Здесь выложена электронная книга Беда с этой Мэри автора по имени Крисуэлл Милли. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Крисуэлл Милли - Беда с этой Мэри.
Размер архива с книгой Беда с этой Мэри равняется 182.09 KB
Беда с этой Мэри - Крисуэлл Милли => скачать бесплатную электронную книгу
OCR Magicromance
«Беда с этой Мэри»: АСТ; Москва; 2003
ISBN 5-17-017308-3
Оригинал: Millie Criswell, “The Trouble with Mary”
Перевод: Л. И. Желоховцева
Аннотация
Вы — журналист, не признающий итальянскую кухню и обязанный написать честную статью о…новом итальянском ресторане! Что делать?!
Солгать? Можно, но…вся ваша слава держится на знаменитой объективности ваших статей!
Разругать в пух и прах? Легко, но…как после этого вы посмотрите в глаза хозяйке этого заведения, в которой с первого взгляда узнали женщину своей мечты, свою единственную, страстную и настоящую любовь?
Милли Крисуэлл
Беда с этой Мэри
Моей сестре Нине и брату Френку, выросшим, как и я, в шумной итальянской семье. Я люблю вас!
ШОКОЛАДНЫЕ ВАФЛИ-РАКУШКИ
1 стакан муки, 1, 5 чайных ложки порошка какао, 1 стакан
сливочного масла, растопленного и охлажденного,
0, 5 стакана сахара, 1 чайная ложка ванильного экстракта, 4 яичных белка.
Все смешать и вылить в формочки для вафель-ракушек. Выпекать в духовке при температуре 200 градусов в течение 8-10 минут. Охладить.
НАЧИНКА ИЗ СЛАДКОЙ СЛИВОЧНОЙ СЫРКОВОЙ МАССЫ
2 стакана сливочной сырковой массы, 0, 5 стакана
сахарной пудры, 0, 5 стакана порошка какао, 2 стакана
густых сливок, 1 чайная ложка порошка ванилина.
Приготовить начинку и аккуратно наполнить ею ракушки из теста, пользуясь ложкой или кулинарным шприцом.
ШОКОЛАДНЫЙ СОУС
0, 5 стакана сахара, 2 чайных ложки порошка какао, 0, 25-0, 5 стакана воды, 3 унции умеренно сладкого шоколада.
Смешать в кастрюльке сахар и порошок какао. Добавить воду и шоколад. Поставить на слабый огонь и, помешивая, довести до кипения. Охладить. Полить охлажденным шоколадным соусом вафли-ракушки. Посыпать сверху сахарной пудрой.
Глава 1
В один прекрасный день Мэри Руссо изыскала убедительный довод в пользу поглощения шоколада. Причина могла бы заключаться в том, что солнце светило очень ярко или слишком плотные облака густо закрывали небо, что вызывало затяжную депрессию. К тому же всегда существовала еще и такая причина, что ее кот Морти выкашлял большую, чем обычно, порцию шерсти — он имел обыкновение глотать свою шерсть, а потом отрыгивать ее большими комками.
Но в этот особенный, совершенно безоблачный, хотя и не слишком солнечный день, когда Мэри вгрызлась в роскошную, ласкающую язык и сочащуюся изысканной шоколадной и сливочной начинкой вафлю, плавающую в восхитительном шоколадном соусе, она оправдывала себя тем, что уж сегодня-то у нее было особое основание наесться сладостей до самозабвения, почувствовать себя совершенно дерьмово и возненавидеть жизнь, и вообще-то неласковую к ней, а сегодня представшую еще более скверной стороной.
Дело было в том, что умер Луиджи Маркони.
Для большинства людей, знавших его, смерть Луиджи не была такой уж неожиданностью и сильным ударом. Владелец ресторана был невероятно тучен и в течение многих лет страдал диабетом, а в последние четыре месяца находился в состоянии тяжелой депрессии. Но никто, в том числе и Мэри, работавшая на Луиджи во «Дворце пиццы» все последние десять лет и совмещавшая должности шеф-повара и бухгалтера, не ожидал, что он приставит дуло пистолета к виску, скажет «arrivederci» и выйдет из игры.
Бум! Вот так. Всего один выстрел. Один смертоносный, продиктованный преходящим импульсом выстрел — и Мэри потеряла не только близкого друга, человека, перед которым она преклонялась и к которому относилась как к родному дяде, но вместе с ним она потеряла и работу.
А найти новую работу в ее возрасте было не так-то легко — она уже не была (да не примет читатель мои слова за каламбур) такой аппетитной вафельной трубочкой.
