамного — возможно, не более чем на дюйм. Но это уже было что-то, и когда он, отпустив веревку, упал на подушки, на лице его сияла улыбка.Все последующие дни Алан продолжал выполнять это упражнение. От постоянного напряжения руки болели, но у него и мысли не возникало о том, чтобы остановиться по этой причине. Он проделывал свои подъемы ежедневно, по несколько раз, а в промежутках между этими занятиями продолжал поднимать все более и более тяжелые предметы. Замечая значительные успехи, он, наконец, и сам поверил, что сумеет сделать то, что задумал. Впервые за многие годы появилась надежда.Через некоторое время Алан уже мог без особого труда отрывать свое туловище от кровати и даже немного перемещаться из стороны в сторону. Конечно, до того, чтобы самому пересаживаться с кровати на инвалидную коляску, было еще далеко, но все-таки это было первым серьезным достижением, и Алан гордился им. Миллисент, которая наблюдала за его успехами со смешанным чувством тревоги и радости, была вначале ошеломлена, а затем зачарована. Опал тоже очень радовалась, хотя и без того неподдельного удивления, которое испытала Миллисент. Алан понял: с самого начала Опал знала, что рано или поздно у него получится. Эта вера в его силы воодушевляла его все больше и больше.Опал с каждым днем становилась полнее и медлительнее, и, наконец, Миллисент запретила ей выполнять даже легкую работу. Алан знал, что время родов уже приближалось, и очень беспокоился. Она выглядела усталой, хотя перестала работать. Опал жаловалась Алану, что ей очень трудно заснуть и что она часто проводит долгие бессонные часы, крутясь и ворочаясь, стараясь найти удобное положение. Алан боялся родов Опал, опасаясь за ее здоровье. Так много женщин умирало… Он немного знал о рождении детей; ему никогда раньше не приходилось задумываться об этом, и, естественно, подобную тему с ним никто не обсужадал. Все, что было известно Алану, он услышал из обрывков чужих разговоров или увидел, наблюдая за своими домашними животными в разные периоды их жизни. Еще он знал о страшной боли во время родов. Сама мысль о страданиях Опал казалась невыносимой и леденила его кровь.Алан пытался не думать об этом, забыть о приближающемся событии в жизни Опал. Вместо этого он с новым рвением приступил к тренировкам. Он пододвинул коляску к кровати и когда в первый раз оказался на ее краю и взглянул на инвалидное кресло, ему показалось, что между ним и кроватью — огромная пропасть. Одна мысль о необходимости перекинуть свое тело с кровати на коляску наполняла Алана ужасом.Умом он понимал, что расстояние это не превышает нескольких дюймов; что только страх так увеличивает его. Но все же было очевидно, что кровать слишком высока по сравнению с коляской. Казалось невозможным спрыгнуть с кровати на инвалидное кресло. Он вспомнил, что Опал говорила, будто у ее знакомого покалеченного ветерана была низкая кровать. На следующий день Алан попросил Джонни подпилить ножки его кровати так, чтобы она стала почти вровень с коляской. Когда все было готово, Алан пододвинулся на край и взглянул на стоящую рядом коляску.И все равно задуманное выглядело совершенно невероятным. Хотя Алан знал, что его руки уже достаточно сильны, чтобы выдержать вес тела при перемещении его с кровати на коляску. Ему мешал только страх.Потом начали возвращаться кошмары. Алан задумывался о том, не сумашедший ли он, раз решился на такое. Но мысль об Опал, о ее вере в него заставляла не отказываться от своего намерения.Однажды утром он проснулся с твердым убеждением, что именно сегодня все получится. Прежде, чем усомниться в этом или испугаться, как обычно, он с помощью рук сместился как можно ближе к краю кровати, схватился за веревку и подтянул туловище к самому краю. Он взглянул на коляску, напрягся, зажмурил глаза и бросил свое тело в сторону коляски. Он не успел ничего подумать и за какую-то долю секунды уже оказался за пределами кровати. В это мгновение пальцы разжались, и он удал на сиденье, но упал боком, и ручка коляски больно вонзилась в ребра. Потом, через некоторое время, он осознал, что уже не в кровати, а в инвалидной коляске. Забыв о боли, Алан начал ерзать и ворочаться, держась за ручки своего кресла и поворачивая тело до тех пор, пока ровно и удобно не устроился на сиденье.Когда Алан, наконец, уселся, как надо, он откинулся на высокую спинку инвалидного кресла. Он сделал это! Он сам, без всякой посторонней помощи, обойдясь только своими силами, сел в инвалидную коляску, и неважно, что сначала чуть было не свалился. Он вытер со лба пот и улыбнулся. Он совершил это! И еще он знал, что теперь раз за разом делать это будет все легче и легче.Через несколько минут дверь в его комнату открылась и вошла Опал с подносом в руках.— Ида сказала, Джонни опоздает, и я подумала, что… — Она застыла на месте и голос ее оборвался… — что смогу принести тебе завтрак. — Она с минуту просто молча смотрела на него, а потом сказала:— Алан! Ты в своем кресле! — Алан кивнул. Солнечная, светлая улыбка озарила лицо Опал. — Ты сделал это!Она поставила поднос на кровать и подбежала к нему.— Я так горжусь тобой! Это замечательно! — Она импульсивно наклонилась и обняла его, коснувшись его лица своей щекой.Алан еле сдержался — так хотелось обхватить ее и не отпускать от себя. Она пахла так свежо и сладко, и ее прикосновение было так приятно! Чувствовать ее руки на своих плечах, видеть так близко ее глаза было равносильно минуте в раю! Алан взглянул на ее улыбающееся лицо.Он знал: все, что ему пришлось испытать, стоило ее улыбки. Глава XVII Алан с трудом проснулся. Моргая в темноте, он пытался понять, что именно разбудило его. Спустя некоторое время раздался слабый, непонятный звук, который, по-видимому, уже давно подсознательно слышал Алан.Но что это может быть? Он присел в кровати и напрягся прислушиваясь. Кругом стояла тишина, которую нарушали только гулкие удары его собственного сердца. Но вдруг тот же незнакомый звук повторился. Он был похож на тихий стон, который тут же оборвался. Алан еще не осознал, что это, не понял значения происходящего, но внутри него все затрепетало; он начал инстинктивно двигаться к краю кровати. Что-то с Опал!На минуту он замер. Потом схватился за веревку и бросил свое тело на инвалидное кресло, даже не задумываясь о том, что еще вчера этот поступок казался ему великим достижением. Все мысли были только об Опал. Должно быть, ей пришло время рожать, и нужна помощь.Сняв с тормоза коляску, Алан выехал в коридор, а оттуда повернул к крошечной спальне под лестницей. Дверь была прикрыта. Он, не постучавшись, толкнул ее и заглянул внутрь.— Опал? — Его голос прозвучал громко в маленькой комнате; очевидно, он почти кричал от страха.Опал сидела в кровати, прислонившись спиной к стене. В тусклом свете Алан еще различал ее, но вся поза Опал выражала страдание. Можно было сразу догадаться, как тяжело и больно ей сейчас.— Опал? — повторил он, подъезжая ближе.— Да… — Голос ее показался слабым и отдаленным. В темноте слышалось частое прерывистое дыхание.— Что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40