– Уж ты похозяйничай здесь, дорогой сынок. Мы с дочерью отправляемся в монастырь на богослужение и скоро вернемся домой.– Что ж, конечно, я здесь присмотрю, – улыбаясь, оказал Ши Сю. – А вам, уважаемый тесть, советую получше смотреть за своей дочерью. Побольше поставьте свечей и пораньше возвращайтесь.Теперь Ши Сю знал, чем все это кончится.Старый Пань и служанка Ин-эр, следуя за носилками, где сидела женщина, вскоре пришли в монастырь Баоэньсы. Сластолюбивый монах уже ожидал их у ворот; увидя носилки, он не мог скрыть своей радости и бросился навстречу гостям.– Опять мы доставляем вам хлопоты, – сказал старый Пань.– Мы все беспокоим вас, брат монах! – добавила женщина, выходя из носилок.– Что вы, что вы! – запротестовал тот. – Мы с остальными монахами со времени пятой стражи, совершаем богослужение в зале Воды и Суши. Они и сейчас там продолжают службу. Все мы ждали, уважаемая сестра, когда вы приедете и выполните свой обет. Это зачтется вам как большая заслуга.Говоря это, монах проводил женщину и старика в зал Церемоний. Там уже были расставлены в надлежащем порядке свечи и курильницы с благовониями; с десяток монахов распевали песнопения.Войдя в зал, женщина поклонилась всем и совершила церемонию поклонов перед тремя статуями Будды. Затем монах подсел их к статуе Будды – спасителя душ. Склонясь перед ним, они принесли свои покаяния. После того как было закончено чтение молитв и сожжены бумажные жертвенные предметы, монахи сели за трапезу, а послушники прислуживали им.Что же касается брата монаха, то он пригласил своих названных отца и сестру выпить чаю в келье, где заранее все было приготовлено. Вскоре два послушника принесли на яркокрасном подносе ароматный чай в высоких чашках из белоснежного фарфора.После чая монах пригласил гостей пойти отдохнуть и провел их в маленькую дальнюю келью. Там стоял низенький черный лакированный столик, над которым висело несколько картин и надписей известных художников и каллиграфов. На столике стояла курильница с зажженной ароматической свечой. Старый Пань и его дочь сели рядом, а напротив них – монах; служанка Ин-эр стала в сторонке.– А у вас, отшельников, брат монах, очень уютно, – сказала женщина. – Чистое уединение и тихая радость…– Вы уж не смейтесь над нами, дорогая сестра, – произнес монах. – Разве можно сравнить с вашими хоромами?– Мы сегодня доставили вам много хлопот, брат монах, – сказал старый Пань, – а сейчас нам пора домой.Но разве мог плутоватый монах так отпустить их?– В кои-то веки, дорогой отец, собрались вы к нам в монастырь. Да и я как будто не совсем чужой вам человек, – сказал он. – И сегодняшняя трапеза приготовлена на пожертвования дорогой сестры, так что не откушать вам никак нельзя! Брат монах, – сказал он, обращаясь к послушнику, – принесите скорее еду!Тотчас же на столе поставили самые изысканные овощные кушанья, вино, яства и фрукты, которые подаются лишь в особых случаях.– Дорогой брат монах, – сказала тут женщина. – А зачем вы устраиваете такое пиршество? Опять выходит, что мы доставляем вам только хлопоты!– Что же тут oco6eннoгo? – возразил монах. – Это не более, как скромное доказательство тех чувств, которые я питаю к вам. Брат, налейте в чашки вина! – приказал он послушнику и, обращаясь к старому Паню, сказал: – Дорогой отец, вы давно у нас не были, и я прошу вас отведать этого вина!– Отличное вино! – сказал старый Пань, осушив чашку. – И крепкое и душистое.– Давно уж один из наших благодетелей открыл нам способ приготовления этого вина. Мы израсходовали на него даней пять рису. Завтра я пришлю вам, дорогой тесть, несколько фляг этого вина, чтобы вы распили его вместе с вашими зятьями.– Да с какой же это стати? – стал возражать старик.– Мне нечем больше отблагодарить вас, – сказал на это монах и обратился к женщине с такими словами: – Дорогая сестра, выпейте хотя бы один глоток!Прислуживающие послушники без устали подливали вино и даже уговаривали служанку выпить несколько чашечек.– Довольно, – оказала, наконец, женщина. – Я больше не буду пить.– Но вы так редко у нас бываете, – продолжал уговаривать монах, – что можно было бы выпить еще одну чашечку.