— Если ты позволишь себе еще хоть одну вафлю, ты наберешь лишних десять фунтов. Твое несчастье, Мэри, в том, что у тебя абсолютно отсутствует воля. Ты так и не смогла избавиться от тех десяти фунтов, которые набрала после разрыва с этим привередливым Марком Форентини. А ведь это произошло два года назад! — София Руссо поджала губы, неодобрительно глядя на дочь. — Мужчины не любят толстых.
Мэри подняла голову — губы ее были измазаны шоколадом. Ее мать никогда не упускала случая высказать критическое замечание по адресу дочери. Если речь не шла о лишнем весе Мэри, то мать не устраивал ее вкус по части мужчин, одежды или друзей. Самоуважение Мэри было на столь низком уровне, что и низким-то его назвать можно было с большой натяжкой. Его просто не существовало. Угодить Софии было практически невозможно, и Мэри давным-давно оставила все попытки сделать это.
— А мне казалось, ты всегда говорила, что они не любят костлявых.
София постоянно твердила это младшей сестре Мэри, потому что Конни даже после того, как обзавелась тремя детьми, сумела избежать проклятия всех Руссо, отмеченных пышностью бедер и ягодиц. Она была тощей, что соответствовало моде, и Мэри ей завидовала.
Способность надеть джинсы и застегнуть молнию без необходимости лечь плашмя на кровать и затаить дыхание была мечтой Мэри и, по ее представлениям, почти что раем. Ей не хотелось стать тощей и костлявой. Ей хотелось только легко и свободно застегивать молнию. И она прекрасно сознавала, что едва ли сможет это делать, если будет есть шоколадные вафельные трубочки, пусть даже это был последний изобретенный ею рецепт деликатеса. Но сейчас ей было все равно.
— Lascia la bambina solo , София, — сказала бабушка Мэри, не скрывая своей неприязни к невестке. — Она не оправилась от ужасного удара. А у тебя нет сердца, если ты не понимаешь этого. — Бабушка помолчала и добавила, обращаясь к Мэри: — Хочешь вкусного крема, девочка?
Обычно Мэри не позволяла втягивать себя в постоянные препирательства между матерью и бабушкой. Между ними существовала классическая вражда свекрови и невестки, в течение поколений отравляющая жизнь многим семьям.
Мэри подозревала, что это чувство возникло, уже когда свет очей Флоры Руссо, ее сынок Фрэнк, привел в дом Софию, чтобы познакомить ее со своей мамой.
Ни одна женщина не была достойна Флориного Фрэнка, и это не должно было вызывать ни малейших сомнений. Поэтому София приняла критику спокойно и мужественно и не пала под ее тяжестью.
В глубине души София знала, хотя и на смертном одре не призналась бы в этом, что и для ее Джо не нашлось бы подходящей женщины на всем белом свете. К счастью, старший брат Мэри стал священником. Поэтому, кем бы ни была возможная и ни о чем не подозревающая невестка Софии, она избежала участи, худшей, чем смерть.
Да и кто, будучи в здравом уме, вошел бы в семью, по сравнению с которой даже Вито Корлеоне показался бы вполне нормальным человеком?
Хотя Мэри не выносила постоянных препирательств бабушки и матери, она ценила то, что бабушка принимала ее сторону в бесконечных перепалках, возникавших между матерью и ею. В некотором роде они с бабушкой были союзницами, и за долгие годы Мэри потеряла счет случаям, когда та заступалась за нее.
В свои восемьдесят три женщина, передвигавшаяся, лишь опираясь на палку, надевавшая очки с линзами в два дюйма толщиной, если у нее появлялась охота вышивать тамбуром, носившая нижнее белье, походившее на расставленную палатку и называемое ею «панталончиками», иной раз одерживала победу над Софией, но давалась она ей нелегко, и эту победу можно было приравнять к подвигу. София Руссо имела свое мнение почти по любому вопросу, особенно если речь заходила о ком-нибудь из ее детей. Хотя Мэри нежно любила мать, ни для кого не было секретом, что ни на один предмет их взгляды не сходились, включая склонность Мэри экспериментировать с традиционными итальянскими рецептами.
Если не считать того, что обе они не жалели времени на приготовление теста. Они обе любили положить на зуб что-нибудь основательное.
Подмигнув старой леди, Мэри ответила:
— Спасибо, бабушка, но помощи не требуется.
Потом она язвительно улыбнулась матери, потянулась за следующей вафлей и откусила от нее сразу половину, сознавая, что завтра, когда весы покажут, сколько фунтов прибавилось, она пожалеет. Но сейчас ей требовалось утешение, а от матери ждать его не приходилось.
Отсутствие способности к сочувствию София компенсировала убежденностью в своей правоте.
— Луиджи Маркони был глупым и эгоистичным человеком. Убивать себя — великий грех перед Господом. Он нарушил завет, и теперь его бедной жене предстоит страдать, потому что он был трусом и выбрал легкий путь.
