Они молча шли по дорожке, ведущей к садику. Строгие правила Найджела, касающиеся образа жизни и поведения его жены, были темой, которую Тесс с Маргарет никогда не обсуждали.
Когда Сезон подошел к концу, в Обри Парк вернулся и Найджел, который совсем не испытал восторга, что с обязательным ежегодным визитом прибыла его мать. Он бы скорее предпочел, чтобы старая графиня перестала чувствовать необходимость в ежегодном демонстрировании своей материнской любви и привязанности, ибо оба они знали, что все это было не более, чем притворство. И только из приличия Найджел терпел это.
Найджел нашел свою мать и жену в гостиной. Женщины пили чай.
— Здравствуй, мама, — поздоровался он с Маргарет, чмокнул ее в щеку и сел на стул напротив женщин.
Они снова возобновили разговор, который вели еще до прихода Найджела, и он почувствовал, что его это страшно раздражает. Маргарет и Тесс разговаривали как ни в чем не бывало, будто его здесь не было. Найджел терпел это минут семь, ровно столько, сколько пил чай и потом с сердитым видом вскочил со стула.
— Черт возьми! — вскричал он. — Воистину теплый прием. Вижу, что вы обе вне себя от радости от моего приезда!
Найджел швырнул чашку через всю комнату. Она ударилась о стену и разбилась, а он повернулся и вышел.
Тесс и Маргарет обменялись понимающими взглядами. Но промолчали, потому что вспыльчивый, неистовый характер Найджела был еще одной темой, которую они никогда не обсуждали.
Хотя Александр условился остановиться в Обри Парке, чтобы писать портрет Тесс, он не хотел подвергнуть риску Сюзанну и надолго расставаться с ней. Он намеревался провести в поместье Найджела не больше недели. Александр считал это время достаточным для того, чтобы получить ответы на некоторые свои вопросы, но он и слышать не хотел о том, чтобы оставить свою дочь в Лондоне. Поэтому он выбрал гостиницу неподалеку от Обри Парк, где и оставил Сюзанну под присмотром Леони и Поля.
Когда его экипаж свернул на подъездную аллею, ведущую к загородному поместью Найджела и Тесс, Александр почувствовал, что к нему снова возвращается его озлобленность. Он так старался похоронить эту боль глубоко в недосягаемых тайниках своей души, но один лишь взгляд, брошенный на Обри Парк, оживил эту боль снова. Дворец и окружающий его парк представляли собой великолепный гармоничный ансамбль, который мог себе позволить только по-настоящему богатый человек. Вспомнив о разваливающихся стенах своего приходящего в упадок замка, Александр подумал о том, что не смог окружить Тесс даже десятой долей той роскоши, что представала сейчас перед его глазами. Может быть, он и не вправе был обвинять ее за то, что она предпочла эту роскошь, но не мог не осуждать ее.
Александра встретил дворецкий и проводил его в библиотеку, заверив, что граф ожидает его. Войдя в библиотеку, Александр принялся рассматривать прекрасные портреты, висящие на стене. Портрета Тесс среди них не было, хотя на стене возле камина было пустое место, где скорее всего и будет висеть ее портрет, когда он напишет его. Восхищенный взгляд Александра упал на отличные шпаги, висящие над камином.
Он рассеянно смотрел на эти шпаги, и мысли его вновь вернулись к задаче, стоящей перед ним. Первое время возможные последствия этого плана пугали его. Сумеет ли он рисовать Тесс снова, еще не забыв тот первый раз, когда писал ее портрет на лугу? Сможет ли смотреть в ее необыкновенные глаза и не утонуть в них? Но Александр решил во что бы то ни стало узнать всю правду. Он хотел, чтобы Тесс ответила, наконец, на мучающие его вопросы. Только тогда он обретет покой. Только тогда сможет вычеркнуть ее из своей жизни.
Дверь открылась, и Александр отвернулся от окна. Вид графа, идущего к нему, заставил Александра собраться с силами, напоминая ему о предательстве Тесс и защищая его от боли.
— Жюнти, — приветствовал его Найджел, — рад видеть вас снова. Комната для вас уже готова, и Чилтон отнесет туда ваши вещи. Вы ведь приехали без слуги?
— Да, он остался в Лондоне, чтобы утрясти кое-какие мои дела. Но я буду обслуживать себя сам.
— Как хотите. — Найджел вытащил часы и взглянул на время. — Я попросил жену подойти сюда к нам.
— Вы уже решили, в каком месте мне рисовать портрет? — спросил Александр, намеренно уводя разговор в сторону от Тесс.
