А он держит себя пай-мальчиком. Он кое-что сказал, но лишь то, что они уже знали. А Вилли и Браун, что ж... не стоит делать вклады в их акции.Откровенность его озадачивала и пугала. Был ли он пьян? Не пожалеет ли он позднее о том, что рассказал мне?– Это хорошо, что ты убил мерзавца Борджиа и его сучку, – сказал он. – И то, что потом позвонил мне, чтобы мы навели там порядок, я тоже ценю. Подумай только, что из этого могли раздуть газеты. А ты знаешь, сколько ребят втянули в дело Карей? Черт! Вот тебе и Рикка. Вот так вот. – Он попивал вино. – Я твой должник.Нитти говорил мне это и прежде, и не раз. Больше двух раз.– Выпей-ка, – произнес он.Я согласился. Мы сидели и пили, и я сказал:– Если уж ты считаешь, что ты – мой должник, Фрэнк, то я бы хотел получить долг. Нитти пожал плечами.– Конечно. Почему бы и нет.– Ты знаешь насчет моего приятеля Барни Росса. Нитти кивнул. Конечно, он знал: ведь я от него это и услышал. Или от Кампанья, что одно и то же – до сегодняшнего вечера, по крайней мере. Нитти спросил:– А ты поговорил с ним о его беде?– Да, – ответил я. – И он уверяет, что контролирует ситуацию. Он говорит, что это ему нужно, чтобы снимать боль, чтобы заснуть. Он говорил об этом, как о каком-то пустяке, а потом попросил ничего не рассказывать его жене и его семье.– Барни хороший человек, – промолвил Нитти. – Ему нельзя сидеть на игле. Это погубит его.– Знаю.Похоже, это разозлило Нитти.– Барни – герой. Дети смотрят на него. Он не должен идти этой дорогой.– Тогда помоги мне остановить его.Он посмотрел на меня, и на мгновение я увидел прежнего Фрэнка Нитти.– Распорядись, – попросил я, – чтобы в Чикаго никто не продавал наркотиков Барни Россу. Перекрой его источник. Понял?– Понял, – ответил Нитти.Мы пожали друг другу руки у передней двери, и я вышел на морозный воздух, думая о том, как много глаз, кроме глаз самого Нитти, следит за мной. 12 Друри вел. Мы оставили машину, на которой не было карточки потребления горючего, возле кладбища Вудлоу и направились на юг вдоль железнодорожных путей. Моросил дождь. Это была Иллинойская центральная железная дорога. Дорога не была электрифицирована; по ней ходили товарные поезда. В это время дня, около четырех, на дороге было мало поездов, может, они и вовсе не ходили днем – вплоть до часа «пик». Дело в том, что Сермак-Роуд была слишком крупной магистралью, чтобы в это время дня ее дублировали поезда.Мы шли прямо по путям. Слева, всего в нескольких кварталах от меня, была центральная часть Бервина, а прямо на север располагалась ферма. Здесь же дорога проходила через дикую прерию – по высокой траве, среди кустарников и деревьев. С правой стороны было проволочное ограждение, за которым виднелись очертания кирпичных строений санатория. Там собрались несколько полицейских в форме; три человека в спецодежде, явно рабочие железной дороги, стояли в стороне. Их расспрашивали.Мы с Друри спустились с железнодорожной насыпи и, продираясь сквозь кусты и высокую траву, направились к полицейским, стоявшим около забора. Один из копов, человек лет пятидесяти, в белой фуражке, подошел к Друри и протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием, и полицейский в белой фуражке представился:– Я – шеф полиции Роуз, полицейского отделения Риверсайда. А вы, должно быть, капитан Друри.Друри сказал, что так оно и есть.– Спасибо, что вы прибыли сюда так быстро. Нам надо, чтобы вы опознали тело. А мы с удовольствием примем совет о том, что нам дальше делать...Друри не представил меня; все решили, что я просто еще один коп. На этот раз я находился в его офисе, когда ему позвонили. Корреа попросил его поговорить со мной еще раз, и из вежливости я приехал по железной дороге в Таун-Холл-стейшн. И вот я сидел там, а он ругал меня, когда раздался телефонный звонок.В результате мы с ним стояли в канаве около Иллинойской центральной железной дороги между Норт-Риверсайдом и Бервином среди ошарашенных деревенских полицейских, которые натолкнулись на труп человека – не совсем из их компании, но, в общем-то, типичного жителя этих мест.