Его слова так больно задели Джудит, что она чуть не задохнулась:
– Твои обвинения не только грубы, но и бессмысленны. У тебя нет никакого права так вести себя со мной. Ты, видимо, принял меня за одну из твоих распутных подружек.
Алекс напрягся:
– Боже мой! Я дерзнул обидеть саму невинность! Теперь позволь и мне быть откровенным: я готов дать тебе деньги, положение в обществе и славное имя Расселов, единственным обладателем которого я сейчас остался. Но я не намерен терпеть никаких претензий с твоей стороны. Не забывай, что речь идет о браке, а не об устройстве на работу!
Джудит задрожала от обиды и негодования:
– Твои взгляды на брак представляются мне несколько односторонними. И кроме того, ты сам не настолько чист, чтобы иметь моральное право в чем-то упрекать меня.
– Ты права, но у меня не было выбора. А ты добровольно согласилась себя продать!
– Да как ты смеешь! – воскликнула Джудит, в совершенной растерянности: ни разу в жизни ей не приходилось выслушивать такие обвинения в свой адрес, никто из молодых людей не смел разговаривать с ней в таком тоне. Никогда еще не доводилось ей становиться свидетельницей жестокой битвы, которую вел мужчина сам с собой, выплескивая волны гнева на нее… Джудит хорошо знала, как вести себя с женщинами, впадающими в истерику, но этот мужчина наносил ей один за другим такие удары, которые она отражать не умела.
– Как я смею? – не унимался Алекс. – А почему же, скажи на милость, ты сразу же согласилась принять предложение моего отца? – Облокотившись на низкую каменную стену, опоясывающую розарий, он внимательно смотрел на Джудит, напоминая в этот момент покупателя, оценивающего товар, который ему навязывают против его воли. – Сэр Четсворт сообщил мне, что ты запрыгала от восторга, едва услышала о возможности выйти за меня замуж.
Сумерки сгущались. Переминаясь с ноги на ногу под цепким, испытующим взглядом этого мужчины, всем своим видом показывающего, как неприятны ему мысли о женитьбе на ней, Джудит вдруг поймала себя на мысли, что Алекс был совершенно прав. Действительно, когда она впервые услышала о предложении сэра Четсворта, все мысли ее были сконцентрированы именно на материальной выгоде для нее этого брака. А теперь она не могла признаться Алексу, что была полна решимости отвергнуть его вплоть до того самого момента, когда он посмотрел ей в глаза из-под своих густых ресниц.
Бесстрастным тоном Джудит проговорила:
– Сэр Четсворт явился в наш дом в тот самый момент, когда я поняла, что мои силы на исходе: не так-то легко жить под одной крышей с двумя стареющими вдовами. Его предложение сулило мне освобождение.
– Неужели? – спросил Алекс, не двигаясь с места и не меняя выражения лица. – Должен признать, ты очень красивая девушка, поэтому мне странно слышать, что ты засиделась в обществе «стареющих вдов». Будь у тебя желание, ты могла бы уже раз десять выскочить замуж и обрести столь желанное для тебя «освобождение».
Окончательно загнанная в тупик, Джудит неожиданно для себя вдруг выпалила:
– Дело в том, что другие мужчины могли бы захотеть от меня большего, не ограничиваясь деловым соглашением.
Еще с минуту Алекс молча созерцал Джудит: ее строгую прическу, застегнутое под самое горло платье, стройную талию…
– Что ж, я все понял, – проронил он наконец. – Теперь мне ясно, почему ты согласилась выйти за меня замуж, хотя мы и не виделись целых пять лет… Благодарю за честность. – Он перевел дыхание и продолжил – А теперь позволь мне выдвинуть свои условия. Раз уж ты не собираешься дать мне в этом браке «нечто большее», я оставлю за собой право обращаться за этим к своим «распутным подружкам», как ты изволила их назвать.
Джудит почувствовала, как к щекам ее приливает кровь. Как же сильно он в ней ошибался! Но ей не хотелось быть одной из многих. И до того момента, когда она хотя бы одним намеком признается ему в тех чувствах, которые он пробудил в ней, – в тех чувствах, которые возникают между мужчиной и женщиной – он должен знать, что она не похожа на других, что она – единственная в его жизни.
– Мне бы хотелось возвратиться в дом, – ледяным тоном произнесла она. – Насколько я понимаю, мы все сказали друг другу.