Тут старый Пань напомнил, что надо было бы позвать носильщиков и угостить их винам. На это монах оказал:– Дорогой отец, не беспокойтесь! Я уже распорядился обо всем. Послушники приготовили для носильщиков угощение во дворе. Им дали вина и лапши. Будьте покойны, дорогой отец, прошу вас, выпейте еще две-три чашечки!Здесь следует оказать, что блудливый монах припас это крепкое и ароматное вино специально для того, чтобы напоить женщину. Старый Пань не в состоянии был отказаться и, выпив еще несколько чашечек, совершенно опьянел.– Почтенного отца мы пока уложим на кровать, пусть он немного поспит, – сказал брат монах, обращаясь к послушникам, и приказал отвести старого Паня в тихую прохладную келью. Затем он продолжал уговаривать женщину: – Дорогая сестра, чувствуйте себя свободно и выпейте еще чашечку.Женщину и так влекло к монаху, а тут еще вино разожгло ее, и она почувствовала сильную истому.– Что это вы, дорогой брат монах, все уговариваете меня пить вино? – спросила она с вызовом.– Мной руководит лишь искреннее почтение и любовь к вам, дорогая сестра! – отвечал монах.– Вина я больше пить не буду, – отказалась женщина.– Может быть, вы, дорогая сестра, пройдете ко мне в келью, я покажу вам зуб Будды, – предложил монах.– Мне очень хотелось бы посмотреть зуб Будды, – согласилась женщина.Тогда монах повел ее прямо наверх, где была его спальня. Кровать была чисто и аккуратно убрана. Увидев это, женщина с восторгом воскликнула:– Какая у вас чистая и уютная спальня!– Здесь не хватает только женщины! – рассмеялся монах.– А разве вы не можете найти? – со смехом спросила женщина.– Где найдешь такую, как вы, благодетельница? – отвечал тот.– Покажите же мне зуб Будды! – попросила она.– А вы отошлите Ин-эр вниз, тогда я достану его, – промолвил монах.– Ин-эр, пойди вниз и посмотри, не проснулся ли мой отец, – приказала женщина.Служанка вышла, и монах закрыл дверь, ведущую на лестницу.– Дорогой брат монах, зачем же вы закрываете меня здесь? – смеясь, спросила женщина.Блудливое сердце монаха неудержимо трепетало; подойдя к женщине, он обнял ее и сказал:– Я люблю тебя всей душой! Вот уже два года, как я только и думаю, что о встрече с тобой, и сейчас, когда ты, наконец, здесь у меня, я умоляю тебя помочь мне!– Мой муж страшен в гневе, – сказала на это женщина. – Если он узнает, как вы со мной обошлись, он никогда не простит вам этого!– Умоляю тебя, дорогая, пожалей меня, несчастного монаха! – воскликнул тот, падая перед ней на колени.– Ах ты, сластолюбивый дьявол, – рассмеялась женщина, протягивая ему руку. – Ловко умеешь подъезжать к женщине! Вот надаю тебе хороших оплеух, тогда будешь знать!Но монах, хихикая, сказал:– Бей, дорогая! Только боюсь, как бы ты не поранила себе руки!Теперь и у женщины страсть разгорелась неудержимо, и, обнимая монаха, она сказала:– Да разве я могла бы ударить тебя!Тут монах схватил ее в объятия и, положив на кровать, развязал ей пояс и утолил свою страсть. Они долго блаженствовали и успокоились, лишь когда полностью насладились.– Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, – оказал монах, обнимая женщину, – я не пожалел бы, если б даже пришлось поплатиться жизнью за нашу любовь. Ты осчастливила меня, но счастье наше продолжалось недолго. Я не могу наслаждаться тобой всю ночь и, наверно, умру от страсти.– А ты не торопись, – отвечала женщина. – Я уже придумала кое-что. Мой муж дней двадцать в месяц, а то и больше, ночует в тюрьме. Я подкуплю свою служанку Ин-эр и скажу ей, чтобы она каждый день дежурила у задних ворот. В тот день, когда мужа не будет, она вынесет столик с курильницей и зажжет благовонную свечу. Это будет для тебя сигналом, ты без страха входи в дом. Боюсь только, что мы можем проспать пятую стражу. Надо найти монаха, который будит народ на утреннюю молитву, заплатить ему, чтобы он приходил к нашим задним воротам и громко бил в свою колотушку, призывая на молиттву. Если бы нам удалось подкупить этого монаха, он мог бы на всякий случай караулить на улице и вовремя подымать тебя.Выслушав ее, монах остался очень доволен и сказал:– Прекрасно! Сделай так, как задумала. А у меня есть один даос по имени Ху. Стоит мне только сказать ему, и он будет приходить и караулить у ворот.