Дэн тоже соскучился по итальянским деликатесам, но он мечтал не о пицце и жаждал не ее.
Чем лучше он узнавал Мэри Руссо, тем больше она ему нравилась и тем сильнее он желал ее. Она была лихорадкой в его крови. Черт бы его побрал, если он не пылал желанием каждый раз, когда она входила в комнату. Он уже очень давно так не желал женщину, а возможно, такого даже не было никогда. Взаимное влечение его и Шэрон возникло быстро и разгоралось стремительно, но очень скоро страсть сменилась благодушным безразличием. Дэн был занят своей журналистской карьерой, а Шэрон, будучи лоббисткой по сути и по профессии, так и не смогла привыкнуть к провинциальному образу и стилю жизни. Ей не хватало лихорадочной деятельности, постоянного напряжения ее бурной работы, круговорота светского общения в столице. Единственное, что удерживало их вместе в последние несколько лет брака, был Мэт.
Дэн посмотрел на сына, и сердце его наполнилось любовью и гордостью. Болезнь Мэта сблизила их. Мальчик начал привыкать к мысли, что его мать не вернется, и вчера вечером сказал Дэну, что ему хочется завести собаку. Дэн воспринял это как добрый знак, как признак того, что все постепенно налаживается в их с Мэтом жизни и отношениях.
И отчасти причиной была тому Мэри. Она потрясающе умела обращаться с Мэтом. Эта женщина обладала терпением Иова. Она всегда знала, что сказать, чтобы подбодрить его. У нее в запасе были десятки забавных историй, чтобы рассмешить его, и мальчик с жадностью впитывал эти знаки внимания, упиваясь ими, как изголодавшийся щенок, которому дали поесть.
И Дэну трудно было не поддаться ревности при виде их растущей взаимной привязанности. Мэт просто обожал Мэри. Она обладала неким удивительным, трудноопределимым качеством, свойственным няньке, кормилице, матери-земле. И Дэну хотелось, чтобы она смотрела на него и улыбалась ему с такой же чуткостью и вниманием, с какими относилась к его сыну. От матери Дэн не получал особой теплоты и нежности. Она была несчастна в браке. Отец его был так же равнодушен к ней, как и к Дэну. Она же любила мужа и оттого страдала вдвойне. Когда Дэн был ребенком, его угнетало постоянное одиночество, и Дэн пообещал себе, что если когда-нибудь у него будет сын, он никогда не позволит себе обращаться с ним с такой отчужденностью, с какой относился к нему отец. Но сейчас в его жизни кроме Мэта появилась Мэри. Она глубоко зацепила Дэна. Желание — вот что он испытывал к Мэри Руссо. Столь острое желание, столь всепоглощающее, что он ловил себя на том, что думает о ней постоянно — и днем на работе, и ночью, лежа в постели. В мыслях он уже десятки раз занимался с ней любовью. И он мечтал, чтобы это случилось наяву.
И словно упорные мысли о Мэри обладали силой заклятия, дверь отворилась и в палату вошли Мэри и ее бабушка. Флора охватила Дэна цепким взглядом, как это может сделать только восьмидесятитрехлетняя старуха, небрежно кивнула ему и поспешила к постели, на ходу вытаскивая из своей необъятной сумки коричневого плюшевого медведя, с которого еще не был снят ценник.
Бабушке Флоре не требовалось, чтобы ее представляли. — Osserva quanfo dolce e! Ricordo del tuo bratello a questa eta, — затараторила она.
Ответив улыбкой на вопросительный взгляд Дэна, Мэри принялась за работу:
— Если приблизительно перевести бабушкину речь, то это будет что-то вроде: «Поглядите-ка, что за славный малыш! Он напоминает мне твоего брата в этом возрасте». Моего брата и бабушка, и мать любят безмерно и оберегают как зеницу ока. Поэтому вы должны быть польщены.
— Вы так свободно владеете итальянским?
В школе Дэн должен был изучать французский и испанский, но пренебрегал этим, и потому свобода Мэри в обращении с двумя языками впечатлила его.
— В основном я владею бранными словами. Правда, кроме них знаю еще несколько фраз. Я знаю, когда следует увернуться от удара, а когда надо идти напролом. — В семье Руссо знать это не мешает, чтобы невзначай не получить по шее. — Ее родители называли это «любовным похлопыванием».
Дэн улыбнулся, потом посмотрел на сына, и при виде восторга, написанного на лице мальчика, на душе у него потеплело.
— Что бы ваша бабушка ни говорила Мэту, это не важно. Она уже очаровала его. Смотрите, как он ловит каждое ее слово.
