Некоторые отскочили от доспехов, другие пробили их и вонзились в тело с характерным чмокающим звуком. Стрелки вновь натянули луки и дали еще залп. Синий плащ опал, словно мяч, из которого выпустили воздух, и бежавший рухнул на землю, весь утыканный стрелами, дрожащими, как иглы дикобраза.
Муку что-то разочарованно проворчал.
— Возблагодарим Будду, — прошептал Дзёдзи. — Я ни минуты не сомневался в успехе.
— Он мертв. Наш долг исполнен, — торжественно произнес Теме.
ГЛАВА 16
Йоши забрал в руку изрядный кусок белого плаща и скрутил его в кулаке, не давая Кангену упасть.
— Говори, — его голос казался еще ужаснее оттого, что звучал спокойно.
Монах задыхался, кашлял, из его рта вырывалось бессвязное бульканье. Йоши двинул клинком.
— Ты будешь жить только в том случае, если все скажешь. Мне некогда! Говори! Я спрашиваю в последний раз.
Мощная рука вздернула Кангена. Давление лезвия не ослабевало. Лицо монаха оказалось на одном уровне с лицом Йоши.
— Где моя невеста? Мать?
— Их захватили монахи Энряку-дзи, — выдохнул монах.
— Почему? Зачем?
— Кийомори, перед тем как умереть, приказал убить тебя. Ты наш враг.
— Я никогда не выступал против вас. Это ошибка.
— Нет, не ошибка. Теме, наш гакусё, отдал приказ о твоем уничтожении. Он обвиняет тебя в смерти Кийомори.
— Я не имел никакого отношения к Кийомори.
— Но Кийомори чувствовал, — что ты угрожаешь его существованию. Ты убил многих наших союзников из рода Тайра и этим унизил нас.
— Не понимаю. Я член Имперского совета. У меня нет разногласий с сектой Тендай, и все-таки вы преследуете меня и моих близких.
Капли пота текли по лицу Кангена, крупные, обведенные тонкими усами губы дрожали. Йоши разжал руку, монах словно мешок шлепнулся на пол. Не сводя с него глаз, Йоши попятился и затоптал огонь, потрескивание которого не давало ему покоя во время схватки.
Что же делать? Йоши нахмурил брови, на его щеках заиграли желваки. Го-Ширакава приказал покинуть Киото до рассвета. А Нами? А госпожа Масака? А слуги? Долг перед семьей и любовью требовали, чтобы он сделал все возможное для их спасения. Но если он умрет, пытаясь выручить их, он поставит под угрозу планы императора и предаст божественную фамилию. Все осудят его, все скажут, что долг перед императором важнее личных интересов, Йоши сам был воспитан в этом духе, и было время, когда он не задумываясь прикончил бы монаха и бросил семью на произвол судьбы, чтобы следовать по пути долга. Но теперь он не мог оставить Нами. Теперь он умрет, спасая родных, пусть будет так.
Пламя погасло. Йоши вновь переключил внимание на Кангена.
— Чужой легко может заблудиться среди храмов горы Хией. Отведи меня туда, где прячут моих близких, и я отпущу тебя.
— Согласен, — пробормотал Канген.
Йоши связал ему руки шелковым шнуром, потом провел монаха по переходам в конюшню. Прислуги на местах не было, но несколько лошадей и волов находились в стойлах. Йоши подумал, не отвезти ли Кангена на гору Хией в повозке. Нет, у него оставалось слишком мало времени. Придется Кангену ехать верхом.
Йоши заткнул Кангену рот головной повязкой-хашимаки, усадил его на одного из коней, привязав руки монаха к седлу, а ноги связал ремнем под брюхом благородного животного. Потом он подвел коня к оружейной, где его дядя хранил лучшие чешуйчатые доспехи. Там Йоши выбрал себе украшенный рогами боевой шлем и полный набор необходимого снаряжения. Он торопливо облачился в боевой наряд, набросив поверх него свою темно-синюю накидку. Взглянув на белый плащ монаха, Йоши нахмурился: эта одежда будет отсвечивать в лесной мгле как ориентир для вражеских глаз. Но у него не было времени переодевать пленника.
Йоши взглянул на восточный край неба: слава Амиде, никаких признаков улыбки Аматерасу. Потускневшая луна висела над горизонтом. Он успеет добраться к храму до рассвета.
