Анна закрывала нос от зловония пищевых отбросов, навоза и засорившихся стоков.
Нью-Йорк выглядел грязным и недостроенным, но здесь, как нигде, кипела жизнь.
— Пап, посмотри! — Рори показал на мальчика не старше его самого, несущего газеты на руке и вопящего во все горло.
На лице Стефена Анна заметила тень тревоги.
— Тебе не надо работать, Рори, чтобы прожить. Будь за это благодарен.
Рори уставился на мальчишку с газетами — лицо его было полно зависти.
Экипаж выплыл из узких, с лихорадочным движением переулков на шумный перекресток. Анна увидела тенистый парк с фонтанами. Широкий бульвар был заполнен ярко окрашенными омнибусами, частными экипажами и толпами народа.
«Бродвей», — решила Анна, приподнявшись, чтобы было лучше видно. Из разговоров леди на борту «Мэри Дрю» она знала, что это авеню с самыми фешенебельными магазинами в Нью-Йорке, намного больше, чем Грэфтон-стрит в Дублине. Здесь были высокие здания и красивые магазины с большими стеклянными витринами. Яркие тенты свисали с балок, которые тянулись почти до края тротуара. Всюду в глаза бросалась реклама.
Стефен указал на Сити-Холл, построенный из белого мрамора, и на Американский музей Барнема с развевающимся флагом. Рори не выдержал и даже вскрикнул от восторга.
Весь Бродвей был освещен лучами заходящего солнца. Элегантные леди и джентльмены прогуливались перед сверкающими окнами магазинов, предлагающих ювелирные изделия, книги, мебель, вина, игрушки и парфюмерию. Дамы были разряжены в шелка и атласы всех цветов; развевались ленты и перья на шляпах; и всюду было кружево, много кружева — на шалях и капорах, на зонтах и лифах, на воланах и перчатках.
«Конечно, — думала Анна с возрастающим волнением, — хоть один владелец магазина да захочет купить мою работу».
Экипаж свернул с Бродвея, и исчезли стеклянные большие витрины, не стало прогуливающихся дам и сверкающих экипажей…
Они снова оказались на кишащей народом улице. Анна увидела магазины дамских шляп и мануфактуры, но они были маленькими, тусклыми и располагались посреди магазинов старьевщиков, товарных складов и таверн. Здесь были частные дома хорошей постройки в два и три этажа, но были и разрушающиеся деревянные домики. Ступеньки на крыльце многоквартирных домов были заполнены мужчинами и женщинами, радующихся весеннему вечеру. Звуки торговли заглохли; грохот проезжающих повозок сменился звонкими криками играющих детишек.
Стефен обнял Рори за плечи и с нетерпением то и дело выглядывал из экипажа. Анна постаралась подавить в себе разочарование отсутствием элегантности вокруг. «Здесь живет Стефен, — подумала Анна. — А я здесь пробуду только до тех пор, пока не найду комнату на тихой, более опрятной улочке».
Экипаж остановился около углового здания, выкрашенного в блестящий темно-зеленый цвет. Окна нижнего этажа были защищены декоративными стальными решетками. На подоконниках цвела герань. Какой-то парень выскочил из качающихся дверей, неся ведро пенящегося пива. Рори уставился на парня, потом поднял глаза к вывеске — золотыми буквами на зеленом фоне было написано:
САЛУН ЭМИРЭЛД ФЛЕЙМ
Стефен Флин, хозяин
Стефен усмехнулся и сказал: — Вот мы и дома.
Мужчины, слонявшиеся без дела, увидев Стефена, закричали:
— Вот и он!
— Флин вернулся!
Пока Стефен помогал спуститься Анне ирасплачивался с возницей, мужчины сгрудились вокруг экипажа. Они хлопали его по плечам, протягивали руки для приветствий. Их лица и голоса были близки Анне: лица, утомленные работой, голоса ирландские. Как и у эмигрантов на «Мэри Дрю», на них были грубые фризовые куртки и низко надвинутые на лоб матерчатые кепки.
— Магири тебя потерял, Стефен, — сказал кто-то. — Разыскивает для еще одного боя…
— Так он что, заглядывал? — пошутил Стефен. — Я думал, что он еще не встает после проигрыша.
— Молодой Моуз дал по зубам одному из парней Магири…
Толпа становилась все больше, окружала все теснее. Стефен тепло всех приветствовал, крепко пожимая руки и хлопая по плечам.
Потом внимание толпы обратилось на Анну. Голоса стихли, и присутствующие с любопытством уставились на нее. Она быстро взглянула на Стефена, интересуясь, как же он станет называть ее.
Он обхватил рукой ее талию.
