Если ей удастся хоть немного подлечить его, то будет сущим удовольствием лишиться девственности с помощью этого дикаря.
Вздохнув, Фиона снова вернулась к своему занятию. Опустившись на колени, она пошарила в своем мешке, извлекла с самого его дна большой железный нож. Встав на ноги, она снова приблизилась к пленнику.
Разумно это или нет, но ей придется сделать все, чтобы излечить его.
Она принялась осторожно открывать его кандалы с помощью припасенного ножа. Освобожденная от оков раненая рука несчастного резко опустилась вниз, словно не принадлежала живому человеку, и Фиона едва успела придержать ее. Викинг застонал.
Ржавый металл, сковывавший вторую руку, также не устоял перед ее усилиями. Фиона вздрогнула, когда викинг, падая, всем своим весом прижал ее к грязному полу. Она обеими руками уперлась ему в грудь, и бесчувственное тело медленно подалось назад.
Девушка перевела дыхание; ее била дрожь. Да будет благословенна святая Бригитта: сдвинуть его – это все равно что ворочать камни!
Поднявшись, она взглянула на своего пациента, распростер того на полу подземелья: ноги его покоились под углом к телу, раненая рука зарылась в грязную солому. Фиона вздохнула. Чтобы обработать рану, ей придется снова перевернуть его.
Встав на колени, она подняла голову пленника и отгребла в сторону грязную солому, а затем взяла принесенное с собой одеяло, развернула его и подложила ему под плечи. Придвинув котелок с кипяченой водой, девушка начала обмывать рану, выдавливая гной и этим невольно заставляя викинга стонать от боли.
Наконец, удовлетворенная полученным результатом, она достала из мешка пучок засушенных целебных трав и, растерев их пальцами, посыпала ими рану, а затем с помощью чистой иглы и тонкой шелковой нити осторожно принялась зашивать ее.
Закончив, она оглядела свою работу: Сиобхан сделала бы ее куда лучше, но для первого раза и это было куда как здорово. Если целебные травы снимут жар, то раненый пленник должен понравиться – он достаточно силен, чтобы тело его справилось с воспалением.
Заканчивая перевязку, Фиона с грустью подумала, что ее пациенту вряд ли когда-нибудь удастся выйти из своей темницы. Она взглянула на ржавые кандалы, все еще сковывавшие его ноги, но не сделала попытки сиять их, ведь в противном случае пленник мог убежать и лишить ее возможности сделать то, что она задумала.
Этот человек был ее врагом; если бы он встретил ее, будучи здоровым и свободным, то, без всякого сомнения, швырнул бы на землю и изнасиловал, а потом перерезал бы ей горло и пинком ноги отбросил труп со своего пути. Вот почему она должна получить от него то, что ей надо, а потом забыть чарующе красивые черты лица этого варвара.
Фиона принялась собирать принесенные с собой вещи. Одеяло и котелок она оставила: когда викинг придет в себя, он сможет использовать их. Выплеснув смешанную с кровью воду в угол помещения, девушка бросила туда же испачканные тряпки, которыми обмывала рану. Два пустых бурдюка, целебные травы и нож она спрятала обратно в мешок вместе с завернутыми в полотенце мясом и сыром: предложить их узнику не было возможности; и скорее всего, даже когда она в следующий раз навестит его, он будет еще так слаб, что сможет лишь пить.
Уже вынув из отверстия в стене догорающий факел, Фиона все же не смогла устоять перед искушением и, опустившись на колени, бросила последний взгляд на викинга. Густая прядь волос прикрывала его высокий лоб, челюсти были крепко сжаты.
Девушка протянула руку, отвела влажные волосы… и вдруг волна желания захлестнула ее. Викинг был так прекрасен, так неотразим – никогда еще не приходилось ей видеть мужчину столь могучего и в то же время столь изящно сложенного. Глядя на сильную руку викинга, покоящуюся на грязном полу, Фиона вспомнила момент, когда эти пальцы касались ее груди, и вздрогнула. Как было бы чудесно выйти замуж за человека, столь же красивого и сильного, подумалось ей.
Покачав головой, она отдернула руку. Этот человек был врагом, пленником ее отца; она уже и так проявила чрезмерное сострадание к нему.