Канген прочно держался в седле. Кони тяжелыми скачками неслись по сонным улицам. Йоши и его пленник благополучно покинули город через северные ворота. Бег лошадей был скорым и равномерным, Канген скакал впереди, белая одежда его развевалась. Спустя некоторое время всадники поднимались по склону горы Хией. На перекрестках монах движением головы указывал нужную дорогу. Двигаясь по спирали, всадники забирались все выше. Вскоре в рощах вокруг них замелькали строения: путники проезжали мимо маленьких и больших храмов и жилых хижин. Эти здания выступали из мглы, когда всадники приближались к ним, и вновь сливались с деревьями. Где-то рядом закричала сова. Справа от Йоши отвесный склон горы Хией поднимался над северо-восточной равниной. Скоро встанет солнце и будут видны озеро Бива и северные горы.
Канген завертел головой, пытаясь привлечь внимание Йоши. Йоши наклонился к нему и выдернул кляп.
— Мы на месте. Под нами внизу большой зал для чтений. Главный храм расположен вверху над обрывом. Ты должен подняться по каменным ступеням. Наверху — поляна и лестница к зданию, где прячут пленников. Тебе придется идти пешком: лестница слишком крута и узка для лошадей.
— Как я узнаю нужное здание? Мы проехали их десятки, в темноте они все одинаковы.
— Сначала скажи, когда отпустишь меня?
— Когда буду уверен, что ты не лжешь.
— Я могу закричать, и монахи придут на помощь.
— Да, но ты умрешь раньше, чем увидишь их.
— Да. У меня нет выбора. Значит, так: осторожно поднимись по ступеням. Храм, который тебе нужен, освещен факелами. Ты увидишь часовых у его задней стены. Там, в служебных пристройках, и находятся те, кого ты ищешь. Когда увидишь факелы, поймешь, что я сказал правду.
Йоши заткнул Кангену рот и приказал монаху:
— Жди.
Мастер боя подбежал к лестнице. Странно, подумал он, что здесь никого нет. Еще один крик совы раздался над его головой. Йоши стал бесшумно подниматься.
Когда его голова оказалась на уровне верхней ступени, он осмотрелся и увидел храм, факелы, часовых — все, как описал Канген. Снова прокричала сова. Йоши осторожно прилег на плиты, изучая обстановку. Некоторые детали ее вызвали у него повышенный интерес.
Наконец Йоши удовлетворенно кивнул и с прытью горной обезьяны скатился вниз.
— Ты сказал правду, — объявил он Кангену. Все выглядит так, как ты говорил.
Канген изо всех сил закивал.
— Я сдержу наш уговор.
Йоши рассек веревки, связывавшие монада, и приказал:
— Слезай!
Канген соскользнул с лошади, расправляя затекшие члены. Потом он протянул руку к кляпу.
— Подожди, — одернул его Йоши, — слишком заметен в своей белой одежде. Сними ее.
Канген удивленно поднял брови, но выполнил приказание.
— А теперь прикройся моим плащом.
Глаза Кангена расширились: он понял. Монах отчаянно затряс головой, попытался что-то сказал, но через кляп исторглось только мычание.
Йоши вынул меч и поднес его к горлу Кангена.
Потом он накинул на плечи монаха свой синий плащ, завязал его, снял шлем, водрузил его на голову «друга детства» и наконец снова связал руки, на этот раз за спиной.
— Стань лицом к лестнице.
Мастер меча закутался в одежду монаха, накрыв голову капюшоном.
— Вперед, — скомандовал он и, покалывая Кангена мечом в спину, заставил его подняться по лестнице почти до самого верха.
— Теперь ты свободен, — прошептал Йоши, ударив монаха по спине повернутым плашмя клинком.
Канген перепрыгнул последнюю ступеньку и, неуклюже согнувшись, помчался к храму.
Звякнул колокол.
Свист стрел так и не достиг слуха Йоши. Кустарник, окружающий храм, в глубине которого он теперь находился, скрадывал посторонние звуки.
ГЛАВА 17
Теме первый оказался возле убитого. Муку и Дзёдзи подбежали минутой позже.
— Ну, кто тут болтал о сверхъестественных силах, — спросил священник, пнув тело носком сандалии. Убитый лежал лицом вниз, шлем сбился на сторону, одежда его напоминала подушку для булавок.
Заря разгоралась. Небо на востоке стало жемчужно-серым, свет, бьющий из-за горизонта, расчертил обрывки облаков золотыми полосками. Гора Хией защищала храм от северо-западного ветра, и воздух был неподвижен. В мертвом воздухе стена оцепеневших деревьев окружала поляну с застывшей в ее центре бездыханной фигурой.
Стрелки, словно белые тени, один за другим выскальзывали из рощи и присоединялись к Теме, читавшему погребальную молитву, Дзёдзи также опустился на колени, перебирая четки, бормоча слова заупокойного моления, чтобы душа Йоши поскорее отправилась в загробный мир.
