Хоть на музыку своюИ не купим мы коня, –Все же трогает онаДуши, полные огня. Сейчас, когда ты, дочь моя, получила общее одобрение, можно сойти к гостям! Ты сыграла пьеску, за которую платят также и барабанщику.Тогда Бай Сю-ин, взяв поднос и неся его перед собой, пошла по рядам, напевая такую песенку: Я начну с богачей. У обильных земельЯ привал совершу: и я дальше пойду,Чтоб в богатом краю к процветанью прийти.Пусть не будет пустым этот скромный поднос,Что несу перед вами я в этом пути! – Ступай, дочка, обойди зрителей, – приговаривая старик Бай Юй-цяо. – Они готовы вознаградить тебя.И вот Бай Сю-ин с блюдом в руках прежде всего подошла к Лэй Хэну, тот полез было в карман, но вспомнил, что у него нет с собой ни гроша, и сказал, обращаясь к певице:– Я забыл захватить деньги, но завтра награжу тебя.– «Если первый настой уксуса недостаточно крепок, то второй уже кажется безвкусным» – улыбаясь, сказала Бай Сю-ин. – Уважаемый господин, вы занимаете здесь лучшее место, так покажите пример другим.– Это совсем не потому, что я не хочу дать тебе денег, – сказал Лэй Хэн, покраснев, – но сегодня я действительно ничего не взял с собой.– Если вы пришли сюда, уважаемый господин, для того, чтобы послушать мое пение, то почему же вы забыли захватить с собой деньги? – спросила Бай Сю-ин.– Мне ничего не стоит дать тебе три или даже пять лян серебра. Но вот сегодня, как на грех, я забыл взять их с собой! – сказал Лэй Хэн.– Ну, уж если у вас сегодня нет ни чоха, так стоит ли говорить о трех или даже пяти лянах серебра! – промолвила Бай Сю-ин. – Не хотите ли вы заставить меня, как говорится, «утолить жажду, только любуясь на сливу» или же «насытиться, глядя на нарисованную пампушку»!– Ну, дочка, ты сама виновата, что у тебя нет глаз и ты не можешь отличить городского жителя от деревенщины! Что с него возьмешь! – вмешался тут старый Бай Юй-цяо. – Ты лучше обратись вначале к тем, кто умеет ценить искусство.– Откуда это ты взял, что я не ценю искусство? – сердито спросил Лэй Хэн.– Да раньше, чем ты поймешь, какие отношення существуют между людьми, у собаки рога вырастут!Тут старику присоединились все зрители и стали бранить Лэй Хэна.– Да как ты смеешь оскорблять меня, ничтожная тварь! – накинулся он на старика.– А что за беда, если я и обругал тебя, пастуха с захудалого двора! – ответил Бай Юй-цяо.В это время кто-то из знающих Лэй Хэна крикнул старику:– Помолчи! Это чиновник из уездного управления, Лэй Хэн.– Ах, вот как! Хорошо еще, что не из «ослиного» управления! – воокликнул старик.Этого Лэй Хэн уже не мог стерпеть. Он вскочил со своего места, прыгнул на подмосжи и стал руками и ногами избивать старика, разбил ему рот и выбил зубы. Видя, с каким ожесточением Лэй Хэн бьет старика, присутствующие бросились разнимать их и уговорили Лэй Хэна уйти домой. После этого, шумно обсуждая происшествие, разошлись и все остальные.А надо вам оказать, что эта Бай Сю-ин была возлюбленной нового уездного начальника еще в то время, когда он жил в Восточной столице. Поэтому она сейчас приехала в Юньчэн и открыла здесь свое заведение. И вот эта девица села в паланкин и отправилась прямо в уездное управление, пожаловаться на Лэй Хэна за то, что он избил ее отца и нанес ему увечья.– Он избил моего отца и разогнал всех посетителей, чтобы нанести мне ущерб! – сказала она.Выслушав ее, начальник уезда рассердился:– Сейчас же напиши об этом заявление! – велел он ей.Такое решение можно было назвать решением, навеянным «колокольчиком около подушки».Бай Юй-цяо заставили написать жалобу. После этого были осмотрены раны отца и все это было скреплено свидетельскими показаниями.Надо вам сказать, что у Лэй Хэна в управлении было очень много друзей, которые хорошо относились к нему, и некоторые из них обратились к начальнику уезда с просьбой как-нибудь уладить это дело. Но ничего нельзя было сделать – женщина продолжала капризничать и настаивать на своем. Поэтому начальнику уезда не оставалось ничего другого, как выполнить ее желание. Она оставалась у него до тех пор, пока он не послал людей арестовать и привести в управление Лэй Хэна, которого тут же избили палками.