Колин вдруг почувствовал, что готов расплакаться. Он не мог сказать ни слова, только сдавленно вскрикнул, поспешно захлопывая книгу.
Джейн спрыгнула со стола.
– Что там такое? – Она выхватила книгу у Колина, озадаченно хмуря брови. Быстро пролистала страницы. –
Звездные карты Бренны. Должно быть, забыла в спешке. Тебя словно громом поразило. У него защемило в груди.
– Джейн, уйди, пожалуйста. Я хочу побыть один. Уходи сейчас же.
– Нет, не могу. Никуда я не уйду. К тому же Люси и Мэндвилл будут здесь с минуты на минуту, и я...
– Я сказал, оставь меня, – сдавленно прошептал Колин.
– Колин, ты меня пугаешь. Ты бледный и весь дрожишь. О Боже, только не это! Не как папа!
Она бросилась к брату, взяла его руки в свои. Колин отдернул руку, отворачиваясь от Джейн, чтобы та не увидела, что он плачет.
– Черт побери, Джейн. Оставь меня, слышишь? Но упрямая сестрица принялась настаивать на своем:
– Ты должен поехать за ней. Не знаю, что такого ты натворил, но ты можешь сказать, что раскаиваешься. Скажешь, что ошибся, и...
– Не могу. Неужели ты не понимаешь? – Колин уже кричал. Одним взмахом руки он свалил на пол все, что лежало на столе. Книги и листы бумаги разлетелись по всей комнате. – Ничего уже не поправить. Без меня она преуспеет гораздо лучше.
– Колин, она твоя жена. Жена!
– Я ее недостоин.
Будь оно все проклято. Он не может больше сдерживать слезы.
– Разве можно так говорить? Ты самый достойный человек из всех, кого я знаю. Ты самый добрый, самый милый, самый надежный брат на свете.
– Нет нужды говорить все это лишь для того, чтобы меня успокоить. Джейн, я взрослый мужчина. Виконт, между прочим. А посмотри на меня, – он развел руки широко в стороны, – только посмотри, что я наделал, во что превратился.
Джейн затрясла головой столь энергично, что несколько тщательно уложенных каштановых локонов покинули свое место в прическе и упали ей на раскрасневшиеся щеки.
– Я вижу мужчину, с которым судьба сыграла злую шутку, кого подло оболгали, опозорили. И все же, несмотря ни на что, ты сумел сохранить чувство собственного достоинства, свою честь. Ты женился на необыкновенной женщине, и эта женщина любит тебя, Колин.
– Не любит она меня!
– Конечно, любит. Неужели ты настолько слеп?
– Может быть, она любила меня когда-то, но не теперь.
– Чепуха. Уверена, ты не сделал ничего такого, чтобы...
– Как раз сделал. – Колин встал, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он презирал себя за эту слабость. – Если бы ты только знала, что именно я сделал! – Он горестно покачал головой.
– Так расскажи мне, Колин, – тихо попросила Джейн. Она накрыла его руки своими теплыми ладонями. – Расскажи, я буду твоим судьей.
Колин проглотил комок в горле.
– В ту ночь, когда меня выкинули из клуба «Уайте», я выиграл у маркиза Хэмптона кусок земли в Шотландии. Как выяснилось, эта земля граничит с владениями Бренны.
– По-моему, это большая удача.
– Слушай дальше. Я обещал Бренне, задолго до того, как мы поженились, что земля останется неприкосновенной, я никогда не допущу на ней огораживания. Я дал слово джентльмена. Бренна передала мои заверения арендаторам Хэмптона.
Глаза Джейн округлились. . – Нет, Колин. Ты ведь не забрал у них землю? Пожалуйста, скажи!
– Ты про огораживание? Нет, этого я не сделал. У меня не было возможности. Сразу после смерти папы я как-то очутился в задней комнате одного притона в Ист-Энде. Проиграл кучу денег, а потом, спустив все до последнего гроша, поставил на кон шотландское владение. Я даже не помню, как это делал, – был слишком пьян.
– И ты его проиграл, – прошипела Джейн, уронив руки. – Проиграл, правда?
– По-видимому, да. Я же говорю, что ничего не помню. Ничегошеньки.
– Глупец! Конченый болван. – Джейн ударила по столу кулаком.
– Разделяю твои чувства, Джейн. Теперь землей владеет Гарольд Миффин. Он, разумеется, пустит ее под огораживание. Прямо под носом у Бренны. Она никогда не простит мне этого. Никогда не поверит мне. И будет права.
Джейн тяжело вздохнула.
– Но ты же ее любишь!
– Конечно, я очень люблю ее, черт возьми!