Алекс выпрямился и показал рукой на боковую тропинку:
– Что ж, пойдем. Это кратчайший путь.
Они шли по узкой садовой дорожке, стараясь не касаться друг друга. Через несколько шагов Алекс сказал:
– Я свяжусь с управляющим ювелирным магазином Гэррода и скажу ему, что на днях ты зайдешь к ним, чтобы выбрать обручальное кольцо. Думаю, мой отец с большим удовольствием составит тебе компанию.
Джудит кинула на него быстрый взгляд:
– А ты?
– Увы, служба прежде всего. К тому же мое участие в этом деле просто излишне – ты прекрасно справишься и без меня… Мой отец – великолепный организатор, да и ты, как мне кажется, отлично представляешь себе, что именно тебе требуется.
С трудом сдерживая волнение, Джудит позволила молодому человеку взять ее под локоть, когда они поднимались по ступеням террасы. Войдя в гостиную, они застали сэра Четсворта и обеих вдов за игрой в карты. Увидев на пороге молодых людей, все трое, как по команде, оторвались от игры и с немым вопросом уставились на вошедших.
– Надеюсь, в этом доме найдется охлажденное шампанское, сэр? – бесстрастным тоном произнес Алекс. – По-моему, сейчас самое время его откупорить.
Суровый взгляд сэра Четсворта смягчился. Он подошел к Джудит и взял ее за руку:
– Спасибо, милая моя. Могу пообещать вам, что я сделаю все, чтобы вы были счастливы.
– Ах, Четсворт! – воскликнула миссис Берли. – Как это мило с твоей стороны! Но все-таки полагаю, что позаботиться о счастье моей дочери надлежит не тебе, а Александру! Ах, доченька! Я так горжусь тобой… Если бы только твой несчастный отец смог увидеть тебя в этот радостный день! – По щекам пожилой дамы заструились слезы. – Итак, ваша свадьба состоится весной, не правда ли? Как романтично!
Миссис Берли прижала Джудит к груди и глубоко вздохнула… Потом она повернулась к Алексу и продолжила:
– До сегодняшнего вечера я даже не представляла себе, каким красивым юношей ты стал, Александр. Галантный офицер, верный слуга королевы и Отечества.
И тут, в самом патетическом месте, миссис Берли неожиданно расчихалась. Понимая, что все это выглядит в высшей мере смешно, она поспешно вынула носовой платок и принялась вытирать слезы.
– О Боже, как я взволнована! – проговорила она. – Ах, мой милый Александр, тебе не суждено было узнать материнскую любовь, у меня… у меня никогда не было сына. Я верю, что судьба дает нам обоим возможность восполнить недостающее: я стану тебе матерью, а ты мне – сыном. – В порыве чувств пожилая женщина приподнялась на цыпочки и горячо поцеловала Алекса.
Молодой человек вздрогнул, но мужественно перенес атаку будущей тещи. Потом он подошел к миссис Девенпорт и, громко чмокнув ее в щеку, со скрытой издевкой произнес:
– А вы, уважаемая миссис, вы готовы стать мне второй матерью?
– Ну что вы, молодой человек?! – невозмутимо парировала та. – Как вам могла прийти в голову такая глупая мысль?! Едва ли во всем мире сыщется такая женщина, которая могла бы стать вам матерью… – Она обернулась в сторону Джудит и добавила: – Надеюсь, Алекс, ты понимаешь, как тебе повезло? Моя племянница – необыкновенная девушка.
– Я уже имел возможность в этом убедиться, – с иронией произнес Алекс, и никто, кроме Джудит, не понял, что он имел в виду.
Прислуга принесла в гостиную шампанское, полетели к потолку пробки, завязалась непринужденная светская беседа. Улучив удобный момент, миссис Девенпорт взяла Джудит за локоть и прошептала ей на ухо:
– Что с тобой, милая, ты совсем лишилась рассудка? Я пыталась поймать твой взгляд, но тщетно: ты не сводила с него глаз. – Заметив волнение племянницы, она поспешила добавить: – Не беспокойся, милая, он слишком занят тем, чтобы выглядеть как можно более свирепым, поэтому он не заметит того, что так ясно видно мне.
Джудит в изумлении уставилась на тетку:
– Так, значит, ты сразу поняла, что я собираюсь принять его предложение?