Пройдя через кладовую и миновав древний сырой проход, Фиона стала поспешно подниматься по неровным ступеням к миру света и жизни; но пока не открылась дверь наверх, ее не оставляло ощущение, что глаза пленного викинга неотступно следят за ней.
Глава 3
Фиона проскользнула в комнату и тут же услышала в темноте шепот сводной сестры:
– Где это ты была так долго?
Устало вздохнув, девушка принялась раздеваться. В слабом свете месяца, проникавшем в комнату сквозь узкое окно в стене, она различила профиль Дювессы; лежа на кровати у дальней стены комнаты, сестра приподнялась на локте в ожидании ответа.
– Я не могла заснуть, вот и вышла погулять и полюбоваться на звезды.
– Одна? – в голосе Дювессы смешивались восторг и страх. – Но ведь там тебя могли схватить викинги!
– А часовые на что? Не беспокойся, они никого не пропустят незамеченным.
– Ты забыла того лазутчика, которого поймали два дня назад? Дермот сказал, что он и есть викинг; а где появляется один, там могут быть и другие. Твой отец удвоил ночную стражу; должно быть, опасается нападения.
Фиона подумала, что вряд ли словам Дермота можно верить: хотя младший брат Дювессы и спал вместе с молодыми воинами, его еще ни разу не брали на сколько-нибудь серьезные дела.
– Отец Фиргал говорит, что все викинги – дикари, – продолжала тараторить Дювесса. – Им доставляет удовольствие убивать монахов, невинных детей, а еще насиловать христианских женщин. – Несмотря на страшные вещи, о которых она рассказывала, в голосе сестры слышался наивный восторг.
Встав с постели и пройдясь по комнате, Дювесса плюхнулась на стул. Как и Фиона, она была невелика ростом; ее густые вьющиеся волосы, распущенные на ночь, рассыпались по плечам, почти полностью скрывая фигуру. При дневном свете волосы эти отливали темно-красным и были так густы и непослушны, что сестре приходилось заплетать их как минимум в дюжину кос.
– Ты все думаешь о своем замужестве? – осторожно спросила она.
– Угадала.
Дювесса вздохнула.
– У твоего отца должны быть серьезные причины для такого выбора. Может быть, это имеет какое-то отношение к появлению викингов?
– Нет, скорее уж к его жадности.
Дювесса снова вздохнула.
– Я так страдаю, когда смотрю на вас двоих. Твой отец любит тебя; он не стал бы выдавать свою дочь замуж только для того, чтобы увеличить собственные стада или приобрести еще немного золота. Должно быть, у него есть какой-то план, какая-то тайная цель, о которой он пока не хочет говорить.
– По крайней мере, ты хоть согласна, что достоинства моего жениха оставляют желать лучшего, – горячо произнесла Фиона. – А вот отец не хочет видеть, какой отвратительный и жестокий человек Сивни Длиннобородый!
– Но властитель Мак-Картан очень влиятелен: говорят, он может собрать за полдня две сотни воинов. Если набеги викингов будут продолжаться, нам непременно понадобится его помощь.
Этот довод несколько смягчил гнев Фионы. Может быть, и в самом деле страх, а вовсе не алчность двигал ее отцом? Но она вынуждена была тут же отбросить эту мысль; если бы отец нуждался в воинах Сивни, он бы так ей и сказал; однако вместо этого Доналл только ругался и даже попрекнул ее памятью матери.
Девушку снова охватило негодование. Нет, она ни за что не изменит своего мнения и найдет возможность разрушить отвратительный план отца. Подойдя к кровати, она быстро опустилась на нее. Дювесса еще какое-то время посидела на стуле, потом встала и тоже улеглась.
Лежа без сна, Фиона думала о викинге. Утром, как только ей удастся пробраться ко входу в подземелье, она снова пойдет к нему. Если целебные травы оказали свое действие и лихорадка отступила, пленник сможет выполнить то, чего она от него добивалась. При мысли об этом тело ее затрепетало. Было бы даже лучше, если бы варвар не слишком быстро приходил в себя, – это уменьшило бы его громадную силу. Главное, чтобы он не смог одолеть ее и не убежал.
Она еще не приручила этого зверя, но может быть, завтра… Надо надеяться, его рука хоть немного поправилась, – тогда она попытается снова надеть на него кандалы. Насколько ей известно, мужчина может обладать женщиной и стоя, для нее будет спокойнее видеть викинга в оковах.