— Думаю, что больше всего для этого подойдет оранжерея.
Стояла середина лета, все сады были в цвету, а он хотел, чтобы портрет его жены писали в оранжерее?! — Александр с трудом подавил в себе протест художника, который так и рвался, чтобы возразить Найджелу.
— Очень хорошо. Мои краски и другие принадлежности для рисования — в экипаже. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы их внесли в дом.
— Обязательно, — с готовностью сказал Найд-жел.
Дверь открылась снова и на этот раз в библиотеку вошла Тесс. Пройдя несколько шагов она заметила, наконец, Александра и резко остановилась. Глаза ее расширились от ужаса.
Александр понял, что его приезд был для Тесс полной неожиданностью. Она судорожно вцепилась в складки кремовой юбки и выглядела такой встревоженной, что Александр почувствовал вдруг к ней жалость. Постепенно к Тесс вернулось самообладание, и лицо ее скрылось за ничего не выражающей маской.
— Леди Обри, — Александр поклонился.
— Граф де Жюнти, я ничего не знала о вашем приезде.
Найджел подошел к Тесс и протянул ее руку Александру, чем вывел последнего из себя.
— Тереза, дорогая. Граф де Жюнти приехал в Суссекс, чтобы рисовать. И он некоторое время поживет у нас.
Последовала долгая пауза, после которой Тесс все же сказала:
— Как это замечательно! — ее голос ясно сказал Александру, что на самом деле она так не думала, да и улыбнулась она скорее машинально.
Александр наблюдал за реакцией Тесс, а Найджел продолжал:
— Он хотел остановиться в гостинице, но я настоял на том, чтобы он погостил у нас. И к тому же граф обещал, пока он будет гостить у нас, написать твой портрет.
Тесс ничего не сказала, но ее огромные глаза затемнели и засветились на ее бледном лице странным блеском. Александр увидел в этих глазах боль и понял, что эта неделя будет самой долгой в его жизни.
Тесс одевалась к обеду, как во сне. Как только Салли застегнула крючки на ее платье, Тесс отослала горничную, чтобы закончить свой туалет в одиночестве. Она тщетно пыталась застегнуть застежку на ожерелье из сапфиров, потому что руки ее тряслись от волнения. Снова и снова Тесс задавала себе один и тот же вопрос — зачем же на самом деле приехал Александр? Она была уверена, чтобы причинить ей боль.
Все эти месяцы после возвращения в Англию ей снился Александр. В Лондоне ей пришлось встретиться с ним на балу, выслушивать разговоры о нем. А теперь ей придется встретиться с Александром лицом к лицу, когда он будет рисовать ее портрет. Тесс чувствовала, что не выдержит этого, она боялась, что не сможет скрыть своих чувств. И Найджел узнает в конце концов, что они с Александром были любовниками. Она подумала о том, что может сделать с Александром ее муж, и от этой мысли все ее тело охватила сильная дрожь.
— Уезжай, Александр. Пожалуйста, уезжай отсюда, — прошептала Тесс в пустоту комнаты, и ожерелье, выскользнув из ее дрожащих рук, упало.
Открылась дверь. Она повернулась и увидела, что в комнату вошел муж. Тесс попыталась было изобразить радость, вызванную этим его приходом, но у нее не получилось. Одного только взгляда на лицо Найджела было достаточно, чтобы понять, что тот недоволен ее реакцией. Значит, период очарования, любезности и снисхождения опять закончился.
Надеясь чем-то отвлечь внимание Найджела, Тесс снова повернулась к туалетному столику и подняла с пола ожерелье. Заставив себя растянуть губы в улыбке, она попросила:
— Найджел, я никак не могу застегнуть это ожерелье и, как назло, куда-то вышла Салли. Помоги мне, пожалуйста.
Красивые черты лица Найджела напряглись, и она поняла, что на этот раз ее хитрость не пройдет. Найджел взял из ее рук ожерелье и швырнул его на стол. Затем он грубо схватил Тесс за плечи и повернул ее к себе.
— Мне с трудом удалось уговорить Жюнти написать твой портрет. И я ожидал, что ты будешь выглядеть хоть чуточку благодарной. — Он оттолкнул Тесс к столу. — Думаю, что сегодня вечером тебя следует оставить без обеда, — сказал Найджел жене и отправился к двери. — Может быть, вечер, который ты проведешь одна в своей комнате, заставит тебя исправить свой капризный характер.
Как только за Найджелом закрылась дверь, Тесс вздохнула с облегчением. Он думал, что, заставив ее сидеть весь вечер в комнате, наказал ее! Но для Тесс это было самым настоящим благодеянием.
