самые лучшие девочки и мальчики учились у нас, и считалось, что наша школа — самая первая. А потом уж, не знаю как, развелось у нас множество разных негров, мулатов, испанцев, славян — ну, словом, чужаков. И сразу начались у нас беспорядки. Вот взять хотя бы эту историю с дактилоскопированием. Мой отец сказал, что дать оттиски должен каждый настоящий патриот, потому что это помогает вылавливать преступников. А Робинсон устроил у нас смуту: ему, видите ли, оскорбительно давать отпечатки своих черных лап! Этим он показал, что он, во-первых, тупица, как все негры, а во-вторых, вредный чужак… Да, да, пожалуйста, возмущайтесь сколько влезет, — обратился он к Чарли и Пабло. — Все вы слышали, что говорил здесь мой отец о тех смутьянах красных, которые после войны вздумали хозяйничать у нас и устраивать разные беспорядки…
— Но при чем же здесь Робинсон? — закричал Тэд Маллори. — Ты, брат, ври, да не завирайся!
— Эй, парень, придержи язык! — отвечал ему, нимало не смущаясь, Фэйни. — Я это к тому говорю, что Робинсон подобрал себе теплую компанию из таких же парней, как он сам, и вообразил, что может заводить в школе свои порядки. Выступает на совете старост, подговаривает нас не давать оттисков, а завтра выдумает что-нибудь еще похуже… Вот к нам приехал Рой Мэйсон, так он говорит, что у них на Юге все ребята — как есть все — ушли бы из школы, если бы в ней появился один-единственный негр. Спросите его сами, если мне не верите! А мы здесь распустили наших цветных, думаем, что они такие же, как мы, а они чужаки, можете мне поверить… — Тут младший Мак-Магон, подражая отцу, выдержал эффектную паузу. — Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю. Встретил я тут как-то гренджерских ребят, так они прямо плевались, когда узнали, что у нас в школе делается. Наверно, даже откажутся приехать к нам на матч…
— Что за черт! Бред какой-то! Чего он навалился так на Робинсона? — раздались отдельные выкрики, но тотчас же потонули в грубом хоре скаутских голосов:
— Правильно! Верно! Он дело говорит! Слушайте «орла»!
Кафедра вдруг заколебалась, накренилась и внезапно с грохотом опрокинулась. Не удержавшись, вместе с ней опрокинулся и «орел». На поверженной кафедре выросла фигура черного мальчика. Его кулаки были сжаты, огромные темные глаза пылали. И перед зрелищем этого большого, справедливого гнева школьники на минуту замолкли. У каждого в глубине души зашевелилось нечто вроде раскаяния и промелькнула мысль, что все происходящее неладно и бесчестно.
— Послушайте, что я вам скажу! — задыхаясь, начал Чарли. — Мак-Магон здесь обливает грязью меня и мой народ. Но клянусь вам… — Чарли торжественно поднял руку, — клянусь вам, я предпочел бы быть самым последним, неграмотным чернорабочим, чем вот таким, как Мак-Магон или его друг Мэйсон. Потому что они хоть и белые, а самые подлые парни из тех, кого я знаю. И все, что они сегодня здесь подстроили, так гнусно, что мне больше всего хочется плюнуть на все и уйти. Но я знаю: если я уйду и старостой будет Мак-Магон, наш класс станет самым худшим классом, может, не только в нашей школе, но во всем городе. Потому что верховодить в нем будут самые отпетые ребята, вроде Фэниана и Мэйсона, а хорошим, настоящим ребятам здесь нечего будет делать. Вспомните, как мы дружили, как ходили вместе на экскурсии, как готовились к состязаниям с гренджерцами… А теперь Мак-Магон и его компания хотят нас поссорить, потому что им это выгодно. Мак-Магон повторяет чужие слова о красной опасности… Наверно, это ему внушили дома… А спросите-ка его, что это за красная опасность…
— Заткни ему рот! Заткни ему рот, а то все провалится! — Фэйни выбрался из-под кафедры и теребил Роя. — Надо, чтобы он замолчал!
Рой сделал знак скаутам, и внезапно в классе началась какофония: засвистели шотландские свирели, заиграли губные гармошки, запищали ярмарочные свистульки. Слова Чарли потонули в этой мешанине звуков. Видно было, что он пытается досказать что-то важное, но напрасно. Рядом с ним стоял Пабло и, по-видимому, тоже что-то говорил, потому что губы его шевелились и он энергически взмахивал рукой. Рой очутился рядом с Пат.