— Амида Ниорай, чей свет сияет в десяти частях мира, прими эту бедную душу, которая сама не может призвать тебя.
Муку, потерявший возможность отличиться, что-то недовольно проворчал и толкнул труп ногой.
— Дело сделано, — сказал Теме, закончив молитву.
— Известим же всех, что монахи Тендай свершили то, чего не смог сделать весь род Тайра. Дзёдзи, отвези это письмо Нии-Доно и вернись от нее со словами благодарности не позже, чем через час.
Дзёдзи встал, продолжая в молитвенном экстазе ощупывать медные бусины своих двойных четок.
— Ну же! — прикрикнул Теме. — Сначала свези письмо, потом читай сутры.
Великан виновато опустил голову, словно пугливая овечка.
— Как же я сумею за час добраться до Рокухары и вернуться обратно?
— Подумай своей головой. Йоши должен был приехать на лошади. Поищи ее. Она привязана к дереву где-нибудь внизу лестницы. Найди ее. Нии-Доно должна знать о том, что свершилось этой ночью.
— А если я не найду госпожу Нии-Доно?
— Она у себя, она ждет и тревожится. И можешь не сомневаться: она вознаградит тебя за приятное известие.
Дзёдзи ушел. Он по-прежнему сжимал в своих огромных ручищах четки и бормотал молитвы.
Край солнца показался над горизонтом. Поверхность озера Бива превратилась в расплавленное золото, отражая божественный лик Аматерасу. Стая черных дроздов огласила тишину криками и хлопаньем крыльев.
Теме сделал знак молчащим лучникам.
— Пусть двое из вас отнесут тело к храму. Наша цель достигнута. Пора отпустить заложников.
Двое стрелков вышли из ряда, распрямили тело и перевернули его на спину.
Солнце стояло достаточно высоко и хорошо освещало поляну. Теме и Муку отошли в сторону. Лучники нагнулись, чтобы поднять мертвеца, — и вдруг один из них с ужасом воскликнул:
— Это Канген! Мы убили Кангена!
Теме и Муку мгновенно повернулись к кричавшему. У обоих от изумления и неожиданности отвалились челюсти.
В это мгновение послышался еще один крик, на этот раз со стороны храма.
— Пожар, пожар! — перепуганно вопил кто-то. Йоши укрывался в кустах до тех пор, пока гакусё и его помощники не подошли к телу. Когда Дзёдзи взялся за четки, мастер боя покинул укрытие и направился к храму.
Белый плащ с глухим капюшоном прекрасно маскировал его. В слабом свете раннего утра он казался одним из монахов. Не привлекая внимания, Йоши поднялся на террасу. Свет факелов слабел по мере того, как отступала темнота. Густая синева ночи постепенно уступала жемчужно-серым краскам рассвета.
Двое часовых стерегли вход в трапезную. Йоши смело подошел к ним.
— Приказ гакусё. Я должен увести пленников.
— Кто ты? Я тебя не узнаю, — подозрительно спросил один из охранников.
— Я нахожусь здесь по приказу Теме. Он ждет на поляне. Враг мертв, и Теме хочет отпустить заложников как можно скорей.
— Только сам Теме может отменить свой приказ.
— Жаль! — ответил Йоши и прыгнул вперед.
Первый часовой умер, не успев даже пошевелиться. Второй схватился за меч и открыл рот, собираясь поднять тревогу. Но крик стражника превратился в булькающий звук, когда клинок Йоши пересек линию защиты противника. Голова монаха поднялась и тут же откинулась назад, ее удержала на шее лишь тонкая полоска кожи и мышц. Из перерезанной сонной артерии ударил алый фонтан, струя крови взметнулась до черепицы водостока. Тело, шатаясь, сделало шаг и рухнуло, зацепившись за балку-порог. А Йоши уже открывал ногой двери.
В полумгле трапезной он с облегчением различил своих близких. Нами первой заметила любимого и бросилась к нему.
— Йоши, слава Амиде, наконец ты здесь. Мы столько часов не находим места от ужаса. Со мной все в порядке. Прошу тебя, позаботься сначала о своей бедной матери.
Госпожа Масака сжалась в комок на полу, кутаясь в одежды. Йоши едва узнал мать. Какая низость запереть благородную даму в одном помещении со слугами в неопрятном виде: без дамской ширмы, без косметики.
Конюхи, повара, слуги и фрейлины, сбившись в кучки, отводили глаза от своей госпожи, стыдясь видеть ее позор.