— Это моя жена Анна, — сказал он. — А это и есть мой сын Рори.
Его жена! Анна вперилась взглядом в Стефена, Потеряв дар речи, напрягая ум, чтобы найти слова выразить изумление. Как, он объявляет ее женой во всеуслышанье, когда она только всего-навсего согласилась работать у него, и то на короткий промежуток времени.
Мужчины стянули свои кепки.
— Миссис Флин, — почти в один голос пробормотали они.
Потом Стефен представил их ей:
— Моуфиси, Фиц, Делэни, Сейерс, Лулер, Тали… Они смотрели на нее с восхищением и с уважением,
и Анна заставила себя улыбаться их приветствиям, как если бы она была рада, что здесь находится, как если бы она на самом деле была любимая новобрачная Стефена Флина.
— Женат, — сказал кто-то. — Представляю, как удивится моя миссис.
Другой внимательно разглядел ее.
— О, Стефен, да она прекрасная девушка!..
— И это очень плохо для Пэги Кэвенах!
Последнее замечание вызвало общий смех и протест со стороны Стефена.
— Ну, хватит шуток, — сказал он.
Но Анна еще какое-то время слышала шепот одобрения: «его жена…», «…отличная», «да и сынок тоже…»
Лицо ее от смущения горело. Это было так же неловко, как на «Мэри Дрю», когда ее разглядывали дамы. Там она столкнулась с презрением, а здесь было слишком сильное восхищение, но одинаково неприятно…
Внимание толпы переключилось на Рори.
Анна поставила его впереди себя, положила руки ему на грудь. Так было приятно и утешительно держать его, чувствуя, что его сердчишко колотится так же, как и ее. Мальчик прижался к ней так, будто ему тоже было не по себе…
Молодой человек проложил себе дорогу в толпе. Он был темноволос и поразительно красив. Юноша напряженно улыбался.
— Эмет, — сказал Стефен и обнял молодого человека за плечи. — Эмет…
— Как я рад снова тебя видеть, Стефен! Повернувшись к Анне, Стефен сказал:
— Это Эмет Кэвенах, Нэн. Эмет тут присматривал за всем, пока меня не было.
Эмет взглянул на Анну, и его улыбка погасла.
— Анна — моя жена, — пояснил Стефен. — А вот это Рори, мой мальчик.
На лице Эмета промелькнуло выражение горечи. Складка между бровями стала глубже, но он кивнул ей:
— Добро пожаловать.
Анна ответила острожной улыбкой. «А он ревнивый», — подумала она. Ей хотелось сказать Эмету, что еще до того, как он опомнится, она уйдет и он сможет снова владеть Стефеном безраздельно…
— Как дела у твоей матушки, парень? Как наша Пэг? — спросил Стефен.
— Неплохо. Заведение держали в чистоте и порядке. Пойдем выпьем, Стефен. Парням так хочется тебя поприветствовать!
Стефен покачал головой:
— Не сейчас… Я должен показать семье их новый дом. Чуть позднее… — И повернувшись к Анне, добавил: — Он — пламенный патриот, наш Эмет. Если я ему дам волю, он уедет в Ирландию один сбрасывать ярмо с нашего народа…
Стефен повел Анну и Рори впереди себя через толпу к салуну, то и дело протягивая руку для приветствия и рукопожатия. Наконец они вошли в холл, слабо освещенный газовой лампой.
Два человека принесли вещи Анны и, дотронувшись до кепок, исчезли.
Анна стояла, держа Рори за плечи, с раздражением на лице. Если бы не было мальчика, она бы дала понять Стефену, что она обо всем этом думает. Его жена!
— Думаю, я должен отнести тебя наверх, — сказал Стефен, улыбаясь довольно. — Невесту нужно переносить через порог…
— Не беспокойтесь! — фыркнула Анна. Подобрав юбки, она поднялась по ступенькам.
— Это второй этаж, — крикнул Стефен. — Надо подняться на последний…
На третьем этаже она открыла дверь в хорошего размера комнату, пахнущую свежей краской и лаком. Два окна давали достаточно света, чтобы было видно, что комната почти пуста. Вдобавок к кухонной плите, сияюще-новой, как и обещал Стефен, здесь был гладкий обеденный стол и старый стул.
Анна пересекла комнату по деревянному полу, блестящему от воска, заглянула в буфетную, посудомоечную, где увидела раковину, небольшую печь, бак для воды и холодильник. Из окна открывался вид на задний двор. Уже довольно стемнело, чтобы все разглядеть, но Анна смогла различить очертания каких-то подсобных строений и останки умирающего сада.
Она услышала, как вошли Рори и Стефен и прошли в глубь квартиры, громко разговаривая.
