., лжи. Она повторяла себе снова и снова, что мать защищала ее. Что было бы с ней, если бы она жила в доме Мэдисона Девита?Колючка внезапно заржала, и Байрони оторвалась от своих мыслей. Она поднялась на ноги и прикрыла рукой глаза от солнца, чтобы рассмотреть приближавшегося всадника. То был Габриель де Неве, сын дона Хоакина де Неве, богатого землевладельца, одного из презренных калифорнийцев. Она улыбнулась ему, когда он сдержал своего великолепного жеребца Эспаду и грациозно спешился. Юноша двадцати одного года от роду, ростом был чуть выше Байрони, а его волосы и глаза были черными, как безлунная ночь. Ровные зубы сверкали белизной на фоне загорелого лица.Подобно богатым калифорнийцам Габриель одевался очень броско: его черные штаны были перехвачены на талии ярким шелковым поясом, а на черном камзоле сияли золотые пуговицы. Черные же сапоги были из тончайшей кожи, а белая рубашка расшита золотом.— Соtо esta? <Как поживаете? (исп.).> — лениво спросил он, улыбаясь девушке.Он заметил в ее прекрасных зеленых глазах боль, но не понял ее причины. Впрочем, она тут же исчезла, прежде чем Габриель успел спросить ее, в чем дело.— Прекрасно, Габриель, — отвечала она. — Я не видела вас целую неделю. Чем вы занимались?Габриель развернул натруженные ладони:— Объезжал новых лошадей. Упрямые, бестии. А чем занимались вы, Байрони?Отцу Габриеля было невдомек, что его сын отлично говорил по-английски — это наверняка вызвало бы его гнев. Не знал он и того, что Габриель встречался с gringa <американкой (исп.).>, дочерью человека, которого он считал глупцом и горластым хулиганом. Но Габриель не сторонился Байрони. Она была свежа, прелестна, обаятельна и нравилась ему. Он сосредоточенно смотрел на девушку, представляя, как бы затрепетала она от его прикосновения.Байрони проронила что-то бессвязное в ответ и пожала плечами. Габриель впервые последовал за нею сюда, в ее тайное убежище, несколько месяцев назад и теперь, по-видимому, знал, когда можно было ожидать ее появления. Она не возражала против этих встреч, потому что он ей тоже нравился: казался добрым, любил пошутить и посмеяться. Он был отдушиной для Байрони, угнетенной царившей в ее доме атмосферой.— Вы такая тихая сегодня, nina <девочка, барышня (исп.).>, — заметил он, закинув повод за луку седла. Он шагнул к ней и пришел в смятение, увидев, как она сжалась. — Что случилось, Байрони? Вы ведете себя так, словно я бык, который собирается напасть на вас.Она едва не рассмеялась от уместного сравнения.— Простите, Габриель. Я, кажется, сегодня немного нервничаю.Он нахмурился, уже не в первый раз стараясь понять, о чем она думала. Она отвернулась и вперила взгляд в унылый пейзаж, а Габриель посмотрел на ее бриджи. Как раскричалась бы его мать, увидев рядом с ним так бедно одетую девушку. Порыв ветра на мгновение прижал к груди Байрони свободную белую рубашку, и юноша проглотил подступивший к горлу комок. После их последней встречи ему пришлось отправиться к какой-то проститутке в Сан-Диего. Но это было совсем не то.«Он догадается, что со мной что-то не так, если я не заговорю о чем-нибудь вполне обычном», — подумала Байрони.— Расскажите мне о новых лошадях, Габриель, — попросила она.И он начал рассказывать о лошадях.Долгие послеобеденные часы они провели за приятной беседой. Габриель говорил о своей семье, и Байрони жадно ловила слова о том, какой интересной могла быть жизнь. Неужели прошло всего шесть месяцев с того момента, когда она покинула дом Айды, дорогой, хлопотливой тетушки, приютившей ее и отдавшей свою любовь? И не подпускавшей к ней никаких мужчин.Она на мгновение задумалась: не считала ли старая дева тетя Аида всех мужчин подобными своему зятю?Не то чтобы она говорила что-то плохое о Мэдисоне Девите или о каком-нибудь другом мужчине. Она никогда не говорила и ничего хорошего. Байрони постаралась снова сосредоточить блуждавшее внимание на Габриеле, который теперь говорил о своей матери.Донья Карлота, улыбчивая, веселая женщина, пухлая и любящая, обожала разыгрывать отца Габриеля. Его жизнерадостные братья выполняли тяжелую работу на ранчо Лос-Пинос, а младшая сестра Бланка была болезненной, избалованной красивой девочкой.