Мэт, похоже, был просто очарован старой дамой. Было очевидно, что их связывает взаимная симпатия.
— Мальчик голоден, Мэри. Когда мы будем есть?
Был еще только час коктейлей. Ужин должны были подать несколько позже, но Мэри знала, что ее бабушка не страдает отсутствием аппетита даже в шесть часов утра.
— Скоро, бабушка, обещаю. Очень скоро мы сядем за стол.
Старая дама неодобрительно фыркнула, но спорить не стала.
— Сегодня вы очень хорошенькая, Мэри, — сказал Мэт. — Готов поспорить, что мой папа снова впал в сентиментальность. Сегодня, собираясь сюда, он протер все лицо каким-то пахучим снадобьем и трижды почистил зубы. По-моему, это отдает мистикой.
Мэри подумала, что ей нравится такая мистика, и потянулась к Дэну, чтобы нежно пожать ему руку. Этот ее жест был вознагражден сияющей улыбкой.
— Сегодня твой отец очень красив, Мэт, да и ты тоже.
Не пытаясь скрыть того, что в костюме он чувствует себя не очень уютно, ребенок нетерпеливо поправил ворот и подергал себя за галстук.
— А почему это мне пришлось облачиться в костюм, а моему папе нет?
— Не будь младенцем, Мэтью, — укорила его бабушка Флора, ткнув в него пальцем. — И не стоит разговаривать с папой в таком тоне. Ты должен быть… как это? Респектабельным!
— Хорошо, бабушка, — послушно ответил Мэт, обнимая старую леди за талию, и глаза Дэна полезли на лоб от изумления и восторга.
— Пойдем-ка поищем чего-нибудь съестного, — позвала мальчика Флора.
Мэри и Дэн обменялись улыбками, и что-то невидимое и не поддающееся определению, но ясно ощутимое пробежало между ними. Впрочем, это не осталось незамеченным. Бабушка Флора сверкнула карими глазами и понимающе улыбнулась.
— Сегодня я забираю Мэтью к себе, Дэниел. Я обещала ему, что он сможет переночевать у нас. Годится? А? — Пожалуйста, папа! У нас с бабушкой есть планы.
Старушка дернула малыша за ухо, чтобы заставить его замолчать, и от Мэри не укрылся этот жест, которым и ее много раз призывали к порядку. Она заподозрила, что ее бабушка что-то задумала, но что именно — она не знала.
— Ах, конечно, — ответил Дэн, не пытаясь даже для вида оспаривать такое благородное предложение. — Только если это не доставит вам слишком много хлопот.
— Ба! Хлопот? Какие хлопоты? Дети — благословение Господне. Когда-нибудь у Мэри их будет целая куча. Я надеюсь еще понянчить ее малышей, прежде чем умру.
Бабушка многозначительно уставилась куда-то между нoг Дэна, и Мэри почувствовала, как кровь снова бросилась ей в лицо. Что подумает Дэн о ее семье? Ей не хотелось даже размышлять об этом. Ведь если следовать логике известной старой пословицы, утверждающей, что яблоко от яблони недалеко падает, то она почти наверняка так низко пала в глазах Дэна, что их возможные отношения были обречены.
— Не спрашивайте меня почему, — сказал Дэн, когда эта пара — Мэт и бабушка Флора — удалились, — но по неизвестной мне причине среди ваших родных я чувствую себя хорошо. Они все очень милые люди.
«За исключением Софии, да и то когда она уж слишком наседает на меня». Но у Дэна всегда было что сказать столь одиозным женщинам.
Рот Мэри недоуменно раскрылся.
— Вот как? Я хочу сказать, что мне-то уж хорошо известно, как новому человеку трудно выносить их общество, но в общем они все добрые люди. И всегда и всем желают добра.
— Я был единственным ребенком, возможно, поэтому мне нравятся большие семьи. Я всегда мечтал иметь братьев и сестер, дядюшек и тетушек. — Дэн посмотрел на сестру Мэри и ее мужа-доктора. Они танцевали, тесно прильнув друг к другу так, будто были одни на целом свете. Вздох Дэна означал, что он завидует сплоченности семьи Руссо. — Вы даже не сознаете, как вам повезло, что у вас такая семья. Мой отец редко бывал дома, да в нашей семье не было такой атмосферы теплоты и родственности и тогда, когда он был с нами. Моя мама изо всех сил старалась компенсировать его отсутствие, но не могла справиться с ощущением одиночества и безрадостности, и, я думаю, она в каком-то смысле считала виноватым меня — ведь я своим существованием удерживал ее в этой ловушке, в ее несчастливом браке.