– А она любит тебя, уверена. Ты должен поехать к ней. Умолять о прощении. Падай к ее ногам, если будет нужно.
– Нет.
– О Боже, Колин! Вполне может оказаться, что она носит твоего ребенка, твоего наследника! Об этом ты подумал?
Нет, об этом он не подумал. Маловероятно, ведь они были вместе всего один раз.
– Нет, вряд ли. Может показаться странным, но я... не торопился с... сама понимаешь. Господи, неужели я обсуждаю это с тобой? Не могу поверить.
– Кажется, у тебя осталась только я, Колин. Ты вел себя отвратительно, правда. И все же я люблю тебя. Ничего тут не поделаешь.
Колин обнял сестру.
– Ты великодушная женщина, Джейн Розмур. Добрая и заботливая. Я не променял бы тебя ни на какие сокровища мира.
Слова давались ему с трудом.
– И я, Колин, – ответила Джейн, уткнувшись лицом ему в грудь. – Но заклинаю тебя, дай шанс Бренне. Пусть она сама решит, достоин ли ты ее любви.
– Джейн! – раздался голос из передней.
Люси. Джейн отошла от брата, утирая рукавом слезы.
– Я здесь! – весело отозвалась она.
Колин едва успел поправить сюртук, когда в кабинете появилась Люси. Муж шел за ней следом.
– Колин! Как я рада, что ты здесь. – Лицо Люси озарила счастливая улыбка, заискрились изумрудные глаза. – Ты уже знаешь?
– О чем ты? – спросила Джейн, давая брату возможность помолчать и успокоиться.
– Расскажи ему, Генри. Чудесная новость! Я так рада. Мэндвилл кивнул.
– Я только что из «Уайтса», говорил с мистером Монтгомери. Кажется, обнаружились кое-какие интересные сведения.
– Говорите же, – воскликнула Джейн, опускаясь в кресло, с которого только что встал брат.
Мэндвилл продолжал:
– Кажется, вчера один из их официантов признался, что способствовал недостойному плану, который придумал Томас Синклер. Если память мне не изменяет, официанту заплатили, чтобы он сунул карту в твой карман, и заплатил не кто иной, как Синклер. Очевидно, он предъявил деньги Монтгомери, так что тот ему поверил. Тогда Монтгомери, как истинный джентльмен, немедленно отправился прямо к Синклеру. Конечно, Синклер не захотел брать всю вину на себя одного. Он заявил, что за всем этим стоит Хью Баллард. У него хватило низости заявить также, что Баллард угрожал ему физической расправой, если он откажется способствовать его затее.
– Не могу поверить, – воскликнула Джейн. Ее глаза загорелись, как у кошки.
Колин лишь кивнул, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
– Рассказывай до конца, Генри, – поторопила мужа Люси.
Мэндвилл поправил галстук.
– Мистер Монтгомери пришел в крайнее возмущение. Какая низость была совершена в священных стенах клуба! Он тотчас же отправился к герцогу Гластонбери и сообщил ему, что обманули его Синклер и Баллард, а не ты, Колин. Достаточно сказать, что обоих негодяев навсегда исключили из членов клуба, а тебя, Колин, восстановили. Гластонбери, по обыкновению, не стал терять времени даром и публично заклеймил их позором. Скоро об этом узнает весь Мейфэр.
– Тебя оправдали. – Счастливая Люси захлопала в ладоши.
Колин тяжело вздохнул. Неужели правда?
– Почему же официант решил рассказать все именно сейчас?
Мэндвилл пожал плечами.
– Кажется, Синклеру приходилось регулярно платить, чтобы официант хранил молчание, потом ему это надоело. Он решил, что никто не примет на веру слова какого-то официанта, и прогнал его прочь. Очевидно, Синклер недооценил мистера Монтгомери. В свою очередь, мистер Монтгомери просил меня передать тебе глубочайшие извинения. Несомненно, в ближайшее время он сам нанесет тебе визит. Он готов публично заявить, что ты невиновен.
Джейн повернулась к брату, сияя улыбкой.
– Точь-в-точь как ты и говорил, Колин, а теперь об этом узнают все. Нужно немедленно рассказать маме.
Итак, он полностью оправдан. Синклер и Баллард разоблачены. Ему бы радоваться – подумать только, его репутация восстановлена! А он ничего не чувствовал. Совсем ничего.
Глава 23
Колин, сгорбившись, сидел в одной рубашке, без сюртука, в кожаном кресле за письменным столом отца. Он не помнил, как давно буравит невидящим взором стену кабинета. Приезжал мистер Монтгомери, принес официальные извинения. Он снова член клуба и честный человек, но радости никакой. Что ему теперь делать?
