Надо же, какая незадача!– Есть еще одно дело, государь, которое я должен с вами обсудить, – сказал я.Я отошел в дальний угол вагона, и Николай, немного помедлив, последовал за мной. Я достал из кармана второе письмо и протянул императору. Николай вопросительно взглянул на меня, развернул конверт и удивленно поднял брови.– Это ведь подпись моего кузена, комиссар?Я ответил по-английски, зная, что этим языком Николай владеет в совершенстве:– Это всего лишь письмо, которое Гиббс, гувернер ваших детей, написал одной женщине в Англию.– Я вижу это. Но почему тут стоит подпись моего кузена Георга?– Чтобы вы поверили мне, государь.– Не понимаю.– Государь, я не советский комиссар.– А кто же вы тогда? И вообще, что происходит? – На лице Николая отразилось беспокойство. – Куда мы едем?– Меня зовут Дайкстон, государь. Я офицер Королевского флота, посланный в Россию вашим венценосным кузеном, чтобы обеспечить безопасный переезд царской фамилии в Англию.– Слава Богу, – произнес Николай. – А ведь мне говорили, что в Британию мне путь закрыт.– Только никому не говорите, – попросил я. – Мне предстоит и дальше играть свою роль.Я оставил императора и вернулся в спальный вагон, собираясь переодеться. Однако не успел я войти в купе, как меня ждал весьма неприятный сюрприз.Рузский сидел на постели – небритый, с папиросой во рту и налитыми кровью глазами, однако на лице его блуждала всегдашняя ухмылка. Но меня поразил вовсе не его внешний вид – к нему-то я уже успел привыкнуть. Дело в том, что Рузский скрипуче рассмеялся и сказал:– Ты самозванец? Яковлев! Теперь я точно это знаю.Я бросил на него высокомерный взгляд, отчего он расхохотался еще пуще.– Разве вам не говорили, чтобы вы вошли в контакт с неким человеком? – спросил он.– Меня прислали сюда за Романовыми, и вам это известно, – отрезал я.Рузский нетерпеливо отмахнулся.– Нет-нет, я имею в виду инструкции, полученные вами в Лондоне.У меня отвисла челюсть, а Рузский так и покатился со смеху.– Ну как, удивил я вас?– Кто вы?Рузский насмешливо отсалютовал:– Анри Бронар, к вашим услугам.– Анри? Вы что, француз?– Так точно, мсье.– Что же вы здесь делаете, посреди Сибири?– О, я выполняю различные задания. Сейчас, например, я намерен оказать вам помощь, ибо вы в ней будете нуждаться.Я захлопал глазами:– Ничего не понимаю. Вы же член Уральского Совета?Рузский усмехнулся, и эта усмешка была еще хуже, чем отвратительная ухмылка, к которой я уже успел привыкнуть. В чертах лица этого человека читалась надменность, а также явное удовольствие от притворства, которым он столь искусно владел.– Это было нетрудно. Надо быть лишь самым крикливым из всех.– Но вы ведь отправили посыльного в Екатеринбург!– Это пришло в голову не мне, а я лишь настоял на том, чтобы посыльный поехал на вашей лошади. Остальным это очень понравилось.– Послушайте, Рузский, Бронар или как вас там, вы идиот! – вскипел я. – Вы разворошили весь муравейник!– Какая разница – ведь мы едем в Омск, не правда ли? Ну как, подписал он?Я снова потерял дар речи, а Бронар еще раз надменно усмехнулся.– Так подписал он ваш документ или нет?– На кого вы работаете? – вскинулся я.Бронар потер пальцем кончик носа и ответил:– Ни на кого. А точнее, на Анри Бронара. Так что, Николай подписал?Я оставил его вопрос без ответа и вышел из купе. Он крикнул мне вслед:– Главное – добейтесь его подписи!Около полудня поезд вдруг замедлил ход и остановился, заскрежетав тормозами. Что-то стряслось. Я открыл окно, высунулся наружу и увидел, что у паровоза толпятся какие-то люди. Спрыгнув на насыпь, я побежал вперед.Это были железнодорожные рабочие, человек восемь – десять.– Что случилось? – спросил я у машиниста.– Спросите у них, – ответил он, – говорят, дальше нельзя.Я повторил свои вопрос, обращаясь к рабочим.Железнодорожный путь был перегорожен наскоро сооруженной баррикадой из камней и бревен. Я в недоумении уставился на этот завал, чем немало развеселил рабочих. Определив по виду того, кто казался среди них за старшего, я сунул ему под нос свой мандат.– А вы кто такие? – спросил я.Он назвался, но я уже не помню, как его звали. В конце концов это не важно, важно то, что сделал этот человек! Он был руководителем Омского союза железнодорожников – нервный, изможденный мужчина с фанатично горящими глазами.