После того как с Лэй Хэна сняли показание, на него надели кангу и повели под стражей по городу для острастки других. Но эта женщина и тут решила настоять на своем: снова отправилась к начальнику уезда и потребовала от него, чтобы он приказал провести Лэй Хэна перед ее заведением.И вот на следующий день, когда началось представление, туда привели, по приказу начальника уезда, Лэй Хэна. А надо сказать что тюремные охранники, которые вели его, были такими же служащими, как и он, и у них просто руки не подымались связать его. Увидев это, женщина про себя подумала: «Что бы я ни сделала, он все равно будет зол на меня!» И, выйдя из своего заведения, она пошла в чайную и, подозвав к себе охранников, сказала:– Вы все в дружеских отношениях с ним, потому и даете ему такую свободу! А начальнмк уезда приказал связать его. Вы что-то очень раздобрились и нарушаете приказ. Ну, обождите, я расскажу об этом начальнику, и тогда посмотрим, что с вами будет!– Вы не сердитесь, сударыня, – сказал на это один из стражников, – мы сейчас свяжем его, и дело с концом!– Ну, если так, то вы получите от меня награду! – пообещала Бай Сю-ин.И тут охранники, обращаясь к Лэй Хэну, сказали:– Уважаемый брат! Ничего не поделаешь, придется пока связать вас. – И, связав Лэй Хэна, они повели его по улице.В толпе они встретили мать Лэй Хэна, которая в это время несла ему еду. Увидев своего сына связанным, она стала плакать и бранить охранников, приговаривая:– Ведь вы служите в одном управлении с моим сыном! Вот что делают взятки! А кто знает, что ждет еще его впереди!– Почтенная мать, ты послушай, что мы окажем тебе, – отвечали на это охранники. – Мы хотели было проявить к нему снисхождение, но что можно было сделать с этой женщиной? Обвинительница потребовала от нас, чтобы мы связали его. У нас не было выхода. Не свяжи мы его, она бы пошла к начальнику уезда, нажаловалась, и нам бы пришлось отвечать. Вот поэтому мы и не посчитались с дружбой.– Да где же это видано, чтобы обвинитель сам следил за исполнением приговора? – продолжала старуха.– Матушка, – сказал ей на ухо охранник, – у нее очень близкие отношения с начальником уезда, и достаточно ей сказать ему слово, чтобы погубить нас. Здесь дело обстоит не так просто!Тогда старуха сама подошла к сыну и, продолжая ворчать, стала развязывать веревки.– Да как же эта низкая тварь смеет пользоваться своим положением и причинять людям вред! Вот я сама развяжу эти веревки, и посмотрим, что она будет делать!В это время Бай Сю-ин была в чайной; услышав слова старухи, она вышла на улицду и закричала:– Что ты только что сказала, старая рабыня?!А старуха, разозлившись, и тыча в нее пальцем, злобно отвечала:– Ах ты, подлая сука, тебя всю изъездили кобели! И ты еще смеешь ругать меня!Тут Бай Сю-ин, высоко подняв брови и округлив глаза начала отчаянно ругаться.– Гнида ты старая! – кричала она. – Побирушка несчастная! Да как же ты,низкая тварь, смеешь оскорблять меня!– И буду ругать тебя! – кричала старуха. – Что ты мне сделаешь? Ведь ты же не начальник уезда!Рассвирепевшая Бай Сю-ин бросилась вперед и так ударила старуху по лицу, что та зашаталась и едва удержалась на ногах. Тогда Бай Сю-ин снова накинулась на нее и стала осыпать ударами.А Лэй Хэн, увидев, как избивают его мать, так и вскипел от ярости. Не сдержав гнева, он сорвал с себя кангу и с такой силой удария ею Бай Сю-ин по голове, что сразу же размозжил ей череп, и та рухнула на землю. Все видели, как из черепа ее вывалились мозги, как глаза ее выскочили из орбит. Бай Сю-ин была мертва.Очевидцы этого убийства взяли под стражу Лэй Хэна и повели его в уездное управление, чтобы заявить о совершенном преступлении. Явившись к начальнику уезда, они подробно доложили ему о случившемся.Начальник тут же распорядился отвести Лэй Хэна обратно к месту преступления и приказал чиновникам, ведающим уголовными делами, в присутствии виновного, а также понятых и соседей, произвести осмотр трупа и составить протокол. После осмотра все возвратились в управление. Здесь Лэй Хэн дал показания, не пытаясь оправдывать себя, так что состав преступления был ясен. Старуху, мать Лэй Хэна, отпустили на поруки, а на него надели кангу и отправили в тюрьму.