Притвориться, что нескольких мучительных месяцев его жизни просто не было? Вернуться к прежним занятиям? Мысль о том, чтобы все время сидеть в клубе, была ему противна. Хотя карты и выпивка приносили облегчение, отвлекали от грустных мыслей. Как обойтись без них, дни напролет ожидая, не вернется ли жена? Конечно, можно было последовать совету Джейн и поехать к ней самому. Потребовать, чтобы она вернулась домой. Но весьма вероятно, Бренна откажется ехать с ним. Такой исход дела пугал Колина. Он чувствовал, что еще не готов встретиться с печальной действительностью лицом к лицу.
Оставалось лишь грустно вздыхать, признавая поражение Он уронил голову на руки. Черт возьми, ведь его оправдали, честь его семьи восстановлена! Жизнь сделала новый поворот. Теперь он знатный лорд королевства и его финансовое положение не внушает опасений. Он владеет землей и домами, у него безупречная репутация. И у него есть жена, которую он обожает.
Она презирает его, напомнил себе Колин. И у нее есть на это все основания.
– Лорд Розмур?
Колин удивленно поднял голову. Дворецкий протягивал ему белую визитную карточку:
– Извините меня, лорд Розмур, но к вам посетитель. Колин был готов оглянуться по сторонам – где же отец? Потом сообразил, что лорд Розмур отныне он сам. Он покачал головой.
– Извините, Пенвик. Так вы говорите, посетитель?
– Мистер Рандолф Литтл-Браун.
Литтл-Браун? Чего ему здесь нужно? Он хотел было сказать, что отказывается принимать гостя, но любопытство возобладало. Колин надел сюртук и пошел за Пенвиком в гостиную.
Мистер Литтл-Браун уже успел налить себе порцию бренди. Когда Колин вошел, он стоял возле буфета со стаканом в руке.
– Ах, мистер Розмур! Как я рад снова видеть вас. Должен принести извинения за нашу последнюю встречу. Какие негодяи эти Синклер и Баллард! Одно слово, негодяи. Весьма прискорбно.
– Совершенно с вами согласен, – холодно согласился Колин.
– Клянусь, я не верил сплетням. – Литтл-Браун залпом выпил содержимое стакана, потом вытер усы рукавом. – Я не раз говорил, что Колин Розмур на такое не способен. Кто угодно, только не он.
– В самом деле? – удивился Колин. – Удивительно, как разнятся наши воспоминания о последней с вами встрече. Я, например, отчетливо помню, как вы запретили мне даже приближаться к вашей дочери.
Литтл-Браун отчаянно взмахнул рукой.
– Ах, это! Вы должны меня понять. Мне следовало заботиться о репутации дочери, а про вас говорили, что... – Он покачал головой и снова вытер усы. – Она – моя единственная дочь, знаете ли. Истинное сокровище.
– Разумеется, – саркастически заметил Колин. – Бриллиант чистой воды.
– Рад, что вы тоже так думаете. Но вы должны нас извинить! Несомненно, мне следовало обращаться к вам «сэр». Ведь вы теперь виконт, не правда ли?
Колин молча пожал плечами, сверля посетителя взглядом. Какая разница, как его назовут. Пусть выкладывает, зачем пришел, и убирается поскорее.
Литтл-Браун многозначительно откашлялся.
– Так вот... Видите ли, я оказался в очень щекотливом положении. Моя любимая дочь обручилась с Хью Баллардом. Человеком без чести, недостойным называться джентльменом. – Он горестно покачал головой. – Его репутация погибла без возврата. Я пришел к вам с предложением, надеюсь, вы всерьез его обдумаете.
– Продолжайте, прошу вас, – сухо сказал Колин.
– До меня доходили слухи, что жена покинула вас. Краска гнева бросилась Колину в лицо.
– Она меня покинула? Прямо так и говорят? Что она меня покинула?
– Да. Прошу извинить, если меня ввели в заблуждение. Я слышал это от леди Брэндон не далее как два дня тому назад. Сегодня я поговорил с моими адвокатами. Они считают, что из создавшегося положения есть выход, лазейка. Ваша жена подписывала брачный договор как Бренна Маклахлан, не правда ли? Бренна Маклахлан из Гленброха в Шотландии.
– Ей так захотелось. Она выросла в Гленброхе. Всю жизнь считала себя одной из Маклахланов.
В душе Колина вдруг возникли смутные подозрения. Может быть, это был точно рассчитанный ход с ее стороны? На тот случай, если ей захочется расторгнуть их брак.
