Под потолком загорелась яркая автомобильная фара. И наконец изнемогающие от любопытства и нетерпения ребята увидели «Серебряную свирель».
Со всех сторон раздались удивленно-восторженные восклицания:
— Вот так машина!
— Какая большая — прямо как настоящая!
— Блестит-то как!
— Чарльз — просто молодчина!
В самом деле, поставленный на платформу из досок, автомобиль казался очень большим, почти натуральной величины. Начищенный и отполированный до блеска, он имел вид дорогой, настоящей машины. Кузов был сделан из дюралевых листов, найденных Чарли и Василем на самолетном «кладбище». Закругленный перед и длинный, сплющенный, как у рыбы, хвост придавали автомобилю красивую форму. На плоской части хвоста изящными черными буквами было выведено: «Серебряная свирель».
«Штаб» почтительно созерцал машину. Даже самые горячие поклонники Чарли не думали, что новая модель будет так красива. Она превосходила все их самые большие ожидания.
Всем захотелось рассмотреть модель поближе, потрогать всё руками, посидеть в автомобиле, повертеть руль. Близнецы Квинси первые не выдержали и полезли в машину.
— Смотри, ребята, руль-то, руль! — захлебывался от восторга Бэн.
Действительно, руль был настоящий, автомобильный, тоже случайно найденный где-то мальчиками и прилаженный к машине. Правда, руль был немного велик, но, когда Чарли по-гонщицки почти лежал на сиденье водителя, именно руль давал ему ощущение мощности и быстроходности «Свирели».
А сколько выдумки и труда понадобилось, чтобы механизировать управление машиной!.. Поставить автомобильную «баранку» — это всякий сумеет. А как сделать легкую и надежную передачу от руля к передней оси — вот над чем пришлось поломать голову Чарли и его верному помощнику Василю!
На гонках, при спуске с холма Надежды, машины обычно мчались с большой скоростью, и слабое рулевое управление могло кончиться катастрофой. Пролежал же в прошлом году Фредди Портер целый месяц в больнице, после того как его машина слетела на полном ходу в кювет: у машины лопнула рулевая тяга!
Нет, Чарли был не только изобретателен, но и осторожен. В этом году он придумал сделать передачу от рулевого штурвала к оси из тросов. Тросы накручивались на барабан, который он укрепил на штурвале.
Ребята, осматривая машину, и не подозревали, сколько материалов перепробовали Чарли и Василь для этих тросов. Ни электрические провода, ни обычные металлические тросы не годились. В конце концов мальчики остановились на обыкновенной крученой бечеве. Правда, она была очень крепкая, но Чарли все-таки немного беспокоился — выдержит ли она испытание. Он утешал себя тем, что «Свирель» понадобится ему только для гонок, а за несколько часов работы этот «механизм» не успеет износиться.
Пабло Де-Минго, присев на корточки, рассматривал колеса.
— Советую всем обратить на них внимание, — сказал он.
В самом деле, на колеса стоило посмотреть. Они были гордостью Чарли и его главным козырем в предстоящих гонках. Мальчик понимал, что на гонках, когда машины спускаются со склона без мотора, успех зависит не только от обтекаемости кузова, но главным образом от легкости хода самой машины. На чердаке у Темпи оказалась старая детская коляска. Одно из четырех ее колес было сильно помято, и много времени пришлось потратить Чарли, для того чтобы уничтожить следы свирепой восьмерки. Однако все это не имело значения; главное — на всех колесах оказались отличные пневматические шины, и Чарли, увидев их, пришел в такой восторг, что бросился целовать круглые, блестящие щеки Темпи.
— Отстань, дурачок, вымажешься в мыльной пене! — отбивалась Темпи, стоявшая, как всегда, над стиральной машиной.
Но Чарли продолжал обнимать милую, щедрую Темпи за ее королевский подарок.
Однако, придя домой, мальчик чуть не заплакал с досады: колеса оказались не на шарикоподшипниках, а на простых втулках. Вот было разочарование! С горя Чарли едва не забросил коляску со всеми колесами на одну из мусорных куч пустыря. Впрочем, вовремя опомнился и стал обдумывать вместе с Василем, как переделать колеса. Мальчики возились месяца два, зато теперь колеса были так отбалансированы, что вращались от малейшего прикосновения..
Покрутив их, Джой даже языком щелкнул от восторга, а Нэнси, позабыв на время свои горести, важно уселась на водительском месте и воображала себя лихим чемпионом-гонщиком.
Ребята были так поглощены осмотром «Свирели», с таким жаром обсуждали детали машины и возможности Чарли на победу, так азартно заключали между собой новые пари, что на время совсем позабыли, зачем они собрались здесь, в «гараже». Поэтому все были неприятно поражены, когда откуда-то из темноты пустыря в освещенный «гараж» вбежал запыхавшийся, бледный от волнения Василь Гирич и еще с порога закричал:
— Где Чарли? Кто знает, где Чарли? Видел его кто-нибудь? Да что вы — онемели, что ли?
Пабло выступил вперед.