Габриель рассказывал о прошедших рождественских праздниках, когда Байрони внезапно вскочила.— О Боже! Скоро стемнеет. Мой отец.., я должна ехать, Габриель. — Байрони сотрясала дрожь.— Я провожу вас до дома, Байрони, — предложил Габриель, помогая ей подняться в седло.— Нет.Она почувствовала, как по телу потекли струйки пота от страха.— Ну разумеется, провожу, — спокойно проговорил он и остановил своего жеребца рядом с ее кобылой.Она уедет от него до того, как они приблизятся к дому. В голове Байрони крутились мысли о том, что она солжет, если их увидит отец. Заметив вдалеке огни, она ударила каблуками в бока Колючки.— До свидания, Габриель! — крикнула она и обернулась, чтобы помахать ему рукой.— Осторожно!Предостережение дошло до ее сознания лишь после того, как ее выбил из седла сук дерева, на который она наткнулась оглянувшись. Байрони упала на спину и несколько мгновений не могла дышать. Спрыгнувший с жеребца Габриель опустился рядом с нею на колени.— Все в порядке, — выдохнула она. — Получилось так глупо…— Уверены, что все в порядке? — переспросил он и обхватил ее руками, помогая подняться на ноги.— Да, да, — торопливо подтвердила она, высвобождаясь из рук Габриеля. — Я должна ехать домой.— Querida <Любимая (исп.).>, позвольте мне помочь вам.Она не расслышала его ласкового обращения, зато увидела стоявших перед домом брата с отцом, попыхивавших сигарами.— Пожалуйста, уезжайте, — сказала она Габриелю, взявшись за луку седла.— Хорошо, — отозвался он. — Скоро увидимся, Байрони. он развернулся и уехал, пустив лошадь галопом.Байрони глубоко вздохнула и направила Колючку к небольшой конюшне. Она нехотя слезла с лошади и занялась успокаивающим нервы делом — чисткой кобылы. Она почти закончила, когда увидела в узком проеме двери конюшни отца.— Стало быть, — чеканно заговорил он, растягивая слова, — ты окончательно решила оставить своего любовника, а, девочка?Она уставилась на отца, не понимая смысла его слов.— Богатого смазливого Габриеля де Неве, — добавил он и сплюнул в кучу старой соломы.— Он просто приятель, — возразила она, чувствуя, как быстрее забилось сердце, подгоняемое страхом. — Всего лишь приятель. Я встретилась с ним три месяца назад в Сан-Диего.— И этот красавчик по-приятельски рвет на тебе рубашку, дочка? Тебе так нравится лежать на спине?Она взглянула на разорванную у плеча рубашку.— Я упала с лошади, только и всего. Наткнулась на толстую ветку, и она сбила меня на землю.— Не лги! Ты мерзкая потаскушка! Я заставлю тебя жалеть о том, что…— Я жалею о том, что вы мой отец! — выкрикнула она ему в лицо. — Боже, как я вас ненавижу! У вас грязный ум…Он рванулся к ней, но от двери послышался голос Чарли:— Не надо, отец. Погоди, оставь ее в покое и послушай меня.Байрони недоуменно заморгала. Помощь от брата?Поистине мир перевернулся с ног на голову. К ее удивлению, отец, бросив на нее взгляд, полный злобы, повернулся к сыну.— Выйди-ка на минутку, отец, — позвал Чарли. — Клянусь, это очень важно.— А ты, девочка, — он плюнул в сторону Байрони, — ступай в дом да подмойся! Я займусь тобою позднее! * * * Луис, один из пастухов дона Хоакина де Неве, сообщил ему, что его хочет видеть сеньор Девит. Дон Хоакин нахмурился и захлопнул гроссбух, лежавший перед ним на письменном столе. Что понадобилось этому нелепому человеку? — недоумевал он. Ему пока не случалось в чем-то отказывать Девиту, хотя он и презирал его. Он поднялся из кресла, высокий, с квадратными плечами и исполненный чувства собственного достоинства. Он смотрел на Мэдисона Девита, разъяренным быком ворвавшегося в его тихий кабинет.— Сеньор Девит, — заговорил он подчеркнуто вежливо, — чем могу служить?Эти заносчивые калифорнийские аристократы всегда сбивали Девита с толку. Он ненавидел их — они постоянно заставляли его чувствовать свою неполноценность, незначительность, сознавать, что он представлял собою нечто такое, что им волей-неволей приходилось терпеть.— Я хочу поговорить с вами о вашем сыне, — проговорил он, двигаясь прямо на хозяина дома.— О котором из сыновей? — спросил дон Хоакин.Грязные, злобные слова застряли в глотке Мэдисона Девита. Оглядывая великолепную дорогую мебель в кабинете, он ощутил, как в нем закипают алчность и зависть, но с трудом умерил свой тон.