— Кетрин, я даже не буду пытаться объяснить тебе все сейчас. Ты слишком разозлена, чтобы понять меня… или хотя бы выслушать. Позже я постараюсь объяснить тебе свой поступок и надеюсь, что ты поймешь меня. Но пока что, пожалуйста, просто принимай мое решение как данность.
— Я не могу согласиться!
— Ты должна, — его голос был лишен всяких эмоций.
Кетрин стояла молча, испепеляя его взглядом, слишком захлестнутая волной гнева, чтобы не потерять дар речи. Он слегка поклонился ей и ушел. Как только дверь захлопнулась, она в приступе ярости стала метаться по комнате, плача, ругаясь, швыряя все, что ни попадя, в молчаливую и безразличную дверь.
Вся ее прежняя неприязнь к нему вскипела в ней с новой силой, сгущаясь и пуская пузырьки, как при изготовлении карамели. Она презирала его. Человек зла, он был начисто лишен всех добрых человеческих качеств. Он не имел никакой жалости к девушке, которую обесчестил. Он даже не раскаялся в том, что натворил. Он не испытал благодарности к ней за то, что она так возилась с ним во время его болезни.
Но вскоре ее гнев улетучился, и она успокоилась достаточно, чтобы сесть и подумать. Хотя отказ Хэмптона вернуть ей свободу удручал ее, так как она ожидала, что прибытие в Лондон даст ей возможность наконец самой решать свою судьбу, все равно, ее положение теперь было гораздо лучше прежнего. Если бы ей теперь удалось бежать, то она нашла бы, к кому обратиться за помощью, в то время как прежде ее окружал лишь бескрайний океан. Она раздумывала, давать ли ей обещание не пытаться бежать и поехать в Лондон, чтобы затем нарушить это обещание, или же остаться на корабле. Если она поедет с ним в Лондон, наверняка он будет присматривать за ней и поймает ее прежде, чем она доберется до посольства, и тогда уж нельзя предсказать, что он предпримет. Нет, лучше ей остаться на корабле в надежде, что представится случай сбежать.
В дверь постучали и послышался голос доктора Рэкингхэма:
— Мисс Девер?
Кетрин спрыгнула с постели. Как могла она забыть о нем? Он поможет ей! Она подбежала к двери, но не смогла ее открыть. Хэмптон запер ее!
— Доктор Рэкингхэм, дверь заперта. Вы меня слышите?
— Да. Почему дверь заперта на замок?
— О, доктор! Вы должны помочь мне! Капитан не собирается отпускать меня по прибытии в Англию. Он сообщил мне это сегодня за ленчем.
— Я должен буду поговорить с этим молодым человеком! — возмутился доктор.
— О, нет! Пожалуйста, не надо. Он не послушает вас, и я боюсь, что он может помешать вам помочь мне. Думаю, вам следует просто сойти на берег, а затем рассказать обо всем в полиции и вернуться на корабль с полицейскими. Не станет же он воевать с Англией!
— Не беспокойтесь, Кетрин, мы спасем вас. Сейчас я уйду, чтобы никто не заметил, что мы разговариваем. Успокойтесь!
— Постараюсь, — сказала Кетрин и почувствовала торжество.
Она щелкнула пальцами. Ну и поделом ему будет! Она перехитрит его. В восторге Кетрин засмеялась и бросилась на кровать, где легла на спину, предвкушая свою победу.
Доктор, однако, не был настроен столь оптимистично, потому что понимал, что вряд ли все будет обстоять так просто, как полагала Кетрин. Он не думал, что английская полиция станет из кожи вон лезть, стараясь попасть на борт корабля одного государства, чтобы освободить подданную другого государства, находящегося в состоянии войны с первым. Может, этим займутся военные? Представителям федеральных властей не разрешат подняться на это судно в нейтральном порту. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт, если учесть неукротимый и горячий нрав обоих, как Хэмптона, так и Кетрин.
Свались эта проблема на голову британским властям, доктору представлялось, они будут неприятно поражены и не будут спешить принимать радикальное решение.
Он пришел к выводу, что сначала ему стоит поговорить с капитаном. Возможно, все не так скверно, как то обрисовала молодая леди.
Он нашел Хэмптона на носу корабля.
— Ну что, капитан, — жизнерадостно заявил Рэкингхэм, — мы уже почти что в Англии, а?
— Да. После обеда мы пришвартуемся к причалу Ливерпуля.
— Отлично. Отлично. Буду рад сопроводить мисс Девер в Лондон.