— Сейчас будем подавать записки с именами кандидатов! — прокричал он ей в самое ухо. — Нашим счетным аппаратом будете вы, мисс. — Он коварно усмехнулся.
Пат залилась краской до ушей:
— Я… не могу. Мне… нездоровится…
— Чепуха! — снова прокричал Рой. — Это вам нисколько не повредит, мисс Патриция, а наоборот, окажется полезным.
Он насмешливо посмотрел ей в лицо, потом взял карандаш, лежавший на парте, и быстро нарисовал что-то в раскрытой тетради. Чарли, зажатый в угол орущими скаутами, увидел, как Пат вздрогнула: на белом листе тетради была нарисована корона и рядом — кукиш; посреди красовался большой вопросительный знак.
Чарли перевел глаза на Пат. Девочка секунду как будто колебалась. Чарли ждал не дыша. И вдруг увидел: Пат еле уловимо кивнула медноволосой головкой.
— Эй, вы, замолчите! — скомандовал Рой скаутам. Он обратился к классу: — Леди и джентльмены, после того как мы выслушали предвыборные речи обоих кандидатов, прошу подавать нашему счетчику мисс Патриции Причард записки с именем выбранного вами старосты.
Он сделал незаметный знак Лори. Тот выглянул в коридор и тихо свистнул. Тотчас же ему откликнулся такой же свист, и в кабинет начали проскальзывать один за другим совсем незнакомые школьникам мальчишки. «Малютки» с недоумением смотрели на этих неизвестно откуда взявшихся ребят, которые к тому же явно намеревались принять участие в выборах. Вожаком у них был знакомый некоторым из семиклассников Мэрфи. Впрочем, с этим парнем никто не хотел связываться: все знали его хулиганские повадки и здоровенные кулаки.
Чужие мальчики, не стесняясь, вытаскивали из карманов записки и подавали вместе со всеми на преподавательский стол. Пат изумленно посматривала на незнакомцев, но была так угнетена всем происходящим, что не сказала ни слова и приняла от них записки.
— Внимание! — провозгласил снова Рой. — Сейчас будет объявлен результат перевыборов. Слушайте все!
Пат встала. Все взгляды обратились на нее. Девочка откинула назад прядь непослушных волос. Рука ее слегка дрожала, но голос был свеж и сух, как обычно.
— Пять записок содержат имя Чарльза Робинсона… — начала она. — Только пять… Остальные же…
— А остальные? Остальные? — хором закричали в классе.
— Можешь радоваться — твое дело в шляпе, — успел шепнуть Рой Мак-Магону.
— Остальные записки содержат имя… — продолжала Пат.
Ей не удалось докончить: раздался странный гул, как будто лавина сорвалась откуда-то сверху и катилась по лестницам со все возрастающим грохотом. Все ближе и ближе лавина, вот она уже катится по коридору, уже можно различить какие-то выкрики, топот. И вдруг с треском распахнулись двери и, красные, возбужденные, ворвались семиклассники. Впереди всех несся Василь Гирич. Он первый бросился к Чарли:
— Ты здесь? А я боялся, что они тебя тоже куда-нибудь запрятали или расправились с тобой по-своему!
— Где ты был? Где были вы все? — обиженно спросил Чарли. — Почему вас до сих пор не было?
Василь в ответ только махнул рукой: он весь еще был в горячке и возбуждении одержанной победы. Класс грохотал и гудел, как огромный котел, наполненный кипящей жидкостью. В углу бешено визжала и махала перед братом кулаками Марта Миллс:
— Как ты смел запереть меня с ними!.. Где были твои дурацкие глаза!.. Они меня чуть не отколотили, понимаешь, дурень?
Долговязый, не отвечая, ошалело смотрел на сестру и еще больше, чем всегда, напоминал глупого, провинившегося щенка. Да и у всех скаутов был виноватый, сильно смущенный вид. В своей растерянности они выпустили из-за доски Беннета, и он выскочил оттуда грозный, растрепанный и жаждущий расправиться с обидчиками. Он сразу ринулся к Фэйни:
— Ага, не выгорело!.. И хитрость тебе не помогла!.. Ах ты, крысиный помет!
Белесая физиономия Фэйни побелела еще больше. Вмиг потеряв все свое великолепное боевое оперение, «орел» робко жался к своим сторонникам. А сторонники, позабыв о своем вожаке, думали лишь о том, чтобы без особого позора выбраться из кабинета и поскорее исчезнуть.