Дювесса сонно засопела, и теперь Фиона старалась не крутиться в постели, чтобы не разбудить сестру. Она вся горела, совсем как тот раненый викинг, грудь ее жгло огнем. Что же с ней происходит, отчего она так страстно жаждет прикосновения своего врага? Без всякого сомнения, это ей наказание за своеволие и непослушание.
Девушка уже готова была вскочить и броситься к подземелью; но, к счастью, чувство вины, охватившее ее, успокоило желание и мягко сомкнуло ей глаза.
Он из последних сил пробирался по длинному, темному туннелю, но даже когда добрался до его конца, темнота не рассеялась.
Даг проснулся. Вокруг него была все та же подземная тюрьма. Рука его болела, но уже не так, как прежде. Он пошевелился… и не поверил себе: руки его не были скованы, а голова покоилась на чем-то мягком…
Викинг медленно приподнялся и сел. Знакомый уже запах гнили заполнял все вокруг, а тяжесть ножных кандалов подтверждала, что он все еще пленник. Тем не менее, кажется, ему давали пить: терпкий вкус во рту свидетельствовал о том, что это было вино. Ощупав раненую руку, Даг с удивлением убедился, что она перевязана и уложена ему на колени. Значит, кто-то пытался помочь ему. Неужели посетившая его призрачная гостья оказалась настолько добра и милосердна?
Даг покопался в памяти, пытаясь извлечь из нее что-нибудь помимо воспоминаний о темноте и боли. Если фея в самом деле помогла ему, то он об этом совершенно ничего не помнил. И все-таки кто-то же снял с него кандалы и перевязал ему руку!
Однако викинг не слишком обрадовался этому. Никто, даже волшебные существа, ничего не делает без причин; стало быть, если фея помогла ему, то она чего-то хочет от него, и ему совсем нелишне знать, о чем идет речь.
Вспомнив, как он смотрел на ее нежное обнаженное тело, Даг вздрогнул. Ему стало ясно, чего она добивалась от него, и, будь он проклят, его предательское тело само тянулось к ней. Благодарение богам, на этот раз фея оказалась не слишком настойчивой – ведь она могла зачаровать его так, что он не устоял бы перед соблазном, и тогда… Кто знает, что могло случиться тогда. Фея скорее всего была либо неопытной, либо чересчур стыдливой: она оставила его, но потом, когда он лежал без сознания, явилась снова и занялась его ранами.
Неожиданная мысль пришла ему в голову: что, если он все-таки обладал феей, пока лежал в бреду? Даг не был уверен, что фея приходила к нему еще раз; но даже если это и произошло, то как он может помнить об этом?
Викинг принялся ощупывать здоровой рукой пространство вокруг себя, и в груди его вспыхнула надежда. Под ним было подстелено хоть потертое, но чистое и мягкое одеяло, а вскоре пальцы его нащупали пустой котелок. Хорошо бы он был полным, с сожалением подумал Даг, ощутив приступ голода: неужели его гостье даже не пришло в голову оставить ему что-нибудь поесть? Может быть, феи просто не думают о столь прозаических вещах?
К полному своему разочарованию, больше он так ничего и не обнаружил. Похоже, это существо напоило его вином, освободило от кандалов его руки, перевязало, а потом исчезло. По крайней мере теперь Дагу было ясно, что оно намерено поддерживать его жизнь, чтобы потом попытаться вновь осуществить свою затею. Чтобы этого не случилось, ему нужно как можно скорее вырваться отсюда.
Даг вытянул здоровую руку и ощупал ножные кандалы. Если такое слабое существо смогло справиться с кандалами на руках, то теперь он сам сможет избавиться от того, что осталось из его оков. Пальцы его ощупали неровный каменный пол. Все, что ему надо, – это какой-нибудь острый осколок, нечто такое, чем можно победить ржавый металл. Конечно, чтобы добиться желаемого, потребуется немало времени, но зато, в конце концов, он сможет вновь обрести свободу. Выбравшись из мерзкой норы, в которую его заточили, он дождется ночи и раздобудет себе какое-нибудь оружие, которое без размышлений пустит в ход, если его обнаружат. К тому же он отлично умеет прятаться и маскироваться: ему будет не так уж сложно проскользнуть за частокол, ограждающий поселение, расположившееся на холме над речкой. Правда, пробираясь сюда, он думал точно так же и хвастливо заявил своим товарищам, что легко сможет выяснить число защитников и вернется обратно к стоящему у берега драккару еще до рассвета; однако ему не повезло, и он оказался зажат между возвращающимся отрядом под командой самого главы клана и деревянной стеной укрепления.