Анна провела пальцем по безупречно чистому краю раковины и осторожно повернула кран — хлынула вода. Испугавшись, она поспешно закрыла кран. «Не так уж плохо, — подумала она, — готовить здесь. Не надо таскать воду наверх…»
Она опять прошла через кухню, восхищаясь плитой с ее никелированными частями. Возвращаясь в холл, она миновала спальню, которая' была полностью обставлена, и вышла в гостиную, затем в просторную комнату, окна которой выходили на улицу.
В нижние переплеты окон было вставлено матовое стекло, пропускающее свет, но заметно смягчая его. Через прозрачные верхние стекла Анна полюбовалась последними лучами заката, скользящими по конькам городских крыш.
Вошел Стефен и зажег лампу — пламя осветило комнату.
— Ну, что ты думаешь, Нэн? Она пожала плечами:
— Как будто чисто.
— За этим следила мать Эмета и его сестра Пэг.
— Пэг — это та, о которой говорили мужчины внизу? — спросила она, припоминая шутки. Ей интересно было знать — эта Пэг не подружка ли Стефена. Эта мысль веселья ей не прибавила.
— Тебе понравится Пэги, — сказал Стефен. — Она милая девушка. Совсем не похожа на Эмета.
Анна оглядела комнату, в которой была только узкая кровать, комод и потертое кресло.
— А где я буду спать? — спросила она.
— Здесь, дорогая, — весело ответил Стефен. — Со мной. Это наша комната. А спальню отдадим Рори.
Анна недовольно поджала губы.
— Почему это?
Рори, который уже успел устроиться в кресле около окна, с любопытством смотрел на них.
— Дружище, ты уже здесь?! Я хочу, чтобы ты сбегал в бакалейную лавку миссис Кэвенах и купил нам что-нибудь на ужин.
Он вынул из кармана полную горсть монет.
— Этот магазинчик находится напротив нашего дома? — спросил Рори, спрыгивая с кресла.
— Ну, да. Скажи ей, что ты мой сын, и купи колбасы, хлеба и… еще что-нибудь!
Когда Рори понесся к двери, Анна его остановила:
— Часу не были в городе, а ты весь покрылся грязью, — сказала она, пытаясь стереть полосу с его лица. — Миссис Кэвенах, да и все соседи подумают, что ты приехал из дублинского работного дома.
— В Нью-Йорке все грязные, — кричал Рори, пытаясь вырваться.
— Ах, вот как! Мне нет дела до других, но в этой семье ни один больше не будет ходить грязным!
Рори засмеялся и убежал.
Анна сняла синий жакет и выдвинула ящик комода. Она чувствовала смущение, находясь в этой комнате наедине со Стефеном.
— На этой кровати нам не поместиться, — сказал Стефен. — Завтра я закажу что-нибудь побольше.
«Он может издеваться надо мной, как ему хочется, — думала она. — Но если он попробует лечь со мной сегодня ночью, у него будут неприятности».
— Это будет наша спальня… Завтра я закажу латунную кровать от Роджерса, — продолжал Стефен. — Его магазин внизу, на Водяной улице.
Терпение Анны иссякло — она взорвалась:
— После всего, что я сказала, с чего вы решили, что я буду с вами спать? А кроме того — вы не имели права всему свету говорить, что я ваша жена! Еще и часа не прошло, как вы сказали, что я буду у вас работать. Если я буду держать в порядке дом и Рори, я нанятая домохозяйка, и ничего больше! Я вас предупредила — как только я узнаю город и найду спокойное место, я пойду своей дорогой!
Стефен весело улыбался.
— Анна, неужели ты не видишь — еще на корабле мы стали семьей — ты, я и Рори… — сказал он, подходя к ней.
Анна отклонилась назад, сжав кулаки.
— Мы не семья! И больше того — вы меня обманули, рассказывая всем, что я ваша жена…
— Один обман тянет за собой другой, дорогая. Вначале ты меня обманула, не сказав о своем муже. Теперь я… Давай считать — мы квиты.
Он обнял ее за талию. Анна уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. За плечом Стефена она увидела узкую кровать и невольно представила, как проснется однажды утром, а он рядом — теплый от сна, лицо колючее от выросшей за ночь щетины…
Анна опустила глаза, боясь, что он прочтет ее мысли.
— Вы не можете силой заставить меня быть с вами.
— А я и не собираюсь. — Он нежно поглаживал ей спину. — Забудь прошлое, Нэн, и всех людей из этого прошлого… Сейчас ты новую жизнь начинаешь! Здесь тебя никто не будет судить.
