..»Следующий абзац потряс даже хладнокровного банкира: «В свою очередь это вызвало подъем недовольства властями. Если ситуация не изменится, могут произойти серьезные внутренние волнения. Боюсь, что серьезные последствия неизбежны».Мэлори отложил книгу.– Источник авторитетный, ничего не скажешь.– Да, на мой взгляд. Паре куда больше заслуживал доверия, чем старый мерзавец Ллойд-Джордж, – усмехнулся историк. – Если мы подведем итоги, картина получится очень простая. Первое: Россия заказывает «Викерсу» огромное количество вооружения. Второе: «Викерс» не выполняет условий контракта. Третье: в результате Россия теряет четыре миллиона человек. Четвертое: это приводит к революции. Пятое: прямое следствие – Екатеринбург, июль 1918 года. Все пять пунктов соединены прямой логической связью.– Верно, – вздохнул Мэлори. – Связь действительно прямая. Благодарю вас за потраченное время.– Благодарю вас за щедрую оплату, сэр Хорейс, – ответил Феликс Астон. – Если хотите, могу оставить вам книги.– Буду весьма признателен, и всего вам хорошего.Мэлори думал уже о другом. Его беспокоила одна мысль: «Викерс, Максим и К°», по сути дела, принадлежала Захарову. Вдруг сэр Хорейс дернулся. Историк уже стоял в плаще.– Минуточку! Прежде чем вы уйдете...– Да, сэр Хорейс?– Не хотите ли немного виски? – Мэлори встал и разлил по бокалам. – Скажите, а как должны были оплачиваться поставки вооружения?– Вы наверняка знаете об этом лучше, чем я, сэр Хорейс. Какие-нибудь кредиты, я полагаю.– Может быть, может быть. Но я вдруг вспомнил о депозитах Романовых в заграничных банках...– Но это ведь были частные средства.– Да? Я ведь этого толком не знаю.– Вряд ли царь стал бы расходовать свои личные средства на приобретение вооружения для армии, как вы думаете?– Да, вряд ли, – согласился Мэлори. – Во сколько ваш поезд?– Через сорок минут. Так что, боюсь, мне нужно поторапливаться. У меня сегодня назначен ужин с одним гостем из Америки... – Астон скромно улыбнулся. – Очевидно, меня хотят пригласить преподавать в Америку.– Может быть, мы можем встретиться и поговорить об этих деньгах завтра? – спросил Мэлори.– Завтра меня устраивает. * * * И вот завтра наступило. Сэр Хорейс сидел у себя в кабинете, попивая кофе «Блу маунтин» и наслаждаясь сигарой «Ромео № 3» (хоть и в меньшей степени, чем обычно). В ушах у него все еще звучало напутствие леди Мэлори. Думал он, однако, не о супруге, а о Ллойд-Джордже. Ох уж этот старый дьявол, хитрее его никого не было.Так-таки никого? А как же Захаров?Ну и парочку они собой являли!Едва историк сел за стол и насыпал в чашку кофе сахара, как Мэлори ринулся в бой:– Расскажите мне об отношениях Ллойд-Джорджа и Захарова.– Эта материя окутана тайной.– Так я и думал, – кивнул сэр Хорейс. – Продолжайте.– Мало что известно. Однако есть одно интригующее обстоятельство. Как вы знаете, Захаров тщательно скрывал свое происхождение. Так и непонятно, кем он был на самом деле – грек, турок, анатолиец или русский. Все документы, свидетельствовавшие о факте его рождения, сгорели. В более поздние времена епископские капитулы выдавали ему самые различные свидетельства, но ни одному из них верить нельзя.– Да, я это знаю. Он всегда говорил, что родился в городе Мугла, в Анатолии.– Да, он так говорил, но не всегда, – поправил его Астон. – Тем не менее Захаров имел французское гражданство, и официальный адрес проживания у него тоже был на французской территории.– Допустим. При чем здесь Ллойд-Джордж?– Старый уэльсец сделал Захарову в восемнадцатом году шикарный подарок. Дал ему звание Рыцаря Ордена Британской Империи.– Это мне тоже известно.– С тех пор Захаров именовал себя «сэром Бэзилом».– Вы хотите сказать, что это было не по правилам?– Да, сэр Хорейс. А в двадцать первом году Ллойд-Джордж пожаловал Захарову звание Рыцаря Почетнейшего Ордена Бани. При этом сэр Бэзил оставался французским гражданином. Как вам это нравится?– Должно быть, все думали, что Захаров англичанин... – предположил Мэлори.– Что, Коллегия герольдов тоже думала? Нет, все объясняется проще. Захаров хотел получить титул, причем английский, а Ллойд-Джордж устроил ему это вопреки всяким правилам.– Думаю, ему пришлось попотеть, – пробормотал сэр Хорейс.