Даг сражался отчаянно, но ни один человек не способен устоять сразу против десятерых бойцов. Одному из них удалось повредить ему правую руку; после этого остальные окружили его и свалили на землю. Раненого и избитого, его бросили заживо гнить в этой дыре, и если бы не помощь феи, он скорее всего был бы уже мертв.
Горячая волна гнева захлестнула викинга. Он заставит этого ирландского владыку заплатить за то, что тот обрек его на такую постыдную смерть. Как только ему удастся выбраться, он найдет своих товарищей и вместе они сожгут это поселение, а все жители будут преданы мечу.
Но что, если фея тоже погибнет в пламени, как и обычные смертные? Жаль будет потерять такое неземное существо, выказавшее ему свою доброту.
Даг покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Что же такое с ним происходит и почему его так заботит судьба какой-то феи? То, что она предуготовила для него самого, было куда страшнее смерти. Она собиралась похитить его дух, заключить его в своем тайном царстве, где нет движения времени, обречь на вечное скитание в темной подземной бездне. Если она вернется, ему останется только прикинуться бесчувственным и надеяться, что таким образом он сможет избежать ее чар. Пока же он должен сделать все возможное, чтобы освободиться от оков.
Сердце Фионы замирало, когда она спускалась по каменным ступеням в темноту. Сущим безумием с ее стороны было пробраться сюда среди бела дня; даже сейчас она не была уверена, что ее никто не заметил. Не следовало ей так быстро повторять свой поход к пленному, но образ распростертого на каменном иолу викинга не выходил у нее из головы. Ей необходимо было убедиться, что он все еще жив.
Легкий царапающий звук заставил девушку замереть на месте; сердце ее отчаянно забилось. Что, если викинг уже сам освободился из оков? Хватит ли у нее сил встретиться с ним лицом к лицу тогда, когда он не связан и готов ко всему?
Фиона прислушалась, но звук больше не повторялся.
Она снова двинулась вперед; пламя заколыхалось, по стенам заметались тени. Девушка подняла факел выше, и тогда осветилось громадное тело викинга, неподвижно распростертое у стены.
Уронив на пол принесенные с кухни припасы, Фиона быстро воткнула факел в отверстие на стене, а затем, встав на колени, трясущимися руками тронула лицо узника. Он был жив и дышал глубоко и ровно.
Только теперь Фиона смогла наконец перевести дух. Все еще подрагивающими пальцами она ощупала раненую руку викинга и убедилась, что опухоль заметно спала. Девушка облегченно вздохнула. Первая ее попытка выступить в качестве целительницы, к счастью, удалась.
Только бы викинг хоть ненадолго пришел в себя: вероятно, приправленное снадобьями вино слишком сильно подействовало на него, ведь он был еще так слаб.
Взглянув на лицо варвара, Фиона вновь испытала непреодолимое желание дотронуться до него. Пальцы ее словно сами собой скользнули по его щеке, убрали прядь волос, упавшую ему на глаза. Потом она придвинулась ближе… и тут же сморщила нос от отвращения: после двух дней, проведенных в беспамятстве, варвар отнюдь не благоухал. Если она собирается отдаться ему, то должна сначала что-то сделать с ним, например, раздеть, а потом обмыть его тело, да не класть обратно все на ту же грязную солому, иначе все ее труды пропадут даром.
Девушка быстро сбросила с плеч старенькую накидку, которая отлично могла послужить в качестве еще одного одеяла. Поднявшись, она глубоко вздохнула, потом наклонилась, захватила обеими руками ноги викинга и отвела их от стены настолько, насколько это позволяли цепи, а затем, выпрямившись, перевела дух. Боже, как же он тяжел!
Отдохнув пару секунд, Фиона принялась отбрасывать ногой полусгнившую солому, на которой лежал раненый. Разложив накидку вдоль стены, она тщательно расправила ее под неподатливым тяжелым телом.