Он нежно поцеловал ее щеку, крепко прижав к своей груди. Щетина колола ее нежную кожу, она вздрагивала и слабела… А он все целовал и целовал ее, нежно скользя губами по шее, опускаясь все ниже и ниже… Анна закрыла глаза… Это было похоже на наваждение — его рот, ласковые пальцы заставляли забыть обо всем.
Она смутно слышала, как вернулся Рори, грохоча башмаками по ступенькам, но не могла отодвинуться от Стефена. Она обняла его за шею и вернула ему поцелуй, удивляясь собственной отваге и легкомыслию.
ГЛАВА II
Вечером Стефен оглядел свой салун, набитый народом, и подумал, что помещения никогда не выглядели лучше, чем сейчас. На внутренней стенке бара сияло большое зеркало — на нем не было ни пылинки; тщательно обтерты бутылки, а на керосиновых лампах не было копоти. На дальней стене на календаре леди нюхала розу, слева от нее висела гравюра в рамке — скаковая лошадь благородных кровей, Эклипс, а справа — великие боксеры Хайер и Хинан, в боксерской стойке, лицом к лицу.
«Слава Богу, я вернулся домой!» — подумал Стефен. Он облокотился на инкрустированный бар красного дерева и наслаждался таким знакомым и родным запахом дыма и пива, звуками громких ирландских голосов, резким стуком бильярдных шаров. А эти джентльмены из верхнего города пусть держатся за свой «Юнион клаб». В Бауэри, в салуне, человек может расслабиться и найти уважение. Он может порадоваться выпивке и пению, потерять за картами монету-другую или просмотреть «Ирландское время». А если ему нужно сбросить гнев и ярость, он может пойти в комнату для тренировок и провести несколько раундов на ринге.
Внимательный взгляд Стефена передвинулся к двери спарринговой комнаты и замер.
— Что за черт?!
Над бильярдным столом, рядом с картиной, изображающей в натуральную величину «Перепуганную Сусанну в купальне» висел плакат, на котором был изображен он — голая грудь, кулаки подняты… Было впечатление, что это он заставил Сусанну попытаться прикрыть наготу руками.
Стефен толкнул Эмета, который рядом с ним опирался на стойку бара.
— Ты только погляди на это, — сказал он, смеясь. — Будто я собираюсь с нашей Сусанной провести несколько раундов.
Эмет отхлебнул пива.
— Эта идея Тали, — сказал он. — Парней это забавляет…
Стефен поймал взгляд бармена с блестящими от помады волосами.
— В этом я вижу твою руку, Тали.
Длинные усы Тали зашевелились, когда он улыбнулся.
— Нетрудно было сообразить, когда я вас увидел с этой женщиной.
— Она — жена, Тали… Тали взялся за пивной кран:
— Она красивая… Пошли вам, Бог, счастье! Стефен признательно кивнул головой, но ничего
больше не сказал. Женщины были животрепещущей темой разговоров в салунах, но не жены. Особенно этот разговор был неуместен после шуток по поводу голой Сусанны.
Он взглянул на Эмета, угрюмо допивающего свое пиво. Парень весь вечер был в плохом настроении. Даже хриплые приветствия Стефену в переполненном людьми салуне не смогли поднять его настроение. Он всегда был пессимистом, но сейчас Стефен чувствовал, что что-то случилось.
— Кажется, ты потерял свои улыбки где-то на дороге, — заметил Стефен.
Эмет пожал плечами и промолчал.
— Скажи мне, какая муха тебя укусила?
Эмет пристально посмотрел на свою кружку с пивом:
— Теперь, когда у тебя жена под боком, ты не будешь больше драться.
«Так вот в чем дело, — подумал Стефен. — Вот почему Эмет так смотрел на Анну».
— Парень, да она никакого отношения к этому не имеет. Я завязал с боями, потому что у меня к этому больше не лежит душа. И мне не хочется закончить, как наш Хэмер. — Он кивнул на старого боксера, который сидел с пьяной улыбкой среди мужчин, занятых картами и виски.
Эмет скривил рот, показывая этим свое неудовольствие.
— О'Мэгони и Доугени создали комитет по организации высадки в Ирландии. Они хотят провести встречу в отеле «Шестой округ».
— А-а, так сейчас это называется высадкой в Ирландии, — протянул Стефен. — А я думал, что мы толкуем о призовых матчах.
Эмет отодвинул недопитое пиво:
— Стефен, ты — боксер и патриот. Ты ирландскому делу принадлежишь так же, как боксерскому рингу.
«Парень привязан к самой идее боя, — подумал Стефен с грустью — Ему двадцать три, но он еще не стал взрослым…»
— Я принадлежу моей семье, и моим добрым соседям, и друзьям, — ответил Стефен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Нью-Йорк выглядел грязным и недостроенным, но здесь, как нигде, кипела жизнь.