– Да-да, – воскликнул Литтл-Браун, всплеснув руками. – Ясно, зачем она так поступила. Непонятно, однако, как вы это допустили! По английским законам она Маргарет Данвилл из Суссекса, не так ли? Ваш брак легко расторгнуть, к этому не будет препятствий. Вы имеете полное право... Аннулируйте брак и женитесь на Онории. Везите ее в Гретна-Грин, да поскорее. Я вам отлично заплачу. Втрое увеличу приданое, заплачу все ваши долги.
Колин побелел.
– Побойтесь Бога. Вам так не терпится сбыть дочь с рук?
– Мне не терпится увидеть ее в счастливом замужестве, – укоризненно поправил его Литтл-Браун. – Она огорчена, ужасно огорчена создавшимся положением. Она считает, это я вынудил ее отказаться от вас. На самом деле вы ей нравитесь – и всегда нравились. Кроме того, уверен, вам нужны деньги, хоть вы и получили наследство. Избавьтесь от своей так называемой жены, этой неотесанной шотландки, которая вас бросила сразу после свадьбы. Женитесь на Онории – чудесной, хорошо воспитанной английской девушке, любимице света. Сделаем вид, что этой ужасной затеи Балларда и Синклера вовсе не было. Вы получите то, чего всегда хотели. Скажите по крайней мере, что подумаете над моим предложением!
Колин молча смотрел на стоящего перед ним человека. Аннулировать брак? Черт возьми, а ведь он прав. Для признания брака недействительным есть все основания. Суд может счесть, что Бренна подписала документы не тем именем, неверно указала место проживания. Какой неожиданный поворот. Ему такое не приходило в голову.
– Ну, что скажете? – подал голос Литтл-Браун.
– Оставьте меня. – Колин сделал пару неуверенных шагов к окну. Ему требовалось время, чтобы привести мысли в порядок.
Он решит, как ему жить дальше.
– Разумеется, вам нужно время. День, два, но не больше. Мне бы хотелось уладить все как можно быстрее.
– Идите же! – крикнул Колин, указывая гостю на дверь.
Кивнув, Литтл-Браун поставил стакан на стол.
– Надеюсь получить от вас благоприятное известие в ближайшее время.
Отвесив быстрый поклон, Литтл-Браун наконец удалился. Забери его чума! Колин с размаху хлопнул ладонью по стенке буфета. Он назвал Бренну неотесанной дикаркой, а свою дочку сокровищем. Хорошо воспитанная англичанка, как раз такой он всегда представлял свою жену. Все, чего вы хотели, сказал Литтл-Браун. Человек безупречной репутации, богатый, вхожий в лучшие дома Мейфэра. Виконтесса, всеобщая любимица. Да, именно этого он всегда хотел добиться, разве нет? Вероятно, Литтл-Браун прав!
Колин разозлился. Вошел в кабинет, хлопнув дверью. Сунув руки в карманы, принялся расхаживать туда-сюда перед потухшим камином. Вперед-назад, думая лишь о том, что Бренна его бросила. Бросила его! Он умолял ее остаться, а она все равно уехала.
Колин заметил на полу, за письменным столом, прямоугольный предмет, завернутый в коричневую бумагу. Что это такое, черт возьми?
Он нагнулся, чтобы достать загадочный сверток. И нахмурился, заметив собственное имя, написанное на белой карточке, прикрепленной к оберточной бумаге. Аккуратный почерк Джейн. Оторвав карточку от бумаги, Колин осмотрел ее с обеих сторон. Ничего. Он недоуменно пожал плечами. Затем взял предмет в руки, прикидывая его вес. Что-то легкое, похожее на холст. Он водрузил его на стол, не решаясь сорвать оберточную бумагу, как будто она таила в себе роковой секрет.
Потом Колин осторожно потянул бумагу за край. Действительно, под оберткой обнаружился уголок холста. Неужели Джейн купила для него картину? Странно. И откуда у него возникло такое чувство, что сама его судьба висит на волоске с того момента, как он обнаружил этот холст? Одним решительным движением Колин сорвал обертку и ахнул.
Бренна! Он стоял и смотрел, не в силах пошевелиться, чувствуя, как бешено колотится сердце. Ладони взмокли. Изображение было немного размыто – слезы застилали ему глаза. Портрет Бренны, причем прекрасно выполненный. Она сидела, откинувшись на спинку кованой чугунной скамьи, в окружении роз. За ухом девушки красовался темно-синий цветок. В уголках рта угадывалась слабая, загадочная улыбка. Глаза цвета морской волны смотрели сонно, безразлично. Томная, изящная поза! О Боже, как она прекрасна, как чувственна! Куда до нее Онории с ее белокурыми локонами и хорошеньким кукольным личиком. Право, смешно даже сравнивать.