Он медленно прочитал мой мандат, потом нахмурился и взглянул на меня.– Извините, товарищ, но поезд дальше не пойдет.– Почему? Вы же видите, что мандат подписан Центральным Исполнительным Комитетом, лично товарищем Свердловым. Это распоряжение из самой Москвы!Рабочий перебил меня. Он весь трясся.– Мы должны уважать всех наших товарищей. Вы тут приезжаете со своими приказами. Мы привыкли, что все нами командуют. А товарищи из Уральского Совета не приказывают нам, а просят. Не большие шишки из Москвы, а наши братья пролетарии. Пожалуйста, просят они нас, не пропускайте этот поезд. Такая вот у них просьба. «Пожалуйста» – понятно? А ваша бумага угрожает нам расстрелом. Москва всегда ведет себя подобным образом. Товарищ комиссар, мы теперь живем в новом мире, где рабочие стоят друг за друга.Я холодно окинул его взглядом.– Значит, вы задерживаете поезд. И что дальше? Мы будем торчать тут среди снегов до скончания века?– Нет, товарищ. Вы возвращаетесь назад, в Тюмень, а потом следуете до Екатеринбурга.– Если я это сделаю, приказ Центрального Исполнительного Комитета будет нарушен и меня расстреляют.Рабочий сказал, что его это очень беспокоит, но явно солгал. Я не мог ничего поделать ни с ним, ни с его людьми, а ведь у них не было никаких полномочий – просто кучка железнодорожников. В Омске наверняка есть люди, более разумные, чем екатеринбуржцы – те омичи, кого я видел в Тобольске, давали основание надеяться на это.– Вы не возражаете, если я один съезжу в город? – спросил я.– Сколько угодно.Я отсоединил паровоз, и железнодорожники убрали свою баррикаду, чтобы локомотив мог проследовать до Омска. Стоя на подножке, я добрался до города и разыскал там трех членов местного Совета, включая секретаря. Битых два часа я спорил, угрожал, умолял, размахивая мандатом. Они стояли насмерть. Ни малейшей враждебности члены Совета не проявляли, во всяком случае ко мне. Зато их отношение к императорской фамилии не оставляло ни малейших сомнений. Членам Совета было наплевать на царя. Они считали, что Николай Кровавый сам навлек на себя свои несчастья. Позиция омичей была проста: если Екатеринбургский Совет настолько заинтересован в этом вопросе, что обратился в Омск с настоятельной просьбой, надо пойти навстречу екатеринбургским товарищам, иначе вся пролетарская солидарность гроша ломаного не стоит.– Но они экстремисты! – воскликнул я. – Они убьют Романова!– Они такие же рабочие, как мы, – ответили мне. – Теперь все решения принимаем мы сами.Мне не удалось их переубедить. К моей личной проблеме члены Совета относились с сочувствием, они были вполне вежливы и даже любезны. Но непреклонны как скала. Поезд должен отправляться назад, на запад.– Я должен телеграфировать в Москву.– Конечно, конечно. Сообщите обо всем товарищу Свердлову. И передайте ему наши наилучшие пожелания. Передайте ему, что Омский Совет с каждым днем становится все более сильным и крепким, – сказал секретарь.Я изложил все это в телеграмме, добавив в заключение:«В связи с вышеизложенным возвращаюсь в Екатеринбург тчк Необходимо ваше срочное вмешательство тчк Яковлев».После этого мне ничего не оставалось, как поворачивать вспять. На обратном пути я не торопил машиниста. Мне нужно было время, чтобы найти какой-то выход из капкана, расставленного обоими Советами. Надо было не допустить, чтобы мои подопечные попали в лапы к екатеринбуржцам. Кое-какие идеи у меня были. Можно, например, вернуться в Тобольск и попробовать отправиться на север по реке Обь, к Ледовитому океану.Однако эта затея казалась трудновыполнимой. Я знал от Кобылинского, что пароходов в Тобольске нет. Очевидно, полковник и сам вынашивал подобные планы. Пароходы придут лишь после окончания ледохода. Это будет скоро, но недостаточно скоро.Какие еще возможны варианты? Отправиться пешком? Увезти Романовых на юг? Пойти навстречу белым? Можно попытаться, но снежный покров еще довольно толст, а расстояние придется преодолеть немалое. Подобное предприятие было чревато не меньшими опасностями.