— Пап, посмотри! — Рори показал на мальчика не старше его самого, несущего газеты на руке и вопящего во все горло.
На лице Стефена Анна заметила тень тревоги.
— Тебе не надо работать, Рори, чтобы прожить. Будь за это благодарен.
Рори уставился на мальчишку с газетами — лицо его было полно зависти.
Экипаж выплыл из узких, с лихорадочным движением переулков на шумный перекресток. Анна увидела тенистый парк с фонтанами. Широкий бульвар был заполнен ярко окрашенными омнибусами, частными экипажами и толпами народа.
«Бродвей», — решила Анна, приподнявшись, чтобы было лучше видно. Из разговоров леди на борту «Мэри Дрю» она знала, что это авеню с самыми фешенебельными магазинами в Нью-Йорке, намного больше, чем Грэфтон-стрит в Дублине. Здесь были высокие здания и красивые магазины с большими стеклянными витринами. Яркие тенты свисали с балок, которые тянулись почти до края тротуара. Всюду в глаза бросалась реклама.
Стефен указал на Сити-Холл, построенный из белого мрамора, и на Американский музей Барнема с развевающимся флагом. Рори не выдержал и даже вскрикнул от восторга.
Весь Бродвей был освещен лучами заходящего солнца. Элегантные леди и джентльмены прогуливались перед сверкающими окнами магазинов, предлагающих ювелирные изделия, книги, мебель, вина, игрушки и парфюмерию. Дамы были разряжены в шелка и атласы всех цветов; развевались ленты и перья на шляпах; и всюду было кружево, много кружева — на шалях и капорах, на зонтах и лифах, на воланах и перчатках.
«Конечно, — думала Анна с возрастающим волнением, — хоть один владелец магазина да захочет купить мою работу».
Экипаж свернул с Бродвея, и исчезли стеклянные большие витрины, не стало прогуливающихся дам и сверкающих экипажей…
Они снова оказались на кишащей народом улице. Анна увидела магазины дамских шляп и мануфактуры, но они были маленькими, тусклыми и располагались посреди магазинов старьевщиков, товарных складов и таверн. Здесь были частные дома хорошей постройки в два и три этажа, но были и разрушающиеся деревянные домики. Ступеньки на крыльце многоквартирных домов были заполнены мужчинами и женщинами, радующихся весеннему вечеру. Звуки торговли заглохли; грохот проезжающих повозок сменился звонкими криками играющих детишек.
Стефен обнял Рори за плечи и с нетерпением то и дело выглядывал из экипажа. Анна постаралась подавить в себе разочарование отсутствием элегантности вокруг. «Здесь живет Стефен, — подумала Анна. — А я здесь пробуду только до тех пор, пока не найду комнату на тихой, более опрятной улочке».
Экипаж остановился около углового здания, выкрашенного в блестящий темно-зеленый цвет. Окна нижнего этажа были защищены декоративными стальными решетками. На подоконниках цвела герань. Какой-то парень выскочил из качающихся дверей, неся ведро пенящегося пива. Рори уставился на парня, потом поднял глаза к вывеске — золотыми буквами на зеленом фоне было написано:
САЛУН ЭМИРЭЛД ФЛЕЙМ
Стефен Флин, хозяин
Стефен усмехнулся и сказал: — Вот мы и дома.
Мужчины, слонявшиеся без дела, увидев Стефена, закричали:
— Вот и он!
— Флин вернулся!
Пока Стефен помогал спуститься Анне ирасплачивался с возницей, мужчины сгрудились вокруг экипажа. Они хлопали его по плечам, протягивали руки для приветствий. Их лица и голоса были близки Анне: лица, утомленные работой, голоса ирландские. Как и у эмигрантов на «Мэри Дрю», на них были грубые фризовые куртки и низко надвинутые на лоб матерчатые кепки.
— Магири тебя потерял, Стефен, — сказал кто-то. — Разыскивает для еще одного боя…
— Так он что, заглядывал? — пошутил Стефен. — Я думал, что он еще не встает после проигрыша.
— Молодой Моуз дал по зубам одному из парней Магири…
Толпа становилась все больше, окружала все теснее. Стефен тепло всех приветствовал, крепко пожимая руки и хлопая по плечам.
Потом внимание толпы обратилось на Анну. Голоса стихли, и присутствующие с любопытством уставились на нее. Она быстро взглянула на Стефена, интересуясь, как же он станет называть ее.
Он обхватил рукой ее талию.
— Это моя жена Анна, — сказал он. — А это и есть мой сын Рори.
