— Я почти уверена, что именно так думали родители Джульетты, запрещая ей видеться с Ромео.Лорд Уингейт поднял бровь, но лицо его осталось непроницаемым.— Мне уже давно во время беседы не бросали в лицо Шекспира.— Тогда, если позволите, — сказала Кейт, — я напомню вам трагедию Абеляра и Элоизы. Я совершенно уверена, что дядя Элоизы, Фулберт, относился к Абеляру так же, как и вы к мистеру Сондерсу.Маркиз усмехнулся:— Знаете, а мне Фулберт очень симпатичен. Я бы ничуть не сожалел, если бы мистера Сондерса постигла та же судьба, что и Абеляра…— А я считаю, — решительно перебила его Кейт, — трагедии Ромео и Джульетты, Абеляра и Элоизы произошли из-за того, что родители вмешались в их чувства…Маркиз исподлобья взглянул на нее.— Черт побери, мисс Мейхью, Изабель вовсе не собирается убивать себя, не говоря уже о том, чтобы бежать в какой-нибудь монастырь! Хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы она ушла в монастырь, только бы не связывала свою жизнь с этим бездельником…— Лорд Уингейт, и история, и литература учат нас, что запрет ребенку в чем-нибудь придает этому предмету в его глазах особый вкус, чего в противном случае не было бы. Может быть, именно то, что вы так не любите мистера Сондерса, и привлекает в нем леди Изабель.— Так что же вы предлагаете, мисс Мейхью? — сердито спросил лорд Уингейт. — Позволить ей кинуться в объятия этого хлыща?Кейт развела руками:— А что плохого в том, что они несколько раз потанцуют? Чем больше времени она будет проводить с ним, тем скорее разглядит его недостатки.— А вдруг не разглядит? — возразил лорд Уингейт. — А если их отношения станут еще теснее и меня вдруг поставят в известность, что я — дедушка?Кейт залилась краской. Она была рада, что стоит рядом с камином, так что все перемены в лице можно было списать на жар, который оттуда исходил.— Я сомневаюсь, что дело зайдет так далеко, милорд, — произнесла она. — Мне кажется, Изабель весьма неглупая девушка, к тому же с сильным характером. Она никогда не позволит себя скомпрометировать.Лорд Уингейт засопел и поудобнее уселся в кресле.— Вы ведь не очень хорошо знаете молодых девушек, да, мисс Мейхью?— Вы имеете в виду, что мне не доводилось быть одной из них? — Кейт не удалось смягчить голос, который прозвучал чересчур сухо.Лорд Уингейт вновь устремил на нее изумрудный взгляд.— Мне думается, мисс Мейхью, что вы были совсем не такой девушкой, как Изабель.Кейт посмотрела на него.— Может, ваша дочь богаче и занимает более высокое положение в свете, но, уверяю вас, я была совершенно…Она смущенно замолчала, увидев, что лорд Уингейт смеется. Ей еще не приходилось слышать, как он смеется, — с того вечера, когда она с ним познакомилась, он всегда пребывал в дурном настроении. Но теперь, когда смех выплескивался из него наружу, маркиз вдруг стал выглядеть намного моложе своих тридцати шести лет. Кейт неожиданно для себя почувствовала неловкость, заметив, что у лорда ослаблен галстук. Когда он, хохоча, откинул голову, воротник его рубашки открылся настолько, что стала видна шея, а внизу, у выреза, она заметила выглядывающие из-под рубашки черные волосы. Кейт почувствовала, что не в силах оторвать глаз от этих шелковистых завитков. «Что это со мной?» — лениво подумала она.Когда лорд Уингейт прекратил смеяться и взглянул на нее, ей очень захотелось, чтобы он не заметил ее нездорового интереса к распахнувшемуся воротничку его рубашки и того, что теперь яркая краска заливала все ее лицо и шею.— Я вовсе не имел в виду, что вы небогаты и незнатны, мисс Мейхью. — Он все еще улыбался. — Я имел в виду, что вы намного привлекательнее, чем когда-либо будет моя дочь, и скорее всего вы были такой уже в возрасте Изабель. Привлекательность компенсирует отсутствие денег. В отличие от Изабель ваши кавалеры вряд ли ухаживали за вами из-за денег.Внезапно Кейт захотелось закрыть дверь, и не потому, что она не желала, чтобы кто-нибудь услышал слова лорда о ее якобы бедном детстве. Она поспешила к двери и захлопнула ее, бросив через плечо:— Ш-ш! А вдруг она слышит вас?— Ну и что из того? Изабель знает, что не красавица. К сожалению, она унаследовала мою внешность… — Он вынул из жилетного кармана часы и принялся их заводить. — И мозги своей матери.