Дэн никогда не признавался в этом даже себе, не говоря уже о том, чтобы быть столь откровенным с посторонними. Впервые он так подробно рассказывал о своей семье, и Мэри была рада, что он поделился с ней столь сокровенными вещами.
— Мне жаль, — сказала она, сжимая его руку. — Я не знала об этом. Должно быть, тяжело расти в такой атмосфере. Но я хочу сказать вам, Дэн, что вещи не всегда таковы, какими кажутся. Да, у меня любящая семья, и я ей благодарна. Но я средняя из детей, и мной мало занимались. Мама больше всех всегда любила Джо, а Конни, как младшую в семье, обожал мой папа. Она всегда была папиной маленькой девочкой. А я была чем-то посредственным и питалась крохами их любви. По крайней мере такое у меня было чувство. Одной из причин, почему я так долго жила с родителями, было, я думаю, то, что, когда Джо и Конни расстались с ними, я оказалась в центре родительского внимания. Я купалась в лучах их любви и не могла отказаться от этого и зажить собственной жизнью. Поэтому, повторяю, иногда с виду все не так, как на самом деле, и вовсе не так безоблачно, каким может показаться.
Дэн сжал ее руку и поцеловал в щеку.
— Спасибо за то, что поделились со мной. Мне было необходимо это услышать.
Теперь он гораздо лучше понимал стремление Мэри к независимости.
— Я уверена, что у всех в детстве бывают сложные отношения с родителями, и все же считаю, что мне повезло. Я люблю их со всеми их недостатками и причудами, — сказала Мэри.
В зале царила атмосфера любви, и совсем не нужно было быть итальянцем, чтобы почувствовать это. Даже ирландец может распознать хорошее, если сталкивается с ним. Дэн снова посмотрел сверху вниз на Мэри, и сердце его бешено забилось, а кровь зашумела в ушах. Он не ожидал от себя столь бурной реакции и с трудом проглотил комок в горле.
— Держу пари, что вы ни за какие сокровища мира не отказались бы от своей семьи, — сказал он.
— Как хорошо, что вы не упомянули о шоколаде. За шоколад я готова отдать все, — засмеялась Мэри, стараясь обратить все в шутку, и переключила внимание на родителей, танцевавших теперь в центре зала. Они кружились, держа друг друга в объятиях, под песню в исполнении Дина Мартина «Это любовь». Голос певца заполнял все пространство зала, и, глядя на эту пару, чью годовщину свадьбы сегодня праздновали, Мэри вздохнула.
Фрэнк и София Руссо были женаты сорок три года. Сорок три года они любили друг друга, ссорились, рожали детей, снова ссорились, причиняли друг другу огорчения и бывали безумно счастливы.
Мэри надеялась, что однажды и ей повезет. Но она не была готова последовать, их примеру.
Рука Дэна обвилась вокруг ее талии, и Мэри почувствовала, что тает, как шоколадка.
— Потанцуем?
«Что ж, может быть, еще и не время, но лучше начать поскорее, чтобы не оказалось слишком поздно».
В другом конце зала Энни и Джо были погружены в яростный спор, который только бурные и вспыльчивые итальянцы могли бы счесть спором, а не ссорой.
— Почему ты постоянно рисуешься? Что и кому ты пытаешься доказать? — Джо оглядывал вызывающее платье Энни, позволявшее видеть значительную часть ее груди и филейной части, и неодобрительно качал головой. Ему не нравилось, как ведет себя Энни.
Она была красивой женщиной. Ей незачем было стараться привлечь к себе внимание вызывающими туалетами и немыслимым цветом волос. Энни была хороша и без этого.
Энни улыбнулась, пытаясь показать, что не уязвлена словами Джо. Она и Джо не могли и пяти минут пробыть вместе, чтобы не вцепиться друг другу в глотку.
— Мне незачем что-то кому-либо доказывать, и особенно вам, святой отец Джозеф. Так почему бы вам не перестать лезть в мою жизнь и не оставить меня в покое? Моя жизнь — не ваша забота. Я не ваша прихожанка. И если вы помните, я даже не католичка.
Понимая, что взялся за дело с медвежьей ловкостью, Джо тяжело вздохнул и нетерпеливо провел рукой по черным волосам. Он всегда терял способность ясно мыслить в присутствии Энни или если речь заходила о ней.
— Я просто беспокоюсь о тебе. Я вовсе не собирался учить тебя жить, но…
Ее губы сжались, образовав суровую и жесткую линию.