Неотесанная дикарка? Да нет же. Резковатая и порывистая, может быть. Умная. Смелая. Способная на многое – не только на то, чтобы блистать в гостиных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Джейн спрыгнула со стола.
– Что там такое? – Она выхватила книгу у Колина, озадаченно хмуря брови. Быстро пролистала страницы. –
Звездные карты Бренны. Должно быть, забыла в спешке. Тебя словно громом поразило. У него защемило в груди.
– Джейн, уйди, пожалуйста. Я хочу побыть один. Уходи сейчас же.
– Нет, не могу. Никуда я не уйду. К тому же Люси и Мэндвилл будут здесь с минуты на минуту, и я...
– Я сказал, оставь меня, – сдавленно прошептал Колин.
– Колин, ты меня пугаешь. Ты бледный и весь дрожишь. О Боже, только не это! Не как папа!
Она бросилась к брату, взяла его руки в свои. Колин отдернул руку, отворачиваясь от Джейн, чтобы та не увидела, что он плачет.
– Черт побери, Джейн. Оставь меня, слышишь? Но упрямая сестрица принялась настаивать на своем:
– Ты должен поехать за ней. Не знаю, что такого ты натворил, но ты можешь сказать, что раскаиваешься. Скажешь, что ошибся, и...
– Не могу. Неужели ты не понимаешь? – Колин уже кричал. Одним взмахом руки он свалил на пол все, что лежало на столе. Книги и листы бумаги разлетелись по всей комнате. – Ничего уже не поправить. Без меня она преуспеет гораздо лучше.
– Колин, она твоя жена. Жена!
– Я ее недостоин.
Будь оно все проклято. Он не может больше сдерживать слезы.
– Разве можно так говорить? Ты самый достойный человек из всех, кого я знаю. Ты самый добрый, самый милый, самый надежный брат на свете.
– Нет нужды говорить все это лишь для того, чтобы меня успокоить. Джейн, я взрослый мужчина. Виконт, между прочим. А посмотри на меня, – он развел руки широко в стороны, – только посмотри, что я наделал, во что превратился.
Джейн затрясла головой столь энергично, что несколько тщательно уложенных каштановых локонов покинули свое место в прическе и упали ей на раскрасневшиеся щеки.
– Я вижу мужчину, с которым судьба сыграла злую шутку, кого подло оболгали, опозорили. И все же, несмотря ни на что, ты сумел сохранить чувство собственного достоинства, свою честь. Ты женился на необыкновенной женщине, и эта женщина любит тебя, Колин.
– Не любит она меня!
– Конечно, любит. Неужели ты настолько слеп?
– Может быть, она любила меня когда-то, но не теперь.
– Чепуха. Уверена, ты не сделал ничего такого, чтобы...
– Как раз сделал. – Колин встал, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он презирал себя за эту слабость. – Если бы ты только знала, что именно я сделал! – Он горестно покачал головой.
– Так расскажи мне, Колин, – тихо попросила Джейн. Она накрыла его руки своими теплыми ладонями. – Расскажи, я буду твоим судьей.
Колин проглотил комок в горле.
– В ту ночь, когда меня выкинули из клуба «Уайте», я выиграл у маркиза Хэмптона кусок земли в Шотландии. Как выяснилось, эта земля граничит с владениями Бренны.
– По-моему, это большая удача.
– Слушай дальше. Я обещал Бренне, задолго до того, как мы поженились, что земля останется неприкосновенной, я никогда не допущу на ней огораживания. Я дал слово джентльмена. Бренна передала мои заверения арендаторам Хэмптона.
Глаза Джейн округлились. . – Нет, Колин. Ты ведь не забрал у них землю? Пожалуйста, скажи!
– Ты про огораживание? Нет, этого я не сделал. У меня не было возможности. Сразу после смерти папы я как-то очутился в задней комнате одного притона в Ист-Энде. Проиграл кучу денег, а потом, спустив все до последнего гроша, поставил на кон шотландское владение. Я даже не помню, как это делал, – был слишком пьян.
– И ты его проиграл, – прошипела Джейн, уронив руки. – Проиграл, правда?
– По-видимому, да. Я же говорю, что ничего не помню. Ничегошеньки.
– Глупец! Конченый болван. – Джейн ударила по столу кулаком.
– Разделяю твои чувства, Джейн. Теперь землей владеет Гарольд Миффин. Он, разумеется, пустит ее под огораживание. Прямо под носом у Бренны. Она никогда не простит мне этого. Никогда не поверит мне. И будет права.
Джейн тяжело вздохнула.
– Но ты же ее любишь!
– Конечно, я очень люблю ее, черт возьми!
– А она любит тебя, уверена. Ты должен поехать к ней. Умолять о прощении. Падай к ее ногам, если будет нужно.
