Мара остановилась.
– Их настоящими родителями? Ведь их мать мадам Беллер, а она была вдовой. А теперь она мертва.
Дженси вспыхнула:
– О Боже!
– Дженси, скажи мне правду.
Дженси вздохнула:
– Они не ее дети. Они скорее всего сироты войны.
– И мадам Беллер, взяла их к себе?
Дженси вздохнула еще раз:
– Все не так просто, Мара. Эта мадам Беллер не была хорошей женщиной. Не спрашивай меня о подробностях, поскольку все это очень запутано и связано с какими-то секретами, но она была близка к Наполеону и иногда шпионила для него. Поэтому после Ватерлоо она оказалась в затруднительном положении. Она потеряла доступ к власти и богатству, но все еще думала, что у нее остались деньги в Англии. Она жила здесь в 1814 году. – Дженси задумалась на мгновение, а потом добавила: – Она владела борделем.
– Борделем?
– Да. Короче говоря, она притворилась бельгийской вдовой лейтенанта Роуленда, убитого в сражении.
– Но как?!
– Подделала запись о заключении брака, которую тогда никто не подвергал сомнениям. Это дало бы ей возможность вернуться в Англию вместе с английской армией и даже получать пенсию, если бы ей удалось и дальше поддерживать этот обман.
– Но откуда взялся Дэр?
– Никто не знает. То ли она нашла его на поле боя и решила оставить у себя, то ли нашла его уже после того, как придумала махинацию с Роулендом, и слегка изменила план.
– Но зачем ей сдался Дэр? Вряд ли ей стало проще с тяжело раненным мужчиной на руках.
– Зато она получила бы больше помощи, помогая раненому офицеру вернуться в Англию, чем если бы она просто путешествовала как вдова. Но на самом деле это была еще и месть. Она ненавидела Николаса Делейни.
– Почему?
– Все довольно сложно, – сказала Дженси. – Когда-то они были любовниками, но он бросил ее.
– И все? Да она была сумасшедшей!
– Я уверена, что так и было. А затем он осмелился отказать ей во второй раз, и к тому же он уже был женат и любил свою жену.
Мара покачала головой, но затем вернулась к теме разговора:
– А дети?
– Считается, что она подобрала их, чтобы поддержать иллюзию семьи и получить еще больше государственной поддержки и помощи.
– Она просто взяла их? Что за мошенница!
– Не забудь, что она забрала все документы у Роуленда, так что он теперь похоронен в общей могиле. Разумеется, его семье уже сообщили, и то немногое, что у него оставалось, было передано им.
Мара задумалась над тем, что услышала.
– Но почему она не забрала деньги и не исчезла, когда оказалась в Англии?
– Она не смогла сразу получить деньги, что-то помешало. А потом ей нужно было время, чтобы причинить Николасу Делейни страдания. Она даже похищала его дочь, Арабеллу.
– Какое чудовище! Предполагаю, что король повес убил ее. Так и надо.
– На самом деле это был другой – майор Хокинвилл.
Мара посмотрела на детей, играющих в отдалении – таких спокойных и счастливых.
– Как ужасно она, должно быть, обращалась с ними, раз они боятся одного ее имени. – Мара, нахмурившись, повернулась к Дженси: – Значит, у них где-то должны быть родители, которые их разыскивают? О нет! Бедный Дэр.
– Нет никаких сообщений о детях, пропавших в районе Брюсселя, подходящих по описанию. Но с французами в тот момент сражались объединенные армии многих государств, так что они могут быть откуда угодно, и поиски продолжаются.
– Должно быть, они сироты, – заявила Мара, надеясь, что это так и есть. – Если бы их искали, то давно бы уже нашли. Столько времени прошло.
– Даже если их родители простые люди? Например, крестьяне? Пьер помнит что-то о ферме…
Мара задрала подбородок.
– Им будет лучше у Дэра.
– Мара! Только представь себе, что у них есть родители, которые любят их и которые их ищут!
Мара знала, что Дженси права, но она сражалась за Дэра, возможно, за его душевное здоровье.
– Прошу прощения, если покажусь жестокой, но Дельфи и Пьер нужны Дэру. Подозреваю, что бывают времена, когда он живет только ради них.
Дженси посмотрела на нее:
– Ты любишь его?
Мара отвернулась и покраснела.
– Он был мне как брат с тех пор, как мне исполнилось шесть.
Дженси ничего не сказала.
– Ну хорошо, я люблю его. – Она опять посмотрела на невестку. – Я не знаю, как так получилось. Меня словно ударило… как обухом по голове. Я больше ни о чем не могу думать.