Его жена! Анна вперилась взглядом в Стефена, Потеряв дар речи, напрягая ум, чтобы найти слова выразить изумление. Как, он объявляет ее женой во всеуслышанье, когда она только всего-навсего согласилась работать у него, и то на короткий промежуток времени.
Мужчины стянули свои кепки.
— Миссис Флин, — почти в один голос пробормотали они.
Потом Стефен представил их ей:
— Моуфиси, Фиц, Делэни, Сейерс, Лулер, Тали… Они смотрели на нее с восхищением и с уважением,
и Анна заставила себя улыбаться их приветствиям, как если бы она была рада, что здесь находится, как если бы она на самом деле была любимая новобрачная Стефена Флина.
— Женат, — сказал кто-то. — Представляю, как удивится моя миссис.
Другой внимательно разглядел ее.
— О, Стефен, да она прекрасная девушка!..
— И это очень плохо для Пэги Кэвенах!
Последнее замечание вызвало общий смех и протест со стороны Стефена.
— Ну, хватит шуток, — сказал он.
Но Анна еще какое-то время слышала шепот одобрения: «его жена…», «…отличная», «да и сынок тоже…»
Лицо ее от смущения горело. Это было так же неловко, как на «Мэри Дрю», когда ее разглядывали дамы. Там она столкнулась с презрением, а здесь было слишком сильное восхищение, но одинаково неприятно…
Внимание толпы переключилось на Рори.
Анна поставила его впереди себя, положила руки ему на грудь. Так было приятно и утешительно держать его, чувствуя, что его сердчишко колотится так же, как и ее. Мальчик прижался к ней так, будто ему тоже было не по себе…
Молодой человек проложил себе дорогу в толпе. Он был темноволос и поразительно красив. Юноша напряженно улыбался.
— Эмет, — сказал Стефен и обнял молодого человека за плечи. — Эмет…
— Как я рад снова тебя видеть, Стефен! Повернувшись к Анне, Стефен сказал:
— Это Эмет Кэвенах, Нэн. Эмет тут присматривал за всем, пока меня не было.
Эмет взглянул на Анну, и его улыбка погасла.
— Анна — моя жена, — пояснил Стефен. — А вот это Рори, мой мальчик.
На лице Эмета промелькнуло выражение горечи. Складка между бровями стала глубже, но он кивнул ей:
— Добро пожаловать.
Анна ответила острожной улыбкой. «А он ревнивый», — подумала она. Ей хотелось сказать Эмету, что еще до того, как он опомнится, она уйдет и он сможет снова владеть Стефеном безраздельно…
— Как дела у твоей матушки, парень? Как наша Пэг? — спросил Стефен.
— Неплохо. Заведение держали в чистоте и порядке. Пойдем выпьем, Стефен. Парням так хочется тебя поприветствовать!
Стефен покачал головой:
— Не сейчас… Я должен показать семье их новый дом. Чуть позднее… — И повернувшись к Анне, добавил: — Он — пламенный патриот, наш Эмет. Если я ему дам волю, он уедет в Ирландию один сбрасывать ярмо с нашего народа…
Стефен повел Анну и Рори впереди себя через толпу к салуну, то и дело протягивая руку для приветствия и рукопожатия. Наконец они вошли в холл, слабо освещенный газовой лампой.
Два человека принесли вещи Анны и, дотронувшись до кепок, исчезли.
Анна стояла, держа Рори за плечи, с раздражением на лице. Если бы не было мальчика, она бы дала понять Стефену, что она обо всем этом думает. Его жена!
— Думаю, я должен отнести тебя наверх, — сказал Стефен, улыбаясь довольно. — Невесту нужно переносить через порог…
— Не беспокойтесь! — фыркнула Анна. Подобрав юбки, она поднялась по ступенькам.
— Это второй этаж, — крикнул Стефен. — Надо подняться на последний…
На третьем этаже она открыла дверь в хорошего размера комнату, пахнущую свежей краской и лаком. Два окна давали достаточно света, чтобы было видно, что комната почти пуста. Вдобавок к кухонной плите, сияюще-новой, как и обещал Стефен, здесь был гладкий обеденный стол и старый стул.
Анна пересекла комнату по деревянному полу, блестящему от воска, заглянула в буфетную, посудомоечную, где увидела раковину, небольшую печь, бак для воды и холодильник. Из окна открывался вид на задний двор. Уже довольно стемнело, чтобы все разглядеть, но Анна смогла различить очертания каких-то подсобных строений и останки умирающего сада.
Она услышала, как вошли Рори и Стефен и прошли в глубь квартиры, громко разговаривая.