– Нет.
– О Боже, Колин! Вполне может оказаться, что она носит твоего ребенка, твоего наследника! Об этом ты подумал?
Нет, об этом он не подумал. Маловероятно, ведь они были вместе всего один раз.
– Нет, вряд ли. Может показаться странным, но я... не торопился с... сама понимаешь. Господи, неужели я обсуждаю это с тобой? Не могу поверить.
– Кажется, у тебя осталась только я, Колин. Ты вел себя отвратительно, правда. И все же я люблю тебя. Ничего тут не поделаешь.
Колин обнял сестру.
– Ты великодушная женщина, Джейн Розмур. Добрая и заботливая. Я не променял бы тебя ни на какие сокровища мира.
Слова давались ему с трудом.
– И я, Колин, – ответила Джейн, уткнувшись лицом ему в грудь. – Но заклинаю тебя, дай шанс Бренне. Пусть она сама решит, достоин ли ты ее любви.
– Джейн! – раздался голос из передней.
Люси. Джейн отошла от брата, утирая рукавом слезы.
– Я здесь! – весело отозвалась она.
Колин едва успел поправить сюртук, когда в кабинете появилась Люси. Муж шел за ней следом.
– Колин! Как я рада, что ты здесь. – Лицо Люси озарила счастливая улыбка, заискрились изумрудные глаза. – Ты уже знаешь?
– О чем ты? – спросила Джейн, давая брату возможность помолчать и успокоиться.
– Расскажи ему, Генри. Чудесная новость! Я так рада. Мэндвилл кивнул.
– Я только что из «Уайтса», говорил с мистером Монтгомери. Кажется, обнаружились кое-какие интересные сведения.
– Говорите же, – воскликнула Джейн, опускаясь в кресло, с которого только что встал брат.
Мэндвилл продолжал:
– Кажется, вчера один из их официантов признался, что способствовал недостойному плану, который придумал Томас Синклер. Если память мне не изменяет, официанту заплатили, чтобы он сунул карту в твой карман, и заплатил не кто иной, как Синклер. Очевидно, он предъявил деньги Монтгомери, так что тот ему поверил. Тогда Монтгомери, как истинный джентльмен, немедленно отправился прямо к Синклеру. Конечно, Синклер не захотел брать всю вину на себя одного. Он заявил, что за всем этим стоит Хью Баллард. У него хватило низости заявить также, что Баллард угрожал ему физической расправой, если он откажется способствовать его затее.
– Не могу поверить, – воскликнула Джейн. Ее глаза загорелись, как у кошки.
Колин лишь кивнул, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
– Рассказывай до конца, Генри, – поторопила мужа Люси.
Мэндвилл поправил галстук.
– Мистер Монтгомери пришел в крайнее возмущение. Какая низость была совершена в священных стенах клуба! Он тотчас же отправился к герцогу Гластонбери и сообщил ему, что обманули его Синклер и Баллард, а не ты, Колин. Достаточно сказать, что обоих негодяев навсегда исключили из членов клуба, а тебя, Колин, восстановили. Гластонбери, по обыкновению, не стал терять времени даром и публично заклеймил их позором. Скоро об этом узнает весь Мейфэр.
– Тебя оправдали. – Счастливая Люси захлопала в ладоши.
Колин тяжело вздохнул. Неужели правда?
– Почему же официант решил рассказать все именно сейчас?
Мэндвилл пожал плечами.
– Кажется, Синклеру приходилось регулярно платить, чтобы официант хранил молчание, потом ему это надоело. Он решил, что никто не примет на веру слова какого-то официанта, и прогнал его прочь. Очевидно, Синклер недооценил мистера Монтгомери. В свою очередь, мистер Монтгомери просил меня передать тебе глубочайшие извинения. Несомненно, в ближайшее время он сам нанесет тебе визит. Он готов публично заявить, что ты невиновен.
Джейн повернулась к брату, сияя улыбкой.
– Точь-в-точь как ты и говорил, Колин, а теперь об этом узнают все. Нужно немедленно рассказать маме.
Итак, он полностью оправдан. Синклер и Баллард разоблачены. Ему бы радоваться – подумать только, его репутация восстановлена! А он ничего не чувствовал. Совсем ничего.
Глава 23
Колин, сгорбившись, сидел в одной рубашке, без сюртука, в кожаном кресле за письменным столом отца. Он не помнил, как давно буравит невидящим взором стену кабинета. Приезжал мистер Монтгомери, принес официальные извинения. Он снова член клуба и честный человек, но радости никакой. Что ему теперь делать?