— Твой интерес, Джо, несколько запоздал, лет эдак на четырнадцать. Поэтому прибереги свое беспокойство для других, а мне оно ни к чему…
И, не посмотрев на него, она гордо удалилась, высоко держа голову, широко и обольстительно улыбаясь мускулистому официанту и словно не замечая боли на лице священника.
— Черт бы тебя побрал! Стыдись, Джозеф Руссо!
Он круто обернулся, но тотчас же почувствовал облегчение, увидев сестру, а не мать. Если бы его проклятие услышала София, он был бы тотчас низвергнут с пьедестала, на который она его водрузила много лет назад и на котором он был вынужден находиться все эти годы. Подумав, Джо решил, что это было не так уж плохо. Быть вознесенным столь высоко было недурно, но за это приходилось платить высокую цену. Путь отсюда был только один — вниз. Подавив свое смятение, Джо вымученно улыбнулся, не желая портить вечер, столь удачно организованный Мэри для их родителей.
— Эй, земляной орешек, привет! Какой славный вечер. Мама и папа наслаждаются праздником вовсю. И как тебе только удалось убедить бабушку произнести тост за счастливую пару? Неужто ты подкупила ее?
Наигранная веселость брата не могла обмануть Мэри. По-видимому, ее брат и Энни снова поцапались, и он не хотел говорить об этом. А Мэри не хотела оказывать на него давление.
— Это была идея бабушки. Думаю, после сорока трех лет совместной жизни наших родителей, которых ей так и не удалось разлучить, она наконец примирилась с их браком. И это было по-настоящему хорошо. У мамы от удивления глаза стали как плошки.
А это было нечто такое, чего с ее матерью почти никогда не случалось.
Джо снова бросил взгляд в ту сторону, куда направилась Энни, и увидел ее бесстыдно и возмутительно флиртующей теперь уже не с одним официантом, а с тремя сразу. По их восхищенным взглядам Джо догадался, что ее платье их вовсе не смутило и не оттолкнуло.
— Принимать все как должное — разумно для любого человека.
Мэри собиралась что-то сказать, но тут появился Дэн с двумя бокалами шампанского, и она представила мужчин друг другу.
— Дэн — тот самый бессовестный репортер, о котором я тебе говорила, Джо.
— Похоже, ты кое-что усвоила из моих проповедей, например, идею о необходимости прощать. Я прав? — Джо улыбнулся репортеру и протянул ему руку. — Вам повезло, Дэн. В нашей семье прощают не так-то легко.
Дэн посмотрел на Мэри.
— Я это понял.
— Ему нравится наша семья. — В голосе Мэри все еще звучало недоверие, и Дэн улыбнулся, отпивая глоток из своего бокала.
— Неужели даже дядя Альфредо?
Джо казался таким же удивленным, как и его сестра.
— Альфредо не смог прийти. В последнюю минуту у него нашлись неотложные дела. Мама была ужасно разочарована.
Мэри же, напротив, испытала облегчение. Ей вовсе не улыбалась перспектива знакомства Дэна с ее одиозным дядюшкой.
— Вот как! Ну, может, это и к лучшему. Альфредо, несомненно, не всякому придется по душе. Славный малый, но к нему надо привыкнуть.
— Я так и понял. И все же с нетерпением ждал возможности познакомиться с кем-нибудь столь неординарным, по крайней мере по мнению дяди Джимми.
— Вы не должны обращать внимания на то, что болтает дядя Джимми, и на его мнение, — предостерегла Мэри. — Он, например, считает, что его восьмидесятилетний мясник собирает внутренние органы животных и торгует ими на черном рынке.
Дэн запрокинул голову и расхохотался, потом обнял Мэри за талию и крепко прижал к себе. Обещание в его глазах говорило о многом, и от этого взгляда по спине Мэри пробежали мурашки.
— Я хочу еще потанцевать. Не обижайтесь, Джо, но мне хотелось бы на некоторое время завладеть вашей сестрой.
Все тело Мэри будто обожгло, и кровь бросилась ей в голову.
Ее брат усмехнулся:
— Иди же, орешек. Повеселись. Ты столько потрудилась ради этого праздника. Ты заслужила отдых.
— Орешек? — спросил Дэн, и брови его стремительно взлетели вверх.
— Не важно.
Мэри чмокнула брата в щеку.
— Спасибо, Джо. Еще увидимся.
Глядя, как его сестра удаляется вместе с Дэном, Джо улыбался. Знали эти двое или нет, но они были влюблены друг в друга, и этого нельзя было не заметить.
Мэри расцвела поздно. Она всегда пребывала в тени их матери, а позже Энни. Но теперь она оказалась одна на ярком солнце, и Джо был рад за нее. Его земляной орешек наконец превратился в розу.