— О? Это очень мило с вашей стороны, но вряд ли ей понадобится ваше сопровождение.
— Ах, так значит, вы сами будете сопровождать ее?
— Никто ее сопровождать не будет, потому что она не едет в Лондон.
— Вот как? Почему ж? Вы решили силой задержать ее? Не может быть, капитан!
— Отчего же? — холодно ответил Хэмптон. — Она сама решила не сходить на берег.
— Она сама решила?
— Женщины часто меняют свои решения, как вам известно, даже такие постоянные, как Кетрин. Она осознала, что ей нечего терять.
— Понятно, — Рэкингхэм замолчал.
Чтобы припереть капитана к стенке с его ложью, Рэкингхэму пришлось бы открыть свою подлинную осведомленность об истинном положении дел. Кетрин была права: если Хэмптон был способен изнасиловать ее, похитив, то, вне всяких сомнений, он не поколеблется перед тем, чтобы обезвредить ради своего спасения старика. Если же он это сделает, то Кетрин и вовсе не на кого будет надеяться.
Рэкингхэм притворился, что поверил словам капитана. Он сказал:
— Ну что ж, сдается мне, придется одному сходить на берег. Вы были очень внимательны и заботливы ко мне, капитан, хоть и оказался я на корабле под вашим командованием против своей воли, должен признать. В будущем с удовольствием встречусь с вами, когда война не будет больше разделять нас.
— И я тоже, — вежливо ответил Хэмптон. — Ваше общество доставило мне большое удовольствие, и я признателен вам за оказанные вами врачебные услуги моему экипажу и лично мне.
Пожилой доктор степенно поклонился и отошел. Хэмптон наблюдал, как он спускается по трапу, и его серые глаза сузились. Он не доверял доктору. Слишком уж подозрительно быстро поверил он в его выдумку и ни единым словом не выразил свой протест или требование поговорить с Кетрин. Он даже не пожелал попрощаться с ней! Достопочтенный доктор явно что-то затевал. Благоразумно будет присмотреть за ним.
— Пелджо! — гаркнул Хэмптон и, когда человек с вечно ухмыляющейся добродушной физиономией обезьяны появился перед ним, сказал:
— Думаю, следует расстроить кой-какие планы Рэкингхэма. Ничего серьезного! Когда он будет выходить из порта, нужно оглушить его слегка по голове и подержать где-нибудь взаперти несколько дней.
— Будет сделано, капитан! У меня в Ливерпуле есть дружок, который как раз подходит для этой работенки.
— Я не сомневаюсь, ты справишься, — сухо сказал Хэмптон, — но запомни, доктору не должно быть причинено никакого вреда!
— Да, капитан!
Мэттью и Кетрин провели вместе довольно неприятный вечер. У Кетрин было отвратительное настроение, и она хранила ледяное молчание, но Хэмптону показалось, что в выражении ее лица появился оттенок самоуверенности и самодовольства, что подтвердило его подозрения: она и доктор что-то замышляли.
Со своей стороны он не подал вида, что подозревает, и придал своему лицу совершенно отстраненное от каких бы то ни было забот выражение. Ночь они провели в одной постели, повернувшись друг к другу спинами.
Однако, у доктора Рэкингхэма выдался еще более неприятный вечер. Сначала Хэмптон задержал его на корабле на целый час или даже дольше под надуманным, по мнению доктора, предлогом, а затем ему пришлось в сумерках пробираться по шумному и многолюдному порту.
Внезапно дорогу ему заступила пышнотелая и раскрашенная пожилая проститутка и, покачивая бедрами, попыталась соблазнить его.
— Эй, мистер, не хочешь ли побаловаться? — закаркала она, еще сильнее завиляв задом.
Сделав шаг в сторону, чтобы обойти противную бабенку, доктор вдруг почувствовал боль от удара по затылку и мешком осел на землю.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит на скомканной постели в тесной и грязной комнатенке. Застонав, Рэкингхэм медленно сел, стараясь собраться с мыслями.
Осторожно встав с кровати, он на цыпочках подкрался к двери. Она была заперта с обратной стороны на ключ. Повернувшись, он подошел к маленькому оконцу, но оно также не поддавалось и было покрыто таким толстым слоем копоти, что через него ничего не было видно.
Доктор вздохнул и, вернувшись на кровать, снова бесславно заснул.