– Ну конечно, дорогая моя, как не понять? Да, молодой Рассел действительно неотразим – я не видела его целых пять лет и даже представить себе не могла, что он станет таким красавцем… Я все понимаю: наверное, ни одна женщина на твоем месте не смогла бы устоять перед ним. Но он темная лошадка… И помни, дорогая: я тебя обо всем предупредила. Связывая свою жизнь с этим человеком, ты добровольно взваливаешь на свои плечи тяжелый крест.
– Но ты ведь сама только что сказала, что он неотразим… – пролепетала Джудит.
– Да, неотразим, – кивнула миссис Девенпорт. – Впрочем, как ты могла заметить, я и не пытаюсь этого отрицать. Речь не о нем, а о тебе, милая Джудит. Тебе предстоит проявить силу и решительность. Ах, будь я лет на тридцать моложе… – Тетушка Пэн глубоко вздохнула. – Справедливости ради должна признать, что у тебя есть оба этих качества: и сила, и решительность. Беда в том, что, помимо этого, в тебе слишком много романтизма, который достался тебе в наследство от матери. Ты чересчур сентиментальна. Девушке, решившейся связать свою жизнь с таким молодым человеком, как Александр Рассел, не пристало быть сентиментальной. Боюсь, он может сильно ранить тебя…
Джудит обернулась и посмотрела в дальний угол гостиной: стоя под картиной Гейнсборо, – той самой, которую какой-нибудь час назад он созерцал с таким вниманием, – Алекс держал в руке высокий бокал с шампанским и пил за грядущую свадьбу, – свадьбу, которая была ему навязана и которую он так хотел избежать… Офицер с блестящим будущим, он был разбит наголову в битве за независимость… Не выдержав сурового натиска отца, молодой честолюбец наверняка попытается добиться реванша в отношениях с будущей супругой…
– Наверное, ты права, тетушка Пэн, – тихо ответила Джудит. – Но пойми: у меня не было выбора.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Алекс возвратился в казармы в невеселом расположении духа. Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Гордость молодого человека была уязвлена… Едва переступив порог казармы, он набросился на денщика, который, занося в комнату чемодан, неосторожно решил поинтересоваться:
– Как провели выходные, сэр?
– Послушай, ты! – грубо оборвал его Алекс. – Тебе платят за то, чтобы ты чистил сапоги и держал в порядке сбрую, а ты лезешь в мою частную жизнь!
– Извините, мистер Рассел, – пролепетал удивленный денщик: он ни разу не видал Алекса в таком состоянии. – Позвольте взять ваш мундир и сапоги?
Алекс открыл шкаф, в котором он хранил бутылку бренди.
– Я вынесу их за дверь, – проворчал он, наполняя стакан. – Не вздумай меня больше беспокоить!
– Слушаюсь, сэр! – солдат с шумом опустил чемодан на пол и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты.
«Наверное, он ненавидит меня, – с огорчением подумал Алекс, отхлебывая бренди. – Не удивлюсь, если через пару дней он подаст рапорт о переводе на другое место…» Почувствовав приятное тепло от глотка спиртного, молодой человек опустился на стул и, запрокинув голову, уставился в потолок.
Они стояли сейчас перед его глазами – эта компания, обмывающая удачную сделку: отец, крайне гордый успешным осуществлением своего замысла, тетушка Алисия, пускающая слезы от счастья, и, наконец, сама Джудит–такая холодная и неприступная в своем строгом платье, сияющем белизной. И лишь один человек выделялся на их фоне – это была тетушка Пэн. Только в ее поведении сквозило что-то живое, человеческое, только ее присутствие хоть немного скрасило этот вечер.
Молодой человек допил первый стакан и снова потянулся за бутылкой. Как жаль, что эта холодная красавица Джудит пошла не в тетку! Или уж, на худой конец, была бы такой же дурой, как мать, – все равно лучше, чем эта высокомерная гордыня! Какое она имела право делать ему замечания, называть его подруг распутницами?! Алекс нахмурился. Конечно, было бы смешно говорить о том, что эта девушка некрасива… И все-таки Алекс так и не мог понять, что же заставило ее согласиться на предложение отца. Если уж ей так нужны свобода и богатство, то почему она не выбрала какого-нибудь состоятельного старика, который через пару лет отправился бы в могилу, сделав ее единственной обладательницей громкого титула и состояния?
Медленно потягивая бренди, Алекс стал вспоминать эту злосчастную беседу в розовом саду. Допив последний глоток, он с размаху поставил стакан на стол: право, эта девчонка не стоила того, чтобы из-за нее расстраиваться! Ей нужен «бесстрастный» брак? Что ж, он согласен и на это! К тому же он всегда отдавал предпочтение темноволосым девушкам с живыми, веселыми глазами, которые не строили из себя невесть что. Бледные белокурые красавицы никогда не пробуждали в нем страстного желания… Тут Алекс вздрогнул: он готов был отдать голову на отсечение, что «бесстрастная и холодная» Джудит трепетала в его объятиях. «Впрочем, – подумал Алекс, мгновение спустя, – какая из них не трепетала в ответ на мое прикосновение…»
Алекс с тоской обвел взглядом стены казармы: как ненавидел он это место! Условия жизни были здесь намного тяжелее, чем в университете: строжайшая дисциплина, беспощадные наказания за малейшие нарушения… Молодой человек прекрасно понимал, что главная задача старших офицеров – выбить из него сам дух сопротивления и независимости… Куда бы ни шел Алекс–в офицерскую столовую, в спальню, на плац, он постоянно ощущал на себе недреманное око полковника Роулингса-Тернера, добросовестно исполнявшего обещание, данное своему старому другу, – перевоспитывать его непослушного сына. Каждое его движение было под контролем. Алекса обучали дисциплине, заставляли выполнять приказы, не рассуждая; по всей видимости, только таким образом сэр Четсворт надеялся «сделать из своего сына человека».
Сэр Четсворт сократил ежемесячное пособие до минимума, полковник Роулингс-Тернер строго следил за тем, чтобы Алекс не вздумал ни у кого занять в долг, – так что молодому человеку приходилось вести почти что монашескую жизнь; этот вынужденный аскетизм стал даже предметом насмешек со стороны остальных младших офицеров. Алекс вообще держался особняком: ему не доставляло ни малейшего удовольствия целыми часами болтать о чести полка, священном долге подданного британской короны и о славных воинских традициях…
Сослуживцы недолюбливали Алекса, но это лишь доставляло ему удовольствие: он сознательно противопоставлял себя однополчанам, считая армию неким нелепым и уродливым институтом. Большинство офицеров были потомственными военными: единственное, о чем они могли говорить, – это о битвах, походах и героических подвигах… Если Алексу и случалось против воли оказаться вовлеченным в такой разговор, он никогда не выдерживал больше пятнадцати минут и покидал компанию, произнося напоследок весьма нелицеприятные тирады.
Алекс снова потянулся к бутылке с бренди. Потягивая третий за этот вечер стакан, он стал думать о том конфликте, который давно уже назрел в его отношениях с другим младшим офицером по фамилии Форрестер. Этот малый был сыном весьма заслуженного ветерана и больше всего на свете любил воинские традиции. Форрестер был любимцем офицеров, а может быть и всего полка, вплоть до нижних чинов, и его бесило само существование Алекса, не скрывавшего своего презрения к полковым традициям.
Комната, в которой жил Алекс, была пустой и неуютной. Ему вовсе не хотелось переносить сюда свои личные вещи. Глядя по сторонам, он думал сейчас, долго ли еще он здесь протянет. Испытывая отвращение к самому себе, он поднялся со стула и принялся бродить из угла в угол. Да, он был сам во всем виноват: зачем он только позволил отправить себя в эти казармы?! Теперь и полковник, и, по всей вероятности, большинство старших офицеров имели полное моральное право презирать его – действительно, как еще можно относиться к мужчине, достигшему двадцатичетырехлетнего возраста и позволяющему своему отцу делать с ним все, что заблагорассудится…
А теперь еще эта Джудит… Как дерзко она с ним разговаривала в розовом саду! Что ж, очевидно, именно такую жену он и заслуживал; смирившись однажды с волей отца, пославшего его в этот полк, он не имел права даже мечтать о более достойной невесте. До чего же абсурдна была сама мысль о том, что армия может сделать из него настоящего мужчину! Увы, ему никогда не было суждено стать мужчиной в полном смысле этого слова – он был всего лишь жалким слабаком, выжившим только потому, что старший брат пожертвовал ради его спасения собственной жизнью. Налив четвертый стакан, Алекс тупо уставился в угол и подумал: «О Боже, почему же утонул Майлз, а не я?»
Он пошел в ванную и открыл кран. Но тут раздался стук в дверь. Как был – прямо со стаканом в руке – Алекс пошел открывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55