Он сидел, прислонившись к забору, примяв под собой траву. Его коричневый котелок съехал набок, голова запрокинулась и упиралась в металлический столб. В правой руке у него был револьвер. На нем были модный серый клетчатый костюм, дорогое коричневое клетчатое пальто и голубой с коричневым шелковый шарф. Поверх туфель были надеты галоши – на земле еще был снег. А над носками виднелись белые шерстяные кальсоны. Над правым ухом было пулевое отверстие; такое же отверстие, из которого вылетела пуля, было над его левым ухом.Мы с Друри наклонились над ним – с разных сторон. В воздухе пахло порохом.Он, должно быть, подстригся этим утром, – промолвил я.– Почему? – спросил Друри.Я не сказал Друри, что вчера встречался с этим человеком. И не собирался говорить.– Видно, что стрижка свежая. Да и запах помады чувствуется.– Я чувствую запах вина. Он, наверное, был смертельно пьян. А теперь он просто мертв.Друри выпрямился и обратился к шефу Роузу:– Все правильно. Это Фрэнк Нитти.– В его водительских правах написано – Нитто, – произнес Роуз.Друри пожал плечами.– Нитто – это его настоящее имя, – он усмехнулся. – Ему наверное, казалось, что Нитти – это по-американски.Я осторожно снял шляпу с головы Нитти. В коричневом котелке было несколько пулевых отверстии. Точнее, пять.– Билл, – сказал я. – Взгляни-ка сюда. Я показал ему шляпу.– Как, черт возьми, одна пуля, попавшая ему в голову, могла продырявить шляпу в пяти местах? А фатальный выстрел оставил только одно отверстие, вот здесь... – Я посмотрел в дырку. – Откуда другие отверстия? Мыши?Друри взял шляпу и повертел ее в руках, разглядывая. Он нахмурился.Роуз заявил:– У нас есть свидетели. Может, они помогут нам решить эту загадку.Он подвел нас к трем железнодорожникам. Двое из них были худыми, лет сорока. Они были невероятно похожи, хотя сказали нам, что они не братья. Третий, грузный, был лет тридцати пяти.Друри представился, и тогда один из худых вышел вперед и сказал, что его зовут Вильям Сибауэр, он работает кондуктором. Он и двое других – стрелочник и сигнальщик – были на паровозе, когда все началось. На нем были очки в проволочной оправе – это как раз и отличало его от другого худощавого человека. Говоря, он снял очки и вытер стекла от капель дождя. Он нервничал.– Было около трех часов, – начал кондуктор. – Мы перевозили состав на юг, впереди был служебный вагон. Когда мы пересекли Сермак-Роуд, на некотором расстоянии от нас я увидел человека. Он шел в том же направлении, что и мы – на юг. И шел он по рельсам. Человек этот шатался. Я подумал, что он, наверное, пьян.– Вы быстро ехали? – спросил Друри.– Не очень. Когда мы были уже близко к нему, я вышел на площадку и прокричал: «Эй, приятель!» На это парень поднял руку, в которой был пистолет. Он выстрелил в меня, и я нагнулся.Я спросил:– Сколько раз он выстрелил в вас?– Два, – ответил Сибауэр. Стрелочник и сигнальщик, стоявшие рядом, согласно закивали.– Что было дальше? – проговорил Друри. – Человек продолжал махать руками. Не думаю, что у него были хорошие намерения. Он спустился с насыпи, – тут рассказчик прервался и указал на забор и на тело Нитти, – и остался здесь. Сел или упал. Не могу сказать.– А дальше?– Ну, я приказал, чтобы поезд остановили. Мы выбрались из него и пошли к этому человеку. Он сидел с закрытыми глазами. Я сказал ребятам: «Смотрите-ка, этот парень – сумасшедший. Он прикидывается, что потерял сознание, чтобы еще раз выстрелить в нас». Поэтому мы двигались очень медленно. Мы были футах в шестидесяти от него, когда он открыл глаза и посмотрел на нас. Похоже, его глаза округлились. – Кондуктор судорожно сглотнул. – Потом он поднял пистолет к голове, и на этот раз не промахнулся.Друри попросил каждого из двух железнодорожников повторить этот рассказ. Пока они говорили, я вернулся к телу и встал возле него на колени. Теперь это уже был неодушевленный предмет.– Дерьмово, Фрэнк, – сказал я. Коп, стоявший рядом, переспросил:– Что?Ничего, – сказал я. Вынув из кармана носовой платок, я осторожно вытащил из его руки револьвер, открыл барабан и вытряхнул пули. Осталось три штуки. Три пули были расстреляны.Вскоре Друри подошел ко мне.– Их рассказы в основном совпадают.– Билл, трех пуль не хватает.Я показал ему револьвер, Друри взял его и мой носовой платок.– Ну конечно, – произнес он. – Двумя он выстрелил в ребят из поезда, а третью пустил себе в висок А в школе меня учили, что два плюс один будет три.