– Я больше не могу здесь оставаться, – оказала женщина. – А то кто-нибудь заподозрит меня. Лучше поскорее вернуться домой. Так смотри же, помни наш уговор!С этими словами женщина поспешила привести в порядок свою причеоку, напудрилась и подкрасилась, а потом открыла двери на лестницу, сошла вниз и позвала служанку. Приказав ей разбудить старого Паня, она вышла во двор монастыря.А носильщики, которых угостили лапшой и вином, сидели в ожидании у ворот. Плутоватый монах вышел проводить гостей. Распрощавшись с ним, женщина села в носилки и в сопровождении служанки Ин-эр и старого Паня отправилась домой. Однако распространяться об этом нет надобности.Сейчас расскажем о том, как блудливый монах отправился на поиски даоса Ху. Прежде этот даос жил в монастыре, а теперь поселился в маленькой хижине за монастырем и жил там в одиночестве. Этот даос ежедневно во время пятой стражи бил в деревянную колотушку, призывая народ к утренней молитве, а когда наступал рассвет, собирая подаяние.Монах привел его к себе в келью, поднес три чашкя хорошего вина и, кроме того, дал ему немного денег. Даос Ху встал и, кланяясь, сказал:– Я ваш слуга, но ничего не сделал для вас. Как же я осмелюсь принять эти деньги? Я и без того постоянно пользуюсь вашими милостями, уважаемый отец!– Я и сам давно заметил, что ты честный человек, – сказал в ответ монах. – И все собирался дать тебе денег, чтобы ты купил себе монашеское свидетельство и постригся в монахи. Но на эти деньги ты пока купи себе что-нибудь из одежды.Надо сказать, что монах постоянно посылал даосу Ху какую-нибудь еду, а на праздники приглашал его петь священные песнопения. Таким образом, яаос кое-что зарабатывал и чувствовал к монаху большую признательность. А сейчас, сидя у него, он раздумывал: «Почему он дал мне эти деньги? Наверно, я нужен ему для какого-нибудь дела. Зачем же заставлять его самого говорить об этом?» И он спросил:– Дорогой отец! Если у вас есть какое-нибудь поручение, я готов тотчас же его выполнить.– Брат Ху, если ты с такой готовностью предлагаешь свои услуги, то я буду с тобой откровенен. Дочь старого Паня хочет вступить со мной в связь. Мы договорились с ней, что если у задних ворот их дама будет стоять столик с курильницей, то это будет означать, что она вызывает меня к себе. Однако мне самому неудобно слоняться там. А вот если бы ты взялся следить, стоит там столик или нет, я бы мог на тебя положиться. Кроме того, в те ночи, когда я буду у дочери старого Паня, ты бы подходил к задним воротам и, призывая народ к утренней молитве, бил в деревянную колотушку, давая мне знать, что пора уходить.– Да что же здесь трудного-то? – выслушав эти слова, воскликнул даос Ху и, не раздумывая, дал свое согласие.На следующий день он подошел к воротам дома старого Паня и попросил подаяние. К нему вышла служанка Ин-эр и спросила:– А почему ты подошел к задним, а не к передним воротам за подаянием?Тут монах, не отвечая, стал бормотать молитвы; его услышала находившаяся на дворе хозяйка и, тотчас же выйдя за ворота, спросила:– Не тот ли ты даос, который в пятую стражу подымает людей на утреннюю молитву?– Да, это я. По вечерам я еще возжигаю курения, чтобы умилостивить Будду.Услышав это, женщина очень обрадовалась и приказала служанке Ин-эр принести связку медяков для даоса. А тот, как только служанка ушла, торопливо сказал женщине:– Я доверенной монаха Пэй Жу-хая. Он послал меня ознакомиться с дорогой к вашему дому.– Да я уж догадалась, – отвечала женщина. – Приходи сегодня вечером, и если увидишь столик для возжигания благовоний, сейчас же сообщи брату монаху.Даос лишь головой кивнул. В это время возвратилась Ин-эр, отдала даосу связку денег, и он тут же ушел. А женщина поднялась к себе наверх и там открыла Ин-эр все, что у нее было на сердце. Но разве могла служанка, которой кое-что перепадало, не послушаться своей госпожи?Итак продолжим наш рассказ. В этот день Ян Сюн как раз должен был дежурить ночью в тюрьме. Еще до наступления вечера он унес туда свою постель. Служанка Ин-эр с нетерпением ждала вечера. Она заранее приготовила столик для возжигания курений и, как только стало смеркаться, вынесла его за ворота. А что касается самой хозяйки, то она притаилась у ворот и стала ждать. В начале первой стражи какой-то человек, с косынкой на голове, быстро прошмыгнул в ворота. Ин-эр от испуга даже вскрикнула:– Кто это?