И хотя разговор был шуточный, она разволновалась. Ведь это было как раз то, чего она так жаждала.Сейчас Мэгги наблюдала за тем, как он пересекал двор, направляясь к машине. Сердце ее бешено заколотилось. Она уже не скрывала от себя самой, что безмерно восхищается им. Он был великолепен в любом наряде. Он был просто великолепен.Ястреб приблизился, взглянул на Мэгги, мягко улыбнувшись ей. При этом его прекрасное лицо осветилось. Потом он забрался в машину, сел за руль, включил зажигание и они отправились по пыльной дороге, ведущей к автостраде.Сначала он полностью сосредоточился на дороге, а потом задал ей вопрос, давно мучивший его:— Мэгги, скажи, что случилось с моим народом?— Что ты имеешь в виду?— Где они? Боб-би сказал, что теперь они живут в резервациях. Что они больны душою и ищут истину в виски, которым их накачивают бледнолицые.— Да, боюсь, что так.Мэгги с грустью подумала, что жизнь в резервациях незавидна. Работы мало. Человек получает пособие — какие-то жалкие пять-шесть долларов каждые две недели. До нее доходили разговоры о том, что девочки-подростки старались забеременеть только для того, чтобы получить пособие. Бездомные собирали алюминиевые консервные банки для продажи. Конечно, резервации не хватало развития промышленности, но Совет Старейшин не хотел пришельцев извне, боясь лишиться независимости в пределах резервации. Помня историю народа, Мэгги было трудно осуждать их за это.— Почему наши люди живут в резервациях? Почему верховодит бледнолицый?— В твое время много воевали. Ястреб, ты помнишь что-нибудь о Кастере? Он помнил.— Твой народ победил его в великой битве у Короткого Большого Рога. Последняя победа индейцев. В дальнейшем преследования индейцев усилились. Солдаты теснили их все больше, пока, наконец, не загнали в резервации.Последним был побежден Бешеный Конь. Его убили у Форта Робинзон. После этого свободных индейцев не осталось.Ястреб задумчиво устремил взгляд на желтую разделительную полосу автострады, стараясь осознать все, сказанное Мэгги, представить свой гордый народ побежденным, живущим в тюрьмах, устроенных для них бледнолицыми. Что с того, что они называются резервациями! О, этого не может быть. Индейцы рождены, чтобы быть свободными, жить среди гор, ветров, прерий. А теперь где их гордость, где их земля, жизнь? Как больно думать об этом!Он медленно покачал головой:— Нет…— Мне так жаль, Ястреб, но боюсь, что это правда. Насколько я понимаю, ты явился сюда, покинув свое время в 1872, ну, может быть, в 1873 году. В следующие четыре или пять лет жизнь, которую ты знал, коренным образом изменилась.— А разве ничего нельзя было сделать, чтобы избежать злой судьбы моего народа?— Не думаю. Многие тогда хотели обосноваться на Западе, белых людей привлекали угодья, плодородные земли. Сначала индейцы пытались остановить их, но, когда Кастер обнаружил залежи золота на Черных Холмах, на Запад устремились толпы искателей удачи. Среди них были и рудокопы, и купцы, и поселенцы. Их нельзя уже было остановить.— Так, значит, для моего народа нет никакой надежды— Не думаю, что дело обстоит совсем безнадежно. По крайней мере, не хотела бы так думать. Есть, люди, которым не безразлична судьба индейцев. Некоторые из них стали понимать, что твой народ умел обращаться с землей, как мудрый хозяин, а не истощать и губить ее, как иные пришельцы.Ястреб крепко стиснул руль. Вот зачем он послан сюда. Узнать судьбу своего народа. Так может быть, ему следует вернуться, чтобы предупредить соплеменников о тщетности борьбы, сказать, что бесполезно тратить силы, что им все равно не победить. Или побуждать их идти на битву, которая сулит неминуемое поражение? Но лучше умереть гордым воином на поле битвы, чем влачить жалкое существование в резервациях на подачки бледнолицых, потеряв всякую надежду на свободу!Есть еще один выход — остаться с Мэгги здесь и отказаться от прежней жизни навсегда. Ведь его возвращение теперь теряет всякий смысл. Он все равно не смог бы ничего сделать для своих людей, всего лишь сумел бы предупредить о том, что их ждет в будущем.— Ястреб…Мэгги положила руку ему на колено, он мельком взглянул на нее сбоку и вновь перевел взгляд на дорогу.