– Ллойд-Джордж умел обделать дела и похитрее.Мэлори задумался.– Почему же тогда Ллойд-Джордж нападает на компанию «Викерс» в своих мемуарах?– Нападает, но не на Захарова. Речь ведь идет только о «Викерсе», а Захаров к тому времени в концерне уже не работал.– Они были друзья? Или просто оказывали друг другу услуги?– Полагаю, речь идет о взаимных услугах, – снова усмехнулся историк. – Возможно, точнее всего их отношения было бы назвать партнерскими.– Партнерскими? – повторил Мэлори.– Вот именно. Подумайте об этом.– Я внимательно слушаю. Итак, они были партнерами. В чем?Феликс Астон заколебался.– Сэр Хорейс, я почти на пределе.– Что вы имеете в виду?– Возможно, вам покажется, что я излишне осторожен, но, знаете, многие, кто пытался разнюхать подноготную Захарова, плохо кончили.– Плохо кончили?– Умерли при невыясненных обстоятельствах. Я знаю по крайней мере два таких случая. Одного нашли мертвым в отеле, другой утонул в озере в своем французском поместье. Вот я и говорю, сэр, что я почти на пределе. Мое правило – всегда соблюдать осмотрительность. Всегда. Я вижу, какого рода проблемы вас интересуют, хоть мне и неизвестно, каков мотив вашего интереса. И все же сообщу вам еще кое-что. Известно ли вам, что вскоре после того, как Россия вступила в первую мировую войну, в самом конце навигации, два британских военных корабля прибыли в Архангельск? Не уверен, что это исторический факт, хотя свидетельств тому множество.– Нет, мне об этом неизвестно. В чем там было дело?– Тогда же в газете «Нью-Йорк таймс» сообщалось, и впоследствии многие историки подтвердили это сообщение, что британские военные корабли взяли на борт груз золота из личных рудников императора. Затем корабли отбыли в Англию. Деньги были предназначены для оплаты поставок вооружения. Это был личный взнос царя на дело защиты родины.– И какая там была сумма?– Согласно различным свидетельствам, – тщательно подбирая каждое слово, сказал историк, – там было два целых семь десятых миллиарда долларов. Иными словами, в ценах 1914 года пятьсот миллионов фунтов стерлингов.– Черт подери! – воскликнул Мэлори, прошипев это ругательство на манер гремучей змеи.Все было совершенно ясно! Никаких ошибок быть не может, думал Мэлори. Историк ушел, унес свои книги, а старый банкир расхаживал взад-вперед по своему кабинету на Ательсгейт, 6. В мозгу его происходил сложный кулинарный процесс.Какая жалость, что сэр Бэзил сжег весь свой архив (при этом он чуть не спалил и свой особняк на авеню Фош в Париже). Наверняка там можно было бы найти документальное подтверждение тому, что вскоре после начала первой мировой Захаров совершил деловую поездку в Россию. Господи, думал Мэлори, вся эта история так и пропахла сэром Бэзилом. Богатейший человек земли, самодержец всероссийский, чей личный доход составлял миллион в день, решил пожертвовать на войну собственное золото – хотел купить оружие у компании «Викерс». Однако Захаров не мог послать в Архангельск военные корабли. Зато Ллойд-Джордж, министр вооружения, мог. * * * Пятьсот миллионов фунтов стерлингов! Причем вывезенных из России тайно, если не считать смутных слухов, проникших в прессу.Оружие поставлено так и не было.В результате произошла революция.Революционеры расстреляли Николая и всю его семью! Это значит, наследников не осталось.Или остались?Мэлори остановился и опустил взгляд. Его начищенные до блеска туфли ослепительно сияли на фоне красного ковра. Но это сияние несравнимо с блеском золотых слитков, хранящихся тремя этажами ниже, в знаменитом сейфе банка «Хильярд и Клиф».Несравнимо! * * * Да, детали ему были известны. Сто миллионов фунтов в золотых слитках каждый по 400 тройских унций Тройская унция – мера массы благородных металлов, равная 31,1035 г, в английской системе мер.