— Это просто ужасно — так пренебрежительно отзываться о собственном ребенке! — возмутилась Кейт. — Леди Изабель довольно мила…— В ней живут животные инстинкты, — поправил ее лорд Уингейт. — А это совсем не то, что физическая привлекательность. Людей влечет к ней из-за особой живости ее характера. Хотя я посылал Изабель в лучшие школы, она не усвоила там, как мне кажется, ничего, кроме нескольких танцевальных па. А вас, мисс Мейхью, Бог наградил и красотой, и умом, чего не скажешь о моей дочери. Теперь, конечно, вы понимаете, — он убрал часы, — отчего я считаю, что в данных обстоятельствах всякие сравнения между вами в юности и Изабель некорректны.Потом, будто только-только заметив, что она стоит, а он сидит, маркиз смущенно поднялся и указал на кресло, которое стояло перед ним.— Я совсем забыл о приличиях. Садитесь.Кейт взглянула на закрытую дверь.— Я не думаю…— Садитесь!Резкий тон маркиза напугал Кейт, и она поспешно села, сложив руки на коленях, и осторожно взглянула в его сторону.— Так-то лучше, — усмехнулся лорд Уингейт, удовлетворенно усаживаясь в свое кресло. — Вы такая миниатюрная, мисс Мейхью, но я чуть не свернул себе шею, глядя на вас снизу вверх.Не зная, как на это ответить, Кейт решила вернуться к предмету, который они обсуждали вначале.— Я и в самом деле полагаю, что леди Изабель следует разрешить видеться с этим мистером Сондерсом — во всяком случае, в моем присутствии. Вряд ли они допустят что-либо предосудительное, если я буду находиться с ними в комнате.— Мисс Мейхью, — сурово произнес лорд Уингейт. — Как же так, в тот вечер, когда мы встретились, у вас зародились некие подозрения по поводу моего совершенно безобидного поведения, и при этом вы весьма наивно полагаете, что двое в присутствии компаньонки не смогут… — Он замолчал, метнув в нее один из своих пронизывающих взглядов, и вдруг неловко заерзал в кресле. — Ну, хорошо, мисс Мейхью, не обращайте на меня внимания. Но достаточно сказать, что я был не намного старше Изабель, когда начал ухаживать за ее матерью. Уверяю вас, что и при компаньонке возможны все мыслимые шалости…Кейт тихо перебила:— Может быть, в этом-то и заключается проблема.В глазах лорда Уингейта промелькнула досада.— Что за проблема, мисс Мейхью?— Возможно, вы боитесь, что ваша дочь однажды совершит ту же ошибку.— Конечно же, я именно этого и боюсь, мисс Мейхью. — Он как-то странно посмотрел на нее. — И должен сказать, я нахожу… довольно необычным, если не сказать более, что сижу здесь и обсуждаю свою женитьбу с женщиной, которую нанял в качестве компаньонки для моей дочери.— И тем не менее вы упускаете один очень важный момент, лорд Уингейт.— Какой именно?— А то, что каким бы опрометчивым поступком вы ни считали вашу женитьбу на матери Изабель, из вашей дочери получилось нечто, что вам очень дорого. Вы вряд ли вправе винить дочь за то, что она отказывается прислушиваться к предостережениям своего отца, сэр, поскольку она прекрасно знает, что, послушайся вы своего отца, она бы никогда не появилась на свет.Он так стремительно откинулся назад, что кресло жалобно заскрипело под ним. Маска невозмутимости слетела с его лица. Он выглядел ошеломленным. Кейт, вдруг осознав, что, видимо, зашла слишком далеко, принялась рассматривать узор на ковре. Триста фунтов, сказала она себе. Три сотни фунтов!— Милорд… — С ее губ уже были готовы сорваться извинения, но лорд Уингейт опередил ее.— Мисс Мейхью… — начал он, и Кейт напряглась.«Может, он собирается, — подумала она, — выбросить меня из окна?» В ее комнате было три окна, все выходили на красивый сад, раскинувшийся рядом с домом. Ей пришла в голову мысль, что благодаря весенней оттепели земля внизу должна быть довольно мягкой и она, наверное, только сломает несколько костей, но не убьется насмерть.— Вы выражаете свою мысль, — продолжал маркиз, — удивительно честно, независимо оттого, используете ли для этого зонт или атлас или обходитесь без них.Кейт почувствовала, как кровь, которая было отхлынула от лица, удивительно быстро прилила к щекам.— Лорд Уингейт…— Нет, мисс Мейхью, вы совершенно правы. Запрет Изабель видеться с мистером Сондерсом ни на йоту не охладил ее страсти к нему.