Справившись с этим, Фиона вытерла пот, заливавший ей глаза, и немного передохнула. Викинг по-прежнему лежал пластом, напоминая огромный мешок с зерном. Девушка наклонилась и пощупала его лоб: кожа пленника все еще была горячей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Вздохнув, Фиона снова вернулась к своему занятию. Опустившись на колени, она пошарила в своем мешке, извлекла с самого его дна большой железный нож. Встав на ноги, она снова приблизилась к пленнику.
Разумно это или нет, но ей придется сделать все, чтобы излечить его.
Она принялась осторожно открывать его кандалы с помощью припасенного ножа. Освобожденная от оков раненая рука несчастного резко опустилась вниз, словно не принадлежала живому человеку, и Фиона едва успела придержать ее. Викинг застонал.
Ржавый металл, сковывавший вторую руку, также не устоял перед ее усилиями. Фиона вздрогнула, когда викинг, падая, всем своим весом прижал ее к грязному полу. Она обеими руками уперлась ему в грудь, и бесчувственное тело медленно подалось назад.
Девушка перевела дыхание; ее била дрожь. Да будет благословенна святая Бригитта: сдвинуть его – это все равно что ворочать камни!
Поднявшись, она взглянула на своего пациента, распростер того на полу подземелья: ноги его покоились под углом к телу, раненая рука зарылась в грязную солому. Фиона вздохнула. Чтобы обработать рану, ей придется снова перевернуть его.
Встав на колени, она подняла голову пленника и отгребла в сторону грязную солому, а затем взяла принесенное с собой одеяло, развернула его и подложила ему под плечи. Придвинув котелок с кипяченой водой, девушка начала обмывать рану, выдавливая гной и этим невольно заставляя викинга стонать от боли.
Наконец, удовлетворенная полученным результатом, она достала из мешка пучок засушенных целебных трав и, растерев их пальцами, посыпала ими рану, а затем с помощью чистой иглы и тонкой шелковой нити осторожно принялась зашивать ее.
Закончив, она оглядела свою работу: Сиобхан сделала бы ее куда лучше, но для первого раза и это было куда как здорово. Если целебные травы снимут жар, то раненый пленник должен понравиться – он достаточно силен, чтобы тело его справилось с воспалением.
Заканчивая перевязку, Фиона с грустью подумала, что ее пациенту вряд ли когда-нибудь удастся выйти из своей темницы. Она взглянула на ржавые кандалы, все еще сковывавшие его ноги, но не сделала попытки сиять их, ведь в противном случае пленник мог убежать и лишить ее возможности сделать то, что она задумала.
Этот человек был ее врагом; если бы он встретил ее, будучи здоровым и свободным, то, без всякого сомнения, швырнул бы на землю и изнасиловал, а потом перерезал бы ей горло и пинком ноги отбросил труп со своего пути. Вот почему она должна получить от него то, что ей надо, а потом забыть чарующе красивые черты лица этого варвара.
Фиона принялась собирать принесенные с собой вещи. Одеяло и котелок она оставила: когда викинг придет в себя, он сможет использовать их. Выплеснув смешанную с кровью воду в угол помещения, девушка бросила туда же испачканные тряпки, которыми обмывала рану. Два пустых бурдюка, целебные травы и нож она спрятала обратно в мешок вместе с завернутыми в полотенце мясом и сыром: предложить их узнику не было возможности; и скорее всего, даже когда она в следующий раз навестит его, он будет еще так слаб, что сможет лишь пить.
Уже вынув из отверстия в стене догорающий факел, Фиона все же не смогла устоять перед искушением и, опустившись на колени, бросила последний взгляд на викинга. Густая прядь волос прикрывала его высокий лоб, челюсти были крепко сжаты.
Девушка протянула руку, отвела влажные волосы… и вдруг волна желания захлестнула ее. Викинг был так прекрасен, так неотразим – никогда еще не приходилось ей видеть мужчину столь могучего и в то же время столь изящно сложенного. Глядя на сильную руку викинга, покоящуюся на грязном полу, Фиона вспомнила момент, когда эти пальцы касались ее груди, и вздрогнула. Как было бы чудесно выйти замуж за человека, столь же красивого и сильного, подумалось ей.
Покачав головой, она отдернула руку. Этот человек был врагом, пленником ее отца; она уже и так проявила чрезмерное сострадание к нему.
Пройдя через кладовую и миновав древний сырой проход, Фиона стала поспешно подниматься по неровным ступеням к миру света и жизни; но пока не открылась дверь наверх, ее не оставляло ощущение, что глаза пленного викинга неотступно следят за ней.