— Ястреб, мне так тяжело. Как жаль, что я ничего не могу здесь поделать.Индеец наклонил голову, вдруг почувствовав непреодолимое желание коснуться ее. Он взял ее руку в свою, и так они ехали в полном молчании, пока не добрались до города.Старгис был своеобразным форпостом форта Мид, одного из военных укреплений, поставленных для обороны белых поселенцев и рудокопов от набегов индейцев. Седьмой кавалерийский округ, сформированный и усиленный после поражения Кастера, стал одним из первых постоянных гарнизонов. После битвы у Короткого Большого Рога уцелела лишь одна боевая лошадь по прозвищу Команч. Впоследствии она была с настоящими воинскими почестями погребена у форта Мид. А в 1944 году старый форпост преобразовали в Ветеранский правительственный госпиталь.И, как Мэгги прочла в одном из проспектов, Старгис являлся «красивым процветающим городом, расположенным на прекрасной равнине у восточной границы Черных Холмов, почти у подножия Медвежьей горы — места, где впервые заколыхался на ветру звездно-полосатый флаг, дорогой сердцу каждого американца».Когда они добрались до предместий, тяжкий вздох вырвался из груди Мэгги. А она-то надеялась на тишину и безмолвие маленького городка. Так оно и было раньше в те немногие разы, когда Мэгги случалось посетить Старгис. Но у нее совсем вылетело из головы, что сейчас, как обычно в августе, проводится ежегодная спортивная неделя, когда в Старгис стекается свыше восьмидесяти тысяч зрителей и участников, которых ждут показательные мотогонки и ралли на Черных Холмах. То была неделя всемирно известных состязаний — грандиознейшее мотошоу.И надо же им было попасть сюда именно теперь! В прошлом году состоялись пятнадцатые гонки, и Вероника рассказывала, что больше двухсот тысяч человек прибыли в город для празднования этого юбилея.Слава Богу, в этом году народу съехалось меньше, но ей казалось все-таки, что на улицах ужасно многолюдно. Мужчины и женщины — по виду ухе давно бабушки и дедушки — носились по главной улице на «хондах»; длинноволосые хиппи в черных кожаных куртках околачивались возле уличных тумб; несколько юнцов с немыслимо голубого цвета волосами гоняли на огромных «харлеях»; джентльмен в деловом «с иголочки» костюме восседал на большом красно-бело-голубом «судзуки». Среди приезжих она то там, то тут угадывала старожилов, одетых в клетчатые рубашки и голубые джинсы.Ястреб с любопытством взирал на пеструю толпу. Грустные раздумья о судьбе народа Лакоты на миг покинули его. Ему приходилось в свое время видеть нескольких бледнолицых, но ни один не был тогда одет так, как эти. Мелькали девушки в мини-юбках, в купальниках, открытых майках и тугих кожаных шортах. Некоторые были в сапогах, другие — босиком. Он обратил внимание: мужчины были кто в цветных рубашках и шортах, кто — в шортах без рубашек, обнаженные до пояса, кто — в костюмах и галстуках, кто — в туго обтягивающих джинсах и кожаных куртках…Он повернулся к Мэгги и, подняв бровь, заметил:— Вряд ли кто-нибудь заметил бы, во что я одет.— Полагаю, ты прав. Просто сумасшедший дом. Не знаю даже, сможем ли мы где-нибудь припарковаться.Ястреб кружил по городу с любопытством, опираясь по сторонам. Дома были в основном старые — деревянные, хотя встречались и современные строения. Мэгги выглядывала из окна, не переставая изумляться столпотворениям у киосков «Макдональдс» и «Пицца Хат».Когда они миновали очередной перекресток, она заметила дом с вывеской «Покер Алисы». Тут проживала Табс — некоронованная повелительница общества женщин-игроков Старого Запада.Алиса родилась в Англии, но закончила женскую школу в Соединенных Штатах. Позднее она вышла замуж за инженера-горняка по имени Дафилд, и они переехали в Колорадо, где муж и его приятели научили ее игре в покер. Алиса оказалась весьма способной к этому занятию и, когда муж погиб при взрыве в шахте занялась игорным бизнесом в целях заработка, следуя за золотоискателями от Лидвилла к Дэдвуду. Когда дело в Дэдвуде пошло на спад, Алиса переехала в Старгис, где и вырастила трех мальчиков и трех девочек.Мэгги подумала, что эта женщина прожила бурную, полную событий жизнь, и решила как-нибудь на днях навестить ее. «Покер Алисы» может послужить прекрасным материалом для будущей книги.