Когда Фиона зашаталась, следуя за Дагом от стола ярла, он поддержал ее, обняв рукой за талию. Позади них в зале царила какая-то сверхъестественная тишина, нарушаемая только вдохновенным голосом скальда. Следуя за викингом по пятам, девушка вместе с ним оказалась наконец перед дверью его каморки.
Пропустив ее вперед, Даг вошел вслед за ней и запер за собой дверь. Какое-то время он просто смотрел на нее – любовался ее нежной кожей, порозовевшей от желания; ее блестящими глазами, отливающими таинственным зеленым цветом, великолепными полными губами…
Сделав шаг к ней, он наклонился. Руки его легли ей на плечи, потом скользнули вниз. Он обнял ее и поцеловал.
Именно об этом мечтал Даг уже долгое время. Ощутить своими губами нежность ее губ, подразнить их языком, почувствовать шелковистую нежность и медовую сладость глубин ее рта – что могло быть прекраснее!
Их языки соприкоснулись и принялись ласкать друг друга. Даг улыбнулся про себя ее наивной откровенности. Она была готова и страстно желала разделить все восторги любви, которым он мог научить ее.
Когда поцелуй стал более страстным, Даг ощутил, как она припала к нему всем телом; ее нежная гибкость слилась с его силой. Опустив одну руку, он приподнял ее так, что они соприкоснулись животами. Поняв его желание, она прижалась к нему и потерлась своими узкими бедрами о его восставшую плоть. Не сдержавшись, он застонал от наслаждения, чувствуя, что эта женщина возбуждает его, как никакая другая. Он захватил подол платья и потянул его вверх. Когда его пальцы коснулись ее нежной обнаженной кожи, он крепко прижал девушку к себе, исторгнув из ее груди сладострастный стон.
Потом он снова осторожно опустил ее на пол и сам опустился на колени. Нащупав ворот ее грубого балахона, Даг одним резким движением разорвал платье до талии и зарылся лицом в восхитительную нежность ее грудей. Их тонкий запах привел его в неистовство, а исходящее от них тепло заставило его застонать от боли желания. Даг прижался к ним щекой, а потом нашел губами затвердевший сосок и втянул его в рот.
Фиона вскрикнула, бедра ее содрогнулись. Викинг массировал языком сосок до тех пор, пока ему не пришлось напрячь все свои силы, чтобы сдержать извивающееся в его руках тело. Затем его губы перебрались на другую грудь, покрыв и ее поцелуями.
Очень медленно он разжал руки, освобождая ее. Разорвав до конца грубый балахон, Даг уложил пленницу на кровать так, чтобы ничто не скрывало от его взоров ее обнаженные груди и поблескивающие влагой складки ее лона. Затем он нагнулся над ней, впитывая в себя это восхитительное зрелище, и, опустив ладонь на темный треугольник волос внизу ее живота, погладил тугие, завитки, не сводя глаз с ее лица. Тут же он был вознагражден призывом ее потемневших от страсти глаз, раскрывшихся в экстазе губ, порозовевших от прилива крови щек. Тело его наложницы стало внезапно гибким и упругим, затвердевшие соски грудей поднялись, а бедра, на которых лежали его ладони, напряглись еще больше.
Сев на кровати, Фиона умоляюще зашептала что-то и схватила его за руку. Тогда викинг поцеловал ее, а затем стал снимать с себя одежду. Едва он успел освободиться от штанов, как она снова протянула к нему руку, коснувшись его восставшей плоти. Простонав, он опустился на кровать рядом с ней.
Пальцы ее вздрагивали, когда она коснулась его. Хотя движения Фионы поначалу были скованными и осторожными, девическая неловкость ее ласк рождала в его теле еще большее возбуждение. Даг напряг все мышцы, чтобы не потерять самообладания. Нет, на этот раз он не будет расходовать свое семя впустую, но посеет его глубоко в ее лоно.
Ее пальцы отпустили горячую плоть. Фиона склонилась над Дагом и принялась ласкать его тело. Она погладила его лицо, затем провела кончиками пальцев по груди, плечам. Чтобы вынести ее ласки, он дышал медленно и глубоко, вспоминая о том, как вынес такие же ее прикосновения тогда в подземелье. Правда, в отличие от нынешней любовной игры там он не мог и мечтать о том, чтобы овладеть ею.