Йоши сжал руку Нами и быстро заговорил: она должна отвести мать к задней двери и ждать, пока он не придет за ними. Дальняя часть террасы соединялась крытым переходом с хижиной-кладовой, располагавшейся немного выше по склону. Плохо, если беглецов заметят стражники. Йоши должен чем-то отвлечь охрану.
Он оторвал тонкие планки от шкафов и сложил на полу, затем облил их лампадным маслом и провел масляную дорожку к стенам из дерева и бумаги. Решив, что этого достаточно, Йоши выскочил на террасу и выхватил из зажима сосновый факел.
— Что происходит? — окликнул таящийся в полумгле часовой.
Край солнца показался над горизонтом. Через несколько секунд охранники могут обнаружить своих мертвых товарищей. Йоши отозвался хриплым голосом, пытаясь подражать убитому стражнику:
— Сейчас объясню, только взгляну на пленных.
Йоши вернулся в трапезную и швырнул факел на пол. Вспышка огня понеслась к стенам.
— Быстро уходите, — крикнул он пленникам. Испуганные заложники ничего не могли понять, но подчинились и нестройной цепочкой двинулись через переход к хижине.
— Да что там такое? — повторил часовой, подходя ближе.
Йоши не обратил на него внимания, выталкивая из трапезной последнего человека.
Солнце поднялось достаточно высоко. В синей пустоте небес с криком кружились черные дрозды. Убедившись, что все в порядке, Йоши вздохнул и медленным шагом пошел навстречу врагам. Теперь он не таился.
— Ты не Ханшун, — сказал, вглядевшись в него, часовой и повернулся к товарищу.
— Это враг, лазутчик. Не давай ему скрыться. Оба монаха двинулись к Йоши. Мастер боя вынул свой меч.
Ближайший из часовых держался уверенно. Он шел прямо на Йоши.
— Брось меч и сдайся, пока не поздно, — повелительным тоном произнес он.
Йоши встал в оборонительную позицию.
Монах что-то прорычал и с бешеной силой обрушил удар на голову врага. Йоши шагнул в сторону, лезвие его клинка распороло бок монаха от живота до спины. Часовой уронил меч, поднес руку к ране, с упреком взглянул на Йоши, произнес: «Кто…» — и умер.
Огонь уже лизал стены кухни. Второй часовой, разинув рот, долго смотрел на Йоши, потом повернулся и побежал к фасаду храма с криком: «Пожар!»
Йоши кинулся к хижине.
— Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, — прокричал он.
— Йоши, пожалуйста, забери нас с собой. Мы так боимся. Твоя мать вне себя от ужаса. Забудь о мести врагам.
— Милая Нами, у нас нет выбора. Матушка не сможет идти по горам. Слева от нас пропасть, справа — круча, поросшая лесом. Единственная дорога в руках монахов.
— Ты не можешь сражаться со всей сектой.
— Нет, но есть другой выход — через священника, которого они называют Теме. Если я смогу захватить его, мы спасены.
— Тогда да улыбнется тебе Амида. Если ты проиграешь, знай, я люблю тебя.
— Я выиграю.
Огонь, пылая, разбрасывал снопы искр. Облака густого дыма уходили в небо. Монахи суетились вокруг него с ведрами воды. За внешней неразберихой угадывалась железная организация. Пожары были такой грозной опасностью, что каждый монастырь содержал хорошо обученную пожарную команду, которая находилась всегда начеку.
Теме и Муку не подозревали о постигшем храм бедствии. Они все еще горевали над телом товарища, остро переживая неудачу.
— Йоши, проклятый Йоши, — ругался Теме. — Как он сумел избежать ловушки? Или Канген предал нас?
— Канген никогда бы нас не предал, — отозвался Муку. — Он был моим другом. Йоши поплатится за то, что погубил его.
— А что ты можешь сделать? Он ускользнул от наших стрел, мы не знаем, где он теперь.
Лицо Муку окаменело, во взгляде сверкнула ненависть.
— Мне все равно, где он. Теперь я иду к заложникам. Вся родня Тадамори-но-Йоши умрет за смерть Кангена.
— Ты прав, — оживился Теме. — Иди и убей всех.
Йоши заметил Муку, когда тот бежал по террасе.
Монах сжимал в руке длинный меч, его плащ был наполовину распахнут, под ним виднелись полные боевые доспехи. Голени и предплечья бойца были прикрыты несколькими слоями твердой как металл кожи, пластины из того же материала защищали плечи и спину, а туловище облегала рубаха из кожаных полос. Вместо удобных боевых башмаков из медвежьей шкуры на ногах Муку сверкали деревянные сандалии-гета, обычная обувь богомольцев. Они делали бег неуклюжим, но скорость передвижения монаха разрушала это впечатление. Муку всю жизнь носил деревянные сандалии, и поэтому ему в них было удобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Муку что-то разочарованно проворчал.