* * *
Кетрин обнаружила у себя новые способности: она могла причинить бедному Пелджо страданий куда больше, чем капитану. До последнего времени ее отношения с Пелджо были дружескими. Он был искренне расположен к ней и считал ее первой встретившейся ему и капитану женщиной, которая по всем статьям подходила Мэттью. Они прежде смеялись и шутили. Он научил ее пользоваться ножом и поклялся умереть за нее, если понадобится. Но теперь Пелджо был ее тюремщиком по повелению того, кому он хранил еще большую верность, нежели ей, и потому Кетрин обратила против него весь запас своего гнева, который до поры до времени она приберегала для капитана.
Каждый раз, когда он отпирал дверь и вносил поднос с едой, она приветствовала его ледяным молчанием, несмотря на все попытки Пелджо затеять с ней беседу. Она лишь смотрела на него, будто он был ядовитым грибом или змеей. Пелджо старался подлизаться, извинялся, шутил, но все было бестолку. Три дня подобного обращения еще более улучшили мнение Пелджо о своем капитане — каким же мужеством, терпением и стойкостью должен был Мэттью обладать, чтобы так долго выдерживать все это.
Однако, через три дня Кетрин начала беспокоиться и решила изменить свою тактику, чтобы заставить Пелджо разговориться и выкачать из него нужные ей сведения. Она опасалась, что с доктором Рэкингхэмом приключилось какое-то несчастье. Иначе ведь полиция наверняка была бы уже здесь на судне и выручила бы ее. Ей пришло в голову, что, возможно, доктор сглупил и показал капитану, что знает обо всем. Если так, то она нисколько не удивится, узнав, что Хэмптон безжалостно расправился со стариком.
Многие бессонные часы провела она в тревоге за жизнь Рэкингхэма, сожалея, что вовлекла его в свои заботы. Ей не следовало просить кого бы то ни было вступать в борьбу с капитаном, учитывая свой печальный опыт.
Через некоторое время, однако, она поняла, что отсутствие вестей от доктора, какова бы ни была тому причина, означает, что ей опять придется полагаться только на собственные силы. Ах, если бы ей точно было известно, что случилось с Рэкингхэмом!..
— Пелджо, — впервые со времени швартовки в Ливерпуле она обратилась к нему по имени, когда он принес ей ужин. — Надолго ли уехал капитан Хэмптон?
— Не знаю, мисс Кейт, — ответил Пелджо, очень обрадовавшись неожиданно хорошему расположению Кетрин. — Это зависит от того, сколько времени он будет доставать новый корабль.
— О, так теперь он собирается украсть корабль англичан? — не могла не спросить она.
Пелджо ухмыльнулся:
— Нет, мэм, если, конечно, в том не будет необходимости.
Против своей воли Кетрин расхохоталась.
— Ему нужно получить инструкции и, возможно, корабль, который строили для нас англичане и за которым мы и плыли, когда нас по пути перехватили и бросили в тюрьму. Но это похоже на плавание в тумане, из Англии нельзя ни передать, ни получить никаких сведений с Юга. Капитан ведет свою собственную маленькую войну.
— Я уверена, ему это нравится, — нахмурившись, она помолчала. — Пелджо, что он сделал с доктором Рэкингхэмом? Что-то нехорошее?
Пелджо напустил на себя невинный вид:
— С доктором Рэкингхэмом?
— Пелджо, пожалуйста, скажи мне! Он убил этого старого джентльмена?
— Силы небесные, да что вы, мисс Кейт! Разве вы не знаете, что капитан не способен на такое?
— Нет, не знаю! Мне кажется, что от него всего можно ожидать.
— О, мисс Кейт! Вы слишком несправедливы к капитану. Он никогда бы не убил доктора, особенно после того, как тот спас наших раненых и его самого, да и он знал, что доктор — ваш хороший друг.
— Вот я и думаю, что из-за дружбы со мной он и оказался в опасности.
— Значит, вы с ним и в самом деле что-то затевали?
— Пелджо, — сурово сказала Кетрин, — скажи мне правду!
— Со старым доктором все в порядке, мэм. Просто он в таком месте, откуда не добраться до властей. Не успел он сойти с корабля, как вдруг какой-то бандит похитил его, и теперь он сидит взаперти, но в целости и сохранности.
Колени у Кетрин стали словно ватные, и она тяжело села на стул. Значит, то, что она подозревала — правда.
Помощи ждать теперь было неоткуда. В своем противостоянии Хэмптону она должна отныне полагаться лишь на собственные силы. Отчаяние охватило ее. Она не могла и надеяться ускользнуть от капитана. Каждый раз он побеждал ее.
Пелджо малость перепугался, увидев, как она неожиданно изменилась в лице и побледнела.
— Мэм, — начал он было.