Кейт тоже встала.— Лорд Уингейт… — снова начала она, но сразу замолчала, поняв, что обращается к серебряным пуговицам на его жилете. Берк Трэхерн был настолько выше, что ей пришлось бы задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.А потом, в ту же минуту, когда Кейт так и сделала, она пожалела об этом. Потому что, хотя и прошла почти неделя с того досадного инцидента в библиотеке Сайруса Следжа, ей вдруг отчетливо вспомнились все ее тогдашние ощущения: шок от твердости его груди, необычайная сила рук, манящий запах — запах, который не должен был бы возбуждать, поскольку это была всего лишь смесь ароматов мыла и табака, чувственные губы, столь неуместные на этом мужественном лице. Но больше всего — волны тепла, которые исходили от него и рождали в Кейт незнакомое желание отдаться этому теплу, прижаться к маркизу и забыть обо всем, забыться в этой пьянящей мужественности… И еще, конечно, ужас от того, что она могла даже подумать об этом, вместе с возмущением по поводу того, что он заставил ее об этом подумать, что, собственно, и стало причиной использования атласа…И вот теперь она, спустя несколько дней, столь же отчетливо ощущает его физическое присутствие, как тогда, когда он держал ее в объятиях. Только в этот раз они даже не прикоснулись друг к другу, он даже не обнял ее…Кейт резко опустилась в кресло, у нее как будто отнялись ноги.Маркиз, однако, остался стоять на прежнем месте. Она не была уверена, так как не могла заставить себя поднять глаза, но ей казалось, что лорд все время на нее смотрит.И вдруг, как если бы его мысли работали в том же направлении, он мрачно проговорил:— Думаю, что должен перед вами извиниться за тот печальный инцидент, что произошел в библиотеке у Следжей.Кейт, уверенная, что покраснела до самых корней волос, неотрывно смотрела в огонь.— Мы оба должны извиниться друг перед другом, — сухо заметила она. — Давайте считать, что слова извинения произнесены, и покончим с этим делом.Но лорда Уингейта такой оборот, судя по всему, не удовлетворил.— Боюсь, так дело не пойдет, мисс Мейхью. Это я вел себя мерзко. И вы были вправе поставить меня на место.— Но мне следовало, — Кейт теперь обращалась к своим коленям, — сделать это не так грубо. И я прошу меня простить за это.Лорд Уингейт прокашлялся.— Тем не менее я, как ваш работодатель, считаю своим долгом заверить вас, что такого больше никогда не повторится.Кейт осмелилась украдкой взглянуть на маркиза, ее удивили слова, а главное, тон, каким они были произнесены. Что же, они и впрямь звучат искренне! Но это просто невозможно. Искренность не входит в число добродетелей, которые ценятся в высшем свете. Он просто механически протараторил то, что, по его мнению, джентльмен обязан сказать в подобной ситуации.Разве не так?Но он явно выглядит так, будто сожалеет. Разве может быть такое, чтобы среди знати нашелся хоть один человек, который не был бы двуликим паразитом? Нет. А если бы и нашелся, то, уж конечно, не этот человек. Она не скоро забудет, как он обошелся с ней в тот день в библиотеке, будто ее предназначение на земле заключается исключительно в том, чтобы потакать его развратным прихотям.И все же Кейт встала, чтобы он не подумал, что она никак не может забыть обиду. Она протянула ему руку и, глядя прямо в глаза, когда его огромная теплая ладонь накрыла ее маленькие прохладные пальцы, с улыбкой произнесла:— А я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы не стали дедушкой до того, как будете к этому готовы, лорд Уингейт.На лице маркиза промелькнуло странное выражение. Оно было похоже на то, которое появилось у него в тот день за мгновение до попытки поцеловать ее, и она поспешно отступила на шаг.Но он просто пожал протянутую руку и повернулся, чтобы уйти, пробормотав, что ей следует поторопиться с переодеванием, так как у нее не очень много времени и скоро подадут карету.Неожиданно лорд Уингейт остановился, увидев Леди Бэбби, которая томно потянулась на подушках кровати, выпустив все свои когти.— Господи! — выдохнул он.Кейт почувствовала, что вся ее самоуверенность сразу улетучилась. Но прежде чем она начала извиняться за присутствие животного, лорд Уингейт спросил:— Это ведь кот, а не кошка, не правда ли?