Анна провела пальцем по безупречно чистому краю раковины и осторожно повернула кран — хлынула вода. Испугавшись, она поспешно закрыла кран. «Не так уж плохо, — подумала она, — готовить здесь. Не надо таскать воду наверх…»
Она опять прошла через кухню, восхищаясь плитой с ее никелированными частями. Возвращаясь в холл, она миновала спальню, которая' была полностью обставлена, и вышла в гостиную, затем в просторную комнату, окна которой выходили на улицу.
В нижние переплеты окон было вставлено матовое стекло, пропускающее свет, но заметно смягчая его. Через прозрачные верхние стекла Анна полюбовалась последними лучами заката, скользящими по конькам городских крыш.
Вошел Стефен и зажег лампу — пламя осветило комнату.
— Ну, что ты думаешь, Нэн? Она пожала плечами:
— Как будто чисто.
— За этим следила мать Эмета и его сестра Пэг.
— Пэг — это та, о которой говорили мужчины внизу? — спросила она, припоминая шутки. Ей интересно было знать — эта Пэг не подружка ли Стефена. Эта мысль веселья ей не прибавила.
— Тебе понравится Пэги, — сказал Стефен. — Она милая девушка. Совсем не похожа на Эмета.
Анна оглядела комнату, в которой была только узкая кровать, комод и потертое кресло.
— А где я буду спать? — спросила она.
— Здесь, дорогая, — весело ответил Стефен. — Со мной. Это наша комната. А спальню отдадим Рори.
Анна недовольно поджала губы.
— Почему это?
Рори, который уже успел устроиться в кресле около окна, с любопытством смотрел на них.
— Дружище, ты уже здесь?! Я хочу, чтобы ты сбегал в бакалейную лавку миссис Кэвенах и купил нам что-нибудь на ужин.
Он вынул из кармана полную горсть монет.
— Этот магазинчик находится напротив нашего дома? — спросил Рори, спрыгивая с кресла.
— Ну, да. Скажи ей, что ты мой сын, и купи колбасы, хлеба и… еще что-нибудь!
Когда Рори понесся к двери, Анна его остановила:
— Часу не были в городе, а ты весь покрылся грязью, — сказала она, пытаясь стереть полосу с его лица. — Миссис Кэвенах, да и все соседи подумают, что ты приехал из дублинского работного дома.
— В Нью-Йорке все грязные, — кричал Рори, пытаясь вырваться.
— Ах, вот как! Мне нет дела до других, но в этой семье ни один больше не будет ходить грязным!
Рори засмеялся и убежал.
Анна сняла синий жакет и выдвинула ящик комода. Она чувствовала смущение, находясь в этой комнате наедине со Стефеном.
— На этой кровати нам не поместиться, — сказал Стефен. — Завтра я закажу что-нибудь побольше.
«Он может издеваться надо мной, как ему хочется, — думала она. — Но если он попробует лечь со мной сегодня ночью, у него будут неприятности».
— Это будет наша спальня… Завтра я закажу латунную кровать от Роджерса, — продолжал Стефен. — Его магазин внизу, на Водяной улице.
Терпение Анны иссякло — она взорвалась:
— После всего, что я сказала, с чего вы решили, что я буду с вами спать? А кроме того — вы не имели права всему свету говорить, что я ваша жена! Еще и часа не прошло, как вы сказали, что я буду у вас работать. Если я буду держать в порядке дом и Рори, я нанятая домохозяйка, и ничего больше! Я вас предупредила — как только я узнаю город и найду спокойное место, я пойду своей дорогой!
Стефен весело улыбался.
— Анна, неужели ты не видишь — еще на корабле мы стали семьей — ты, я и Рори… — сказал он, подходя к ней.
Анна отклонилась назад, сжав кулаки.
— Мы не семья! И больше того — вы меня обманули, рассказывая всем, что я ваша жена…
— Один обман тянет за собой другой, дорогая. Вначале ты меня обманула, не сказав о своем муже. Теперь я… Давай считать — мы квиты.
Он обнял ее за талию. Анна уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. За плечом Стефена она увидела узкую кровать и невольно представила, как проснется однажды утром, а он рядом — теплый от сна, лицо колючее от выросшей за ночь щетины…
Анна опустила глаза, боясь, что он прочтет ее мысли.
— Вы не можете силой заставить меня быть с вами.
— А я и не собираюсь. — Он нежно поглаживал ей спину. — Забудь прошлое, Нэн, и всех людей из этого прошлого… Сейчас ты новую жизнь начинаешь! Здесь тебя никто не будет судить.