София перекрестилась, как будто скверное поведение Луиджи по отношению к Господу могло каким-то образом отразиться на ней.
Мэри не знала, почему Луиджи решился убить себя, но в отличие от матери могла понять, что человек способен пожелать легчайшего выхода из трудного положения. После того как она осознала, что лишилась работы и что ее несчастная жизнь теперь станет еще более несчастной, она вдруг подумала о том, чтобы последовать его примеру, хотя эта мысль посетила ее не более чем на пять секунд.
Это объяснялось ее зацикленностью на идее смерти, что было естественно для добропорядочной итальянской девушки. Ее вырастили в сознании, что конец света близок. И мать, и бабушка с неиссякаемой уверенностью твердили, что кончина их вот-вот наступит, и любую фразу они обычно заканчивали словами: «Если только я доживу до этого».
Чаще всего на этом разговор не заканчивался и следующая реплика была такой: «Только Господу ведомо, сколько еще мне осталось топтать эту землю». И далее: «Ваша бабушка (или мать) безвременно сведет меня в могилу».
Однако Мэри никогда не думала о пистолете как о возможном способе покончить счеты с жизнью. Такой способ самоубийства казался ей слишком грязным. Она все еще помнила мрачное зрелище, которое представляли мозги Луиджи разбрызганные по поверхности плиты из нержавеющей стали и холодильнику, когда она явилась утром на работу в ту злополучную пятницу две недели назад и обнаружила тело на полу кухни. От этого воспоминания Мэри поежилась и почувствовала приступ тошноты.
По ее мнению, лебединое ныряние с балтиморского моста Фрэнсиса Скотта Ки было бы гораздо предпочтительнее. И некоторое время она тешилась этой мыслью, пока не вспомнила, какие ужасные пробки на этом мосту в любое время дня и ночи и как она ненавидела там ездить. К тому же смерть в результате переедания шоколада показалась ей гораздо более привлекательным способом самоубийства.
— Ты всегда встаешь на ее сторону. Я думаю, тебе бы следовало помолчать, — сказала София свекрови, продолжавшей вышивать и время от времени бросать взгляды на невестку. — Мэри слишком упивается своей депрессией и печалью. Ей пора встряхнуться и найти новую работу. Какая польза сидеть здесь и набивать желудок вафлями? Кто вообще когда-нибудь слышал о шоколадных вафлях? Это не итальянское блюдо. — И, считая вопрос исчерпанным, София кивнула и добавила: — Я собираюсь пригласить отца Джозефа и посоветоваться с ним. Пусть он поговорит с Мэри.
Эта идея вызвала у Мэри судорожный спазм, и она проглотила оставшуюся половину вафли, облизав с пальцев шоколадный соус. Потом улыбнулась:
— Джо посоветует мне трижды прочитать «Богородицу» и заглянуть к нему утром. Мама, ну почему ты упорно продолжаешь называть собственного сына «отцом Джозефом»? Объясни мне, ради всего святого?
Эта реплика вовсе не означала, что Мэри отказывалась поговорить с Джо. Она была очень близка со старшим братом и любила его. Но для нее он всегда был просто Джо, а вовсе не отец Джозеф, и она не собиралась сидеть в исповедальне и изливать свои печали бедному малому. Она понимала, что и без нее он ежедневно получает немалую дозу омерзительных признаний.
Кроме того, Джо уже давно знал все ее ужасные тайны — ну, например, приверженность к шоколаду и то, что в двенадцать лет она прочитала все неприличные страницы Библии, да еще подчеркнула пикантные места желтым фломастером.
К сожалению — именно к сожалению, — все зависело от того, как на это посмотреть. Ведь ее могла застать за этим занятием мать, а застукал Джо. Но он никогда никому не обмолвился об этом ни словом, и уже по одной этой причине Мэри обожала его.
Вырасти в семье Руссо было не так-то легко. Все трое детей Софии и Фрэнка до сих пор хранили в себе следы, оставленные их воспитанием.
Конни предпочла избавиться от своей властной матери с помощью замужества, едва выпорхнув из средней школы. Конечно, для Софии, считавшей брак окончанием всех мировых проблем, это было благословением Божьим.
Разумеется, это было ничто по сравнению с тем облегчением, которое она испытала, когда Джо вскоре после окончания колледжа объявил о своем намерении стать священником. Он оказался не у дел и, чувствуя себя очень несчастным, предпочел затеряться в среде церковников.