– Серьезно? Послушай-ка, Билл, когда тебя выпускали из колледжа, сколько пулевых отверстии было в твоей шапочке магистра?Друри скривил рот, потому что надеялся, что все предельно ясно.– Может, он и не стрелял в ребят на поезде. Они лишь слышали выстрелы и решили, что он целится в них.– А тогда в кого или во что он стрелял?– Конечно, в свою голову.– И промахнулся?! И его шляпа не отлетела в сторону, когда эти неверные пули попали в нее?!Друри пожал плечами.– В таких делах всегда много неясностей.– Неясностей! Ах ты дьявол! Так вот как ты объясняешь очевидные вещи, которые тебя не устраивают? Ты просто не замечаешь их?– Геллер, ты здесь вообще в качестве гражданского наблюдателя. Я здесь действую по своему усмотрению. И не устраивай лишних неприятностей.– А ты как думаешь, что здесь произошло, капитан Друри?Он упер руки в бока своего дорогого черного пальто и самодовольно ухмыльнулся.– Послушай, я хочу разработать подходящую версию, которая поможет нам извлечь пользу из того немногого, что мы знаем. Ведь у нас есть три свидетеля, которые видели, как этот парень выстрелил себе в голову, и есть сам этот парень с пистолетом в руке и дыркой в голове. Я слегка склоняюсь к версии о самоубийстве. А ты что думаешь об этом, Геллер?Я стал ходить из стороны в сторону.– Посмотри на эти густые кусты, на высокую траву, сорняки. Он бежал, шатаясь. Пьяный? Да, конечно, от него исходит запах спиртного. Согласен. Но, может, он убегал от кого-нибудь?– От кого?– От тех, кто пытался убить его, Билл. Возможно, он прогуливался, и кто-то стал стрелять в него из этих кустов, и тогда он побежал. Он, знаешь ли, регулярно ходил пешком.– Я этого не знал, – произнес Друри и посмотрел на меня подозрительно. – А откуда ты знаешь?– Это неважно. Он каждый день гулял. Возможно, у него был определенный маршрут – именно этот. Мы же всего в нескольких кварталах от его дома – он направлялся домой. Кто-то выстрелил в него, возможно из пистолета с глушителем. А когда он начал отстреливаться, эти железнодорожники решили, что он стреляет в них.Друри невесело улыбнулся и покачал головой.– Ну да, а потом убийца из кустов выстрелил ему в голову, пока ребята из поезда бежали в его сторону, я правильно понял?Я поднял голову вверх, чтобы дождь оросил мое лицо.– Нет, Билл. Нитти застрелился сам. Нет вопросов.– А в чем же ты тогда сомневаешься?– Меня смущают обстоятельства. Я думаю, он упал, убегая от тех, кто хотел его убить. А может, он был смертельно пьян и упал – какая разница? Так или иначе, открыв глаза, он увидел смутные фигуры трех приближающихся к нему мужчин – в шестидесяти-семидесяти футах от него. И чтобы не доставлять удовольствие Рикка, он поднял пистолет к своей голове и, в последний раз в жизни бросив Рикка вызов, застрелился.– Рикка?Я пожал плечами.– Между Рикка и Нитти лежала пропасть, и Компания была на стороне Рикка.– Кто это сказал?– Все это знают. Выйди хоть однажды из своего офиса. Можно сказать, что Рикка разорвал с Нитти контракт. Его люди пытались сегодня убить Фрэнка – здесь, на железнодорожных путях, – но когда кондуктор, стрелочник и сигнальщик выпрыгнули с поезда, убийцы убежали в горы. Их не заметили. Только Нитти не знал, что они ушли. И он принял железнодорожников, которые приближались к нему, за своих убийц.Друри задумался.– Так вот откуда у него в шляпе пулевые отверстия! Они выстрелили в него и убежали, эти твои убийцы? Твои и Рикка?– Да. А может, Нитти сам упал в высокую траву, услышав первый выстрел. А потом поднял свою шляпу на палке, чтобы вызвать на нее огонь. Возможно, дело было так. – Я еще раз пожал плечами. – Кто знает?– Это все неясности, Геллер, – сказал он. – Такие вещи никогда не бывают понятны до конца.– И что ты думаешь?– Думаю, что он выстрелил себе в голову.– Загнанный в угол убийцами, посланными Рикка.– Какая разница?Я не мог ответить на этот вопрос, поэтому отошел в сторону, засунув руки в карманы пальто. Почему это имело такое значение для меня? Почему мне хотелось верить, что последний акт жизненной драмы Фрэнка Нитти был вызовом, а не жестом отчаяния?Кто-то положил руку мне на плечо.Друри.Он сказал:– Когда здесь будет побольше копов, я имею в виду, настоящих копов, я велю прочесать все эти кустарники. Если мы найдем гильзы, я обдумаю твою версию. Идет?