Вот вдали показалась баррикада, пора было принимать решение. И я решился. Московские вожди, Ленин, Троцкий, Свердлов, хотели оружия. Николай был платой за него. Они просто обязаны спасти царя! Неужели Ленин и Троцкий не сумеют справиться с кучкой полуграмотных рабочих и крестьян? Наверняка сумеют! Ради блага своей революции должны!Главарь железнодорожников направился к паровозу, едва тот остановился.– Ну как, товарищ комиссар?– Что «как»? – кисло переспросил я.– Куда же вы направитесь?– В Екатеринбург.Он удовлетворенно кивнул:– Я так и думал. Теперь царь поступает так, как того хотим мы, верно, товарищ?Я отвернулся от него, и железнодорожник, очевидно по привычке, произнес:– Бог в помощь.Я резко ответил ему, что в результате его самоуправных действий некоторые из нас наверняка отправятся прямиком к Господу.До сих пор я мысленно называл Николая Романова «Николаем» или «бывшим царем». Теперь я стал думать о нем иначе – это был настоящий государь. Недостатков у него было множество, это несомненно, причем очень серьезных. Я хорошо знаю историю его царствования: Николай был слабоволен, во всем слушался жены, отличался инфантильностью, был недальновиден и не сумел понять, что самодержавие ведет к краху. Все это правда. Но я моряк и привык судить о человеке по его мужеству. В мужестве у царя недостатка не было.Должно быть, он ждал меня в тамбуре. Подойдя к вагону, я увидел сквозь стекло знакомый силуэт. Царь стоял с сигаретой в руке и смотрел на меня серьезными, грустными глазами. Когда я приблизился, он бросил окурок на пол и раздавил его каблуком.– Нас повернули назад?Мне не пришлось отвечать – император прочел ответ по моему лицу. Он отрешенно улыбнулся.– В Екатеринбург, не так ли?– Да, – сказал я. – Я сообщил в Москву, в Центральный Комитет.– Благодарю вас. – Николай слегка кивнул. – Прошу меня извинить, я должен сообщить эту новость членам семьи.– Конечно, государь.Дверь за ним закрылась, а я, сам не свой от ярости, отправился на поиски Рузского, чтобы сообщить ему о случившемся. К моему удивлению, он ничуть не обеспокоился.– Не стоит волноваться из-за Екатеринбурга, – заявил Рузский и с хитрым видом почесал кончик носа.Итак, мы отправились в обратный путь. Между Омском и Тюменью есть городок Куломзино – ничем не примечательное поселение, попавшее в мой отчет лишь потому, что поблизости от этой станции, которую мы миновали ночью, точнее милях в десяти к западу, мы вдруг услышали звуки стрельбы. Машинист нажал на тормоза, и поезд остановился так резко, что все чуть не попадали со своих мест. Вскочив на ноги, я распахнул окно и выглянул наружу. Поезд был со всех сторон окружен солдатами, многие размахивали саблями. Очевидно, на состав напал один из многочисленных отрядов, опустошавших зауральские земли.Я так и застыл, высунувшись из окна. В это время ко мне подскакал какой-то офицер и ударом клинка пришпилил воротник моей шинели к обшивке вагона.– Кто вы такие, черт подери?! – взревел я.Офицер ухмыльнулся, чувствуя себя хозяином положения.– Не так громко, приятель. Мы белоказаки, разве не видно?– Кто у вас за старшего?Ухмылка стала еще шире.– Любишь задавать вопросы?– Кто у вас командир?Он расхохотался.– Какая разница покойнику, кто у нас командир?– Немедленно отведите меня к нему!Мой голос и выражение лица, должно быть, подействовали – поведение офицера изменилось.– Спускайтесь вниз, – приказал он.Так я и поступил, после чего меня с обнаженной шашкой над головой отконвоировали к началу состава.– Стойте здесь!Я остановился. В десятке шагов от меня на белоснежной лошади сидел худощавый мужчина в папахе.Мой конвоир обратился к нему:– Ваше превосходительство!Всадник обернулся.– В чем дело?– Могу ли я поговорить с вами наедине? – спросил я.Предводитель громко расхохотался.– Как так «наедине»? Да вокруг нас по меньшей мере тысяча свидетелей!Я достал из кармана бумагу, карандаш и набросал несколько слов. Конвоир передал генералу мою записку. Прочитав, тот моментально соскочил с лошади и подошел ко мне.– Николай Александрович здесь, в поезде? – недоверчиво спросил он.Я кивнул:– А также царица и великая княжна Мария.– Господи Боже! – ахнул генерал и шлепнул себя по бедру. Надо сказать, что вид у него был весьма странный и мелодраматический: белоснежный конь, мохнатая папаха, размашистая жестикуляция.