— О вашем сыне Габриеле, — уточнил Девит. — Парень испортил мою дочь. Изнасиловал ее. И я требую возмещения, сеньор. Требую!Дон Хоакин не выказал ни малейших признаков волнения.— В самом деле? — переспросил он, с интересом выгнув дугой черную бровь.— Да, он взял ее вчера. Я видел его с моей дочерью. У нее была разорвана одежда. Он опозорил ее и нашу семью.«Ах, Габриель, — подумал раздосадованный дон Хоакин. — Этого, мой сын, я допустить не могу». Он и не подумал сказать Девиту о том, что сын откровенно рассказал ему обо всем, что произошло накануне вечером. Он понимал, что обязан защитить свою семью и ее незапятнанное имя. Не стал он и доказывать этой жалкой твари, что его сын ни в чем не виноват. В любом случае это не привело бы ни к чему хорошему.— Я требую заключения брака, сеньор!Дон Хоакин мимоходом подумал, правда ли все те отвратительные вещи, которые ему довелось слышать об этом человеке с тяжелой челюстью. Что ж, он ничем не может помочь бедной девушке.— О браке не может быть и речи, сеньор Девит, — спокойно проговорил он. — Утром мой сын надолго уехал к нашим родственникам в Испанию. — Он помолчал, понимая, что, возможно, мог бы уберечь оклеветанную девушку от ярости отца. — Однако я согласен вручить вам компенсацию. — Он выдвинул ящик стола, повернул ключ в замке сейфа и отсчитал пять сотен долларов.Он вручил деньги Девиту. И почувствовал оцепенение, глядя на то, как тот, стоя перед ним, пересчитывал банкноты.— Этого мало, — заявил Мэдисон Девит. — Речь идет о чести моей дочери. Он испортил ее. Кто теперь захочет на ней жениться?— Это все, что вы можете получить, сеньор. А теперь благоволите меня оставить. Ваше присутствие.., угнетает.Как ни ругался, как ни угрожал Девит, дон Хоакин остался непреклонен, ничего больше не сказал и лишь смотрел на него с терпеливой скукой. Когда тот наконец удалился, дон Хоакин глубоко вздохнул. Пора, подумал он, и впрямь посадить Габриеля на корабль и отправить в Испанию. Его дед и бабка долго не проживут, да кроме того, там куча кузенов, с которыми ему не мешает повидаться. Да, ему пора увидеть мир. Глава 2 Брент Хаммонд вышел из тускло освещенного салуна Колорадо-Хауса на залитую ярким послеобеденным солнцем улицу. На лице его играла самодовольная улыбка. Он только что выиграл в покер у новичка двести долларов — всего за четыре часа и не без шулерского приема. Собственно, именно благодаря ему Бренту и досталась большая часть этих денег. Он потянулся, расправив усталые мускулы и, повернувшись, посмотрел в сторону возвышавшегося вдалеке холма Пресидио, где, ему казалось, можно избавиться от раздражавших ноздри запахов всевозможных отбросов, которыми были полны узкие, грязные улочки, и вдохнуть полной грудью чистого морского воздуха.Он смотрел на бродивших между обшарпанными глиняными хижинами непривязанных коров, когда услышал хлопки выстрелов. Брент быстро повернулся и не успел сделать и двух шагов, как на него что-то налетело, едва не сбив с ног. Он отшатнулся и закачался на каблуках, пытаясь сохранить равновесие, она же — то была женщина — грохнулась задом на землю, к его ногам.Байрони вскрикнула и выпустила из рук два пакета, один из которых тут же раскрылся и из него потекла белая струя муки.— Боже мой! — пробормотала Байрони. Она больно ударилась задом, но, несмотря на это, не выдержала и рассмеялась. Потом с усилием поднялась на колени.— Простите, — заговорил Брент, опускаясь на корточки. — Позвольте, я помогу вам.Она подняла взгляд на мужчину, на которого только что наткнулась, и у нее перехватило дыхание. У него были прекрасные синие глаза, правильно очерченные губы сжались в тонкую линию в попытке сдержать смех.— Привет, — буркнула она, не отрывая глаз от его лица. Его густые, чисто вымытые черные волосы сияли на солнце. Она заметила шрам на его щеке — белую нитку на загорелой коже — и подумала о том, где он мог его заработать.— Привет и вам, — ответил Брент. Он взял ее за руки ниже локтей и помог встать на ноги.Байрони отличалась высоким ростом, но он был на голову выше. Она видела, как раскрылись его губы, и они оба весело расхохотались.— — Вам лучше выпустить меня, или ваш костюм из серого превратится в белый.