В дверях была толкотня и давка: скауты столкнулись там с Мэрфи и его ребятами, которые, поняв, что счастье изменило мак-магоновцам и ветер переменился, тотчас же вознамерились улизнуть, пока на них еще не обрушились робинсоновцы. Мэрфи без церемонии толкал перед собой своих ребят, как пастух толкает и подстегивает отстающих овец. Сам Мэрфи охотно подрался бы с Чарли или с кем-нибудь из его друзей, но чувствовал, что теперь у него оказалось бы слишком много противников.
Один только Рой Мэйсон сохранял свой презрительный вид и, закусив губу и зло сощурив глаза, стоял у преподавательского стола, наблюдая за бегством недавних друзей. «Организационный комитет», с Лори и Фэйни во главе, был уже у цели и собирался также удрать, когда дверь вдруг широко распахнулась и на пороге появился мистер Ричардсон — младший учитель.
22. Друг Ричи
В противоположность взволнованным, красным и беспорядочно галдящим школьникам, их учитель был абсолютно спокоен, сдержан и находился, мы бы сказали, в таком превосходном равновесии, которое действует освежающе на самые горячие головы.
Он остановился в дверях, пристально и серьезно глядя на школьников, и под этим знакомым твердым взглядом понемногу затихали самые сварливые и шумные, потупляли глаза самые дерзкие, и наконец наступила совершенная тишина. Только тогда мистер Ричардсон начал говорить.
— Так, — сказал он. — Теперь, когда вы слегка успокоились, я хотел бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что у вас происходит. — Он отыскал взглядом Фэйни: — Вот вы, Мак-Магон, скажите мне.
Фэйни проглотил слюну.
— Я… то есть… — начал он. — У нас происходит… Словом, мы выбираем нового старосту, — решительно докончил он.
Мистер Ричардсон приподнял одну бровь:
— Нового старосту? Значит, прежний староста так вас не удовлетворяет, что вы не можете дождаться новых выборов и устраиваете перевыборы в середине года? Так?
— Д-да, — с некоторой запинкой сказал Фэйни.
— В таком случае, это очень хорошо, что вы выбираете нового старосту. — Мистер Ричардсон снова оглядел класс. — Значит, прежний староста не оправдал вашего доверия, не защищал ваших интересов, был дурным товарищем и дурным учеником, позволял себе бесчестные поступки…
— Нет, нет! Вовсе нет! Это не так! — закричали со всех сторон школьники.
Мистер Ричардсон сделал удивленное лицо:
— Нет?.. Тогда, значит, это еще худший проступок? О, я никак не ожидал от Робинсона!
Фэйни не выдержал.
— Не было ничего такого, — хрипло сказал он. — Просто ребята не желали, чтобы старостой был цветной.
Мистер Ричардсон слегка покраснел и сузил глаза. От этого глаза его, обычно мальчишески-добрые, заблестели холодно и строго.
— Ах, вот оно что… — протянул он. — Значит, все, — он подчеркнул слово «все», — семиклассники не хотят, чтобы старостой у них был негр?
— Нет, нет, не все! Вовсе не все! — снова вступились школьники. — Пускай Фэйни не врет! Учитель опять удивился.
— То есть как это «не все»? — спросил он. — Разве не все присутствующие здесь голосовали и участвовали в перевыборах?
— Не все! Нет, нет, не все! — раздались новые крики, на этот раз еще более внушительные.
— Ничего не понимаю! — развел руками учитель. — Поскольку вы, Мак-Магон, ничего толком не можете мне объяснить, пусть этот труд возьмет на себя ваш друг Мэйсон.
Семиклассники как один человек повернулись в сторону Роя. Он стоял, нагнув голову, глядя исподлобья, точно злой кабан, застигнутый охотниками.
— Я отказываюсь отвечать, — проворчал он сквозь зубы.
Учитель пристально на него взглянул:
— Отказываетесь? Но почему? Ведь я у вас не урок спрашиваю, Мэйсон!
— Я отказываюсь, потому что вы сами, без меня всё знаете и понимаете, — сказал Мэйсон, и злые слезы послышались в его голосе. — Вы придумали эти вопросы и объяснения только для того, чтобы помучить и наказать нас за своего любимчика Робинсона.
— Вы, значит, признаете, что виноваты в чем-то, раз говорите о наказании? В чем же ваша вина? Может, вы скажете мне? — Учитель все так же спокойно и выжидательно смотрел на мальчиков.
Рой молчал, упорно глядя в землю. Молчал и Фэйни, хотя глаза у него так и бегали, стараясь увильнуть от встречи с глазами учителя.
— Ой, я больше не могу! Я скажу! — заскулил чей-то жалобный голос, и Лори протиснулся сквозь толпу школьников и встал перед мистером Ричардсоном. — Мистер Ричардсон, сэр, мы виноваты, мы очень виноваты! — скулил он. — Конечно, и Фэйни и Мэйсон будут меня потом ругать, и все наши скауты меня будут ругать, даже вздуют, наверно, но я больше не могу, я все скажу вам…
И Лори принялся тут же, перед всем классом, выкладывать длинную и запутанную историю подготовки к выборам: подкупы, угрозы, лесть, обещания билетов на матчи и «командных» мест в скаутских отрядах, запугивание младших. И чем дальше говорил Лори, тем суровее становилось лицо учителя и тем яснее проступало на лицах ребят недоумение и отвращение, которые внушал им этот несостоявшийся «бизнес». Смешки, раздавшиеся еще в начале рассказа, сменились возмущенными восклицаниями. Теперь даже сторонникам «орла» и его друга-южанина было неловко и стыдно, что они поддерживали двух интриганов.
Чарли и его друзья слушали признания Лори довольно спокойно: ведь все это было им давно известно. И только некоторые подробности, вроде выдумки запереть сторонников Чарли в пустой кабинет, чтобы они не могли присутствовать при голосовании, вызвали возмущенные возгласы:
— Кулаками расправлялись! Запихивали туда, как баранов!
— Мне все пуговицы на куртке оборвали!
— У Нэнси Гоу вон синяки на плечах!
— Э, пустяки какие! — отмахнулась весело Нэнси. — Зато все они теперь сели в лужу со своими выборами… Теперь все видят, какие это герои!
— Они и меня туда запрятали, за косы втащили, подумайте! — взвизгнула вдруг Марта Миллс. — Обознались, говорят. Вот скоты!.. Я с тобой еще посчитаюсь, не посмотрю, что ты мне брат! — Она затрясла растрепанными косами и направилась к Лори, который поспешил юркнуть в толпу.
Общий хохот был ответом на выходку Марты, Напряжение разрядилось. Теперь хохотали почти все, даже те, кто был причастен к расправе над Мартой Миллс.
— Боюсь, что вы теперь очень надолго, может быть даже навсегда, потеряли авторитет среди ваших товарищей, — сказал мистер Ричардсон, обращаясь к Фэйни и Рою. — Слишком это неприглядная история и показывает вас в невыгодном свете. Впрочем, может. я ошибаюсь и семиклассники все-таки хотят иметь Мак-Магона своим старостой? — обратился он к классу. — Может, вы признаете перевыборы действительными?
— Нет, нет, не хотим Мак-Магона! Что вы! Долой Мак-Магона и его приятелей! — раздались дружные голоса. — Да здравствует Робинсон! Гип-гип ура!
Все головы повернулись к Чарли. Теперь на него смотрело множество смеющихся, ласковых, дружелюбных лиц. Только трое — Фэйни, Рой и Долговязый, — сгрудившись в углу, кидали на него мстительные взгляды. Но на них никто уже не обращал внимания.
— Гип! Гип! Ура Робинсону! — продолжали кричать «малютки».
Тэд Маллори подошел к учителю.
— Мистер Ричардсон, мне кажется, нам всем надо извиниться перед Чарльзом, — сказал он. — Мне кажется, мы все перед ним виноваты. Слушали тут разные гадости о нем, позволяли хозяйничать этим парням… Словом, я первый прошу у него извинения.
Он подошел к Чарли и неловко подал ему руку:
— Чарльз, можешь ударить меня и даже поколотить, если считаешь, что я чересчур большая свинья.
— Брось! Ну что ты! Я знаю, что ты-то настоящий парень. — И Чарли дружески хлопнул его по плечу.
Вслед за Тэдом потянулись со всех сторон пожимать руку Чарли и другие школьники. Как раз в разгар этих рукопожатий за плечом мистера Ричардсона заблестели очки, и Мак-Магон старший спросил:
— Что тут происходит? Почему дети не на уроке, мистер Ричардсон?
На этот раз директор был настроен удивительно благодушно. Его очки излучали самый мягкий блеск, голос был вкрадчивым и бархатистым, а выбритые щеки напоминали своим цветом лососину.
— Я слышал здесь какое-то ликование, а мальчики там, внизу, сказали мне, что в классе происходят перевыборы, — продолжал Мак-Магон старший. — Мне, как директору, многое известно, мистер Ричардсон. — Он с милой улыбкой склонился к учителю и прошептал ему на ухо: — Не надо выговаривать детям за это проявление самостоятельности. Вы видите, я строг, но не взыскателен.
Затем директор снова обратился к классу:
— Кого же вы избрали старостой, леди и джентльмены? Я надеюсь, это вполне достойный ученик, который будет служить вам примером и покажет вашему прежнему старосте, как по-настоящему надо выполнять свои обязанности…
Он взглядом отыскал сына и весело подмигнул ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Но при чем же здесь Робинсон? — закричал Тэд Маллори. — Ты, брат, ври, да не завирайся!
— Эй, парень, придержи язык! — отвечал ему, нимало не смущаясь, Фэйни. — Я это к тому говорю, что Робинсон подобрал себе теплую компанию из таких же парней, как он сам, и вообразил, что может заводить в школе свои порядки. Выступает на совете старост, подговаривает нас не давать оттисков, а завтра выдумает что-нибудь еще похуже… Вот к нам приехал Рой Мэйсон, так он говорит, что у них на Юге все ребята — как есть все — ушли бы из школы, если бы в ней появился один-единственный негр. Спросите его сами, если мне не верите! А мы здесь распустили наших цветных, думаем, что они такие же, как мы, а они чужаки, можете мне поверить… — Тут младший Мак-Магон, подражая отцу, выдержал эффектную паузу. — Вы, конечно, понимаете, о чем я говорю. Встретил я тут как-то гренджерских ребят, так они прямо плевались, когда узнали, что у нас в школе делается. Наверно, даже откажутся приехать к нам на матч…
— Что за черт! Бред какой-то! Чего он навалился так на Робинсона? — раздались отдельные выкрики, но тотчас же потонули в грубом хоре скаутских голосов:
— Правильно! Верно! Он дело говорит! Слушайте «орла»!
Кафедра вдруг заколебалась, накренилась и внезапно с грохотом опрокинулась. Не удержавшись, вместе с ней опрокинулся и «орел». На поверженной кафедре выросла фигура черного мальчика. Его кулаки были сжаты, огромные темные глаза пылали. И перед зрелищем этого большого, справедливого гнева школьники на минуту замолкли. У каждого в глубине души зашевелилось нечто вроде раскаяния и промелькнула мысль, что все происходящее неладно и бесчестно.
— Послушайте, что я вам скажу! — задыхаясь, начал Чарли. — Мак-Магон здесь обливает грязью меня и мой народ. Но клянусь вам… — Чарли торжественно поднял руку, — клянусь вам, я предпочел бы быть самым последним, неграмотным чернорабочим, чем вот таким, как Мак-Магон или его друг Мэйсон. Потому что они хоть и белые, а самые подлые парни из тех, кого я знаю. И все, что они сегодня здесь подстроили, так гнусно, что мне больше всего хочется плюнуть на все и уйти. Но я знаю: если я уйду и старостой будет Мак-Магон, наш класс станет самым худшим классом, может, не только в нашей школе, но во всем городе. Потому что верховодить в нем будут самые отпетые ребята, вроде Фэниана и Мэйсона, а хорошим, настоящим ребятам здесь нечего будет делать. Вспомните, как мы дружили, как ходили вместе на экскурсии, как готовились к состязаниям с гренджерцами… А теперь Мак-Магон и его компания хотят нас поссорить, потому что им это выгодно. Мак-Магон повторяет чужие слова о красной опасности… Наверно, это ему внушили дома… А спросите-ка его, что это за красная опасность…
— Заткни ему рот! Заткни ему рот, а то все провалится! — Фэйни выбрался из-под кафедры и теребил Роя. — Надо, чтобы он замолчал!
Рой сделал знак скаутам, и внезапно в классе началась какофония: засвистели шотландские свирели, заиграли губные гармошки, запищали ярмарочные свистульки. Слова Чарли потонули в этой мешанине звуков. Видно было, что он пытается досказать что-то важное, но напрасно. Рядом с ним стоял Пабло и, по-видимому, тоже что-то говорил, потому что губы его шевелились и он энергически взмахивал рукой. Рой очутился рядом с Пат.
— Сейчас будем подавать записки с именами кандидатов! — прокричал он ей в самое ухо. — Нашим счетным аппаратом будете вы, мисс. — Он коварно усмехнулся.
Пат залилась краской до ушей:
— Я… не могу. Мне… нездоровится…
— Чепуха! — снова прокричал Рой. — Это вам нисколько не повредит, мисс Патриция, а наоборот, окажется полезным.