Мэри осуждала своих родителей, главным образом мать, хотя и отец ее нес немалую долю ответственности за то, что разрешал Софии верховодить и командовать собой. Мэри считала, что это попустительство жене и послужило причиной бегства из дома ее сестры и брата. Детей никогда не ободряли и не поддерживали в достижении целей, в них не воспитывали честолюбия. Их не побуждали использовать весь отпущенный им природой потенциал. И особенно несправедливо это было в случае с Мэри.
Будучи средней по возрасту, Мэри всегда чувствовала себя заброшенной. Она не была ни такой умной, как Джо, ни такой хорошенькой, как крошка Конни. Она справедливо считала себя обычной ординарной девочкой.
В школе у нее были посредственные оценки, но ее никогда и не нацеливали на что-то, кроме брака и материнства. С рождения она была запрограммирована на то, чтобы быть посредственностью.
Поэтому никто не был ни удивлен, ни рассержен, когда Мэри не закончила колледж. Когда же она поступила на работу, не обещавшую никакого будущего, никто не возразил.
Жизнь дома гарантировала безопасность. От Мэри ничего не ожидали, и она, в свою очередь, ничего не ожидала ни от кого, в том числе и от себя самой. Если бы можно было вкратце изложить историю ее жизни, то следовало бы подытожить ее, сказав, что она избрала наилегчайший путь. Как Луиджи. Разница заключалась лишь в том, что она все же была жива, хоть и вела мертвенное существование.
Сложив ладони вместе, София воздела руки к небесам и принялась раскачиваться.
— Не поминай имя Господа всуе!
Она снова перекрестилась, и на этот раз даже бабушка Флора кивнула, выражая согласие. Потом они обе, как по команде, обратили взоры к золотому распятию, висевшему в столовой над буфетом красного дерева и выделявшемуся на фоне поблекших и немодных обоев с розовато-коричневым узором из цветов. Распятие помещалось между фотографиями родителей Софии, мрачной пары, которую можно было счесть олицетворением итальянского варианта американской готики.
Обе женщины молча принялись молиться, беззвучно раскрывая рты, чтобы Господь простил Мэри ее легкомыслие и непочтительность.
Обеспечив таким способом безопасность дочери, София продолжила, не дав ни себе, ни другим времени передохнуть:
— Знаешь, я подумала, что было бы славно, если бы ты нашла себе такую работу, где могла бы встречаться с мужчинами приличных профессий — докторами, юристами. Карл Андретти, например, прекрасный ортопед. Теперь, когда он овдовел, его можно считать хорошей добычей. А ведь ему должна понадобиться секретарша. Твое несчастье, Мэри, в том, что ты не метишь достаточно высоко.
У Мэри глаза чуть не вылезли из орбит, и она сделала отчаянное усилие, чтобы не хмыкнуть. Неужели было мало того, что мать толкнула Конни на брак с врачом-проктологом, доктором, любующимся чужими задами! О Господи! Нет, Эдди был, конечно, славным малым, но зарабатывал себе на жизнь тем, что заглядывал людям в анальные отверстия. А теперь София хотела заставить Мэри выйти замуж за человека, проводящего целый день за изучением грязных и вонючих ног!
«Я так не думаю!»
Одна лишь мысль о ногтях на ножищах какого-нибудь спортсмена чуть не заставила ее изрыгнуть съеденные вафли.
— Я польщена тем, что ты считаешь меня способной стать чьей-либо секретаршей, мама, — сказала Мэри, вложив в свои слова немалую долю сарказма и удивляясь, почему это пожелание не было высказано много лет назад. — Возможно, Бетти Фриден или Глория Стайнем были бы счастливы узнать о такой возможности.
София отпрянула от стола и покачала головой:
— Много ты знаешь! Эти женщины — лесбиянки. Они не интересуются мужчинами. И что дурного в том, чтобы стать секретаршей? Это вполне достойная и уважаемая работа. Вот я, например, познакомилась с твоим отцом на профсоюзном собрании электриков. И, слава Богу, мы женаты уже сорок три года.
Мэри пришла в голову неблагородная мысль о том, что ее отец заслуживает медали, но она проглотила ее прежде, чем успела озвучить.
— Я вовсе не хочу сказать, что эта работа недостойна меня или кого бы то ни было. Я просто думаю, что не гожусь в секретарши.
Беда с этой Мэри - Крисуэлл Милли => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Беда с этой Мэри автора Крисуэлл Милли дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Беда с этой Мэри у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Беда с этой Мэри своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Крисуэлл Милли - Беда с этой Мэри.
Если после завершения чтения книги Беда с этой Мэри вы захотите почитать и другие книги Крисуэлл Милли, тогда зайдите на страницу писателя Крисуэлл Милли - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Беда с этой Мэри, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Крисуэлл Милли, написавшего книгу Беда с этой Мэри, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Беда с этой Мэри; Крисуэлл Милли, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн