Когда она выпрямилась, Джек взял у нее скатку и привязал ее к седельным сумкам.
— Дати в лагере Кочиса.
Кэндис недоумевающе взглянула на него.
— Что? — Ее лицо побледнело от ужасной догадки.
— Кэндис, я все объясню тебе, — поспешно сказал Джек. — Все ее родные умерли. О ней некому позаботиться. И… она беременна. Поэтому я привез ее в лагерь.
Ошеломленная, Кэндис молчала.
— Как я понимаю, отец — ты. — Ее голос был на удивление тих и спокоен.
— Да.
Кэндис повернулась к нему спиной. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон. Не может быть. Он не мог так поступить с ней.
— Это было всего один раз — еще до нас с тобой. Сразу после того, как я приходил к вам на ранчо за конем.
Другая женщина, другой ребенок. Кэндис хотелось смеяться и плакать. Невозможно представить себе большего предательства. Все то время, пока она была одна… думала о нем, тосковала… ждала его, он был с Дати. Со своей индейской любовницей.
— Кэндис? — неуверенно вымолвил Джек, испуганный ее неподвижностью и молчанием.
Она повернулась к нему. Лицо ее окаменело, но Джек чувствовал, что Кэндис борется со слезами.
— Я никогда не прощу тебя, — сказала она ровным тоном. — И требую, чтобы ты сейчас же отвез меня домой.
— Кэндис, я не мог поступить иначе. Скоро она будет не в том положении, чтобы добывать себе пропитание. Я должен был взять ее с собой. Хотя бы ради ребенка.
Она смотрела на него с холодным презрением.
— Избавь меня от этой лжи, Джек. Дати давно сказала мне, что она твоя любовница. Мне следовало поверить ей, а не тебе. Ты внушаешь мне отвращение, — сухо проговорила Кэндис, поражаясь собственной выдержке. Если она даст волю чувствам, то разрыдается. Вот что он сотворил с ней — разбил ее сердце.
— Она никогда не была моей любовницей! — сердито воскликнул Джек. — Кэндис, поверь мне! Апачи не спят с беременными женщинами с момента зачатия. Таков обычай.
— Вот как? Почему же ты спишь со мной? И при этом считаешь себя апачи, даже воюешь на их стороне. Впрочем, ответь мне на один вопрос: если вы не любовники, что же произошло? Непорочное зачатие?
— Это случилось всего один раз.
Кэндис охватила слабость, и она отвернулась, борясь с головокружением.
Джек молчал, не сводя с нее мрачного взгляда. Глубоко вздохнув, Кэндис спросила:
— Ты отвезешь меня домой?
— Нет.
Глава 69
Кэндис ехала через лагерь апачей, не обращая внимания на устремленные на нее взгляды и очевидный интерес, вызванный их появлением. Сидя в седле перед Джеком, она изображала безразличие. Все ее чувства притупились. Но не настолько, чтобы Кэндис не испытывала мучительной тоски и печали.
Она мрачно наблюдала за кипевшей вокруг них деятельностью, ничем не отличавшейся от того, что она видела в лагере Шоцки. Женщины готовили еду, чинили кожаную одежду, делали припасы на зиму. Дети, играя, с криками носились между вигвамами. Мужчины чистили ружья, изготавливали стрелы, точили ножи и каменные наконечники копий. Увидев высокого мужчину, она сразу узнала Кочиса, хотя он стоял к ним спиной. Несмотря на прохладную погоду, на нем не было ничего, кроме простых высоких мокасин и набедренной повязки, доходившей почти до колен. Коротко остриженные волосы едва прикрывали шею. Он повернулся и увидел их.
Джек остановил вороного, ожидая, пока вождь приблизится.
— Теперь я понимаю, — обратился к нему Кочис, улыбнувшись Кэндис, — почему тебя так долго не было.
— Я решил, что ее место рядом со мной, — отозвался Джек.
Глядя на Кочиса, Кэндис вновь поразилась его притягательности и искренне пожалела, что он ввязался в эту безнадежную войну. Может, Кочис согласится ей помочь?
— Давно пора, — заявил Кочис, разбив надежды Кэндис. — Женщина должна быть со своим мужчиной. Добро пожаловать, Дочь Солнца, — продолжил он, обращаясь к ней. — Я рад, что твой муж исправил свою ошибку. Теперь, возможно, он перестанет вздыхать, как влюбленный подросток, и сосредоточится на борьбе с врагом. — Кочис улыбнулся и пошел прочь.
Джек тронул коня. Они ехали в абсолютном молчании весь день. Лишь несколько раз Джек попытался завязать разговор. Но Кэндис не проронила ни слова. Он недостоин ее внимания, решила она, собираясь игнорировать его и впредь, насколько это возможно. Более того, Кэндис всерьез опасалась, что если раскроет рот, то вместо слов разразится рыданиями и стонами.
Они доехали уже до окраины стойбища, когда Кэндис заметила Дати. Та сидела на земле перед вигвамом, склонившись над охапкой веток, напоминавших стебли юкки. Кэндис во все глаза разглядывала соперницу, терзаясь ревностью и гневом.
Хотя Дати округлилась больше, разница была столь незначительна, что истина предстала перед Кэндис во всей своей неприглядности. Они забеременели примерно в одно время, и неизвестно, кто раньше. И не так она простодушна, чтобы поверить, будто можно зачать с одного раза. Джек, конечно, утверждает, что спал с Дати до того, как они стали близки, но что еще ему остается делать? Кэндис сморгнула слезы. Чем больше она размышляла на эту тему, чем больше вспоминала слова Дати и ее ревность, тем больше убеждалась, что эта женщина была любовницей Джека. И испытывала нестерпимую боль.
Джек спешился и повернулся к ней. Не обращая внимания на его протянутые руки, Кэндис попыталась соскользнуть с коня, но он подхватил ее и опустил на землю. Вздернув подбородок, Кэндис отчеканила:
— Не трогай меня.
— Кэндис, — произнес он предостерегающим тоном. Дати поднялась, явно неприятно удивленная.
— Тебя так долго не было, что я начала беспокоиться, — сказала она на языке апачей.
Джек смотрел на двух женщин, изо всех сил старавшихся не замечать друг друга. Взгляд Кэндис был устремлен вдаль, сквозь Дати. Дати не сводила глаз с него. Соседи с нескрываемым любопытством наблюдали за ними. Ситуация, когда жены ревновали мужа друг к другу, была довольно обычной. Порой дело доходило до драк, и мужу приходилось разнимать их, а то и поколачивать зачинщицу ссоры.
— Дати, устрой еще одну постель в вигваме. Кэндис нужно отдохнуть, а завтра она поможет тебе по хозяйству.
Кэндис посмотрела на него в упор:
— Извини, Джек, но я не намерена помогать твоей шлюхе — ни в чем.
Дати замерла, пораженная до глубины души, затем пришла в бешенство. Джек перехватил ее руку, прежде чем она успела вцепиться ногтями в Кэндис. Дати с оскорбленным видом уставилась на него, ожидая поддержки. Это был прямой долг Джека, но в таком случае Кэндис узнала бы, что та считается его второй женой.
— Дати — не шлюха, Кэндис, — веско сказал он. — Дати, никаких драк. Я запрещаю. Вам придется как-нибудь поладить. — Он надеялся, что хотя бы она подчинится его приказу.
Дати молчала.
— Я буду очень недоволен, если ты ослушаешься, — добавил Джек.
Помедлив в нерешительности, он взглянул на Кэндис, которая поспешно отвела глаза. Все равно она узнает, так уж лучше от него.
— Кэндис, когда мужчина обеспечивает женщину и берет ее в свой вигвам, она считается его женой.
Потрясенная, Кэндис уставилась на него.
— Дати, оставь нас.
Индианка, бросив ненавидящий взгляд на Кэндис, удалилась. Джек мрачно смотрел ей вслед. Похоже, его план не сработает.
— Ах ты, сукин сын, — прошипела Кэндис. — Эта шлюха — тоже твоя жена? Ты к этому клонишь?
— Я не люблю ее, но обязан позаботиться о своем ребенке.
— Оставь меня, — сказала Кэндис. — Я хочу побыть одна. — Как он мог так обойтись с ней? Как? Разве Джек не понимает, что разбил ей сердце? Она не может больше этого выносить.
— Кэндис! — Джек взял ее за плечи. — Я найду Дати другого мужа, когда родится ребенок. Клянусь. Прошу тебя, потерпи. Хотя бы немного.
Что на это ответить? Она стряхнула его руки и вошла в вигвам. Там была Дати, сооружавшая постель из шкур.
— Убирайся, — уронила Кэндис.
— Нечего здесь командовать, — огрызнулась индианка, сверкнув глазами.
— Убирайся, пока я не пристукнула тебя! — заорала Кэндис, давая выход отчаянию и гневу.
Джек откинул полотняный лоскут, прикрывавший вход.
— Ладно, Дати. Оставь Кэндис одну. Ненадолго. — Он вытащил индианку наружу и вытер вспотевший лоб.
— Я не хочу спать с ней в одном вигваме, — заявила Дати.
Джек был сыт по горло.
— Отлично! — бросил он. — Можешь спать хоть в лесу.
Сердито опустившись на землю, Дати схватила корзину со стеблями юкки и побегами камыша и начала сортировать их.
— Держи, — сказал, посмеиваясь, появившийся сзади Нахилзи. — Тебе необходимо подкрепиться.
Джек взял из его рук тыквенную бутыль и сделал несколько жадных глотков, сожалея, что напиток недостаточно крепок.
— Иисусе! — воскликнул он, утирая рот.
— Забудь о белом боге. В таком деле лучше обратиться к нашим богам, — ухмыльнулся Нахилзи. — Может, у шамана найдется подходящее заклинание, чтобы усмирить твоих жен.
— Сомневаюсь, — вздохнул Джек. — Эй, дружище. — Он посмотрел на Нахилзи. Тот переступил тридцатилетний рубеж, но так и не женился. — Как насчет того, чтобы обзавестись женой?
Ухмылка Нахилзи стала шире.
— Я не прочь, чтобы Дочь Солнца согревала мою постель.
Сверкнув глазами, Джек покосился на Дати. Занятая своим делом, она ничего не слышала.
— Я имею в виду Дати. Она послушна и всегда готова доставить мужу удовольствие. На нее приятно смотреть. Да и в постели хороша. — Он ободряюще улыбнулся.
Но Нахилзи расхохотался и ушел.
Глава 70
Кэндис знала, что все еще любит Джека.
Как и то, что он недостоин ее любви.
Перестав наконец плакать, Кэндис лежала на третьей постели, уткнувшись лицом в мех. Она не понимала, как ее сердце может быть настолько глупым. Хуже того, даже мозг пытался предать ее, коварно нашептывая: «А вдруг Джек говорит правду?»
Все это просто не умещалось в ее голове. Как он мог привезти ее сюда, где свидетельство его неверности — или по крайней мере плодовитости — находится прямо перед ее глазами? Ни одна женщина не потерпит такого. Не говоря уже о том, что Джек воюет против ее соотечественников. Он ее враг — и отец ее ребенка. Кэндис не представляла себе, что делать.
«Избавиться от Дати», — мстительно подумала она.
Джек сказал, что когда Дати родит, он выдаст ее замуж. Можно ли ему верить? Но в любом случае это не решит ее проблем. Она не желает ничего делить с Дати, даже имя Джека. И ей наплевать, что таков обычай апачей. Лучше уж уехать, чем терпеть такое унижение, как присутствие Дати.
Или нет?
Мысль о том, чтобы вернуться домой беременной, по-прежнему страшила Кэндис. Теперь, однако, это казалось предпочтительнее, чем ждать момента, когда она сможет отправиться в Сент-Луис. Собственно, после возвращения Джека Кэндис и думать забыла о Сент-Луисе. Господи, что же ей делать?
А что вообще можно сделать в ее положении?
Сколько бы Кэндис ни ломала голову над этим вопросом, она не в силах была что-либо изменить. Она застряла в этом забытом Богом стойбище, одна во вражеском стане, вынужденная мириться с тем, что соперница находится с ней под одной крышей. Ах, если бы любовь сменилась ненавистью — или хотя бы равнодушием!
Услышав, как откинулся кусок парусины, закрывавший вход, Кэндис подняла голову. В вигвам вошла изможденная худая женщина с короткими, небрежно остриженными волосами. Индианка была явно больна и сразу улеглась, уставившись в потолок отсутствующим взглядом.
Ее лицо было изуродовано царапинами, тянувшимися от висков до челюсти. Такие же шрамы покрывали руки выше локтя. И только заглянув в зеленые глаза женщины, Кэндис сообразила, что это Луси.
— Луси, что с тобой? — Кэндис упала рядом с ней на колени. — Луси? Господи, что случилось?
Луси скользнула по ней взглядом, но ничего не сказала и закрыла глаза.
Кэндис поднялась и вышла из вигвама. Дати сидела у костра и готовила еду. В животе у Кэндис заурчало от аппетитного запаха тушеного мяса, поднимавшегося над котелком. Джек сидел по другую сторону костра, строгая кусок дерева. У его ног стоял кувшин. Он поднял глаза.
— Джек, что с Луси? — спросила Кэндис в ужасе от того, что такая красивая женщина превратилась в ходячий скелет.
Он молча посмотрел на нее.
— Оставь ее в покое, Кэндис. Она скорбит. — Скорбит? Она умирает! Джек, ей нужен врач.
— Никакой врач не поможет Луси.
Сердце Кэндис сжалось от боли. Она подошла к Джеку и опустилась на колени.
— Мы не можем позволить ей умереть.
Джек бросил на жену короткий взгляд и снова принялся строгать палку. Кэндис прикусила губу. Узнав о смерти Шоцки, она ощутила не только печаль из-за гибели прекрасного, полного сил человека, но и сочувствие к горю Джека. Но теперь ей пришло в голову, что Дати, должно быть, утешила его, и Кэндис продолжила более холодно:
— Джек, Луси необходимо есть. И я считаю, что ее нужно показать врачу.
— Луси ничто не поможет. Она умирает. Она хочет умереть.
— Ты не можешь позволить ей уморить себя голодом!
— Я много думал и пришел к выводу, что могу. Так будет лучше. Она встретится с Шоцки, и их души будут бродить по горам вместе — пока он не будет отмщен и не найдет успокоение в ином мире.
Кэндис вытаращила глаза.
— Что за чепуха? Души будут бродить?.. Апачи что — верят в рай?
— Можно сказать и так. Ад — это вечное хождение по земле. А рай — это возможность обрести покой в потусторонней жизни.
Кэндис, верившая в рай и ад, была поражена подобным объяснением. Еще больше ее изумило различие между верованиями апачей и христианскими воззрениями. Неужели Джек усматривает в этом какое бы то ни было сходство? Все знают, что в аду грешника ждет вечный огонь, а не блуждание неприкаянной души по земле.
— Значит, ты позволишь Луси умереть и соединиться со своим мужем?
Джек кивнул.
«Да он романтик», — подумала Кэндис и отвернулась, потрясенная этим открытием. Что еще ей предстоит узнать об этом мужчине — ее возлюбленном, муже и отце ее ребенка?
— Все равно нужно заставить ее есть. Хотя бы попытаться.
— Мы пробовали поначалу. Она сопротивлялась, как дикий зверь. Пришлось ее связать. Но организм Луси не принял ничего из того, что мы заставили ее проглотить. Она хочет умереть, Кэндис, и ничто не удержит ее, разве что на какое-то время. Сморгнув слезы, она обхватила себя руками. Как ужасно! Прекрасная Луси и ее красавец муж. Хорошо еще, что у них не было детей.
— Джек, как это случилось? Он глубоко вздохнул:
— Они возвращались из рейда на юг и столкнулись с солдатами, посланными из форта Бьюкенен, чтобы снять осаду с перевалочной станции на перевале Апачи. Его схватили и повесили вместе с другими воинами.
Кэндис смотрела в его мрачное лицо, на котором застыло жесткое выражение. Итак, Шоцки стал еще одной случайной жертвой этой войны. Теперь у Джека даже больше, чем вначале, оснований сражаться вместе с Кочисом. В том, что касалось мести, он истинный апачи. Чувство безнадежности с новой силой захлестнуло Кэндис.
Ужин состоял из тушеной оленины с овощами, напоминавшими картофель, и дикого лука. Дати также испекла хлеб, вязкий и сладковатый, со слабым привкусом ягод. Джек сказал, что его делают из желудевой муки и диких плодов. Кэндис так проголодалась, что даже драматические события минувшего дня не лишили ее аппетита. Она не сдвинулась с места, чтобы помочь Дати вымыть посуду. Вскоре та, перебросившись с Джеком несколькими словами на языке апачей, зашла в вигвам.
— Уже поздно. — Джек поднялся. — Спокойной ночи. На секунду их взгляды встретились. Казалось, он хочет что-то сказать. Кэндис ждала, не двигаясь.
— Я не хотел обижать тебя, — вымолвил он наконец и, шагнув мимо, лег на скатку, расстеленную рядом с вигвамом.
Кэндис не желала спать в одном вигваме с Дати. Но еще больше на нее подействовал унылый вид Джека. Весь вечер он прикладывался к тыквенной бутыли, которую Дати постоянно наполняла.
Кэндис встала, подошла к Джеку и, не успел он сказать хоть слово, легла рядом с ним. На бок, спиной к нему.
Джек промолчал и не сделал попытки коснуться ее.
Кэндис и представить себе не могла, что сможет заснуть рядом с ним, а тем более в нескольких дюймах от его теплой спины. Но усталость взяла свое, и она заснула. Разбуженная ночью каким-то посторонним звуком, она обнаружила, что Джек прижимается к ней сзади, обвив рукой ее талию и положив ладонь на ее живот.
Глава 71
Проснувшись, Кэндис увидела, что Джек уже ушел. Она не знала, куда он делся, но не собиралась спрашивать у Дати. Или предлагать ей помочь по хозяйству.
Луси неподвижно лежала, не отзываясь на вопросы. Погрузившись в невеселые мысли, Кэндис доела остатки ужина с хлебом. Она чувствовала себя оскорбленной. Мало того что Джек исчез, не сказав ей ни слова, он даже не попытался поцеловать ее ни ночью, ни сегодня утром. Конечно, она бы и сама не позволила… но Джек мог бы выказать хоть какой-то интерес.
Наконец Дати не выдержала:
— Если бы ты помогла, мы бы работали вдвое быстрее.
— Помогла? — Кэндис выгнула бровь. — Я не индианка, Дати. — И повернулась к ней спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35