— Возможно, потому, что не понимает ее. Но она мастерица рассказывать истории и всегда готова поведать любому желающему слушать, как в возрасте четырнадцати лет она попала в Америку.
— Со своей семьей?
Мэри покачала головой.
— Со своим мужем. В те времена люди женились рано. По их понятиям, я уже давно старая дева.
— По-моему, вам лучше не спешить, — сказал Дэн, беря ее за руку и подводя к одному из бирюзовых стульев из винила, выстроившихся вдоль стены. Его рука была теплой и внушающей доверие, а ее — постыдно влажной и липкой. — Важно сделать правильный выбор, найти того самого, единственного, человека.
— Ну, если вы ищете это, желаю вам удачи.
— Иногда встречаешь что-то важное случайно, когда ничего не ищешь, — сказал Дэн. Голос его был тихим, а от его взгляда Мэри оцепенела. — Иногда вы оказываетесь в нокауте, даже не понимая, что происходит, а иногда встречаете кого-нибудь и… бам! — вас будто поражает удар молнии. И вы готовы — лежите лапками кверху.
Мэри хотелось бы знать, говорит он о себе или о них обоих. Вторая возможность приятно взволновала ее и одновременно привела в ужас. Мэри не была совершенно уверена, но склонялась к мысли о том, что ее мать проявляет воинствующее неприятие многих вещей по примеру тети Джозефины, презрительно фыркавшей, что бы ни встретилось на ее пути, пусть даже это будут всего-навсего носки ее мужа, дяди Джимми.
Сидя напротив дочери в булочной-кафе Фьорелли, София размешивала сахар в своей чашке с кофе, позвякивая ложечкой, до тех пор, пока не довела Мэри до такого состояния, что та была готова закричать и выбежать из кафе.
— Мама, я думаю, сахар уже растаял. Можешь положить ложку.
— Что случилось такого, что ты заставила меня выйти из дома среди дня и пропустить мой любимый сериал? Ты не изменила своих намерений по отношению к Лу? — В ее голосе прозвучала нотка надежды, что можно было бы расшифровать следующим образом: «Дай мне возможность объяснить тебе, как ты неправа». — Твое несчастье, Мэри, в том, что ты нерешительна. Тебе требуется вечность, чтобы принять решение и…
— Мама! — запротестовала Мэри. — Речь не о Лу. Я попросила тебя встретиться со мной, чтобы лично сообщить тебе свою новость: Дэн Галлахер пригласил меня поужинать. Вчера вечером он пришел ко мне в ресторан и пригласил меня.
Мэри предпочла не сообщать матери об их других встречах, потому что заранее знала, что скажет София. И не ошиблась. Ее мать схватилась за сердце:
— Господи, спаси и помилуй! Этот ирландский репортер? Ты хочешь пойти на свидание с человеком, опозорившим тебя, опубликовавшим клеветническую статью о твоем ресторане? — Она высыпала в чашку еще два пакетика сахара и вновь принялась размешивать кофе. — Да ты рехнулась! Как тебе не стыдно?
Мэри стиснула зубы до скрежета, потом взяла себя в руки и пояснила:
— Я провела с Дэном много времени в больнице и теперь знаю его лучше. Он очень славный и…
Ну как было объяснить матери, что от присутствия этого человека ее бросало в жар? Она просто не знала, что сказать.
— Славный? Ничего себе славный! Тед Банди тоже был славным и все-таки убил всех этих женщин. Откуда тебе известно, что этот человек не маньяк-убийца? Что он не серийный насильник? Ты ничего о нем не знаешь. И он не итальянец! Матерь Божия, Пресвятая Дева Мария! Он ирландец!
Но это еще было не самым худшим. Дэн признался Мэри, что он практически не придерживается католицизма, что он вообще не поклонник организованной религии. «Как хорошо, — думала Мэри, — что мы не рассчитываем на длительные и серьезные отношения, потому что в противном случае София вообще бы полезла на стенку». Правда, это не значило, что и сейчас она не дергалась.
— Ты что, совсем рехнулась? — спросила мать Мэри, не сводившую глаз с эклеров в хранящей холод форме.
Мэри вздохнула: ей был необходим шоколад для поддержания бодрости духа. Потом она все же отважилась возразить:
— Бабушке он нравится. Дэн напоминает ей дедушку Сэла.
София постучала ладонью по лбу:
— Твоя бабушка выжила из ума. Ты не можешь полагаться на нее и на то, что она говорит.