Ястреб вел машину по Лазел-стрит. Вскоре они поравнялись с супермаркетом, где Мэгги решила купить все необходимое. Им пришлось объехать вокруг трижды, прежде чем удалось найти место для парковки. Мэгги затаила дыхание, когда он пытался поставить машину между «тойотой» и «доджем». Маневр удался, и Ястреб улыбнулся Мэгги. Он выпрыгнул из машины, чтобы достать из кузова кресло Мэгги. В таком столпотворении, подумала Мэгги, злосчастное кресло оказалось спасением: пропуская калеку, толпа расступалась, подобно водам океана перед лайнером. В магазине они двигались по проходу, выбирая нужные продукты, и Черный Ястреб чувствовал себя на редкость глупо, толкая перед собой корзину для покупок.Это вызвало у Мэгги невольную улыбку.— Нравится тебе это или нет, но у тебя есть кое-что общее с белыми мужчинами, — заметила она. — Дело в том, что большинство из них терпеть не может ходить по магазинам.Ястреб осторожно изучал консервы, которые снимал с полок, внимательно рассматривал картинки и хмурился, не в силах разобрать надписи. Ему пришло в голову, что, пожалуй, надо попросить Мэгги научить его читать и писать. Это могло бы пригодиться его соплеменникам.Возле мясного прилавка его внимание привлекли аккуратные упаковки. Он тщетно пытался представить, сколько же таких пакетов получится из туши бизона. Как же легко жить бледнолицым. Ведь индейцам надо было выследить бизона, убить его, снять шкуру, разделать тушу и, кроме того, доставить мясо в лагерь. А бледнолицым достаточно прийти в магазин, где мясо лежит в готовых упаковках. Нужно только привезти его домой и приготовить. Ястребу вдруг пришло в голову, как понравилось бы это его матери, Виноне.Его мать… Конечно, она думает, что сын погиб в битве, как и Волчье Сердце. Он гадал, что сталось с нею. Пошла ли она жить к своему двоюродному брату и его жене, заботятся ли о ней, сыта ли она?Ястреб с горечью в душе смотрел на горы разноцветных консервных банок, думая о бесконечных зимах, когда маленькие дети в лагере плачут от голода, когда старики отказываются от пищи в пользу молодых. А у бледнолицых еды больше чем достаточно.— Ястреб?Он перевел взгляд на Мэгги: она настороженно смотрела на него.— Все в порядке? — спросила она.— Да, я просто думал о матери.— Я думаю, что она тоскует о тебе. Он наклонил голову:— Я тоже тоскую о ней.Мэгги понимающе кивнула. Ее радужное настроение омрачилось мыслью, что вскоре он исчезнет. В голове Мэгги просто не укладывалось, как она станет жить, когда он уйдет. Она не хотела этому верить.Кроме консервов и мяса, они купили свежие фрукты и овощи, молоко и мороженое, туалетную бумагу («еще одно изобретение бледнолицых»-усмехнувшись, подумал Ястреб). Еще они взяли душистое мыло, зубную пасту и, наконец, с полной корзиной направились к кассе. Ястреб обратил внимание на штриховые коды, в который раз удивляясь изобретательности бледнолицых.Заплатив за покупки, они выбрались из магазина и в толпе покупателей направились по пешеходной дорожке. До Мэгги доносились обрывки разговоров и довольно неприятные реплики относительно прирученных индейцев и белых скво. Она грустно покачала головой. Трудно поверить, что расовые предрассудки так живучи среди людей.Мэгги исподволь взглянула на Ястреба и убедилась, что он больно задет услышанным.Лицо индейца помрачнело, челюсти были крепко сжаты. Она заметила, как его рука судорожно сжала ручку корзины с покупками, когда широкоплечий блондин-гонщик, одетый в кожаную куртку, указал дружку пальцем на них с Ястребом.— Вот чертовы краснокожие, — презрительно бросил гонщик, — почему они не сидят в своих резервациях, там, где их место?Ястреб готов был драться. Она видела, как напряглось его тело, как побелели костяшки пальцев, все еще сжимавших ручку корзины.Она потянулась к нему, схватив за руку:— Не надо, Ястреб. Прошу тебя. Он посмотрел на нее. Глаза индейца были полны ярости.— Пожалуйста, — снова сказала она, — это ничего не решит.Наконец, они добрались до своей машины. Ястреб легко поднял Мэгги с кресла и усадил в грузовик. Потом погрузил покупки и кресло в кузов и сел за руль.