Фиона поцеловала его, ее губы принялись изучать все его тело, как это совсем недавно он проделывал с ней, и викинг ощутил их прикосновения к своим плечам и шее. Задержавшись на его груди, губы Фионы втянули в себя один его плоский сосок, и по телу Дага разлилась волна желания. В своей неопытности девушке удалось открыть то, что не удавалось ни одной женщине до нее.
Ее горячее дыхание коснулось его живота, шевельнуло волосы в паху. Она коснулась губами его мощно восставшей плоти и поцеловала ее. Он было подумал, что Фиона хочет взять ее в рот, но она не сделала этого. Он облегченно вздохнул, в том состоянии восторга, в котором он пребывал, подобные ласки были бы просто непереносимы.
Когда она снова коснулась губами его шеи и прижалась к нему, Даг решил, что момент настал. Уложив ее на спину, он возвысился над ней на коленях широко расставленных ног и, разведя в стороны ее ноги, почувствовал, что она совершенно готова принять его. И все же он боялся, что причинит ей боль. Склонившись, он погрузил в нее палец, затем другой, но тут же убрал руку, решив, что должен еще поласкать ее.
Однако Фиона думала по-другому. Взяв его за руку, она заговорила поспешным, задыхающимся голосом, и теперь уже он не смог отвергнуть ее желания.
Склонившись над ней, он погрузился в нее на добрый дюйм. Она застонала, но не слишком громко. Тогда Даг стал входить в нее все глубже и глубже, пока не почувствовал легкое сопротивление ее девической преграды. Приостановившись на секунду, он тут же мощным движением тела вошел в нее до конца, едва не теряя голову от сумасшедшего желания сокрушить эту горячую загадочную женственность.
Услышав ее крик, он усилием воли заставил себя не двигаться. В мозгу его билось одно-единственное желание – подчинить ее своему ритму, овладевая ею резкими, мощными движениями; но ощущение ее стройного распаленного тела напомнило ему, что он хотел доставить наслаждение их любовью ей не меньше, чем получить наслаждение самому.
Чтобы отвлечься, Даг принялся шептать ей на ухо ласковые слова, прекрасно сознавая, что она не может понять их. Он рассказывал ей, какое это наслаждение – ощущать себя счастливым любовником, как тепло и уютно ему внутри ее тела. Он говорил ей, как нежна ее кожа, как чудесны груди и сколь великолепны ее волосы, рассказывал, что ее ягодицы словно созданы для его ладоней, и о том, как прекрасен ее живот, покрытый внизу темными завитками шелковистых волос, из которых выглядывает волшебный розовый бутон.
Девушка внимательно слушала, и викинг чувствовал, как постепенно расслабляется ее до этого напряженное тело. Поняв, что она полностью доверилась ему, он глубоко вдохнул и стал ритмично двигать своим жезлом. Движения эти были медленны и не настолько грубы, чтобы причинить ей боль, но и не настолько нежны, чтобы лишить наслаждения его самого.
Неожиданно ощутив ее ответные движения, он ускорил ритм. Все его самообладание тут же куда-то исчезло. Словно огонь залил его сознание и, спустившись вниз, завладел всем телом. Последнее мощное движение – и Даг почувствовал, что семя его излилось далеко в глубину ее лона.
Придя в себя, викинг поспешно скатился с очаровательной пленницы, боясь, что может причинить ей боль, она же доверчиво прикорнула у него на груди, негромко посапывая от удовольствия. Свободной рукой он нащупал звериную шкуру, служившую ему одеялом, и пододвинул Фиону в полукружье своего тела, как в уютную колыбельку. Ее ягодицы плотно прижались к его животу, а груди обдавали жаром обнимавшую ее руку.
Даг удовлетворенно вздохнул; теперь ему и в самом деле было чем гордиться: из этой любовной битвы они оба вышли победителями.
Глава 16
Не иначе как сами боги помогали ей – как же иначе объяснить, что викинг уснул столь быстро?
Фиона осторожно высвободилась из объятий любовника и повела рукой вниз, чтобы коснуться самой удивительной части своего тела внизу живота. До сих пор она почти не обращала на нее внимания, хотя и знала, что это именно то место, куда мужчина сеет свое семя, чтобы зачать ребенка; теперь же оно стало центром всего, что было в ней.