было помещено в хранилище 1 января 1915 года от Рождества Христова. По согласованию с правительством ее величества слитки периодически выставлялись на всеобщее обозрение. В соглашении участвовал также Английский банк. Эта договоренность была необходима, поскольку за годы, прошедшие с 1915-го, государство не раз вводило строгие ограничения на хранение золотого запаса...Однако банк «Хильярд и Клиф» сделал властям настолько простое и выгодное предложение, что оно было принято и теперь освящено многолетней традицией. Мэлори воспринимал его как само собой разумеющееся. Условная сумма в сто миллионов считалась константой. Если цена на золото поднималась, некоторое количество слитков изымалось из хранилища на Ательсгейт, 6 и передавалось Английскому банку. Если цена на золото падала, слитки возвращались обратно. Казалось бы, чего проще. Но правительство и национальный золотой запас неизменно оказывались в выигрыше, потому что, несмотря на кратковременные спады, цена на золото неизменно росла. А банк тоже не оставался внакладе – ведь легендарный золотой резерв вселял в клиентов твердую уверенность в непотопляемости «Хильярд и Клиф».Мэлори стал думать о золоте. Лишь однажды, еще молодым человеком, он взял один из слитков в руки. Его пальцы до сих пор помнили слегка маслянистое ощущение. Золото – материал, весьма легкий для обработки. Во всем мире оно хранится под матрасами в виде слитков различной массы. Например, фирма «Джонсон Мэти», расположенная в Лондоне, выплавляет золото в слитках любых размеров, от 3,75 тройской унции и выше. Поставить новую маркировку на слитки ничего не стоит: расплавил, залил в новую форму, шлепнул штамп, и дело с концом. Можно, например, снять со слитка южноафриканскую маркировку и поставить вместо нее штамп Французского банка или «Швейцарского кредита».Пятьсот миллионов фунтов стерлингов. В ценах 1914 года.Господи Боже! * * * Это был вклад в войну Николая Романова. Его военный бюджет.Но Ллойд-Джорджу тоже был необходим военный бюджет.«Невзирая на многочисленные обещания, вооружение так и не было поставлено», – докладывал Паре.Захаров и Ллойд-Джордж присвоили царское золото и использовали его в собственных целях: первый заложил основу своей финансовой империи, второй оплатил военные расходы.Просто и гениально, подумал Мэлори. Идея, разумеется, принадлежала Захарову...Но времени восхищаться замыслом предшественника не было. Ситуация требовала анализа.Итак, никаких наследников не осталось. Фактически царское золото унаследовали банк «Хильярд и Клиф» и британское правительство.Наследников нет потому, что невозможно юридически доказать факт смерти Николая. Царь, которому уже давно перевалило за сто лет, в юридическом смысле все еще не может быть признан умершим.Великая княжна Анастасия не смогла ничего добиться, и это неудивительно. Именно из-за вышеназванного юридического крючка прочие члены семейства Романовых не стали пытаться завладеть огромными денежными средствами, находящимися в заграничных банках.Почему? Возможно, им было что-то известно? Или просто судебные процессы стоят дорого, а двоюродные братья и племянники Николая знали, что добиться ничего не удастся? Да, скорее всего так оно и было.Таким образом, нужен несомненный прямой наследник или стопроцентное доказательство факта смерти. Одно или другое. Это ключ к баснословному состоянию.А Дайкстон находился в Екатеринбурге в июле 1918 года, причем по заданию Захарова!За ужином в тот лень сэр Хорейс Мэлори был явно не в своей тарелке. Мысли его были заняты одним: как бы перелить и перемаркировать слитки, хранящиеся в банковском сейфе. Банкир и не заметил, как покончил с бутылкой виски и открыл уже вторую бутылку кларета.– Это становится невыносимым, – развела руками леди Мэлори. – Сегодня ты шипишь, словно целый клубок змей! Глава 14 Седьмая и последняя часть отчета, составленного капитан-лейтенантом Королевского флота Г. Дж. Дайкстоном о событиях в России весной и летом 1918 года "Помню, как поначалу поражало меня взаимное недоверие, распространенное среди большевиков. Ведь, в конце концов, это были люди, которые сумели свергнуть вековую монархию, причем, как они утверждали, во имя народа, равенства и братства. Однако, как показали дальнейшие исторические события, доверять друг другу они так и не научились.Первым объяснил мне это Бронар, презрительно кривясь. В Уральском Совете существовал по меньшей мере десяток постоянно меняющихся «содружеств». Двое комиссаров могли соглашаться между собой по одному вопросу и расходиться в мнениях по трем другим. Содружества раскалывались и соединялись, процветали интриги.