Глава 3
Фиона проскользнула в комнату и тут же услышала в темноте шепот сводной сестры:
– Где это ты была так долго?
Устало вздохнув, девушка принялась раздеваться. В слабом свете месяца, проникавшем в комнату сквозь узкое окно в стене, она различила профиль Дювессы; лежа на кровати у дальней стены комнаты, сестра приподнялась на локте в ожидании ответа.
– Я не могла заснуть, вот и вышла погулять и полюбоваться на звезды.
– Одна? – в голосе Дювессы смешивались восторг и страх. – Но ведь там тебя могли схватить викинги!
– А часовые на что? Не беспокойся, они никого не пропустят незамеченным.
– Ты забыла того лазутчика, которого поймали два дня назад? Дермот сказал, что он и есть викинг; а где появляется один, там могут быть и другие. Твой отец удвоил ночную стражу; должно быть, опасается нападения.
Фиона подумала, что вряд ли словам Дермота можно верить: хотя младший брат Дювессы и спал вместе с молодыми воинами, его еще ни разу не брали на сколько-нибудь серьезные дела.
– Отец Фиргал говорит, что все викинги – дикари, – продолжала тараторить Дювесса. – Им доставляет удовольствие убивать монахов, невинных детей, а еще насиловать христианских женщин. – Несмотря на страшные вещи, о которых она рассказывала, в голосе сестры слышался наивный восторг.
Встав с постели и пройдясь по комнате, Дювесса плюхнулась на стул. Как и Фиона, она была невелика ростом; ее густые вьющиеся волосы, распущенные на ночь, рассыпались по плечам, почти полностью скрывая фигуру. При дневном свете волосы эти отливали темно-красным и были так густы и непослушны, что сестре приходилось заплетать их как минимум в дюжину кос.
– Ты все думаешь о своем замужестве? – осторожно спросила она.
– Угадала.
Дювесса вздохнула.
– У твоего отца должны быть серьезные причины для такого выбора. Может быть, это имеет какое-то отношение к появлению викингов?
– Нет, скорее уж к его жадности.
Дювесса снова вздохнула.
– Я так страдаю, когда смотрю на вас двоих. Твой отец любит тебя; он не стал бы выдавать свою дочь замуж только для того, чтобы увеличить собственные стада или приобрести еще немного золота. Должно быть, у него есть какой-то план, какая-то тайная цель, о которой он пока не хочет говорить.
– По крайней мере, ты хоть согласна, что достоинства моего жениха оставляют желать лучшего, – горячо произнесла Фиона. – А вот отец не хочет видеть, какой отвратительный и жестокий человек Сивни Длиннобородый!
– Но властитель Мак-Картан очень влиятелен: говорят, он может собрать за полдня две сотни воинов. Если набеги викингов будут продолжаться, нам непременно понадобится его помощь.
Этот довод несколько смягчил гнев Фионы. Может быть, и в самом деле страх, а вовсе не алчность двигал ее отцом? Но она вынуждена была тут же отбросить эту мысль; если бы отец нуждался в воинах Сивни, он бы так ей и сказал; однако вместо этого Доналл только ругался и даже попрекнул ее памятью матери.
Девушку снова охватило негодование. Нет, она ни за что не изменит своего мнения и найдет возможность разрушить отвратительный план отца. Подойдя к кровати, она быстро опустилась на нее. Дювесса еще какое-то время посидела на стуле, потом встала и тоже улеглась.
Лежа без сна, Фиона думала о викинге. Утром, как только ей удастся пробраться ко входу в подземелье, она снова пойдет к нему. Если целебные травы оказали свое действие и лихорадка отступила, пленник сможет выполнить то, чего она от него добивалась. При мысли об этом тело ее затрепетало. Было бы даже лучше, если бы варвар не слишком быстро приходил в себя, – это уменьшило бы его громадную силу. Главное, чтобы он не смог одолеть ее и не убежал.
Она еще не приручила этого зверя, но может быть, завтра… Надо надеяться, его рука хоть немного поправилась, – тогда она попытается снова надеть на него кандалы. Насколько ей известно, мужчина может обладать женщиной и стоя, для нее будет спокойнее видеть викинга в оковах.