Александр ел роскошный обед, стоящий перед ним на столе, даже не ощущая его вкуса. Ему объяснили, что у Тесс болит голова, и она не будет обедать с ними. Вдовствующая графиня, мать Найджела, с которой Александр познакомился несколько раньше, ела молча, глядя в свою тарелку. Разговор между ними, мужчинами, ограничивался тем, что говорил Найджел, а Александр время от времени, коротко отвечал ему.
После обеда Найджел показал ему оранжерею и, поскольку окна выходили на юго-восток, Александр сказал, что будет рисовать Тесс по утрам, когда освещенность будет наилучшей. Было оговорено и время. Остановились на десяти часах утра. После этого мужчины направились в библиотеку, чтобы выкурить по сигаре и выпить коньяку.
— Прошу извинить мою жену, — сказал Найджел, протягивая Александру бокал. — Она собиралась пообедать вместе с нами, но, боюсь, ее головные боли часто слишком мучительны.
За шесть месяцев, что Тесс прожила в доме, Александр не мог припомнить ни одного случая, чтобы у нее болела голова.
— Ради Бога, не беспокойтесь об этом, — ответил Александр. — Вы уже как-то раньше говорили мне о хрупком здоровье вашей жены.
— К сожалению, это так, — сказал Найджел, затягиваясь сигарой и выпуская дым к потолку. — И это всегда доставляет мне массу серьезных неудобств.
Александр не мог не заметить, что болезнь Тесс беспокоила ее мужа гораздо меньше, чем его собственные неудобства.
— А вы, я слышал, вдовец? — спросил Найджел.
— Да. — Александр отпил большой глоток коньяка. — У меня есть дочь.
— Я слышал. Черт побери, позор вашей жене! Не могла что ли родить вам сына!
Александр с силой сжал в руке бокал. И весь остаток вечера ему пришлось бороться с охватившим его желанием разбить в кровь красивое лицо Найджела.
Когда Тесс на следующее утро переступила порог оранжереи, часы только что пробили десять, но Александр уже ждал ее там. Она остановилась, и Александр, быстро взглянув на нее, указал на противоположный угол комнаты.
Фоном для портрета Тесс он выбрал ветвящиеся заросли ломоноса, росшего в горшке. Тесс подумала и села на стул, который поставил для нее Александр. Расправив складки лимонно-желтого шелкового платья, она положила руки на колени. И, уставившись на свои руки, Тесс ждала с нарастающей тревогой, когда Александр начнет.
— Смотрите на меня, — сказал Александр.
Эти резко прозвучавшие слова нарушили тишину, и заставили Тесс приподнять голову. Александр стоял с карандашом и альбомом в руках и смотрел на нее. Глаза их встретились, но Тесс не смогла долго выдержать его пристальный взгляд и отвернулась.
Она слышала, как Александр нетерпеливо вздохнул и направился к стулу, на котором она сидела. Коснувшись рукой подбородка Тесс, он повернул ее голову к себе, потом опустил руку и отошел.
— Не двигайтесь, — сказал Александр. Какое-то время еще он смотрел на Тесс, потом снова взял альбом и начал рисовать. Тесс смотрела на него и вспоминала, как он рисовал ее раньше, вспоминала Луг Эльфов, и изумительный, пьянящий запах травы на этом лугу.
Ей хотелось спросить Александра о Сюзанне. Многое хотелось узнать. Все вопросы, которые она хотела задать Александру, крутились сейчас в ее голове. Когда у Сюзанны прорезался первый зубик? Когда она начала ползать? Научилась ли уже ходить? Расскажет ли когда-нибудь Александр Сюзанне о ней? Все эти вопросы так и вертелись на языке Тесс, но она продолжала молча смотреть, как Александр рисует.
Продолжая рисовать, Александр, не раздумывая над тем, как бы потактичнее что-то спросить, начал разговор.
— Я слышал, что вы болели. Что случилось?
Вздрогнув, она выдержала его взгляд всего одно мгновение и опять опустила глаза, уставившись на свои руки.
— Я… — Она запинаясь произнесла. — Я прекрасно себя чувствую.
— Прекрасно? — Александр буквально выкрикнул это слово и заметил, что Тесс опять вздрогнула от неожиданности. Он отшвырнул карандаш и альбом и подошел к ней. Тесс не поднимала на него глаза. Тогда Александр приподнял ее подбородок и заглянул в бледное, изможденное лицо Тесс.