– Я еще у Эллы заметила, как ты на него смотришь…
– У тебя с Саймоном было так же?
– Немного сложнее, но в целом так же.
– Я не знаю, что делать, – сказала Мара. – У меня эти волосы, так что я могу загнать его в угол, как пантера. Я могла бы сделать это, если бы он не был… О, глупо называть его хрупким или больным, но не замечать ничего было бы нечестно. – Дженси не ответила, и Мара повторила: – Нечестно.
– Да, наверное, так.
– Но что, если он так никогда и не поправится? Что, если он будет принимать опиум всю оставшуюся жизнь?
– Тебя бы это остановило? – спросила Дженси.
Мара задумалась.
– Нет. Он принимает его сейчас, а я все равно его люблю. Я хочу, чтобы он освободился ради самого себя, но меня бы это не остановило.
Дженси встала.
– Тогда счастливой охоты.
– Ты считаешь, мне следует сделать это? – спросила Мара, поднимаясь вслед за ней.
– Подобная любовь – это настоящее счастье. Но если все закончится катастрофой, не говори Саймону, что я это одобрила. А вот Хэл и Бланш.
Мара обернулась и увидела пару, идущую к ним по тропинке. Мужчина был высоким и темноволосым, его пустой левый рукав был приколот к груди. Дама, идущая по правую сторону от него, была небольшого роста, с очаровательным лицом. Из-под необыкновенно красивой соломенной шляпки, украшенной желтыми цветами, гармонирующими с солнечными полосками на ее кремовом платье, выбивались завитки светлых волос. Они о чем-то оживленно беседовали.
Мара и Дженси подошли к ним. Мара встречала майора Хэла Бомона и его молодую жену Бланш на свадьбе Саймона. Хэл сыграл немаловажную роль в том, чтобы доставить Саймона домой из Канады. Что неудивительно, поскольку он также был повесой.
– Хэл, Бланш, как замечательно, что мы с вами встретились! – Они поговорили о Лондоне, газе и Йоувил-Хаусе, а затем о скучной пьесе в «Ковент-Гарден». – Уверена, ты никогда не стала бы играть в таком нравоучительном спектакле, – сказала она Бланш.
– Да, это не мое амплуа, – согласилась та.
– Видела бы ты ее в «Отважной леди», – сказал майор Бомон, гордо улыбаясь. – Это была настоящая сенсация в прошлом году. Возможно, ее возобновят.
– Только не со мной. – Голос Бланш звучал раздраженно. – Сейчас я больше концентрируюсь на классических произведениях. Так вы говорите, что Дэр в городе?
Было видно, что ей не терпится сменить тему разговора.
– Да, – ответила Дженси, – и я уверена, что он будет рад видеть вас обоих. Хотя, разумеется, не мне раздавать приглашения…
– Но ведь другому повесе оно и не нужно, – поспешила на выручку Мара. – Правда, майор?
– Разумеется. Я рад, что он здесь. Это хороший знак.
Мара и Дженси попрощались и пошли своей дорогой по направлению к дому.
– Что тут происходит? – спросила Мара, как только они ушли на расстояние, с которого их не могли услышать. – Я думала, что после свадьбы у них все пошло на лад, но, кажется, они едва сдерживаются, чтобы не поругаться.
– Он хочет, чтобы она продолжила свою карьеру актрисы, включая мужские роли, такие как в «Отважной леди», но она пытается превратиться в миссис Хэл Бомон и быть принятой в обществе. Он тоже этого хочет, но ему нужно и то и другое.
– Но ведь это возможно, не правда ли? Разве актриса Харриэт Мелон не была представлена при дворе после свадьбы?
– Да, но она бросила сцену. Существуют и другие трудности. – Дженси бросила быстрый взгляд на Мару. – Никто еще не рассказывал тебе ее историю?
– Нет, а что с ней?
– Бланш родилась в семье мясника. – Дженси оглянулась на лакея, следовавшего метрах в четырех за ними. Но все же она понизила голос. – Ее выгнали из дома, когда она забеременела в пятнадцать лет. Она зарабатывала на жизнь… продавая свое тело.
Мара попыталась скрыть шок. Милая Бланш – блудница?
– Почти никто об этом не знает, – продолжала Дженси, – но это тяжелым грузом лежит на ней. Другая проблема состоит в том, что она несколько лет была любовницей лорда Ардена и только потом стала любовницей Хэла.
– Лорда Ардена, повесы? – ахнула Мара. – О Боже! Во время свадьбы Саймона я почувствовала какой-то… намек на скандал, но кто бы мог подумать… А майор Бомон переживает из-за того, что она была… компаньонкой лорда Ардена?