Он насмешливо посмотрел ей в лицо, потом взял карандаш, лежавший на парте, и быстро нарисовал что-то в раскрытой тетради. Чарли, зажатый в угол орущими скаутами, увидел, как Пат вздрогнула: на белом листе тетради была нарисована корона и рядом — кукиш; посреди красовался большой вопросительный знак.
Чарли перевел глаза на Пат. Девочка секунду как будто колебалась. Чарли ждал не дыша. И вдруг увидел: Пат еле уловимо кивнула медноволосой головкой.
— Эй, вы, замолчите! — скомандовал Рой скаутам. Он обратился к классу: — Леди и джентльмены, после того как мы выслушали предвыборные речи обоих кандидатов, прошу подавать нашему счетчику мисс Патриции Причард записки с именем выбранного вами старосты.
Он сделал незаметный знак Лори. Тот выглянул в коридор и тихо свистнул. Тотчас же ему откликнулся такой же свист, и в кабинет начали проскальзывать один за другим совсем незнакомые школьникам мальчишки. «Малютки» с недоумением смотрели на этих неизвестно откуда взявшихся ребят, которые к тому же явно намеревались принять участие в выборах. Вожаком у них был знакомый некоторым из семиклассников Мэрфи. Впрочем, с этим парнем никто не хотел связываться: все знали его хулиганские повадки и здоровенные кулаки.
Чужие мальчики, не стесняясь, вытаскивали из карманов записки и подавали вместе со всеми на преподавательский стол. Пат изумленно посматривала на незнакомцев, но была так угнетена всем происходящим, что не сказала ни слова и приняла от них записки.
— Внимание! — провозгласил снова Рой. — Сейчас будет объявлен результат перевыборов. Слушайте все!
Пат встала. Все взгляды обратились на нее. Девочка откинула назад прядь непослушных волос. Рука ее слегка дрожала, но голос был свеж и сух, как обычно.
— Пять записок содержат имя Чарльза Робинсона… — начала она. — Только пять… Остальные же…
— А остальные? Остальные? — хором закричали в классе.
— Можешь радоваться — твое дело в шляпе, — успел шепнуть Рой Мак-Магону.
— Остальные записки содержат имя… — продолжала Пат.
Ей не удалось докончить: раздался странный гул, как будто лавина сорвалась откуда-то сверху и катилась по лестницам со все возрастающим грохотом. Все ближе и ближе лавина, вот она уже катится по коридору, уже можно различить какие-то выкрики, топот. И вдруг с треском распахнулись двери и, красные, возбужденные, ворвались семиклассники. Впереди всех несся Василь Гирич. Он первый бросился к Чарли:
— Ты здесь? А я боялся, что они тебя тоже куда-нибудь запрятали или расправились с тобой по-своему!
— Где ты был? Где были вы все? — обиженно спросил Чарли. — Почему вас до сих пор не было?
Василь в ответ только махнул рукой: он весь еще был в горячке и возбуждении одержанной победы. Класс грохотал и гудел, как огромный котел, наполненный кипящей жидкостью. В углу бешено визжала и махала перед братом кулаками Марта Миллс:
— Как ты смел запереть меня с ними!.. Где были твои дурацкие глаза!.. Они меня чуть не отколотили, понимаешь, дурень?
Долговязый, не отвечая, ошалело смотрел на сестру и еще больше, чем всегда, напоминал глупого, провинившегося щенка. Да и у всех скаутов был виноватый, сильно смущенный вид. В своей растерянности они выпустили из-за доски Беннета, и он выскочил оттуда грозный, растрепанный и жаждущий расправиться с обидчиками. Он сразу ринулся к Фэйни:
— Ага, не выгорело!.. И хитрость тебе не помогла!.. Ах ты, крысиный помет!
Белесая физиономия Фэйни побелела еще больше. Вмиг потеряв все свое великолепное боевое оперение, «орел» робко жался к своим сторонникам. А сторонники, позабыв о своем вожаке, думали лишь о том, чтобы без особого позора выбраться из кабинета и поскорее исчезнуть.
В дверях была толкотня и давка: скауты столкнулись там с Мэрфи и его ребятами, которые, поняв, что счастье изменило мак-магоновцам и ветер переменился, тотчас же вознамерились улизнуть, пока на них еще не обрушились робинсоновцы. Мэрфи без церемонии толкал перед собой своих ребят, как пастух толкает и подстегивает отстающих овец. Сам Мэрфи охотно подрался бы с Чарли или с кем-нибудь из его друзей, но чувствовал, что теперь у него оказалось бы слишком много противников.