– Идет.– Он тебе нравился, не так ли?– Не сказал бы, что он мне нравился.– Значит, ты его уважал?– Скажем, я знал его.Мы вернулись к деревенским полицейским и телу Нитти. К нам подошел шеф Роуз. Он заявил:– В жизни не слыхал, чтобы хоть один из этих гангстеров застрелился. По-моему, это несколько необычно.– Честно говоря, – заговорил Друри, – я не удивлен. У Нитти было слабое здоровье. Он знал, что его ждет тюрьма и что там он не получит необходимой медицинской помощи. Поэтому он пошел по самому простому для него пути.Биллу хотелось, чтобы все так и было. Он ненавидел гангстеров, и ему нравилась идея выставить Нитти трусом. Билл был отличным полицейским, хорошим мужиком, отличным другом. Но я знаю, что моя версия о том, как умер Нитти, будет забыта. Может быть, я и ошибался, истолковывая факты таким образом, чтобы доказать, что Нитти застрелился, бросая вызов. Но точно так же Друри был не прав, доказывая, что Нитти был трусом. Но Билл был главным в этом деле, поэтому как он решит – так и будет.Внезапно, в черном пальто и черном платье, уже в трауре, появилась она – Антуанетта Каваретта. Ныне миссис Фрэнк Нитти. Вдова Нитти. Железная женщина. Она держала под руку копа в форме, который помог ей по просьбе Роуза, как выяснилось.Антуанетта нерешительными шагами подошла к забору, возле которого лежал Нитти, опустилась возле него на колени, взяла его за руку и перекрестила его.Потом она встала.– Это мой муж, – сказала она.Ее обычно смуглое лицо казалось бледным; на ней было очень мало косметики. Полицейский в форме отвел ее от тела.Друри подошел к ней. Я присоединился к нему.– Мне очень жаль, миссис Нитти, – проговорил Друри.– Не будьте лицемером, капитан Друри, – сказала Антуанетта. – Мы знаем, как вы ненавидели моего мужа.Я спросил:– Где вы были, когда это случилось? Она быстро посмотрела на меня.– Молилась за моего мужа.– Надо же, – сказал я.Фрэнк ушел около часа и сказал, что он идет в город, чтобы встретиться со своим адвокатом. Я беспокоилась. Он был болен, а тут еще эта история с Большим жюри. Поэтому я пошла в церковь Скорбящей Богородицы и стала молиться за него.Друри бросил на меня взгляд, означающий, что ее слова доказывают: Нитти еще раньше решил покончить с собой.Она произнесла:– Вы всегда преследовали его. Бедный Фрэнк! Он не сделал в своей жизни ничего плохого.Друри промолчал.– Мне нужно разрешение, – с горечью спросила она, – чтобы подготовиться к похоронам? И увезти моего мужа в морг?– Боюсь, это невозможно, – ответил Друри. – Учитывая обстоятельства его смерти, он должен быть увезен в судебный морг.Антуанетта бросила на него убийственный взгляд:– Вы такой недосягаемый, капитан. Нельзя такую смерть принимать так легко. Вы играли с моим мужем на одной сцене. И вас может ожидать такой же конец.– Это угроза, миссис Нитти?– Нет, мистер Друри. Это голос опыта. А теперь я пойду домой. У меня есть маленький мальчик, который возвращается домой из Сент-Мэри через полчаса. И мне придется рассказать ему очень плохую новость.– Конечно, вы можете идти, – сказал Друри вполне дружелюбно.– Почему бы мне не проводить миссис Нитти? – спросил я его.– Это необязательно, – заявила она.– Я бы хотел, – настаивал я. Друри не возражал.– Я буду рада опереться на чью-нибудь руку, мистер Геллер.Антуанетта взяла меня под руку, и мы направились вдоль железной дороги в сторону Сермак-Роуд. Мы шли в другую от ее дома сторону, но зато к ближайшей улице, пересекающей железную дорогу.– Вы очень нравились моему мужу, – сказала она.– Временами Фрэнк довольно забавными способами демонстрировал мне это. Мы продолжали идти.– Таким Фрэнк был, – заявила она, как будто этим все объяснялось.– Миссис Нитти, или, может, мне называть вас Тони?Она отняла у меня свою руку. Остановилась на мгновение.– Меня вполне устроит миссис Нитти. Мне показалось я услышала нотки неуважения в вашем голосе?– Должен сказать, вы хорошо восприняли известие о смерти вашего мужа, миссис Нитти. Вы – роковая женщина, не так ли?– Что вы хотите этим сказать?– Я хочу этим сказать, что когда я в первый раз вас увидел, вы были в присутствии мертвеца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36