Притвориться, что нескольких мучительных месяцев его жизни просто не было? Вернуться к прежним занятиям? Мысль о том, чтобы все время сидеть в клубе, была ему противна. Хотя карты и выпивка приносили облегчение, отвлекали от грустных мыслей. Как обойтись без них, дни напролет ожидая, не вернется ли жена? Конечно, можно было последовать совету Джейн и поехать к ней самому. Потребовать, чтобы она вернулась домой. Но весьма вероятно, Бренна откажется ехать с ним. Такой исход дела пугал Колина. Он чувствовал, что еще не готов встретиться с печальной действительностью лицом к лицу.
Оставалось лишь грустно вздыхать, признавая поражение Он уронил голову на руки. Черт возьми, ведь его оправдали, честь его семьи восстановлена! Жизнь сделала новый поворот. Теперь он знатный лорд королевства и его финансовое положение не внушает опасений. Он владеет землей и домами, у него безупречная репутация. И у него есть жена, которую он обожает.
Она презирает его, напомнил себе Колин. И у нее есть на это все основания.
– Лорд Розмур?
Колин удивленно поднял голову. Дворецкий протягивал ему белую визитную карточку:
– Извините меня, лорд Розмур, но к вам посетитель. Колин был готов оглянуться по сторонам – где же отец? Потом сообразил, что лорд Розмур отныне он сам. Он покачал головой.
– Извините, Пенвик. Так вы говорите, посетитель?
– Мистер Рандолф Литтл-Браун.
Литтл-Браун? Чего ему здесь нужно? Он хотел было сказать, что отказывается принимать гостя, но любопытство возобладало. Колин надел сюртук и пошел за Пенвиком в гостиную.
Мистер Литтл-Браун уже успел налить себе порцию бренди. Когда Колин вошел, он стоял возле буфета со стаканом в руке.
– Ах, мистер Розмур! Как я рад снова видеть вас. Должен принести извинения за нашу последнюю встречу. Какие негодяи эти Синклер и Баллард! Одно слово, негодяи. Весьма прискорбно.
– Совершенно с вами согласен, – холодно согласился Колин.
– Клянусь, я не верил сплетням. – Литтл-Браун залпом выпил содержимое стакана, потом вытер усы рукавом. – Я не раз говорил, что Колин Розмур на такое не способен. Кто угодно, только не он.
– В самом деле? – удивился Колин. – Удивительно, как разнятся наши воспоминания о последней с вами встрече. Я, например, отчетливо помню, как вы запретили мне даже приближаться к вашей дочери.
Литтл-Браун отчаянно взмахнул рукой.
– Ах, это! Вы должны меня понять. Мне следовало заботиться о репутации дочери, а про вас говорили, что... – Он покачал головой и снова вытер усы. – Она – моя единственная дочь, знаете ли. Истинное сокровище.
– Разумеется, – саркастически заметил Колин. – Бриллиант чистой воды.
– Рад, что вы тоже так думаете. Но вы должны нас извинить! Несомненно, мне следовало обращаться к вам «сэр». Ведь вы теперь виконт, не правда ли?
Колин молча пожал плечами, сверля посетителя взглядом. Какая разница, как его назовут. Пусть выкладывает, зачем пришел, и убирается поскорее.
Литтл-Браун многозначительно откашлялся.
– Так вот... Видите ли, я оказался в очень щекотливом положении. Моя любимая дочь обручилась с Хью Баллардом. Человеком без чести, недостойным называться джентльменом. – Он горестно покачал головой. – Его репутация погибла без возврата. Я пришел к вам с предложением, надеюсь, вы всерьез его обдумаете.
– Продолжайте, прошу вас, – сухо сказал Колин.
– До меня доходили слухи, что жена покинула вас. Краска гнева бросилась Колину в лицо.
– Она меня покинула? Прямо так и говорят? Что она меня покинула?
– Да. Прошу извинить, если меня ввели в заблуждение. Я слышал это от леди Брэндон не далее как два дня тому назад. Сегодня я поговорил с моими адвокатами. Они считают, что из создавшегося положения есть выход, лазейка. Ваша жена подписывала брачный договор как Бренна Маклахлан, не правда ли? Бренна Маклахлан из Гленброха в Шотландии.
– Ей так захотелось. Она выросла в Гленброхе. Всю жизнь считала себя одной из Маклахланов.
В душе Колина вдруг возникли смутные подозрения. Может быть, это был точно рассчитанный ход с ее стороны? На тот случай, если ей захочется расторгнуть их брак.
– Да-да, – воскликнул Литтл-Браун, всплеснув руками. – Ясно, зачем она так поступила. Непонятно, однако, как вы это допустили! По английским законам она Маргарет Данвилл из Суссекса, не так ли? Ваш брак легко расторгнуть, к этому не будет препятствий. Вы имеете полное право... Аннулируйте брак и женитесь на Онории. Везите ее в Гретна-Грин, да поскорее. Я вам отлично заплачу. Втрое увеличу приданое, заплачу все ваши долги.