— Я и не полагаюсь на мнение бабушки, — ответила Мэри, потягивая маленькими глотками свой кофе с молоком. — Я полагаюсь на собственный инстинкт, а он подсказывает, что мне стоит встречаться с Дэном Галлахером.
— Речь идет о сексе? — спросила мать, и Мэри вспыхнула, ощутив чувство вины. Черт возьми! Софии нельзя было отказать в остроте ума! — Думаешь, я не знаю, чем теперь занимаетесь вы, молодые девушки? Похоть, а не любовь правит миром. И это постыдно! Это позор! Твоя подруга Энни спит с кем попало. Думаешь, о женщине вроде нее не ходят слухи? Как только твоя репутация оказывается подмоченной, тебе конец. Ни один порядочный человек не захочет взять тебя в жены. С какой стати ему покупать корову, если он может пользоваться молоком бесплатно?
София сто раз (а возможно, и больше) повторяла это мудрое изречение. Мэри скрестила под столом пальцы и улыбнулась матери, являя собой картину безмятежной невинности.
— Я не говорю о сексе, мама. Я говорю о некоей химии. Мы привлекаем друг друга, Дэн и я, и я должна узнать, приведут ли наши отношения к чему-нибудь.
Вообще-то это было правдой, вернее, похоже на правду.
— Химия! — София резким движением воздела руки к небу. — Ты умрешь старой девой, Мэри! И у меня никогда не будет внуков от тебя, которых я могла бы баловать.
— Даже если я не выйду замуж, я могу завести ребенка. Теперь для этого даже не требуется мужчина. Я могу обратиться в банк спермы, и мне имплантируют сперматозоиды в яйцеклетку. — Мэри усмехнулась, видя, как возмущена и шокирована ее мать. — Шучу, шучу.
— Почему ты так не похожа на Конни? У нее все в порядке. Ее жизнь устроена. Она счастлива в браке, любит Эдди. Они подумывают о том, чтобы завести еще одного ребенка. Она не говорила тебе?
При этом известии глаза Мэри округлились. Она покачала головой:
— Нет! Но ведь у нее уже трое детей! Зачем ей еще? Зачем ей рисковать фигурой?
— Потому что она хорошая католичка и готова принять всех деток, сколько бы ни послал ей Господь Бог. А Господь приветствует продолжение рода.
— Но ведь церковь не в силах одеть и прокормить всех крошек, приходящих в этот мир. Дети вырастают, становятся подростками и требуют у родителей кроссовки по сто долларов за пару и джинсы от Кельвина Кляйна.
София выпрямилась. Ее спина казалась одеревеневшей и слившейся со спинкой стула. Она смотрела на свою дочь с ужасом и возмущением, приведенная в ярость ее замечаниями.
— Это святотатство! — Она стремительно подняла руку и осенила себя крестным знамением. Потом, дабы почерпнуть сил, прикоснулась к золотому крестику у себя на груди. — Я поговорю о тебе, Мэри, с отцом Джозефом. Тебе надо исповедаться и принести покаяние.
— Мама миа! Да какой грех я совершила? По правде говоря, мама, ты всегда и все делала правильно, хотя в тот момент, когда ты это делала, я не сознавала твоей правоты. Это благодаря тебе я становлюсь сильной, уверенной и независимой женщиной и должна сказать тебе за это спасибо. Ты была прекрасным примером для подражания.
Рот Софии изумленно открылся.
— Что?!
По выражению лица Софии Мэри могла заключить, что не польстила ей своим комплиментом. Но Мэри была вполне искренней и говорила, что думала. Ей понадобилось тридцать три года, чтобы наконец понять, что она в значительной степени унаследовала властную натуру матери. София была женщиной нового тысячелетия, но даже не подозревала об этом.
— Я люблю тебя, мама. — Она прикрыла руку матери своей. — Ты беспокоишься обо мне, и я ценю это.
— Нет!
— Но я взрослая женщина, и если мне суждено делать ошибки, они будут моими собственными. Похоже, что ты запустила в действие механизм, когда вышла замуж за папу, и теперь я собираюсь скопировать страницу из твоей книги жизни и сделать то же самое.
Глаза Софии увлажнились, и из груди ее вырвался вздох отчаяния:
— Конечно, я беспокоюсь о тебе, Мэри. Ты разрываешь мое материнское сердце. Я старая женщина и не знаю, сколько мне еще осталось жить.
«Вне всякого сомнения, вечно», — подумала Мэри, потому что знала, что мать ее умела состарить кого угодно. На это она была мастерица.
— Не надо за меня волноваться, мама. Как ты любишь мне напоминать, мне тридцать три года. Я могу сама о себе позаботиться.