Кейт подняла брови.— Это кошка. А почему вы спросили?— Ну, просто это объясняет, почему рыжий кот Винсенса все время что-то вынюхивал на этом этаже. Советую вам держать эту дверь закрытой, мисс Мейхью, если не хотите сами стать бабушкой.И маркиз молча вышел из комнаты. Глава 9 Берк Трэхерн не мог в это поверить, но через шесть томительно долгих недель у него наконец выдался свободный вечер, который он мог провести так, как ему хочется.С тех пор как Изабель вернулась из школы, Берка все раздражало, он весь изошел на слова. Он льстил, угрожал, ругал ее — и все впустую. Потоки слез стали обычным явлением. Обстановка накалялась с каждым днем. Берк обнаружил, что начал прибегать к словам, которые не использовал со времен собственного школярства, когда хлыст учителя был немедленной наградой за каждое ругательство и в конце концов отучил его от вредной привычки. Однако достаточно было наступить первому сезону семнадцатилетней девушки, чтобы все они вновь вошли в его обиход.А теперь внезапно наступила тишина. Полная, ничем не нарушаемая тишина.Это было необыкновенное ощущение. Берк все еще с легким недоверием относился к происходящему. Под твердым, но нежным руководством мисс Мейхью его дочь Изабель, уезжая из дома, не пролила ни единой слезинки, не произнесла ни единого упрека. Она даже поцеловала его на прощание! Поцеловала в щеку и, засмеявшись, сказала:— Спокойной ночи, глупый старичок. И спасибо за то, что позволил мне повидаться с Джеффри. Наслаждайся своими глупыми старыми книгами.Это было совершенно другое существо, а ведь мисс Мейхью не провела в доме и двадцати четырех часов. А что, если бы он уступил требованиям Изабель и разрешил ей видеться с этим ничтожным Сондерсом, может быть, эта тишина наступила бы на несколько недель раньше?Нет. Невозможно. Потому что с другими компаньонками все превращалось в сражение — от выбора платья, которое нужно надеть, до способа укладки волос. Но сегодня ничего этого не было! Платье было выбрано без скандала, а прическа Изабель никогда не выглядела скромнее — несомненно, работа мисс Мейхью.Никаких сомнений. Это мисс Мейхью. Так должно было быть. Других объяснений просто быть не может.А он теперь свободен. Свободен наконец и может наслаждаться «своими глупыми старыми книгами».И Берк принялся именно за это, стал наслаждаться своей старой глупой книгой — впрочем, она такой и была, — сочинением мистера Фенимора Купера, которое он должен был прочесть еще в детстве, но добрался до него только сейчас. Он сидел в глубоком, очень удобном кресле перед камином, и огонь в нем время от времени начинал шипеть из-за дождя, непрерывно льющего на улице. На маленьком столе рядом с креслом стоял стакан с его любимым виски, и он дал указание Винсенсу его не беспокоить ни сообщениями о его заморских владениях — а он имел собственность и в Африке, и в Америке, — ни мелкими домашними делами, и прежде всего это относилось к миссис Вудхарт.Дело в том, что Сара Вудхарт, пытаясь вернуть его любовь, в последнее время взяла за привычку присылать письма с пометкой «важно» в любое время дня и ночи с приказом посыльному дожидаться ответа, держа, таким образом, в напряжении весь дом до тех пор, пока Берк, не читая, отправлял письмо назад или набрасывал короткий ответ. На самом деле все эти послания вовсе не были важными, поскольку содержали лишь длинные и слезливые — порой чернила бывали размыты как бы настоящими слезами — обращения к его доброте и благородству и мольбы простить ее.Однако, по мнению Берка, ему нечего было прощать. Порой он думал, что ему следует благодарить Сару за ее непостоянство. Из-за него он пошел на отчаянный шаг, принесший в результате покой, которым он теперь наслаждается. Он ни на минуту не сожалел и о деньгах, которые ему придется заплатить за этот покой. Хотя для некоторых триста фунтов были фантастической суммой, но для человека, у которого, кроме тех трехсот фунтов, нашлось бы еще несколько сотен тысяч, это не считалось деньгами.К тому же они обеспечили ему кое-что такое, что он ценил выше любых денег.Покой.Блаженствуя в одиночестве, Берк с головой ушел в роман, начав с того, с чего и полагалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35