Раньше она не замечала за собой частого использования эвфемизмов.
– Не думаю. Они даже дружат: лорд и леди Арден и Хэл и Бланш. Это тоже тайна, но Бланш и леди Арден сами написали «Отважную леди». Я так понимаю, в ней полно дерзких комментариев в адрес мужчин, и в конце концов леди побеждает героя в поединке на мечах.
– Мне это нравится.
– Пьеса имела оглушительный успех, а также стала скандально известной. Но, видишь ли, Бланш никогда не скрывала, что является любовницей лорда Ардена или Хэла, и это создает определенные проблемы.
– Жаль. Хэл заслуживает счастья.
– Он счастлив, но Бланш не может посещать такие места, как Йоувил-Хаус. Она бывает в домах повес, но не в домах их родителей. Есть определенные рамки, за которые она не может выйти.
– Какой ужас!
– Поэтому Бланш и отказывалась выйти за него все эти годы, – сказала Дженси. – Хэл ездил в Канаду, надеясь, что его отсутствие заставит Бланш решиться на свадьбу. Это сработало, но брак, даже основанный на любви, не всегда решает все проблемы.
Может быть, Дженси думала и о себе?
– Может, со временем они оба будут идти на компромиссы, – сказала Мара. – Бланш начинает носить цветную одежду. Раньше она всегда одевалась только в белый.
– Она пытается таким образом разделить две свои жизни – белый для Бланш Бомон, актрисы, и цвета для миссис Хэл Бомон, жены героя войны.
– Мы должны что-то сделать.
– Мара, даже Сент-Брайды не могут тут ничем помочь.
– Как насчет повес?
– Заставить свет принять актрису с запятнанной репутацией как одну из равных?
– Почему бы и нет? – спросила Мара, когда они вышли на Грейт-Чарлз-стрит. – Я удивлена, что они еще этого не сделали.
– Возможно, они просто решили не вмешиваться.
– Ну и глупо.
Дженси застонала:
– Мара, ты невозможна. Нельзя примирить непримиримое и осчастливить всех и сразу.
Когда они вернулись домой, Мара пошла в свою комнату, размышляя над ситуацией Хэла и Бланш. Рут поставила могилу Джульетты на стол. Мара переставила ее на почетное место на каминной полке, думая о любви. Иногда Купидон выбирал свои жертвы наобум, но что сделано, то сделано.
Теперь Бланш и Хэл были вместе навсегда. Им придется найти способ сделать свой путь гладким. Она спустилась к ужину, собираясь поднять этот вопрос за столом. Но больше всего ей хотелось увидеть Дэра. Ей казалось, что с их последней встречи прошла целая вечность.
Новость о том, что Дэр не будет с ними ужинать, вытеснила все остальные мысли из ее головы. Дженси и Саймон словно и не заметили, что его нет, да и сама Мара, учитывая присутствие в комнате слуг, не стала ничего спрашивать. Но аппетита у нее уже не было. Неужели она настолько ему надоела, что он собирается избегать ее все время, пока она будет здесь жить?
После ужина они сели пить чай в маленькой гостиной, и Мара спросила:
– С Дэром все в порядке?
– А ты как думаешь? – отрывисто бросил Саймон. – Разумеется, нет. Нам не следовало сюда приезжать.
– Он не стал бы нас приглашать, если бы ему не нужна была компания, – сказала Дженси.
«Но меня-то он не приглашал», – подумала Мара. Следует ли ей вернуться обратно к Элле? Но это вызовет уйму разговоров.
Возможно, Дэру будет лучше остаться наедине с Саймоном. Они могли бы по-мужски все обсудить.
– Как жаль, что он не ужинал с нами, – сказала она. – Тогда вы могли бы попить бренди или портвейн, и тебе не пришлось бы пить чай и слушать наши сплетни. Почему бы нам с Дженси не почаевничать в ее гостиной, чтобы поболтать о детях и шелке и оставить тебя в покое?
– Но меня тоже интересуют дети и шелк.
– Женщинам иногда хочется посекретничать, милый, – сказала Дженси, поднимаясь и беря поднос с чаем.
Он тут же забрал у нее поднос и настоял на том, чтобы отнести его наверх самому, хотя Дженси легко могла бы справиться и одна. Мара шла следом, размышляя обо всех тех мелочах, которые Дженси и Саймон делают друг для друга. Разговаривая, они смотрели друг другу в глаза, их тела наклонялись друг к другу, словно хотели слиться в единое целое.
Ей хотелось того же с Дэром. Иметь возможность заботиться о нем, успокаивать и поддерживать. И даже в самый сумасшедший, занятой день знать, что наступит ночь и они останутся наедине и сольются воедино.