– Дружеских отношений здесь не существует, – объяснил Бронар. – Это слишком опасно.– Но ведь Свердлов и Голощекин старые друзья, не так ли?– Старые знакомые и старые союзники, но не друзья. Разве друг станет угрожать расстрелом?Я не стремился к обществу Бронара – он сам пришел ко мне, узнав от Голощекина, что первоначальный план провалился.Мы сидели в номере гостиницы «Американа». Бронар держал в руках стакан водки.– Жаль, что мы так и не знаем, где Николай хранит свои бумаги, – задумчиво произнес он.Честно говоря, в последнее время я совсем забыл о документе – ведь тот находился в безопасности, в сейфе Финляндского банка. Мои мысли уже много дней были заняты лишь одним – как спасти Романовых.– Ну и что? – спросил я. – Даже если в мы и знали, мы не могли бы его заполучить.Бронар взглянул на меня.– Вы имеете в виду Юровского?Я кивнул. Тут-то он и начал мне рассказывать об атмосфере, царящей в Уральском Совете.– Каждые человек, считающий себя политиком, становится жертвой некой идеи фикс, – с ухмылкой рассказывал Бронар. – Скрябин, например, помешался на золоте. Достаточно сказать ему, что ты совершенно с ним согласен: все золото принадлежит трудящимся – и Скрябин будет тебя поддерживать по всем остальным вопросам. К Берзину и Голощекину я тоже подобрал ключ: как и они, требую, чтобы рабочий класс был весь поголовно вооружен.– Вы хотите сказать, что сумели втереться в доверие н к Юровскому? – удивленно спросил я.Бронар покачал головой:– По-моему, вы меня не слушаете. Ни о каком доверии речи идти не может. Юровский никому на свете не доверяет, как и все остальные большевики. Но Юровский знает, что я поддерживаю его в вопросе о Романовых. Он слышал, как я разглагольствую на эту тему, а язык у меня подвешен. Юровский считает, что я союзник его замысла. Однако лично мне, разумеется, он не доверяет. Вы понимаете?– Да, понимаю. Скажите, позволит он вам войти в дом Ипатьева?Бронар отхлебнул из стакана.– Возможно.– Значит, Голощекина не пустят, а вас пустят?– Ведь я не Голощекин. Он человек Свердлова, а Юровский более или менее догадывается о планах председателя ВЦИК. Он не дурак и прекрасно понимает, зачем здесь торчит германский поезд.– Так вы можете проникнуть в дом или нет? – настаивал я. – А какой смысл? Я так давно требую царской крови – занимался этим еще в Тобольске, – что Николай мне ни за что не поверит. Во всяком случае, бумаги от него я не получу. Нужно, чтобы к нему проникли вы.– Будет еще лучше, если мы выведем их всех из тюрьмы.Бронар загадочно улыбнулся:– Только не подумайте, что я против. Момент настал, и я отлично это понимаю. Конечно, я неплохо устроился в Екатеринбурге. – Он пожал плечами. – Но ничего, если нужно, пошлю все к черту. Итак, чего вы хотите?– Чтобы вы отвечали на мои вопросы.Бронар по-кошачьи потянулся. Он и в самом деле был похож на кошку – такой же неторопливый, внешне расслабленный и внутренне собранный.– Вы ведь не доверяете мне. И не любите меня, верно?– У нас с вами общая цель, – ответил я.Бронар рассмеялся.– Это верно! Мы с вами совсем как большевики. Имеем общие интересы. Для того чтобы заполучить документ, нужно вызволить Романовых. Видите, как кстати, что мы с Юровским союзники.– Еще как кстати!– Каждый из членов Совета считает меня своим. Юровский, Голощекин, Белобородов, Берзин. На это ушло немало сил, друг мой, немало подготовки. Вот почему Захаров так хорошо мне платит. Пройдет два года, и Уральский Совет будет закупать у Захарова оружие, а я к тому времени разбогатею и удалюсь на покой.– Что мы будем делать с латышами Юровского? – спросил я.– Что вы имеете в виду?– Если мы его прикончим, как они себя поведут?Бронар нахмурился:– Вы никак не уясните себе, что здесь не существует понятия личной преданности.– Значит, это не его люди?– Они солдаты революционной армии. Так что не волнуйтесь, ваш план осуществим.Я не мог скрыть удивления:– Какой план?Бронар вздохнул и тут же, к моему глубокому изумлению, изложил мне в точности то, что я собирался предпринять. В его пересказе план выглядел разумным и вполне осуществимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30