Кивнув с видом самоотречения, ее мать мысленно произнесла молитву и объявила:
— Он тебя уложит в постель. Эти ирландцы не любят терять времени даром.
София всегда отличалась способностью сделать так, чтобы последнее слово осталось за ней.
БАНАНОВЫЙ ХЛЕБ ОТ СОФИИ
0, 5 стакана сливочного масла, 1 чайная ложка ванили, 1, 5 стакана сахара, 2 яйца.
Смешать все ингредиенты в миксере до получения однородной массы. Потом отставить в сторону.
К двум стаканам обычной муки добавить три четверти чайной ложки кондитерской соды, половину чайной ложки сухих дрожжей, четверть чайной ложки соли. Смешать все сухие ингредиенты с масляной смесью. Истолочь три свежих банана и смешать с приготовленной массой. К этому добавить полстакана сметаны. Вместо нее можно использовать молоко, в которое следует добавить 2 чайные ложки лимонного сока.
Мешать до тех пор, пока масса не станет однородной. Добавить стакан измельченных грецких или пекановых орехов по желанию.
Вылить массу в большую форму для выпечки хлеба и выпекать при 180 градусах в течение 1 часа 15 минут.
Охладить. Подавать можно со сливочным сыром.
Глава 10
Спускаясь вниз по реке Патапско на яхте «Леди залива», пока корабль входил во внутреннюю гавань, Мэри наслаждалась южным ветерком, обдувавшим щеки. Она чувствовала себя такой живой, как никогда прежде. Ночное небо сверкало ослепительными, как алмазы, звездами. Вода мягко плескалась, лаская корпус яхты, а человек, стоявший у поручней рядом с ней, вызывал в ней настоящую гормональную революцию.
Для любого другого выглядеть, как выглядел сейчас Дэн, в его угольно-серой спортивной куртке и желтой оксфордской рубашке с расстегнутым воротом (потому что он был без галстука), было бы недопустимо и почти равно преступлению. На его груди Мэри заметила россыпь негустых волос, что еще увеличивало его очарование и делало еще более привлекательным и волнующим.
Мэри питала слабость к мужчинам с волосатой грудью, если эти волосы не покрывали также плечи и спину и не походили на шерсть, делая обладателей этого украшения похожими на горилл. Однажды ей довелось увидеть Кармине Дельвеккио в плавках, и она так и не оправилась от потрясения. Этот человек был похож на Кинг-Конга, если исключить рост.
— Спасибо за ужин. Он был изысканным, — сказала Мэри Дэну. Они ели сочную, хорошо прожаренную утку в вишневом соусе с гарниром из петрушки и молодого картофеля, а также спаржу с голландским сыром. — Трудно поверить, но я, прожив здесь всю жизнь, ни разу не совершила морской прогулки.
Его улыбка показалась ей откровенно сексуальной, и по спине у нее побежали мурашки.
— Холодно? — спросил он, обнимая и притягивая ее ближе к себе.
— Немного, — солгала она, чувствуя, что внутри у нее бушует лава, готовая извергнуться.
— Я рад, что был первым, кто приобщил вас к восторгам ночных прогулок.
Мэри надеялась, что он же приобщит ее к восторгам другого рода. Она знала, что эта ночь наступила, сегодняшняя ночь. Мэри это чувствовала. Сегодня Дэн поцелует ее и откроет ей безумные и страстные тайны любви, и она позволит ему это. Ее зазнобило от страха и предвкушения, и она с трудом сглотнула. Сможет ли она достойно выйти из положения? Подарить ему свою девственность и вступить с ним в интимные отношения?
Еще Мэри снедало беспокойство — вдруг он не сочтет ее достаточно привлекательной? А вдруг ее неопытность окажется унизительной для них обоих? Но, черт возьми, не могла же она оставаться девственницей вечно! Это было бы еще унизительнее.
— Как здесь тихо, — сказала она наконец. — У меня такое чувство, что мы единственные люди на этой яхте.
— Почти так оно и есть. Сегодня понедельник. Обычно всю неделю у них нет работы, если это не разгар туристического сезона. Тогда ночью здесь полным-полно народу.
— Кого вы нашли на сегодняшний вечер для Мэта? — спросила она. — Кто его опекает?
— Мои друзья Грайеры. Алан и Хелен предложили, чтобы Мэт навестил их детишек. Тед и Грейс примерно такого же возраста, как Мэт. Они пригласили и других детишек. Хелен подумала, что ему невредно завести новых друзей. Мне следовало бы самому подумать об этом.
По выражению лица Дэна Мэри могла догадаться, что он винит себя за недомыслие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34