— Возблагодарим Будду, — прошептал Дзёдзи. — Я ни минуты не сомневался в успехе.
— Он мертв. Наш долг исполнен, — торжественно произнес Теме.
ГЛАВА 16
Йоши забрал в руку изрядный кусок белого плаща и скрутил его в кулаке, не давая Кангену упасть.
— Говори, — его голос казался еще ужаснее оттого, что звучал спокойно.
Монах задыхался, кашлял, из его рта вырывалось бессвязное бульканье. Йоши двинул клинком.
— Ты будешь жить только в том случае, если все скажешь. Мне некогда! Говори! Я спрашиваю в последний раз.
Мощная рука вздернула Кангена. Давление лезвия не ослабевало. Лицо монаха оказалось на одном уровне с лицом Йоши.
— Где моя невеста? Мать?
— Их захватили монахи Энряку-дзи, — выдохнул монах.
— Почему? Зачем?
— Кийомори, перед тем как умереть, приказал убить тебя. Ты наш враг.
— Я никогда не выступал против вас. Это ошибка.
— Нет, не ошибка. Теме, наш гакусё, отдал приказ о твоем уничтожении. Он обвиняет тебя в смерти Кийомори.
— Я не имел никакого отношения к Кийомори.
— Но Кийомори чувствовал, — что ты угрожаешь его существованию. Ты убил многих наших союзников из рода Тайра и этим унизил нас.
— Не понимаю. Я член Имперского совета. У меня нет разногласий с сектой Тендай, и все-таки вы преследуете меня и моих близких.
Капли пота текли по лицу Кангена, крупные, обведенные тонкими усами губы дрожали. Йоши разжал руку, монах словно мешок шлепнулся на пол. Не сводя с него глаз, Йоши попятился и затоптал огонь, потрескивание которого не давало ему покоя во время схватки.
Что же делать? Йоши нахмурил брови, на его щеках заиграли желваки. Го-Ширакава приказал покинуть Киото до рассвета. А Нами? А госпожа Масака? А слуги? Долг перед семьей и любовью требовали, чтобы он сделал все возможное для их спасения. Но если он умрет, пытаясь выручить их, он поставит под угрозу планы императора и предаст божественную фамилию. Все осудят его, все скажут, что долг перед императором важнее личных интересов, Йоши сам был воспитан в этом духе, и было время, когда он не задумываясь прикончил бы монаха и бросил семью на произвол судьбы, чтобы следовать по пути долга. Но теперь он не мог оставить Нами. Теперь он умрет, спасая родных, пусть будет так.
Пламя погасло. Йоши вновь переключил внимание на Кангена.
— Чужой легко может заблудиться среди храмов горы Хией. Отведи меня туда, где прячут моих близких, и я отпущу тебя.
— Согласен, — пробормотал Канген.
Йоши связал ему руки шелковым шнуром, потом провел монаха по переходам в конюшню. Прислуги на местах не было, но несколько лошадей и волов находились в стойлах. Йоши подумал, не отвезти ли Кангена на гору Хией в повозке. Нет, у него оставалось слишком мало времени. Придется Кангену ехать верхом.
Йоши заткнул Кангену рот головной повязкой-хашимаки, усадил его на одного из коней, привязав руки монаха к седлу, а ноги связал ремнем под брюхом благородного животного. Потом он подвел коня к оружейной, где его дядя хранил лучшие чешуйчатые доспехи. Там Йоши выбрал себе украшенный рогами боевой шлем и полный набор необходимого снаряжения. Он торопливо облачился в боевой наряд, набросив поверх него свою темно-синюю накидку. Взглянув на белый плащ монаха, Йоши нахмурился: эта одежда будет отсвечивать в лесной мгле как ориентир для вражеских глаз. Но у него не было времени переодевать пленника.
Йоши взглянул на восточный край неба: слава Амиде, никаких признаков улыбки Аматерасу. Потускневшая луна висела над горизонтом. Он успеет добраться к храму до рассвета.
Канген прочно держался в седле. Кони тяжелыми скачками неслись по сонным улицам. Йоши и его пленник благополучно покинули город через северные ворота. Бег лошадей был скорым и равномерным, Канген скакал впереди, белая одежда его развевалась. Спустя некоторое время всадники поднимались по склону горы Хией. На перекрестках монах движением головы указывал нужную дорогу. Двигаясь по спирали, всадники забирались все выше. Вскоре в рощах вокруг них замелькали строения: путники проезжали мимо маленьких и больших храмов и жилых хижин. Эти здания выступали из мглы, когда всадники приближались к ним, и вновь сливались с деревьями. Где-то рядом закричала сова. Справа от Йоши отвесный склон горы Хией поднимался над северо-восточной равниной. Скоро встанет солнце и будут видны озеро Бива и северные горы.