– Ведь я когда-то присягал Николаю! Вот уж не думал, что придется вспоминать старую присягу! Где он? Отведите меня к нему!Так я и сделал, все еще не зная, как зовут этого человека. Зато Николай узнал его сразу. Я постучал в дверь царского купе. Царь открыл, увидел нас и воскликнул:– Генерал Дутов!Дутов опустился на колено.– Ваше величество! Я не верю своим глазам. Куда вы направляетесь?– В Екатеринбург.– Это невозможно! Там ваша жизнь будет в опасности! – вскричал Дутов. – Поедемте со мной. У меня достаточно людей, чтобы обеспечить вашу безопасность.Людей у генерала и в самом деле было предостаточно. Если бы Николай отправился с ним в ту ночь, возможно, ему удалось бы спастись.Но император отказался:– Благодарю вас, генерал, но не могу.– Господи Боже, но почему? Ведь в Екатеринбурге вам угрожает верная смерть, государь!Рядом с громогласным Дутовым немногословный и спокойный Николай выглядел особенно величественно.– В Тобольске остались мои дети, генерал. Я не могу их бросить.– Но, государь, детям-то они ничего не сделают! – настаивал Дутов. – Другое дело – вы и императрица. Поедемте со мной!Нет, Николай не соглашался. На прощанье он сказал Дутову:– Когда моя семья воссоединится, я с удовольствием приму вашу помощь. Сейчас же, генерал, я ничего не могу поделать.Вскоре Дутов со своими разбойниками исчез в ночи, даже не ограбив поезд. Ночь была темной, мы вновь остались одни на бескрайних просторах Сибири. От холода меня стал бить озноб, и я приказал машинисту трогаться дальше в путь. Я стоял в неосвещенном коридоре царского вагона, когда дверь одного из купе приоткрылась, и девичий голос удивленно воскликнул:– Ой, комиссар Яковлев?Я сразу узнал, кто это. Очень тихо она спросила:– Могу я с вами поговорить?" * * * Вторая часть отчета Дайкстона заканчивалась на этом месте. К последней странице был пришпилен конверт, в котором содержались инструкции относительно части третьей. Сэр Хорейс Мэлори, сидевший у себя в кабинете, в лондонском Сити, на Ательсгейт, 6, слегка дрожащей рукой взял серебряный нож для разрезания бумаг и вскрыл конверт... Глава 5Купчая и мистер Грейс Всякий, кому когда-либо приходилось покупать недвижимость, хорошо знаком с высокомерием и медлительностью адвокатской братии. Многие знают, что всевозможные преграды и трудности, возникающие при переходе собственности из рук в руки, изобретаются самими законниками, умеющими извлечь из этого прибыль. Даже тот адвокат, который не старается затянуть сделку специально, нередко тратит на оформление документов целые месяцы – просто по привычке к медлительности. А если уже законник решил потянуть время, то улитка рядом с ним покажется арабским скакуном.Все началось с инструкций Дайкстона, и Мэлори превосходно понимал, что сложности и проблемы запрограммированы устроителем специально.В инструкции было сказано следующее: «Представить директору Ливерпульского филиала Ирландского банка „Лайнен“ купчую на Карфакс-хаус, а также чек на 50 000 фунтов стерлингов. Купчая и чек должны быть переданы держателю специального счета N-X 253».– А взамен мы получим третью часть? – спросил Пилгрим.– Да.– Хорейс, откуда вы это знаете?Мэлори поджал губы.– Так сказано в тексте, напечатанном прямо на конверте. Если вас это интересует, там написано буквально следующее: «Инструкции относительно получения третьей части отчета...»– Ладно-ладно. Так что насчет купчей? Расскажите мне, как это делается у нас в Англии.– Вы прочли отчет Дайкстона?– Да, проглядел. Судя по всему, парень действительно угодил в переплет. Послушайте, Хорейс, мы все знаем эту грустную историю. Романовых отвезли в Екатеринбург, там прикончили, и дело с концом. Все это можно прочитать в библиотеке. Даже кино снято. Расскажите-ка мне лучше про купчую.– Я говорил вам, что Яковлев завладел поездом с царскими сокровищами, а затем испарился?– Конечно говорили.– Хорошо. Теперь слушайте про Дутова. Был такой атаман, безраздельно властвовавший в Зауралье.Пилгрим поднял руку:– Хорейс, я уже все понял, ей-богу. В стране хаос, все посходили с ума. Кругом разбросаны всевозможные сокровища, тут еще документ Захарова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30