Один только Рой Мэйсон сохранял свой презрительный вид и, закусив губу и зло сощурив глаза, стоял у преподавательского стола, наблюдая за бегством недавних друзей. «Организационный комитет», с Лори и Фэйни во главе, был уже у цели и собирался также удрать, когда дверь вдруг широко распахнулась и на пороге появился мистер Ричардсон — младший учитель.
22. Друг Ричи
В противоположность взволнованным, красным и беспорядочно галдящим школьникам, их учитель был абсолютно спокоен, сдержан и находился, мы бы сказали, в таком превосходном равновесии, которое действует освежающе на самые горячие головы.
Он остановился в дверях, пристально и серьезно глядя на школьников, и под этим знакомым твердым взглядом понемногу затихали самые сварливые и шумные, потупляли глаза самые дерзкие, и наконец наступила совершенная тишина. Только тогда мистер Ричардсон начал говорить.
— Так, — сказал он. — Теперь, когда вы слегка успокоились, я хотел бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что у вас происходит. — Он отыскал взглядом Фэйни: — Вот вы, Мак-Магон, скажите мне.
Фэйни проглотил слюну.
— Я… то есть… — начал он. — У нас происходит… Словом, мы выбираем нового старосту, — решительно докончил он.
Мистер Ричардсон приподнял одну бровь:
— Нового старосту? Значит, прежний староста так вас не удовлетворяет, что вы не можете дождаться новых выборов и устраиваете перевыборы в середине года? Так?
— Д-да, — с некоторой запинкой сказал Фэйни.
— В таком случае, это очень хорошо, что вы выбираете нового старосту. — Мистер Ричардсон снова оглядел класс. — Значит, прежний староста не оправдал вашего доверия, не защищал ваших интересов, был дурным товарищем и дурным учеником, позволял себе бесчестные поступки…
— Нет, нет! Вовсе нет! Это не так! — закричали со всех сторон школьники.
Мистер Ричардсон сделал удивленное лицо:
— Нет?.. Тогда, значит, это еще худший проступок? О, я никак не ожидал от Робинсона!
Фэйни не выдержал.
— Не было ничего такого, — хрипло сказал он. — Просто ребята не желали, чтобы старостой был цветной.
Мистер Ричардсон слегка покраснел и сузил глаза. От этого глаза его, обычно мальчишески-добрые, заблестели холодно и строго.
— Ах, вот оно что… — протянул он. — Значит, все, — он подчеркнул слово «все», — семиклассники не хотят, чтобы старостой у них был негр?
— Нет, нет, не все! Вовсе не все! — снова вступились школьники. — Пускай Фэйни не врет! Учитель опять удивился.
— То есть как это «не все»? — спросил он. — Разве не все присутствующие здесь голосовали и участвовали в перевыборах?
— Не все! Нет, нет, не все! — раздались новые крики, на этот раз еще более внушительные.
— Ничего не понимаю! — развел руками учитель. — Поскольку вы, Мак-Магон, ничего толком не можете мне объяснить, пусть этот труд возьмет на себя ваш друг Мэйсон.
Семиклассники как один человек повернулись в сторону Роя. Он стоял, нагнув голову, глядя исподлобья, точно злой кабан, застигнутый охотниками.
— Я отказываюсь отвечать, — проворчал он сквозь зубы.
Учитель пристально на него взглянул:
— Отказываетесь? Но почему? Ведь я у вас не урок спрашиваю, Мэйсон!
— Я отказываюсь, потому что вы сами, без меня всё знаете и понимаете, — сказал Мэйсон, и злые слезы послышались в его голосе. — Вы придумали эти вопросы и объяснения только для того, чтобы помучить и наказать нас за своего любимчика Робинсона.
— Вы, значит, признаете, что виноваты в чем-то, раз говорите о наказании? В чем же ваша вина? Может, вы скажете мне? — Учитель все так же спокойно и выжидательно смотрел на мальчиков.
Рой молчал, упорно глядя в землю. Молчал и Фэйни, хотя глаза у него так и бегали, стараясь увильнуть от встречи с глазами учителя.