Канген завертел головой, пытаясь привлечь внимание Йоши. Йоши наклонился к нему и выдернул кляп.
— Мы на месте. Под нами внизу большой зал для чтений. Главный храм расположен вверху над обрывом. Ты должен подняться по каменным ступеням. Наверху — поляна и лестница к зданию, где прячут пленников. Тебе придется идти пешком: лестница слишком крута и узка для лошадей.
— Как я узнаю нужное здание? Мы проехали их десятки, в темноте они все одинаковы.
— Сначала скажи, когда отпустишь меня?
— Когда буду уверен, что ты не лжешь.
— Я могу закричать, и монахи придут на помощь.
— Да, но ты умрешь раньше, чем увидишь их.
— Да. У меня нет выбора. Значит, так: осторожно поднимись по ступеням. Храм, который тебе нужен, освещен факелами. Ты увидишь часовых у его задней стены. Там, в служебных пристройках, и находятся те, кого ты ищешь. Когда увидишь факелы, поймешь, что я сказал правду.
Йоши заткнул Кангену рот и приказал монаху:
— Жди.
Мастер боя подбежал к лестнице. Странно, подумал он, что здесь никого нет. Еще один крик совы раздался над его головой. Йоши стал бесшумно подниматься.
Когда его голова оказалась на уровне верхней ступени, он осмотрелся и увидел храм, факелы, часовых — все, как описал Канген. Снова прокричала сова. Йоши осторожно прилег на плиты, изучая обстановку. Некоторые детали ее вызвали у него повышенный интерес.
Наконец Йоши удовлетворенно кивнул и с прытью горной обезьяны скатился вниз.
— Ты сказал правду, — объявил он Кангену. Все выглядит так, как ты говорил.
Канген изо всех сил закивал.
— Я сдержу наш уговор.
Йоши рассек веревки, связывавшие монада, и приказал:
— Слезай!
Канген соскользнул с лошади, расправляя затекшие члены. Потом он протянул руку к кляпу.
— Подожди, — одернул его Йоши, — слишком заметен в своей белой одежде. Сними ее.
Канген удивленно поднял брови, но выполнил приказание.
— А теперь прикройся моим плащом.
Глаза Кангена расширились: он понял. Монах отчаянно затряс головой, попытался что-то сказал, но через кляп исторглось только мычание.
Йоши вынул меч и поднес его к горлу Кангена.
Потом он накинул на плечи монаха свой синий плащ, завязал его, снял шлем, водрузил его на голову «друга детства» и наконец снова связал руки, на этот раз за спиной.
— Стань лицом к лестнице.
Мастер меча закутался в одежду монаха, накрыв голову капюшоном.
— Вперед, — скомандовал он и, покалывая Кангена мечом в спину, заставил его подняться по лестнице почти до самого верха.
— Теперь ты свободен, — прошептал Йоши, ударив монаха по спине повернутым плашмя клинком.
Канген перепрыгнул последнюю ступеньку и, неуклюже согнувшись, помчался к храму.
Звякнул колокол.
Свист стрел так и не достиг слуха Йоши. Кустарник, окружающий храм, в глубине которого он теперь находился, скрадывал посторонние звуки.
ГЛАВА 17
Теме первый оказался возле убитого. Муку и Дзёдзи подбежали минутой позже.
— Ну, кто тут болтал о сверхъестественных силах, — спросил священник, пнув тело носком сандалии. Убитый лежал лицом вниз, шлем сбился на сторону, одежда его напоминала подушку для булавок.
Заря разгоралась. Небо на востоке стало жемчужно-серым, свет, бьющий из-за горизонта, расчертил обрывки облаков золотыми полосками. Гора Хией защищала храм от северо-западного ветра, и воздух был неподвижен. В мертвом воздухе стена оцепеневших деревьев окружала поляну с застывшей в ее центре бездыханной фигурой.
Стрелки, словно белые тени, один за другим выскальзывали из рощи и присоединялись к Теме, читавшему погребальную молитву, Дзёдзи также опустился на колени, перебирая четки, бормоча слова заупокойного моления, чтобы душа Йоши поскорее отправилась в загробный мир.
— Амида Ниорай, чей свет сияет в десяти частях мира, прими эту бедную душу, которая сама не может призвать тебя.