Брент только теперь сообразил, что все еще не выпустил ее рук из своих. Он быстро разжал пальцы и отступил от девушки.— Простите, мэм, — повторил он.— Нет, вы не виноваты, — возразила Байрони, принимаясь отряхивать юбки. — Это я зазевалась.— Я слышал какие-то выстрелы, — заметил Брент.— Ах да, — согласилась она, и ее глаза сузились от плохо скрытого презрительного недовольства. — На этот раз стреляли в цель молодые ребята, и для беспокойства нет причин.— Я и не беспокоюсь, просто поинтересовался. А как понимать ваши слова «на этот раз»?Она пожала плечами.— К сожалению, Сан-Диего приобрел репутацию города, отличающегося жестокостью и насилием.Дуэли, перестрелки, да и просто поножовщина…Боюсь, что мы сыты всем этим по горло.— Он не исключение, то же самое я наблюдал в других городах, где мне довелось побывать.Она снова взглянула на Брента:— Я никогда раньше не видела вас в Сан-Диего.— Разумеется. Я приехал сюда впервые. Впрочем, завтра уезжаю.— Вы профессиональный игрок?— Да. Наверное, да.Она продолжала смотреть на Брента, бессознательно облизывая кончиком языка нижнюю губу.— Вам нравится то, что вы видите?Байрони поморгала, не очень понимая вопрос, а потом увидела веселые огоньки в его глазах.— Да, — без обиняков ответила она.Этого Брент не ожидал. Он был готов к чему угодно — к тому, что она смутится, упрекнет его в неджентльменском поведении, — только не к этому.— Ну тогда позвольте мне воздать должное и вам.Вы — красавица, даже с мукой на носу.Она улыбнулась во весь рот, но покачала головой, протестуя против преувеличенного комплимента. Она хорошо знала, как выглядела в ту минуту: собранные на затылке в тугой пучок волосы, хлопчатобумажное платье тускло-серого цвета, похожее на мешок из-под картофеля. Но у нее, по-видимому, не было сил оторвать взгляд от его лица. Она не испытывала перед ним никакого страха. Это казалось ей странным.— У вас совершенно необыкновенные глаза. Простите меня, но я не могу от них оторваться.Брент выгнул черную бровь.— Надеюсь, они одного и того же цвета, мэм, или, может быть, в них попала мука?— Нет, дело не в этом. В них нет.., подлости.Брент нахмурился. Она не была ни навязчивой, ни нахальной, и в ее голосе и манерах отсутствовало всякое жеманство. Внезапно с ее лица сошла улыбка, она грациозно нагнулась к своим пакетам и подняла их.— Я должна идти. Простите, что я на вас налетела.— Подождите! — окликнул ее Брент, но Байрони не остановилась. Она подобрала юбки и быстро зашагала по Сан-Диего-авеню к площади, где у ограды приткнулся старый тарантас. — Я даже не знаю вашего имени, — проговорил он словно самому себе.Она разговаривала с какой-то пожилой женщиной — вероятно, с матерью. Он помедлил, глядя, как она стряхивала с себя остатки муки, стоя рядом с лошадьми. «Неважнецкие лошади», — подумал Брент. И замедлил шаг, увидев крепко подвыпивших троих молодых людей, развязной походкой шагавших посреди улицы. Средний из них засовывал в кобуру револьвер.— Эй, Чарли, — спросил один из юношей, — не твоя ли это сестра вон там?Брент вспомнил осуждающую интонацию в ее голосе, когда она говорила, что какие-то молодые люди упражнялись в стрельбе по мишени. Уж не на собственного ли брата она злилась?— Да, Томми, — ответил Чарли. — Можно подумать, что ты захотел познакомиться с ней поближе.Забудь об этом, приятель.Брент почувствовал, как в нем закипает гнев. Он пристально посмотрел на Чарли. Между братом и сестрой было мало сходства. Чарли был смуглолицым, с грязно-каштановыми волосами, тускло-серыми глазами и красным от крепкой выпивки лицом. Они стоили друг друга, эти парни, — нахалы, задиры, а может быть, и того хуже.— Она выглядит красоткой, — заметил третий.Чарли повел худыми плечами.— Ты готов волочиться хвостом за чем попало, одетым в юбку.— Она наверняка очень мило помахивает ею, — отозвался Томми.Ответной реплики Брент не расслышал. Да и какого дьявола он вообще этим заинтересовался?Устремившись дальше по улице, он остановился около какого-то старика, сидевшего на стуле, прислоненном к стене дома. Старик махнул рукой женщине, и та в ответ коротко кивнула. Приближаясь к нему, Брент повел носом — от старика несло спиртом, потом и дешевым табаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40