ЯИЧНИЦА С ПЕРЦЕМ
2 больших перца, 1 мелко порезанная луковица, 4 взбитых яйца, 2 столовых ложки оливкового масла, соль и перец по вкусу, сыр проволоне или моццарелла по выбору.
В большой глубокой сковороде потушить в оливковом масле нарезанный ломтиками перец и рубленый лук до мягкости и прозрачности. Взбить яйца венчиком и залить ими перец и лук. Подвигать сковородой над огнем, чтобы яйца распределились равномерно. Добавить соль и перец. Подрумянить до золотистого цвета сначала с одной, потом с другой стороны. Добавить сыр (по желанию и выбору) и подождать, пока он расплавится.
Подавать в виде омлета или сандвича на итальянском хлебе.
Глава 14
Мэри чувствовала легкое головокружение от выпитого шампанского. Обычно ее нормой были два бокала, но по этому особому случаю она выпила три. А может, четыре? Она сбилась со счета, но подозревала, что эта легкость, это парение, эта способность, как ей казалось, подняться в воздух и полететь объяснялись скорее близостью ее кавалера, чем действием шампанского.
Если и существовал на свете мужчина интереснее, чем он, то ей такой не встречался. Она посмотрела на профиль Дэна и вздохнула. Он не был красавчиком, как Хью Грант, и все же выглядел великолепно. Его ресницы отличались невероятной длиной, а небольшая горбинка на переносице только придавала лицу очарование и неповторимость. А его губы! Ах эти губы! Когда они прижимались к ее губам, то вызывали в ней чувства, какие не положено испытывать незамужней женщине.
— Ну и тип вы, Дэн Галлахер! Прекрасный экземпляр самца.
Когда Дэн запрокинул голову и расхохотался, Мэри поняла, что она не уследила за собой и выболтала вслух то, о чем думала. Она тотчас же прикрыла рот ладонью, чувствуя себя ужасно смущенной. «Пусть это будет тебе уроком. Будешь знать, как пить шампанское в таком количестве», — мысленно укорила она себя.
— Никто прежде не называл меня самцом. — Он внимательно посмотрел на Мэри и тихо спросил: — Вы уверены, что хотите сегодня поехать ко мне? Возможно, вы сегодня выпили лишнего. Мэта нынче не будет дома, но я не хотел бы воспользоваться ситуацией и застать вас врасплох.
Врасплох! Воспользоваться ситуацией! Мэри хотелось завопить. По крайней мере ей не пришлось бы самой принимать решение, мысль о котором преследовала ее уже несколько дней. Она отстранилась и заставила себя улыбнуться Дэну, поборов свою нервозность. Да, наступала роковая ночь, та самая! Сегодняшней ночью она покончит со всеми тайнами, томлением и неуверенностью. Мэри решила, что настало время дать волю чувствам.
В ушах у нее зазвенело.
— Не надо, Дэн. Все хорошо. Я чувствую себя отлично. Я провела дивный вечер и не хочу, чтобы он кончался. Мне не хочется расставаться сегодня с вами.
Он остановил «эксплорер» на подъездной аллее около своего дома, заглушил мотор и повернулся к Мэри, неотрывно глядя на нее, и ей показалось, что он так же колеблется, как и она.
— Вы уверены?
Мэри ни в чем не была уверена. Намного легче было мечтать об их романе, представляя, что их близость будет нежной, что он, этот красивый мужчина, будет внимателен и терпелив с ней. В действительности все оказалось гораздо сложнее.
Мэри скрестила пальцы, молясь, чтобы силы не покинули ее, и кивнула. Первое, что она заметила, войдя в квартиру Дэна, — там было так же чисто и опрятно, как и в первое ее посещение, и намного опрятнее, чем в ее собственной квартире и чем она могла ожидать. Спортивные журналы лежали стопкой на журнальном столике из стекла и меди. Толстое бежевое ковровое покрытие от стены до стены было недавно вычищено пылесосом, и даже кошачий туалет был вымыт и сверкал чистотой.
Ну и ну! Неужели этот человек помешан на чистоте?
— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Дэн, когда она повернулась к нему. — Как насчет бокала шардонне? Но у меня есть и шампанское, если вы чувствуете к нему склонность и если у вас бесшабашное настроение.
Мэри улыбнулась, подумав о том, что будет с ее бедной головой утром.
— Наверное, вино у вас чудесное. Но только один бокал.
Она последовала за ним на кухню и, изумленная, остановилась на пороге. Этот человек, претендовавший на то, чтобы слыть гурманом и выдающимся кулинаром, мог вызвать подозрение, потому что кухня у него оказалась безукоризненной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34