Муку, потерявший возможность отличиться, что-то недовольно проворчал и толкнул труп ногой.
— Дело сделано, — сказал Теме, закончив молитву.
— Известим же всех, что монахи Тендай свершили то, чего не смог сделать весь род Тайра. Дзёдзи, отвези это письмо Нии-Доно и вернись от нее со словами благодарности не позже, чем через час.
Дзёдзи встал, продолжая в молитвенном экстазе ощупывать медные бусины своих двойных четок.
— Ну же! — прикрикнул Теме. — Сначала свези письмо, потом читай сутры.
Великан виновато опустил голову, словно пугливая овечка.
— Как же я сумею за час добраться до Рокухары и вернуться обратно?
— Подумай своей головой. Йоши должен был приехать на лошади. Поищи ее. Она привязана к дереву где-нибудь внизу лестницы. Найди ее. Нии-Доно должна знать о том, что свершилось этой ночью.
— А если я не найду госпожу Нии-Доно?
— Она у себя, она ждет и тревожится. И можешь не сомневаться: она вознаградит тебя за приятное известие.
Дзёдзи ушел. Он по-прежнему сжимал в своих огромных ручищах четки и бормотал молитвы.
Край солнца показался над горизонтом. Поверхность озера Бива превратилась в расплавленное золото, отражая божественный лик Аматерасу. Стая черных дроздов огласила тишину криками и хлопаньем крыльев.
Теме сделал знак молчащим лучникам.
— Пусть двое из вас отнесут тело к храму. Наша цель достигнута. Пора отпустить заложников.
Двое стрелков вышли из ряда, распрямили тело и перевернули его на спину.
Солнце стояло достаточно высоко и хорошо освещало поляну. Теме и Муку отошли в сторону. Лучники нагнулись, чтобы поднять мертвеца, — и вдруг один из них с ужасом воскликнул:
— Это Канген! Мы убили Кангена!
Теме и Муку мгновенно повернулись к кричавшему. У обоих от изумления и неожиданности отвалились челюсти.
В это мгновение послышался еще один крик, на этот раз со стороны храма.
— Пожар, пожар! — перепуганно вопил кто-то. Йоши укрывался в кустах до тех пор, пока гакусё и его помощники не подошли к телу. Когда Дзёдзи взялся за четки, мастер боя покинул укрытие и направился к храму.
Белый плащ с глухим капюшоном прекрасно маскировал его. В слабом свете раннего утра он казался одним из монахов. Не привлекая внимания, Йоши поднялся на террасу. Свет факелов слабел по мере того, как отступала темнота. Густая синева ночи постепенно уступала жемчужно-серым краскам рассвета.
Двое часовых стерегли вход в трапезную. Йоши смело подошел к ним.
— Приказ гакусё. Я должен увести пленников.
— Кто ты? Я тебя не узнаю, — подозрительно спросил один из охранников.
— Я нахожусь здесь по приказу Теме. Он ждет на поляне. Враг мертв, и Теме хочет отпустить заложников как можно скорей.
— Только сам Теме может отменить свой приказ.
— Жаль! — ответил Йоши и прыгнул вперед.
Первый часовой умер, не успев даже пошевелиться. Второй схватился за меч и открыл рот, собираясь поднять тревогу. Но крик стражника превратился в булькающий звук, когда клинок Йоши пересек линию защиты противника. Голова монаха поднялась и тут же откинулась назад, ее удержала на шее лишь тонкая полоска кожи и мышц. Из перерезанной сонной артерии ударил алый фонтан, струя крови взметнулась до черепицы водостока. Тело, шатаясь, сделало шаг и рухнуло, зацепившись за балку-порог. А Йоши уже открывал ногой двери.
В полумгле трапезной он с облегчением различил своих близких. Нами первой заметила любимого и бросилась к нему.
— Йоши, слава Амиде, наконец ты здесь. Мы столько часов не находим места от ужаса. Со мной все в порядке. Прошу тебя, позаботься сначала о своей бедной матери.
Госпожа Масака сжалась в комок на полу, кутаясь в одежды. Йоши едва узнал мать. Какая низость запереть благородную даму в одном помещении со слугами в неопрятном виде: без дамской ширмы, без косметики.
Конюхи, повара, слуги и фрейлины, сбившись в кучки, отводили глаза от своей госпожи, стыдясь видеть ее позор.
Йоши сжал руку Нами и быстро заговорил: она должна отвести мать к задней двери и ждать, пока он не придет за ними. Дальняя часть террасы соединялась крытым переходом с хижиной-кладовой, располагавшейся немного выше по склону. Плохо, если беглецов заметят стражники. Йоши должен чем-то отвлечь охрану.