Как вы уже знаете, смотрителем тюрьмы был Чжу Тун Бородач. Увидев, что в тюрьму привели Лэй Хэна, и не имея возможности чем-нибудь помочь своему другу, он принес еды и вина и стал угощать его. Затем Чжу Тун заставил надзирателей выбрать камеру почище, подмести ее и устроить там Лэй Хэна. Вскоре в тюрьму пришла мать Лэй Хэна и принесла ему поесть. Горыко плача, она жаловалась Чжу Туну на свою беду:– Мне, старой, уже седьмой десяток идет, и была у меня только одна надежда – мой сын. Умоляю вас, уважаемый смотритель, в память ваших братских и дружеских отношений с ним, пожалейте его! Будьте для него защитой и помощью!– Дорогая матушка, – сказал на это Чжу Тун, – вы не отчаивайтесь и спокойно возвращайтесь домой. И еды больше не надо приносить. Я сам все сделаю. И если мне представится возможность, спасу его.– Если вы, по милости своей, спасете моего сына, – проговорила мать Лэй Хэна, – вы окажете мне самое большое благодеяние! Если же с моим сыном случится беда, то и моя жизнь кончится!– Я об этом ни на минуту не забуду! – отвечал Чжу Тун. – Идите домой и не беспокойтесь понапрасну.Кланяясь и благодаря, старуха ушла. Целый день Чжу Тун размышлял об этом деле, но ничего не мог придумать для спасения Лэй Хэна. Все, что он смог сделать, – это попрооить своих друзей пойти в управление и постараться как-нибудь помочь Лэй Хэну. Чжу Тун решил не жалеть денег и подкупить чиновников – и высших и низших, чтобы они как можно снисходительнее отнеслись к подсудимому.Однако, несмотря на то, что начальник уезда любил Чжу Туна, он был очень зол на Лэй Хэна за то, что тот убил его возлюбленную Бай Сю-ин, и слушать ничего не хотел об облегчении его участи. Да к тому же начальник никак не мог противостоять настойчивости старика Бай Юй-цяо, который не отставал от него, требуя осудить Лэй Хэна на смертную казнь.Предварительный срок заключения в тюрьме – шестьдесят дней – истек, по делу Лэй Хэна было вынесено решение, и далее он подлежал пересылке в окружное управление Цзичжоу.Главный следователь, который вел это дело, взял с собой все документы и отправился вперед. А Чжу Туну было поручено доставить туда Лэй Хэна.Отобрав с десяток стражников, Чжу Тун повел Лэй Хэна в окружное управление. Отойдя от Юньчэна примерно на десять ли, они увидели кабачок.– Выпьем здесь по две-три чашечки вина и пойдем дальше, – предложил Чжу Тун.Они зашли в кабачок и уселись за столик. Вскоре Чжу Тун вывел Лэй Хэна по надобности; отойдя в безопасное место, он снял с него кангу и, отпуская его на свободу, сказал:– Дорогой брат, беги домой, забирай свою мать и сейчас же уходи куда-нибудь подальше. А я явлюсь за тебя в суд.– Убежать-то мне недолго, – промолвил Лэй Хэн. – Только ты будешь за это в ответе.– Дорогой брат, да разве ты не понимаешь, что начальник уезда мстит тебе за то, что ты убил его любовницу. Он сделал все, чтобы тебя приговорили к смертной казни. В округе тебя наверняка казнят. А если ты убежишь, – меня за это смертная казнь не ждет. Да к тому же у меня нет ни отца, ни матери, о которых я должен был бы заботиться. И я отдам все, что имею, только бы откупиться. Ты не беспокойся обо мне, а думай только о том, как бы уйти подальше.Поклонившись своему другу и поблагодарив его, Лэй Хэн через задние ворота окружными тропинками добежал домой, собрал все самое ценное в узел и, захватив с собой старую мать, в ту же ночь отправился в Ляншаньбо. Но об этом мы говорить не будем, а вернемся к Чжу Туну. Запрятав кангу в траву, он пошел к стражникам и сказал:– Лэй Хэн сбежал, что же нам теперь делать?– Надо скорее бежать к нему домой и там поймать его, – зашумели стражники!Но Чжу Тун не торопился, и только, когда, по его расчетам, Лэй Хэн должен был уже отойти далеко от города, он явился с повинной к начальнику уезда и сказал:– По моей небрежности случилось так, что Лэй Хэн по дороге сбежал, и мы не смогли даже поймать его. Я готов понести за это заслуженное наказание.Как уже говорилось, начальник уезда любил Чжу Туна и хотел помочь ему выпутаться из беды. Однако в связи с тем, что Бай Юй-цяо грозил пожаловаться высшим властям на то, что Чжу Тун умышленно выпустил Лэй Хэна, начальнику уезда не оставалось ничего другого, как сообщить в окружной суд о поступке Чжу Туна, родные которого не жалели денег, чтобы подкупить кого следует в областном управлении. А пока Чжу Туна отправили в областное управление.