Он нежно поцеловал ее щеку, крепко прижав к своей груди. Щетина колола ее нежную кожу, она вздрагивала и слабела… А он все целовал и целовал ее, нежно скользя губами по шее, опускаясь все ниже и ниже… Анна закрыла глаза… Это было похоже на наваждение — его рот, ласковые пальцы заставляли забыть обо всем.
Она смутно слышала, как вернулся Рори, грохоча башмаками по ступенькам, но не могла отодвинуться от Стефена. Она обняла его за шею и вернула ему поцелуй, удивляясь собственной отваге и легкомыслию.
ГЛАВА II
Вечером Стефен оглядел свой салун, набитый народом, и подумал, что помещения никогда не выглядели лучше, чем сейчас. На внутренней стенке бара сияло большое зеркало — на нем не было ни пылинки; тщательно обтерты бутылки, а на керосиновых лампах не было копоти. На дальней стене на календаре леди нюхала розу, слева от нее висела гравюра в рамке — скаковая лошадь благородных кровей, Эклипс, а справа — великие боксеры Хайер и Хинан, в боксерской стойке, лицом к лицу.
«Слава Богу, я вернулся домой!» — подумал Стефен. Он облокотился на инкрустированный бар красного дерева и наслаждался таким знакомым и родным запахом дыма и пива, звуками громких ирландских голосов, резким стуком бильярдных шаров. А эти джентльмены из верхнего города пусть держатся за свой «Юнион клаб». В Бауэри, в салуне, человек может расслабиться и найти уважение. Он может порадоваться выпивке и пению, потерять за картами монету-другую или просмотреть «Ирландское время». А если ему нужно сбросить гнев и ярость, он может пойти в комнату для тренировок и провести несколько раундов на ринге.
Внимательный взгляд Стефена передвинулся к двери спарринговой комнаты и замер.
— Что за черт?!
Над бильярдным столом, рядом с картиной, изображающей в натуральную величину «Перепуганную Сусанну в купальне» висел плакат, на котором был изображен он — голая грудь, кулаки подняты… Было впечатление, что это он заставил Сусанну попытаться прикрыть наготу руками.
Стефен толкнул Эмета, который рядом с ним опирался на стойку бара.
— Ты только погляди на это, — сказал он, смеясь. — Будто я собираюсь с нашей Сусанной провести несколько раундов.
Эмет отхлебнул пива.
— Эта идея Тали, — сказал он. — Парней это забавляет…
Стефен поймал взгляд бармена с блестящими от помады волосами.
— В этом я вижу твою руку, Тали.
Длинные усы Тали зашевелились, когда он улыбнулся.
— Нетрудно было сообразить, когда я вас увидел с этой женщиной.
— Она — жена, Тали… Тали взялся за пивной кран:
— Она красивая… Пошли вам, Бог, счастье! Стефен признательно кивнул головой, но ничего
больше не сказал. Женщины были животрепещущей темой разговоров в салунах, но не жены. Особенно этот разговор был неуместен после шуток по поводу голой Сусанны.
Он взглянул на Эмета, угрюмо допивающего свое пиво. Парень весь вечер был в плохом настроении. Даже хриплые приветствия Стефену в переполненном людьми салуне не смогли поднять его настроение. Он всегда был пессимистом, но сейчас Стефен чувствовал, что что-то случилось.
— Кажется, ты потерял свои улыбки где-то на дороге, — заметил Стефен.
Эмет пожал плечами и промолчал.
— Скажи мне, какая муха тебя укусила?
Эмет пристально посмотрел на свою кружку с пивом:
— Теперь, когда у тебя жена под боком, ты не будешь больше драться.
«Так вот в чем дело, — подумал Стефен. — Вот почему Эмет так смотрел на Анну».
— Парень, да она никакого отношения к этому не имеет. Я завязал с боями, потому что у меня к этому больше не лежит душа. И мне не хочется закончить, как наш Хэмер. — Он кивнул на старого боксера, который сидел с пьяной улыбкой среди мужчин, занятых картами и виски.
Эмет скривил рот, показывая этим свое неудовольствие.
— О'Мэгони и Доугени создали комитет по организации высадки в Ирландии. Они хотят провести встречу в отеле «Шестой округ».
— А-а, так сейчас это называется высадкой в Ирландии, — протянул Стефен. — А я думал, что мы толкуем о призовых матчах.
Эмет отодвинул недопитое пиво:
— Стефен, ты — боксер и патриот. Ты ирландскому делу принадлежишь так же, как боксерскому рингу.
«Парень привязан к самой идее боя, — подумал Стефен с грустью — Ему двадцать три, но он еще не стал взрослым…»
— Я принадлежу моей семье, и моим добрым соседям, и друзьям, — ответил Стефен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39