Дювесса сонно засопела, и теперь Фиона старалась не крутиться в постели, чтобы не разбудить сестру. Она вся горела, совсем как тот раненый викинг, грудь ее жгло огнем. Что же с ней происходит, отчего она так страстно жаждет прикосновения своего врага? Без всякого сомнения, это ей наказание за своеволие и непослушание.
Девушка уже готова была вскочить и броситься к подземелью; но, к счастью, чувство вины, охватившее ее, успокоило желание и мягко сомкнуло ей глаза.
Он из последних сил пробирался по длинному, темному туннелю, но даже когда добрался до его конца, темнота не рассеялась.
Даг проснулся. Вокруг него была все та же подземная тюрьма. Рука его болела, но уже не так, как прежде. Он пошевелился… и не поверил себе: руки его не были скованы, а голова покоилась на чем-то мягком…
Викинг медленно приподнялся и сел. Знакомый уже запах гнили заполнял все вокруг, а тяжесть ножных кандалов подтверждала, что он все еще пленник. Тем не менее, кажется, ему давали пить: терпкий вкус во рту свидетельствовал о том, что это было вино. Ощупав раненую руку, Даг с удивлением убедился, что она перевязана и уложена ему на колени. Значит, кто-то пытался помочь ему. Неужели посетившая его призрачная гостья оказалась настолько добра и милосердна?
Даг покопался в памяти, пытаясь извлечь из нее что-нибудь помимо воспоминаний о темноте и боли. Если фея в самом деле помогла ему, то он об этом совершенно ничего не помнил. И все-таки кто-то же снял с него кандалы и перевязал ему руку!
Однако викинг не слишком обрадовался этому. Никто, даже волшебные существа, ничего не делает без причин; стало быть, если фея помогла ему, то она чего-то хочет от него, и ему совсем нелишне знать, о чем идет речь.
Вспомнив, как он смотрел на ее нежное обнаженное тело, Даг вздрогнул. Ему стало ясно, чего она добивалась от него, и, будь он проклят, его предательское тело само тянулось к ней. Благодарение богам, на этот раз фея оказалась не слишком настойчивой – ведь она могла зачаровать его так, что он не устоял бы перед соблазном, и тогда… Кто знает, что могло случиться тогда. Фея скорее всего была либо неопытной, либо чересчур стыдливой: она оставила его, но потом, когда он лежал без сознания, явилась снова и занялась его ранами.
Неожиданная мысль пришла ему в голову: что, если он все-таки обладал феей, пока лежал в бреду? Даг не был уверен, что фея приходила к нему еще раз; но даже если это и произошло, то как он может помнить об этом?
Викинг принялся ощупывать здоровой рукой пространство вокруг себя, и в груди его вспыхнула надежда. Под ним было подстелено хоть потертое, но чистое и мягкое одеяло, а вскоре пальцы его нащупали пустой котелок. Хорошо бы он был полным, с сожалением подумал Даг, ощутив приступ голода: неужели его гостье даже не пришло в голову оставить ему что-нибудь поесть? Может быть, феи просто не думают о столь прозаических вещах?
К полному своему разочарованию, больше он так ничего и не обнаружил. Похоже, это существо напоило его вином, освободило от кандалов его руки, перевязало, а потом исчезло. По крайней мере теперь Дагу было ясно, что оно намерено поддерживать его жизнь, чтобы потом попытаться вновь осуществить свою затею. Чтобы этого не случилось, ему нужно как можно скорее вырваться отсюда.
Даг вытянул здоровую руку и ощупал ножные кандалы. Если такое слабое существо смогло справиться с кандалами на руках, то теперь он сам сможет избавиться от того, что осталось из его оков. Пальцы его ощупали неровный каменный пол. Все, что ему надо, – это какой-нибудь острый осколок, нечто такое, чем можно победить ржавый металл. Конечно, чтобы добиться желаемого, потребуется немало времени, но зато, в конце концов, он сможет вновь обрести свободу. Выбравшись из мерзкой норы, в которую его заточили, он дождется ночи и раздобудет себе какое-нибудь оружие, которое без размышлений пустит в ход, если его обнаружат. К тому же он отлично умеет прятаться и маскироваться: ему будет не так уж сложно проскользнуть за частокол, ограждающий поселение, расположившееся на холме над речкой. Правда, пробираясь сюда, он думал точно так же и хвастливо заявил своим товарищам, что легко сможет выяснить число защитников и вернется обратно к стоящему у берега драккару еще до рассвета; однако ему не повезло, и он оказался зажат между возвращающимся отрядом под командой самого главы клана и деревянной стеной укрепления.