— Что ты так кричишь? — Он с возмущением уставился на Василя. — Чарли здесь еще нет, да и быть не может. Он на репетиции у мисс Вендикс.
Василь облизал губы.
— Его там нет, я только что оттуда, — сказал он. — Они его прогнали — Горилла и эта старая индюшка Вендикс. Они сказали, что негру не место в божественной картине и что они в нем не нуждаются. Горилла сам сказал ему — мне проболтались мак-магоновские ребята…
— Как? Что такое? В чем дело? — раздались встревоженные голоса. — Да говори же! Ребята окружили Василя.
— Погодите, я еще не все сказал. На репетиции был этот болван Лори Миллс. Наверно, он у мак-магоновцев вроде лазутчика. Он что-то вынюхивал, всех расспрашивал, шептался по уголкам, а некоторым что-то совал — я не мог подсмотреть, деньги это или что другое.. Он и меня начал обрабатывать, сплетничал что-то насчет Чарли — видно, хотел нас поссорить, а потом проболтался, что они с Мак-Магоном и Мэйсоном подговорили ребят и в четверг, то есть завтра, готовят решительный удар: устраивают перевыборы в классе, хотят убрать Чарли из старост, а потом вместе со всеми цветными и вовсе выгнать из школы…
Его прервал общий вопль:
— Мерзавцы! Да как они смеют!
— Ребята, мы не допустим!
— Все встанем за Робинсона!
— Это незаконно! Мы выбирали Робинсона и не желаем никого другого!
Василь переждал, пока утихнет возмущение.
— Криком делу не поможешь, — сказал он веско. — Они уже договорились с Принсом, а многих ребят просто подкупили, чтобы они отдали свои голоса Моли. Подковались они неплохо: всех уверяют, будто Чарли против американских законов и подговорил школу бунтовать против полиции, на уроках под носом учителей передает шпаргалки, а Моль, наоборот, стопроцентный американец, пай-мальчик, чистюля и храбрец. Они даже значки сделали своим сторонникам — с орлом. Вот, глядите, мне удалось стянуть у Марты Миллс — сестры этого оболтуса…
Все столпились возле Василя, рассматривая круглый оловянный значок с выдавленным на нем изображением орла.
— Слушайте: надо сегодня же, до ночи, оповестить всех наших ребят, чтобы они были готовы завтра дать хороший урок этим мак-магоновцам! — воскликнул Джой, пылая от нетерпеливого желания сцепиться с Молью и его дружками. — И мы тоже нарисуем всем нашим значки с изображением «Серебряной свирели», — объявил он во всеуслышание. — Это будет наша марка, марка всех робинсоновцев!
— Отлично! Здорово! Мы все робинсоновцы, и мы будем носить знак «Серебряной свирели», — закричали остальные ребята.
— Мы должны получше обдумать, как сорвать им это дело, — сказал Василь, — иначе они заведут в школе и в классе такие порядки, что всем нам придется солоно.
— Я знаю только одно: если они победят, мне уж не учиться в школе, и Чарли не учиться, и остальным нашим тоже, — раздался печальный голосок Нэнси.
— Но это же незаконно! — Джон Майнард вертел во все стороны маленькой головкой. — Это же противоречит конституции… И потом, мы не на Юге! Мой отец, в случае чего, дойдет до самого мистера Милларда!
Близнецы, Джой Беннет и Пабло иронически засмеялись. Даже Нэнси и та не могла не улыбнуться наивности бедного парня,
— Младенчик еще верит в добрых фей, — сказал Бэн Квинси, качая головой, — верит, что ласковый дядя Миллард обласкает его черного папочку и велит всем няням в Штатах опекать черного мальчика Джо. Эх ты, чудак! — обратился он к Майнарду. — Да Миллард просто велит прогнать с собаками и твоего отца, и моего, и отца Беннета, и сделает это совершенно законно, так что и придраться не к чему будет…
Джон Майнард хотел было что-то возразить, но, увидев усмешки на лицах ребят, передумал.
— Послушайте, мальчики, — вскричал вдруг Беннет, — я вспомнил! Ричи еще вчера просил предупредить его, если мак-магоновцы затеют какую-нибудь подлость. Нужно зайти к нему, сказать. Может, он что-нибудь придумает?
— Вот это замечательно! Конечно, надо ему сказать. Наш Ричи непременно поможет! — раздались со всех сторон оживленные возгласы.
— И надо, чтобы кто-нибудь из нас сказал речь о Чарли: какой он хороший товарищ, и как всем помогает, и какой он способный изобретатель, спортсмен. Нужно описать ребятам его новую модель, чтобы они знали, что он и в этом году победит в честь школы на гонках, — горячо говорил Джой.
— А кто будет говорить речь? — спросила Нэнси.
Этот вопрос тотчас же вызвал горячий спор. Одни находили, что речь должен говорить Гирич, как близкий друг и помощник Чарли; другие уверяли, что Беннет скажет гораздо красивее и лучше о Чарли. Пока шел этот спор, Пабло тихонько вышел наружу и начал всматриваться в темноту.