Там с него сняли допрос и присудили к двадцати ударам палками, клеймению и ссылке в Цанчжоу. На Чжу Туна надели кангу и под стражей отправили в путь.Само собой разумеется, что из дому Чжу Туну принесли одежду и деньги, и он прежде всего оделил деньгами сопровождавших его двух стражников.О том, как они добрались до округа Хэнхайцзюнь в области Цанчжоу, не стоит рассказывать. Войдя в город, они прошли прямо в ямынь, где в это время был сам начальник области. Стражники подали ему препроводительные бумаги. Оглядев Чжу Туна и обратив внимание на его темнокоричневое, цвета финика, лицо и пышную длинную бороду, начальник подумал, что это незаурядный человек, и в душе остался этим очень доволен.– Этого ссыльного в лагерь не посылать, – приказал он. Оставить его здесь, он будет служить в управлении!С Чжу Туна тут же сняли кангу. Начальник области написал расписку, и стражники, взяв бумагу, попрощались и немедля отправились в обратный путь.А Чжу Тун, оставшись в управлении областью, ежедневно выполнял поручения начальника. Всем своим сослуживцам – писарям, чиновникам, привратникам, посыльным, смотрителю тюрьмы и надзирателям Чжу Тун сделал соответствующие подношения, и все полюбили его за обходительность.Но вот однажды, а было это в зале заседаний, начальник области, сидя на возвышении, у ступеней которого стоял Чжу Тун подозвал его к себе и спросил:– Скажи, почему ты освободил Лэй Хэна? Ведь тебя самого за это подвергли клеймению и отправили сюда в ссылку.– Да разве я посмел бы умышленно освободить Лэй Хэна? – возразил Чжу Тун. – Все произошло только по моей неосторожности!– Тогда тебя не следовало наказывать так строго, – заметил начальник области.– Обвинитель настаивал на том, что я умышленно освободил осужденного, поэтому меня и приговорили к такому тяжелому наказанию.– А почему Лэй Хэн убил ту потаскушку? – продолжал расспрашивать начальник области.Тогда Чжу Тун рассказал ему подробно всю историю Лэй Хэна.– Вероятно, так оно и было, – сказал начальник области, выслушав его. – А ты, видя его почтительное отношение к матери, из чувства справеддивости и освободил своего побратима.– Осмелюсь ли я обманывать вашу милость! – воскликнул Чжу Тун.Во время этого разговора из-за ширмы вдруг вышел мальчик лет четырех. Ребенок был красив и очень важничал. Это был любимый сын начальника области от первой жены. Начальник в нем души не чаял и дорожил им больше всего на свете. Увидев Чжу Туна, мальчик подошел к нему и попросился на руки. Чжу Тун взял ребенка и прижал его к груди. Тут мальчик вдруг сказал:– Я хочу, чтобы меня носил только этот бородач!– Сынок, сейчас же отпусти его бороду! – сказал отец. – Нельзя быть таким шаловливым!– А я хочу, чтобы эта борода поиграла со мной! – настаивал ребенок.– Ну что ж, я выйду с ним во двор погулять, – предложил Чжу Тун. – Мы немного поиграем и вернемся.Хорошо, погуляйте, да поскорее возвращайтесь, – согласился начальник области.Чжу Тун с мальчиком на руках вышел во двор управления. Там он купил конфет и фруктов и дал ребенку. Поиграв с ним, он принес ребенка отцу. Увидев в руках сына сласти и фрукты, начальник области спросил:– Сынок, откуда ты это взял?– А это мне дал бородач, – ответил мальчик. – Он купил, когда мы гуляли.– Где же ты достал денег, чтобы тратиться на покупки для моего сына? – спросил начальник.– Это лишь ничтожный знак моего уважения к вам, и не стоит об этом говорить, – промолвил Чжу Тун.Тогда начальник приказал принести вина. Служанка принесла фрукты, кувшин вина и стала разливать его. Чжу Туну поднесли три чашки подряд. Затем начальник области сказал:– Если мальчик еще захочет погулять с тобой, так ты можешь свободно уходить и гулять с ним.– Не смею ослушаться вашей милости! – почтительно отвечал Чжу Тун.И с этого дня Чжу Тун каждый день ходил с сыном начальника на улицу. А так как в кармане у Чжу Туна еще водились деньги, то он, желая доставить удовольствие своему начальнику, тратил их на подарки ребенку.Так прошло недели две и наступил пятнадцатый день седьмого месяца, когда совершаются жертвоприношения для освобождения блуждающих духов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78