— Я ненавижу его, — прошептала она. — Я ненавижу его. Зачем он меня так мучает? Я не вынесу этого заточения! Я сойду с ума! Он презирает меня, он унижает и оскорбляет меня.
— Мисс Кейт, это не так! — воскликнул потрясенный Пелджо.
— Разве? Он же ведь знает, каково это — сидеть в тюрьме. Он знал, как я буду себя чувствовать здесь взаперти. И как же иначе можно назвать его обращение со мной, если не жестокостью?
— Едва ли эта каюта похожа на ту тюрьму, где сидели мы с капитаном!
— Тем не менее, это тюрьма! — вспыхнула Кетрин. — Как ты можешь его защищать? Он обращается со мной, словно я его вещь, его собственность, вроде лошади, участка земли или раба. Он украл меня! Он изнасиловал меня! А теперь он отказывается отпустить меня, запирает здесь, как собаку в конуре!
— О, мэм, он не хотел…
Кетрин метнула в своего собеседника испепеляющий взгляд.
— Полагаю, кто-нибудь заставил его сделать это, — едко сказала она.
Прилив гнева придал ей новые силы, прояснил ее разум. В конце концов, не Хэмптона должна она обхитрить сейчас, а Пелджо. Капитан был далеко, в Лондоне. К тому времени, как он узнает о ее побеге, она уже доберется до полиции и будет в безопасности, и он не сможет дотянуться до нее. Все, что ей нужно сделать — это провести Пелджо. Ее ум лихорадочно работал, в то время как лицо не выражало ничего, кроме усталости и горького разочарования.
— Он просто не мог отпустить вас, мэм! Я никогда не видел, чтобы он так увлекался какой-нибудь женщиной.
Она встала и принялась рассеянно ходить по комнате, поглядывая вокруг себя отстраненно, словно в забытьи. В действительности же, ее зоркие глаза выискивали какой-нибудь предмет потяжелее, чтобы оглушить им своего тюремщика. Ее взгляд упал на хрустальный графин, стоявший на письменном столе. Она потихоньку стала придвигаться к нему, все еще разыгрывая вид отчаявшегося человека.
— Но тогда почему же он так со мной обращается? О, Пелджо, мои силы покидают меня, — она повернулась к нему лицом, украдкой нащупывая за спиной горлышко увесистого сосуда.
— Пожалуйста, не судите его столь строго. Никогда еще не встречал он женщину такого сильного духа, как вы, и он не знает, что ему с вами делать.
Кетрин, якобы обессиленная, прислонилась к столу. Ее лицо выглядело совсем осунувшимся.
— О, хватит! Я не желаю слушать, как ты оправдываешь его. Уходи и оставь меня в покое! Забери же этот поднос с ужином, я не голодна.
Пелджо вздохнул. Она с капитаном были прямо как пара одинаковых сапог: оба упрямые, как мул, и оба слепы к своим подлинным чувствам.
Он подошел к столу и наклонился, чтобы забрать поднос, оказавшись спиной к ней. Молниеносным движением Кетрин взметнула руку с зажатым в ней графином и ударила Пелджо. С глухим призвуком тяжелого удара графин врезался в его череп. Пелджо обмяк и рухнул на пол среди лужи вина и осколков хрусталя.
Кетрин нагнулась и пощупала его пульс. Она испугалась, что от страха ударила его слишком сильно. Удостоверившись, что Пелджо не умер, а потерял лишь сознание, она взяла один из носовых платков Мэттью и прижала его к ране, чтобы остановить кровотечение.
Сняв с его пояса ключи, она быстро подхватила свой плащ и выскочила из каюты. Остановившись, чтобы запереть дверь снаружи, она бросила затем ключи у порога.
Это давало ей не так уж много выигрыша во времени, если Пелджо очнется и станет призывать на помощь, но она опасалась, что, брось она ключи в воду, матросы не смогут его выпустить.
Она поспешила к трапу, но достигнув его, была остановлена моряком, дежурившим на трапе. Мысленно она стала клясть себя за глупость. Ей следовало подумать, что у трапа обязательно будет часовой! Почему она нe забрала у Пелджо пистолет?
— Простите, мэм, — волнуясь, сказал моряк, — но капитан приказал, чтобы вы не покидали корабль.
Кетрин устремила на него свой надменный и ледяной взгляд:
— Прошу прощения?
Часовой откашлялся. Черт возьми! Он оказался между двух огней. Если он отпустит ее, капитан снимет с него шкуру, но и настраивать против себя любовницу капитана было тоже неразумно.
— Мэм, я не могу позволить вам пройти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42