Она нащупала липкое отверстие и погрузила в него палец, совсем как это делал Даг. Олицетворение ее женственности показалось ей похожим на ножны, узкие и гладкие. Разница была лишь в том, что они сейчас болели: ничего удивительного, если в них побывала такая громадная часть тела Дага. Но ведь она же сама хотела, чтобы он сделал это. Было что-то завораживающее в том, как он касался ее, в тех чувствах, которые рождали эти прикосновения, заставившие ее до боли желать их слияния.
Фиона поежилась. Ей было не совсем приятно думать о той власти, которую обрел над ней этот человек; о том знании ее тела, которым он теперь обладал, – знании, которого не имела даже она сама. По крайней мере Даг в той же степени, что и она, не мог противостоять действию этой силы. Фиона вспомнила, как перед самым концом их слияния выгнулась его шея, как мелко задрожало тело, когда он хрипло вскрикнул. Эти воспоминания тут же отозвались в ней с такой силой, что ее охватил испуг. И все же она не могла позволить себе испытывать нежность к этому человеку – иначе ей пришлось бы забыть все, что викинги сделали с ней и ее родом.
Придя к такому выводу, Фиона прижалась к Дагу, положила его руку себе на грудь и, устроившись поудобнее, постаралась уснуть.
Проснувшись под утро, Даг заворочался и тут же ощутил прикосновение нежного тела Фионы. В одно мгновение он испытал вожделение, блаженство и сомнение. Сколько же времени прошло с тех пор, как он, просыпаясь поутру, наслаждался теплом женского тела? Память услужливо подсказала ему: Кира – это она была последней из женщин, с которой он провел всю ночь.
При этом воспоминании мрачное предчувствие овладело им. Неужели эта женщина разочарует его точно так же, как когда-то разочаровала ее предшественница?
Фиона тоже зашевелилась просыпаясь, ее грудь коснулась его руки, и мрачные думы оставили его. Даг убрать с лица Фионы прядь шелковистых волос. Она была так восхитительна, что ему захотелось обладать ею снова и снова. Девушка повернулась к нему лицом. Когда их глаза встретились, Даг прочитал в ее взоре удивление и смущение от того, что он находится так близко от нее.
Он улыбнулся ей в ответ, и ему снова захотелось овладеть ею, но молодой человек чувствовал неловкость, не зная, как лучше это сделать. Та грубость, с которой он заставил ее покориться ему накануне вечером, представлялась ему сейчас совершенно невозможной, и он едва мог поверить в то, что тогда столь интимно ласкал ее посреди полного людей зала. Сейчас она готова исполнить любое его желание, но Даг не хотел снова брать ее, как грубое животное.
Сев на кровати, Фиона застонала, и его глаза тут же отыскали ее живот и ноги. Сообразив, что именно причиняет ей боль, он вскочил с кровати и подошел к своему принесенному с драккара рундуку. На крышке его рядом со светильником он держал плошку с водой на тот случай, если ночью ему захочется пить. Сняв со стены одну из своих старых рубах, он оторвал от нее полосу ткани и смочил ее водой из плошки.
Возвратившись к кровати, викинг жестом велел Фионе сесть на край. Немного поколебавшись, она повиновалась. Опустившись перед ней на колени, он решительно развел ее ноги. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда влажная материя коснулась ее тела. Не обращая внимания на ее протесты, Даг принялся смывать запекшуюся кровь и собственное семя. Хотя он и старался делать это осторожно, Фиона поневоле напряглась; взглянув ей в лицо, викинг догадался, что причиной этого было скорее всего ее смущение.
Наконец, удовлетворенный сделанным, он отбросил материю в сторону. Девушка продолжала сидеть не шевелясь; и тут, повинуясь минутному порыву, Даг склонился и поцеловал ее, прижавшись губами к нежнейшим лепесткам внизу ее живота. Она вздрогнула и попыталась было отстраниться, но он удержал ее, положив руку ей на бедро.
Она отчаянно застонала, и он губами ощутил, как увлажнились ее лепестки. Запах соли и земли ударил ему в ноздри – именно тот запах, которым и должна обладать женщина. Он ощутил напряжение ее мышц, дрожь, сотрясавшую ее, и шаловливо проник внутрь ее языком. Тело ее выгнулось ему навстречу, тихий стон сорвался с алых губ. Он повторил это движение несколько раз. Она снова застонала, не в силах скрыть испытываемое ею наслаждение.