Даг сражался отчаянно, но ни один человек не способен устоять сразу против десятерых бойцов. Одному из них удалось повредить ему правую руку; после этого остальные окружили его и свалили на землю. Раненого и избитого, его бросили заживо гнить в этой дыре, и если бы не помощь феи, он скорее всего был бы уже мертв.
Горячая волна гнева захлестнула викинга. Он заставит этого ирландского владыку заплатить за то, что тот обрек его на такую постыдную смерть. Как только ему удастся выбраться, он найдет своих товарищей и вместе они сожгут это поселение, а все жители будут преданы мечу.
Но что, если фея тоже погибнет в пламени, как и обычные смертные? Жаль будет потерять такое неземное существо, выказавшее ему свою доброту.
Даг покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Что же такое с ним происходит и почему его так заботит судьба какой-то феи? То, что она предуготовила для него самого, было куда страшнее смерти. Она собиралась похитить его дух, заключить его в своем тайном царстве, где нет движения времени, обречь на вечное скитание в темной подземной бездне. Если она вернется, ему останется только прикинуться бесчувственным и надеяться, что таким образом он сможет избежать ее чар. Пока же он должен сделать все возможное, чтобы освободиться от оков.
Сердце Фионы замирало, когда она спускалась по каменным ступеням в темноту. Сущим безумием с ее стороны было пробраться сюда среди бела дня; даже сейчас она не была уверена, что ее никто не заметил. Не следовало ей так быстро повторять свой поход к пленному, но образ распростертого на каменном иолу викинга не выходил у нее из головы. Ей необходимо было убедиться, что он все еще жив.
Легкий царапающий звук заставил девушку замереть на месте; сердце ее отчаянно забилось. Что, если викинг уже сам освободился из оков? Хватит ли у нее сил встретиться с ним лицом к лицу тогда, когда он не связан и готов ко всему?
Фиона прислушалась, но звук больше не повторялся.
Она снова двинулась вперед; пламя заколыхалось, по стенам заметались тени. Девушка подняла факел выше, и тогда осветилось громадное тело викинга, неподвижно распростертое у стены.
Уронив на пол принесенные с кухни припасы, Фиона быстро воткнула факел в отверстие на стене, а затем, встав на колени, трясущимися руками тронула лицо узника. Он был жив и дышал глубоко и ровно.
Только теперь Фиона смогла наконец перевести дух. Все еще подрагивающими пальцами она ощупала раненую руку викинга и убедилась, что опухоль заметно спала. Девушка облегченно вздохнула. Первая ее попытка выступить в качестве целительницы, к счастью, удалась.
Только бы викинг хоть ненадолго пришел в себя: вероятно, приправленное снадобьями вино слишком сильно подействовало на него, ведь он был еще так слаб.
Взглянув на лицо варвара, Фиона вновь испытала непреодолимое желание дотронуться до него. Пальцы ее словно сами собой скользнули по его щеке, убрали прядь волос, упавшую ему на глаза. Потом она придвинулась ближе… и тут же сморщила нос от отвращения: после двух дней, проведенных в беспамятстве, варвар отнюдь не благоухал. Если она собирается отдаться ему, то должна сначала что-то сделать с ним, например, раздеть, а потом обмыть его тело, да не класть обратно все на ту же грязную солому, иначе все ее труды пропадут даром.
Девушка быстро сбросила с плеч старенькую накидку, которая отлично могла послужить в качестве еще одного одеяла. Поднявшись, она глубоко вздохнула, потом наклонилась, захватила обеими руками ноги викинга и отвела их от стены настолько, насколько это позволяли цепи, а затем, выпрямившись, перевела дух. Боже, как же он тяжел!
Отдохнув пару секунд, Фиона принялась отбрасывать ногой полусгнившую солому, на которой лежал раненый. Разложив накидку вдоль стены, она тщательно расправила ее под неподатливым тяжелым телом.
Справившись с этим, Фиона вытерла пот, заливавший ей глаза, и немного передохнула. Викинг по-прежнему лежал пластом, напоминая огромный мешок с зерном. Девушка наклонилась и пощупала его лоб: кожа пленника все еще была горячей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42