У Мэгги словно камень упал с души. Она была так рада, что они уезжают, и от всего сердца надеялась, что Вероника вскоре сможет вернуться к своим обязанностям. Тогда им больше не понадобится ездить сюда, и все эти неприятные впечатления забудутся.Они покинули город, и все плохое, казалось, осталось позади. Глава 20 Добравшись до ранчо, Ястреб помог Мэгги выгрузиться, отнес в дом покупки. Его сознание тем временем сопоставляло все сказанное Мэггй о судьбе Лакоты с тем, что ему довелось сегодня увидеть. Припомнил он и насмешливые слова наглого бледнолицего, одетого в черную кожаную куртку.Индеец сидел на кухне у стола, обхватив голову руками. Ему хотелось закричать во всеуслышание, что несправедливо гноить его соплеменников в резервациях только потому, что они другие и поступают иначе, чем белые; оттого только, что у них другие жизненные ценности. Ему хотелось крикнуть Мэгги, что его народ достоин уважения, свободы. Ведь он всегда жил на свободе. Им вовсе не нужны машины, компьютеры, продовольственные магазины. Но что Мэгги! Разве в ее руках судьба индейцев? Что толку доказывать ей это! Разве так решишь проблему? Как бы он желал найти способ изменить будущее, сделать так, чтобы его народ научился жить бок о бок с бледнолицыми, не поступаясь своими древними законами, традициями, обычаями!Жаль, что у него не было с собой ножа! Он бы заставил этого наглого бледнолицего уважать воина.Он смотрел на стены кухни, и ему казалось, что они смыкаются вокруг, душат его.Ястреб быстро вскочил на ноги, распахнул дверь и опрометью бросился из дому.Остановившись в конце двора, он обратил взор к Пана Сапа. Его кулаки сжимались и разжимались. Ястреб безуспешно пытался подавить гнев, вскипавший в душе.Ему необходимо вернуться к своим, увидеть соплеменников и жить так, как жили его предки испокон веков.Но он также хотел остаться с Мэгги, держать ее в своих объятиях и сделать своею навсегда.Внезапно он почувствовал, что Мэгги здесь, у него за спиной. Он глубоко вздохнул и повернулся к ней.— Мне так жаль. Ястреб.— Но почему? Ты не сделала ничего такого, чтобы обвинять себя.— Мне так тяжело, что ты несчастлив, что я не в силах помочь тебе вернуться, но я и не хочу, чтобы ты уходил.Улыбка смягчила его суровые черты:— Я не хочу уходить от тебя.— Но ты собираешься сделать это.— Да, когда придет время. Мэгги закусила губу. Ей хотелось плакать. «Остался один день» — подумала она.— Что ты скажешь о пикнике?— Пик-ник?— Я завернула все для ленча и подумала, что можно отправиться на Холмы и съесть все там. В этом и заключается пикник: хорошая еда в красивом месте вдали от дома с тем, кого любишь.— Как хочешь. Пойдем или поедем верхом?— Лучше верхом, — сказала Мэгги, задумчиво улыбаясь. Она вспомнила его сильные руки, поддерживающие ее на спине жеребца.Через десять минут они уже скакали к подножию холмов. Лучшего дня они не могли бы выбрать. Погода, как на заказ: тепло, но не жарко. На небе не видно ни облачка, оно было прозрачно-голубым. Таинственно шуршали хвоей сосновые деревья, как будто поверяя друг другу лишь им одним известные секреты.Счастливо вдыхая воздух полной грудью, Мэгги желала лишь одного: чтобы так было всегда.Они остановились на небольшом зеленом лугу, окруженном осинами и голубыми елями. Узкая речушка блестела на солнце, как стекло. На верхушках деревьев весело распевали птицы, а серая белочка с любопытством следила за ними темными глазами.Пока Ястреб расстилал на траве одеяло, Мэгги сидела на лошади, с восхищением следя за движениями его ловкого тела, игрою мускулов, которые не могла скрыть даже черная майка.Потом он взял у нее корзину с припасами для пикника, поставил возле дерева и вернулся за Мэгги.Ястреб взял ее на руки, глаза их встретились. Он смотрел так, словно надеялся найти в ее взгляде ответ на мучившие его вопросы.Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как она последний раз обнимала любимого. Мэгги не отрывала от него глаз, дыхание перехватило. Но сердце опять сжалось от горькой мысли: решение Ястреба непоколебимо, и он уйдет от нее, покинет, как только это станет возможным. Но она хотела — о, как она желала испытать хотя бы миг любви, вырвать это мгновение у злой судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33