Он оторвал тонкие планки от шкафов и сложил на полу, затем облил их лампадным маслом и провел масляную дорожку к стенам из дерева и бумаги. Решив, что этого достаточно, Йоши выскочил на террасу и выхватил из зажима сосновый факел.
— Что происходит? — окликнул таящийся в полумгле часовой.
Край солнца показался над горизонтом. Через несколько секунд охранники могут обнаружить своих мертвых товарищей. Йоши отозвался хриплым голосом, пытаясь подражать убитому стражнику:
— Сейчас объясню, только взгляну на пленных.
Йоши вернулся в трапезную и швырнул факел на пол. Вспышка огня понеслась к стенам.
— Быстро уходите, — крикнул он пленникам. Испуганные заложники ничего не могли понять, но подчинились и нестройной цепочкой двинулись через переход к хижине.
— Да что там такое? — повторил часовой, подходя ближе.
Йоши не обратил на него внимания, выталкивая из трапезной последнего человека.
Солнце поднялось достаточно высоко. В синей пустоте небес с криком кружились черные дрозды. Убедившись, что все в порядке, Йоши вздохнул и медленным шагом пошел навстречу врагам. Теперь он не таился.
— Ты не Ханшун, — сказал, вглядевшись в него, часовой и повернулся к товарищу.
— Это враг, лазутчик. Не давай ему скрыться. Оба монаха двинулись к Йоши. Мастер боя вынул свой меч.
Ближайший из часовых держался уверенно. Он шел прямо на Йоши.
— Брось меч и сдайся, пока не поздно, — повелительным тоном произнес он.
Йоши встал в оборонительную позицию.
Монах что-то прорычал и с бешеной силой обрушил удар на голову врага. Йоши шагнул в сторону, лезвие его клинка распороло бок монаха от живота до спины. Часовой уронил меч, поднес руку к ране, с упреком взглянул на Йоши, произнес: «Кто…» — и умер.
Огонь уже лизал стены кухни. Второй часовой, разинув рот, долго смотрел на Йоши, потом повернулся и побежал к фасаду храма с криком: «Пожар!»
Йоши кинулся к хижине.
— Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, — прокричал он.
— Йоши, пожалуйста, забери нас с собой. Мы так боимся. Твоя мать вне себя от ужаса. Забудь о мести врагам.
— Милая Нами, у нас нет выбора. Матушка не сможет идти по горам. Слева от нас пропасть, справа — круча, поросшая лесом. Единственная дорога в руках монахов.
— Ты не можешь сражаться со всей сектой.
— Нет, но есть другой выход — через священника, которого они называют Теме. Если я смогу захватить его, мы спасены.
— Тогда да улыбнется тебе Амида. Если ты проиграешь, знай, я люблю тебя.
— Я выиграю.
Огонь, пылая, разбрасывал снопы искр. Облака густого дыма уходили в небо. Монахи суетились вокруг него с ведрами воды. За внешней неразберихой угадывалась железная организация. Пожары были такой грозной опасностью, что каждый монастырь содержал хорошо обученную пожарную команду, которая находилась всегда начеку.
Теме и Муку не подозревали о постигшем храм бедствии. Они все еще горевали над телом товарища, остро переживая неудачу.
— Йоши, проклятый Йоши, — ругался Теме. — Как он сумел избежать ловушки? Или Канген предал нас?
— Канген никогда бы нас не предал, — отозвался Муку. — Он был моим другом. Йоши поплатится за то, что погубил его.
— А что ты можешь сделать? Он ускользнул от наших стрел, мы не знаем, где он теперь.
Лицо Муку окаменело, во взгляде сверкнула ненависть.
— Мне все равно, где он. Теперь я иду к заложникам. Вся родня Тадамори-но-Йоши умрет за смерть Кангена.
— Ты прав, — оживился Теме. — Иди и убей всех.
Йоши заметил Муку, когда тот бежал по террасе.
Монах сжимал в руке длинный меч, его плащ был наполовину распахнут, под ним виднелись полные боевые доспехи. Голени и предплечья бойца были прикрыты несколькими слоями твердой как металл кожи, пластины из того же материала защищали плечи и спину, а туловище облегала рубаха из кожаных полос. Вместо удобных боевых башмаков из медвежьей шкуры на ногах Муку сверкали деревянные сандалии-гета, обычная обувь богомольцев. Они делали бег неуклюжим, но скорость передвижения монаха разрушала это впечатление. Муку всю жизнь носил деревянные сандалии, и поэтому ему в них было удобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50