«Я слишком много времени провожу один», – сказал он, но тем не менее он явно не желал проводить время в ее обществе.
Она хотела вырвать его из изоляции, но теперь начала задумываться: а вдруг Дэр, как тигр в зверинце, не сможет жить без решетки?
Глава 13
Саймон вышел из гостиной, не зная, что делать. Последние шесть месяцев Дэр откровенно рассказывал и писал ему о чудовище, как он называл опиум. Снижение дозы шло успешно, хотя и медленно, и Дэр был настроен вполне оптимистично.
Пока две попытки полностью отказаться от наркотика не провалились.
После второй попытки, которая состоялась в марте, родители Дэра даже опасались, что он может покончить с собой. Графиня очень сильно надеялась на Солтера, который в то время ни на шаг не отходил от Дэра. Теперь Дэр проводил время наедине с Марой.
В другой ситуации Саймон был бы несказанно этому рад. Его друг мог бы стать замечательным зятем. Но та борьба, которую он вел, делала его непредсказуемым и опасным.
Дэр и Мара.
Мара была чистым солнечным светом. У нее были яркость и щедрость Сент-Брайдов, но эти дьявольские волосы сделали ее страстной и безрассудной. Саймон не мог предложить другу Мару в качестве лекарства, он всегда хотел, чтобы у его сестры было самое лучшее, самое беспечное будущее, которое только можно представить.
Он шел по коридору по направлению к комнате Дэра, когда вдруг услышал детский шепот.
– Quelquim arrive, – прошептал кто-то по-французски.
– Attendez un peu.
Один прошептал, что кто-то идет. Другой ответил, что следует подождать.
– Bonsoir, mes enfants, – сказал Саймон. Из-за угла выглянули две головы.
– Bonsoir, дядя Саймон, – сказал Пьер на той смеси французского и английского, на которой дети часто разговаривали. – Мы ищем папу. Он не пришел к нам во время lheure du coucher.
– Возможно, ему нездоровится.
Дети знали правду. Да и как могло быть иначе после целого года, проведенного вместе под замком у той женщины?
– Но где он? – спросил Пьер. В его голосе прозвучало неподдельное беспокойство, и Саймон поспешил их успокоить:
– Возвращайтесь в детскую. Я найду вашего папу и пошлю кого-нибудь к вам.
Две пары серьезных глаз внимательно посмотрели на него Он знал, что этим детям довелось видеть и пережить, и это разрывало ему сердце.
Но затем Пьер кивнул:
– Merci, дядя Саймон. – Он взял Дельфи за руку и увел ее. Саймон заметил, что за ними последовала черная кошка. Еще одна их охранница, Джетта.
Саймон вернулся в свою комнату и вызвал слугу. Когда Траффорд вошел, Саймон спросил:
– Известно ли, где сейчас находится лорд Дариус?
– Нет, милорд. Хотя я слышал упоминания о его лечебной комнате.
– А Солтер сейчас не с ним?
– Нет, милорд. Он сейчас в гостиной для старших слуг, играет в карты с Алстоком. Старшим лакеем, – пояснил Траффорд.
– Пожалуйста, попроси Солтера зайти ко мне, как только он сможет.
Траффорд откланялся. Саймон покачал головой, размышляя над формальностью этой просьбы. Жизнь в Брайдсуэлле и Канаде не приготовила его к встрече с миром слуг в богатом доме. В Марлоу было особенно трудно, но они и слуги выработали некую форму сосуществования. В центральном доме, самой официальной части, Саймон старался удовлетворять их ожидания. В своем же собственном доме, одной из пристроенных вилл, он все делал по-своему.
Интересно, в Марлоу у старших слуг также была собственная гостиная? Наверняка у них были и свои слуги.
Раздался стук в дверь – это пришел Солтер. Саймон пригласил его войти, не зная, как следует обращаться с ним. Он был не просто слугой, но и ровней он не был. Саймону было все равно, но Солтер мог быть другого мнения по поводу установленных приличий.
– Я встретил детей, Солтер. Они беспокоятся, потому что лорд Дариус не заходил к ним сегодня.
Солтер скосил глаза на часы.
– Я выясню, в чем тут дело, милорд.
Он хотел уйти, но Саймон сказал:
– Подождите. Где он?
– Он где-то в доме, милорд. Я найду его.
– У него… трудности?
Солтер посмотрел ему прямо в глаза:
– Возможно, но серьезной опасности нет, уверяю вас, милорд.
– Вы хотите сказать, что он не собирается перерезать себе вены? Простите меня, но любому постороннему все здесь кажется достаточно серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32