Колин побелел.
– Побойтесь Бога. Вам так не терпится сбыть дочь с рук?
– Мне не терпится увидеть ее в счастливом замужестве, – укоризненно поправил его Литтл-Браун. – Она огорчена, ужасно огорчена создавшимся положением. Она считает, это я вынудил ее отказаться от вас. На самом деле вы ей нравитесь – и всегда нравились. Кроме того, уверен, вам нужны деньги, хоть вы и получили наследство. Избавьтесь от своей так называемой жены, этой неотесанной шотландки, которая вас бросила сразу после свадьбы. Женитесь на Онории – чудесной, хорошо воспитанной английской девушке, любимице света. Сделаем вид, что этой ужасной затеи Балларда и Синклера вовсе не было. Вы получите то, чего всегда хотели. Скажите по крайней мере, что подумаете над моим предложением!
Колин молча смотрел на стоящего перед ним человека. Аннулировать брак? Черт возьми, а ведь он прав. Для признания брака недействительным есть все основания. Суд может счесть, что Бренна подписала документы не тем именем, неверно указала место проживания. Какой неожиданный поворот. Ему такое не приходило в голову.
– Ну, что скажете? – подал голос Литтл-Браун.
– Оставьте меня. – Колин сделал пару неуверенных шагов к окну. Ему требовалось время, чтобы привести мысли в порядок.
Он решит, как ему жить дальше.
– Разумеется, вам нужно время. День, два, но не больше. Мне бы хотелось уладить все как можно быстрее.
– Идите же! – крикнул Колин, указывая гостю на дверь.
Кивнув, Литтл-Браун поставил стакан на стол.
– Надеюсь получить от вас благоприятное известие в ближайшее время.
Отвесив быстрый поклон, Литтл-Браун наконец удалился. Забери его чума! Колин с размаху хлопнул ладонью по стенке буфета. Он назвал Бренну неотесанной дикаркой, а свою дочку сокровищем. Хорошо воспитанная англичанка, как раз такой он всегда представлял свою жену. Все, чего вы хотели, сказал Литтл-Браун. Человек безупречной репутации, богатый, вхожий в лучшие дома Мейфэра. Виконтесса, всеобщая любимица. Да, именно этого он всегда хотел добиться, разве нет? Вероятно, Литтл-Браун прав!
Колин разозлился. Вошел в кабинет, хлопнув дверью. Сунув руки в карманы, принялся расхаживать туда-сюда перед потухшим камином. Вперед-назад, думая лишь о том, что Бренна его бросила. Бросила его! Он умолял ее остаться, а она все равно уехала.
Колин заметил на полу, за письменным столом, прямоугольный предмет, завернутый в коричневую бумагу. Что это такое, черт возьми?
Он нагнулся, чтобы достать загадочный сверток. И нахмурился, заметив собственное имя, написанное на белой карточке, прикрепленной к оберточной бумаге. Аккуратный почерк Джейн. Оторвав карточку от бумаги, Колин осмотрел ее с обеих сторон. Ничего. Он недоуменно пожал плечами. Затем взял предмет в руки, прикидывая его вес. Что-то легкое, похожее на холст. Он водрузил его на стол, не решаясь сорвать оберточную бумагу, как будто она таила в себе роковой секрет.
Потом Колин осторожно потянул бумагу за край. Действительно, под оберткой обнаружился уголок холста. Неужели Джейн купила для него картину? Странно. И откуда у него возникло такое чувство, что сама его судьба висит на волоске с того момента, как он обнаружил этот холст? Одним решительным движением Колин сорвал обертку и ахнул.
Бренна! Он стоял и смотрел, не в силах пошевелиться, чувствуя, как бешено колотится сердце. Ладони взмокли. Изображение было немного размыто – слезы застилали ему глаза. Портрет Бренны, причем прекрасно выполненный. Она сидела, откинувшись на спинку кованой чугунной скамьи, в окружении роз. За ухом девушки красовался темно-синий цветок. В уголках рта угадывалась слабая, загадочная улыбка. Глаза цвета морской волны смотрели сонно, безразлично. Томная, изящная поза! О Боже, как она прекрасна, как чувственна! Куда до нее Онории с ее белокурыми локонами и хорошеньким кукольным личиком. Право, смешно даже сравнивать.
Неотесанная дикарка? Да нет же. Резковатая и порывистая, может быть. Умная. Смелая. Способная на многое – не только на то, чтобы блистать в гостиных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29