— Ой, я больше не могу! Я скажу! — заскулил чей-то жалобный голос, и Лори протиснулся сквозь толпу школьников и встал перед мистером Ричардсоном. — Мистер Ричардсон, сэр, мы виноваты, мы очень виноваты! — скулил он. — Конечно, и Фэйни и Мэйсон будут меня потом ругать, и все наши скауты меня будут ругать, даже вздуют, наверно, но я больше не могу, я все скажу вам…
И Лори принялся тут же, перед всем классом, выкладывать длинную и запутанную историю подготовки к выборам: подкупы, угрозы, лесть, обещания билетов на матчи и «командных» мест в скаутских отрядах, запугивание младших. И чем дальше говорил Лори, тем суровее становилось лицо учителя и тем яснее проступало на лицах ребят недоумение и отвращение, которые внушал им этот несостоявшийся «бизнес». Смешки, раздавшиеся еще в начале рассказа, сменились возмущенными восклицаниями. Теперь даже сторонникам «орла» и его друга-южанина было неловко и стыдно, что они поддерживали двух интриганов.
Чарли и его друзья слушали признания Лори довольно спокойно: ведь все это было им давно известно. И только некоторые подробности, вроде выдумки запереть сторонников Чарли в пустой кабинет, чтобы они не могли присутствовать при голосовании, вызвали возмущенные возгласы:
— Кулаками расправлялись! Запихивали туда, как баранов!
— Мне все пуговицы на куртке оборвали!
— У Нэнси Гоу вон синяки на плечах!
— Э, пустяки какие! — отмахнулась весело Нэнси. — Зато все они теперь сели в лужу со своими выборами… Теперь все видят, какие это герои!
— Они и меня туда запрятали, за косы втащили, подумайте! — взвизгнула вдруг Марта Миллс. — Обознались, говорят. Вот скоты!.. Я с тобой еще посчитаюсь, не посмотрю, что ты мне брат! — Она затрясла растрепанными косами и направилась к Лори, который поспешил юркнуть в толпу.
Общий хохот был ответом на выходку Марты, Напряжение разрядилось. Теперь хохотали почти все, даже те, кто был причастен к расправе над Мартой Миллс.
— Боюсь, что вы теперь очень надолго, может быть даже навсегда, потеряли авторитет среди ваших товарищей, — сказал мистер Ричардсон, обращаясь к Фэйни и Рою. — Слишком это неприглядная история и показывает вас в невыгодном свете. Впрочем, может. я ошибаюсь и семиклассники все-таки хотят иметь Мак-Магона своим старостой? — обратился он к классу. — Может, вы признаете перевыборы действительными?
— Нет, нет, не хотим Мак-Магона! Что вы! Долой Мак-Магона и его приятелей! — раздались дружные голоса. — Да здравствует Робинсон! Гип-гип ура!
Все головы повернулись к Чарли. Теперь на него смотрело множество смеющихся, ласковых, дружелюбных лиц. Только трое — Фэйни, Рой и Долговязый, — сгрудившись в углу, кидали на него мстительные взгляды. Но на них никто уже не обращал внимания.
— Гип! Гип! Ура Робинсону! — продолжали кричать «малютки».
Тэд Маллори подошел к учителю.
— Мистер Ричардсон, мне кажется, нам всем надо извиниться перед Чарльзом, — сказал он. — Мне кажется, мы все перед ним виноваты. Слушали тут разные гадости о нем, позволяли хозяйничать этим парням… Словом, я первый прошу у него извинения.
Он подошел к Чарли и неловко подал ему руку:
— Чарльз, можешь ударить меня и даже поколотить, если считаешь, что я чересчур большая свинья.
— Брось! Ну что ты! Я знаю, что ты-то настоящий парень. — И Чарли дружески хлопнул его по плечу.
Вслед за Тэдом потянулись со всех сторон пожимать руку Чарли и другие школьники. Как раз в разгар этих рукопожатий за плечом мистера Ричардсона заблестели очки, и Мак-Магон старший спросил:
— Что тут происходит? Почему дети не на уроке, мистер Ричардсон?
На этот раз директор был настроен удивительно благодушно. Его очки излучали самый мягкий блеск, голос был вкрадчивым и бархатистым, а выбритые щеки напоминали своим цветом лососину.
— Я слышал здесь какое-то ликование, а мальчики там, внизу, сказали мне, что в классе происходят перевыборы, — продолжал Мак-Магон старший. — Мне, как директору, многое известно, мистер Ричардсон. — Он с милой улыбкой склонился к учителю и прошептал ему на ухо: — Не надо выговаривать детям за это проявление самостоятельности. Вы видите, я строг, но не взыскателен.
Затем директор снова обратился к классу:
— Кого же вы избрали старостой, леди и джентльмены? Я надеюсь, это вполне достойный ученик, который будет служить вам примером и покажет вашему прежнему старосте, как по-настоящему надо выполнять свои обязанности…
Он взглядом отыскал сына и весело подмигнул ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41