Но неизвестный не отвечал. Тогда хозяйка, протянув руку, сорвала с его головы косынку и увидела лысую голову.– Ах ты, блудня! – легонько выругалась женщина. – И хорошо же ты придумал!Обнимая друг друга, любовники поднялись наверх. А Ин-эр внесла в дом столик, закрыла ворота и ушла к себе спать.Двое влюбленных прилипли друг к другу как клей и лак, как сахар и мед, как мозг и кости и, чувствуя себя как рыба в воде, всю ночь предавались наслаждению. Но как только они крепко заснули, послышались удары деревянной колотушки и громкий голос, призывающий к молитве. Монах и его любовница сразу же проснулись. Одеваясь, монах сказал:– Хоть мне и надо сейчас уходить от тебя, но я надеюсь, что сегодня ночью мы опять будем вместе.– А это уж твое дело – следить, когда за воротами будет выставлен столик с курильницей. Но если столика не будет, смотри не приходи!Монах встал с постели, и любовница повязала ему на голову косынку. Ин-эр открыла задние ворота и выпустила монаха на улицу. С этого дня, как только Ян Сюн уходил на ночное дежурство в тюрьму, монах являлся в его дом. Что касается старого Паня, то он уходил спать еще до наступления вечера, а Ин-эр делала все, чтобы услужить своей хозяйке и обмануть Ши Сю.У женщины так разгоралась страсть, что она уж ни на что не обращала внимания. Про монаха же только и можно было сказать, что, познав вкус запретного плода, он ходил как в дурмане и лишь ждал даоса, чтобы уйти из монастыря. Стараясь для своей госпожи, Ин-эр встречала и провожала его. Так любовники наслаждались и предавались удовольствиям более месяца…Вернемся же, однако, к Ши Сю. После торговли он прибирал в лавке и тут же оставался на ночь. Но прежняя дума не давала ему покоя, и он просто не знал, что ему делать. Однако ему ни разу не удалось заметить, как приходил и уходил монах. Он всегда вставал во время пятой стражи и все раздумывал об этом деле. Он слышал и стук колотушки, монаха, оповещающего о наступлении рассвета, и голос, призывающий к утренней молитве. Будучи человеком довольно сообразительным, Ши Сю почти вое понял и спокойно рассуждал: «Задние ворота выходят в глухой тупик. Так для кого же этот монах изо дня в день бьет тут в свою деревянную колотушку и призывает к молитве? Тут что-то нечисто».И вот однажды в середине двенадцатого месяца, во время пятой стражи, Ши Сю еще не спал, и вдруг услышал у ворот стук деревянной колотушки и призыв: «Вставайте на молитву Будде, спасающего всех живущих от страданий и бедствий!»Услышав этот голос, Ши Сю вскочил с постели и, осторожно подкравшись к двери, стал смотреть в скважину. Тут он увидел, как в тени из ворот прошмыгнул какой-то человек в косынке и удалился вместе с даосом. Ин-эр закрыла за ним ворота. Теперь для Ши Сю все стало ясно, и он с гневом подумал:«И надо же было, чтобы такому благородному герою, как мой старший брат Ян Сюн, попадаку такая распутная жена! Ведь, вытворяя подобные штуки, она обманывает его».Едва дождавшись рассвета, он вытащил свиные туши и, развесив их перед дверьми, приготовился к утренней торговле. После завтрака он пошел собирать деньги с должников, а в полдень заглянул в управление, где работал Ян Сюн, и сразу же его увидел.– Откуда и куда, дорогой брат? – спросил его Ян Сюн.– Ходил собирать долги и зашел повидаться с вами, дорогой брат! – отвечал Ши Сю.– У меня так много работы в управлении, что нет даже времени поразвлечься и выпить с вами вина, дорогой брат, – сказал Ян Сюн. – Пойдемте-ка сейчас отдохнем.И они отправились в кабачок, находившийся около моста. Там они выбрали тихий уголок и, усевшись, заказали хорошего вина и всего, что к нему полагается. Они уже выпили чашечки по три, когда Ян Сюн заметил, что Ши Сю сидит, задумчиво опустив голову. Будучи по натуре человеком нетерпеливым, Ян Сюн тотчас же спросил его:– Дорогой брат, видно у тебя на душе какая-то печаль? Не получил ли ты недобрые вести из дому? Что расстроило тебя?– Да нет, из дому я ничего не получал, – отвечал Ши Сю. – Но я отношусь к вам, дорогой брат, как к родному человеку, поэтому разрешите откровенно рассказать вам, что тяготит меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78