— Прекрасно? Да ты стала худая, как щепка. Вздрагиваешь от малейшего звука. На время Сезона ты поехала в Лондон, но уже через две недели заболела. Ваш дворецкий сказал, что ты не принимаешь, но не сказал почему. И после всего этого ты говоришь, что прекрасно чувствуешь себя?
Глаза Тесс широко раскрылись от удивления.
— Ты приходил ко мне? Ты хотел меня видеть?
— Да. Я оставил свою визитную карточку. Разве дворецкий не говорил тебе об этом?
— Нет. — Тесс опять отвернулась. — Зачем ты приходил?
— До меня дошли слухи о твоем «хрупком здоровье» и все в Лондоне, кажется, уже свыклись с этим. Итак, ты болела? Тебя видел врач?
— Мое здоровье не должно тебя заботить, — прошептала она.
— Не должно заботить? — переспросил Александр, голос которого звучал все громче. — Да я…
— Тише! — оборвала его Тесс, оглядываясь на открытую дверь с тревогой. — Я ведь уже сказала, что сейчас прекрасно себя чувствую, — повторила она тихим голосом, испуганно поглядывая на дверь.
— Я больше не больна. Я… выздоровела…
Александр ждал, но больше она ничего не сказала. Но он хотел знать правду и снова силой повернул к себе лицо Тесс, спросил:
— Чем ты болела? Я хочу знать это.
— Зачем? — прошептала она в отчаянии. — Какая от этого разница? — Голос ее дрожал. — О, зачем ты приехал сюда?
Александр вздохнул.
— Я приехал за тем, чтобы вы кое-что объяснили мне, графиня. Я хотел бы знать, почему вы предпочли любить…
— Не надо! — умоляюще прошептала Тесс, бросив еще один беспокойный взгляд на дверь. — Ради Бога, не надо. Кто-нибудь услышит.
— Кто? — спросил он глухо. — Твой муж? — Ты боишься, что он узнает о нас правду? Боишься, что он выяснит, где именно во Франции ты провела все эти месяцы? Как же, интересно, ты объяснила ему все это? Держу пари, что…
— Перестань! — Тесс закрыла уши руками. — О, пожалуйста, перестань. — Она подождала немного, но Александр продолжал молчать. Тогда Тесс опустила руки и взглянула на него. — Уезжай, — с трудом произнесла она. — Уезжай…
— Я никуда не поеду до тех пор, пока ты не ответишь на мои вопросы. — Он заглянул в глаза Тесс и ощутил щемящее чувство жалости. Опять эти глаза! Они взывали к пониманию. Александр не мог вынести этот ее взгляд. Он отвернулся и пошел к двери. — На сегодня мы закончим.
— Александр, — едва слышно окликнула его Тесс.
При звуке ее голоса он остановился, но не оглянулся.
— Что?
— Как…
Александр услышал шелест шелка и боковым зрением заметил, что Тесс подошла к нему. Она выглянула в гостиную, затем повернулась к нему и коснулась своей рукой руки Александра.
— Как… — Она снова замолчала и Александр понял, что Тесс колеблется, не решаясь что-то у него спросить. Он ждал не двигаясь и не решаясь взглянуть на нее, и Тесс, наконец, спросила: — Как Сюзанна?
Он не ответил.
— Пожалуйста, скажи мне, — прошептала она. — Пожалуйста.
Александр тяжело вздохнул, боль в ее голосе раздирала его сердце.
— У Сюзанны все прекрасно.
— Я знаю, ты привез ее с собой в Лондон, Она все еще там?
— Нет. — Александр закрыл глаза, пытаясь не замечать боли в ее голосе. — Сейчас она здесь неподалеку.
— А у Жанетты и Генри все в порядке?
— Да. — Александр двинулся было дальше, страстно желая лишь одного — уйти, но голос Тесс остановил его снова.
— А как животные? Крыло у Матильды зажило?
— Да, теперь она здорова. С животными все в порядке. — И не в силах больше слышать ее голос, он вышел из оранжереи, даже не оглянувшись.
Глава 28
Тесс только наполовину закончила одеваться, когда прозвучал первый гонг, извещающий о том, что до обеда остается тридцать минут.
— Уже половина пятого? Салли, поторопись. Ты же знаешь, лорд Обри ненавидит, когда я опаздываю.
Салли принялась завязывать многочисленные ленты на бледно-зеленом вечернем платье Тесс так быстро, как только могла, но, несмотря на это, Тесс все равно на семь минут опоздала к обеду и, стремительно спускаясь по лестнице в гостиную, с ужасом думала об этом.
Ее муж был ярым сторонником пунктуальности и предполагал, что Тесс должна появиться в гостиной не позже, чем через три минуты после первого гонга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41