Даг принялся нежно целовать ее, ожидая, когда волны страсти улягутся в ее теле. Оторвавшись от нее, он увидел, что взор ее затуманился, а щеки пылают румянцем. Девушка взглянула ему в глаза, и он постарался улыбкой подбодрить ее. Едва касаясь, он провел подушечками пальцев по ее спине, чувствуя, как им тоже овладевает желание. Даг решил, что сегодня непременно должен снова овладеть ею: уже сейчас он привел ее на вершину блаженства, и может быть, она позволит ему провести ночь в ее объятиях.
Но это потом: в доме уже зашевелились люди, и к тому же он обещал Ранвейгу, строителю драккара, взглянуть на дерево, которое тот хотел пустить на доски для нового корпуса «Девы бури».
Разомкнув объятия, викинг поднял с пола свою одежду и начал натягивать ее на себя; тем временем Фиона, набросив шкуру, служившую им одеялом, следила за ним удивленным взглядом. Он хотел было рассказать ей о своих планах, заверить ее, что ему на самом деле совершенно не хочется покидать, ее, но незнание языка не позволило ему сделать это.
Показав рукой на дверь, Даг постарался дать ей понять, что должен немедля появиться в общем зале; она же в недоумении смотрела на него. Тогда, подойдя к кровати, он быстро поцеловал ее и вышел из своей каморки.
Прополив Дага долгим взглядом, Фиона молча уставилась на закрывшуюся за ним дверь. Святая Агнесса! Ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина целовал женщину туда!
Стихающие волны наслаждения продолжали ласкать ее тело, но все же она решительно встала, намереваясь стряхнуть с себя чувство сладкой неги, владевшей ею. Поток эмоций тут же захлестнул ее. Как она могла позволить себе до такой степени потерять гордость и самообладание? Она не должна была забывать, как попала сюда, а также то, что викинги убили всех ее родных и обратили ее в рабство.
«Но ведь Даг – это совсем не то, что остальные его сородичи, и к тому же он искренне любит тебя».
Разрываемая противоречивыми чувствами, Фиона принялась расхаживать по каморке. Когда дверь снова открылась, она повернулась, сама не зная, страшиться ей возвращения любовника или радоваться ему.
Но вместо Дага перед ней предстала Бреака; пухлые губы рабыни расплылись в улыбке.
– Вот и славно! Наконец-то Даг подчинил себе свою рабыню!
Фиона инстинктивно прикрыла руками свою наготу.
– Где твоя одежда? – как ни в чем не бывало спросила Бреака.
– Боюсь, ее уже невозможно починить, – Фиона кивком головы указала в сторону валяющихся на полу остатков своего балахона.
Взглянув на них, Бреака усмехнулась.
– Не стоит и стараться. Придется Мине найти тебе что-нибудь взамен.
Она вышла из комнаты, пообещав как можно скорее возвратиться с новым платьем, а Фиона снова принялась размышлять. Если Мина или Даг не захотят дать ей новое одеяние, то у нее не останется ни одной принадлежащей ей вещи. Теперь она во всем зависела от милости своих похитителей, и это лишало ее присутствия духа.
Вернувшаяся Бреака протянула подруге другой, не менее грубый балахон, после чего та оделась и умылась.
– Пойдем, – нетерпеливо произнесла рабыня, – у нас с тобой слишком много работы. То, что ты спишь с Дагом, вовсе не значит, что теперь тебе можно прохлаждаться.
Фиона с неохотой поплелась за Бреакой. Пройдя через весь дом, они вышли на пустынный двор. Девушка вздохнула с облегчением. Сейчас ей не хотелось видеть никого, в особенности норманнов, будь то мужчина или женщина: они непременно расценили бы ее подчинение Дагу как знак того, что она смирилась со своей долей рабыни, а ведь это было совсем не так. Она хотела Дага и позволила ему разделить с ней ложе только потому, что желала его как мужчину, а не из-за того, что покорилась ему.
По дороге им встретилась темноволосая рабыня, несшая на коромысле два ведра молока утренней дойки. Она бросила на Фиону любопытный взгляд, и девушка мгновенно покраснела. Неужели все рабы в Энгваккирстеде уже знают, что Даг провел с ней ночь? Теперь они будут презирать ее за то, что она отдалась одному из их угнетателей.
– Идем же, – поторопила ее Бреака. – Не забудь: даже заполучив благосклонность Дага, ты не можешь позволить себе бездельничать.
Фиона ускорила шаги.
– Только не думай, что я отдалась Дагу для того, чтобы добиться его покровительства.
Бреака рассмеялась.
– Не старайся уверить меня, что это не так.
– Я сделала это потому, что желала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42