— Чарли! Эй, Чарльз, где ты? — негромко окликнул он.
Кругом стоял мрак. Мальчик долго прислушивался, но все было безмолвно. Пабло вернулся в «гараж».
— А где же все-таки Робинсон? — спросил он, ни к кому особенно не обращаясь. — Если он не на репетиции, то давно уже должен бы прийти сюда, к нам.
Ребята с недоумением и тревогой уставились друг на друга: в самом деле, куда же девался Чарли?
— Может, он давно сидит дома? Я сейчас сбегаю посмотрю, — вызвался было Вик Квинси.
Его удержали на пороге:
— Погоди. А если его нет? Мать узнает, что Чарли не приходил, и будет волноваться.
— Тогда я пойду погляжу в окна, — сказал Джон Майнард: — я высокий.
— А мы пока сбегаем к Цезарю, взглянем — не там ли Чарли. Он часто туда заходит, — сказали близнецы.
Через несколько минут, прошедших в томительном ожидании, все три посланца вернулись обескураженные:
Чарли нигде не оказалось.
— Он не пришел, потому что он гордый. — Нэнси сказала это совсем тихо, но все услышали. — Ему легче умереть, чем рассказать, что его прогнали. Я его знаю. И, наверно, он стоит где-нибудь в темноте и плачет.
И Нэнси, не выдержав, заплакала сама.
— Ну, поплыла теперь! — раздраженно фыркнул Джой. — Чарли не девчонка — он реветь не станет, можешь не беспокоиться!
Но, несмотря на уверенный тон, и у него стало тоскливо на душе.
Все вдруг заспешили по домам. Никто уже не обращал внимания на блестящую освещенную холодным сиянием фар «Серебряную свирель».
Джой поспешно уславливался с Василем — вместе зайти рано утром к Ричардсону.
В мрачном молчании расходился «штаб». Но, отойдя на достаточное расстояние от дома Робинсонов, каждый, не сговариваясь с другим, принимался кричать в туманную, сырую темень:
— Ау, Чарли!.. Где ты?
— Робинсон, это мы — твои друзья! Откликнись, Робинсон!
— Чарльз, куда ты пропал?..
Друзьям отвечали гудки автомобилей, топорные голоса радиодикторов, пьяные гуляки, шатающиеся по улицам. А Чарли если и слышал их, то не отозвался.
19. Четверг
Ее видели мальчишки, развозящие в фургонах молоко; ее видели шоферы моечных машин, очищающие улицы от мусора; ее видели газетчики, спозаранку оглашающие город своими выкриками; ее видели рабочие, спешащие в своих комбинезонах на заводы Милларда; ее заметили маленькие клерки, отпирающие двери своих контор; ее приметили собаки мясника и булочника, бежавшие с газетами к своим хозяевам, — ее приметил весь утренний, трудовой, плохо выспавшийся и усталый люд Стон-Пойнта.
Никто из людей не обратил на нее особого внимания: стоит и стоит на углу площади Неизвестного Солдата какая-то малышка с наспех завязанным на апельсиновых кудряшках бантом. Зато собакам она показалась подозрительной, и они подошли и тщательно обнюхали ее смуглые голые коленки, клетчатую юбчонку — всю ее маленькую напряженную фигурку. И, хотя Кэт страшно боялась собак и в другое время непременно сбежала бы при виде огромного дога и всклокоченного шотландского терьера, на этот раз она стойко выдержала прикосновение собачьих носов и осталась на своем наблюдательном посту.
Дело в том, что Кэт ждала. Ее мысли, ее зрение, ее слух — все было подчинено этому ожиданию. Ни шум города, ни крики газетчиков, ни запах жареной кукурузы, шедший из ближайшей лавчонки, не могли ни на секунду отвлечь ее. Девочка, прищурясь, посматривала на часы, украшавшие купол универсального магазина «Атенеум», и каждое легкое движение минутной стрелки заставляло ее трепетать и шептать молитвы. Впрочем, к обычным молитвенным словам здесь примешивались совсем современные и даже, мы бы сказали, чисто технические термины.
— Милостивый боже, сделай так, чтобы его мотор работал!.. Сделай так, чтобы он поскорее приехал, пока не проснулись наши… Господи, помоги, чтобы машина его была в исправности…
Так горячо молилась Кэт, прижимая к груди руки и все нетерпеливее глядя в направлении «Атенеума».
И вдруг ее лицо просияло и бант затанцевал на кудряшках: среди окружающих звуков ее чуткий слух уловил знакомый скрежет и астматическое хрипенье, точно взбирался на гору, на непосильную высоту, старый, тяжело больной человек.
— Он! Провалиться мне на этом месте! — энергично сказала Кэт. — Слава тебе господи! — И она стрелой пустилась навстречу тому, кого так нетерпеливо ждала.
Из-за мраморной кариатиды, украшающей двери Национального банка, появилось уже знакомое всем нам оливковое чудовище.
Экипаж дяди Поста, еще не успевший в этот час запылиться, радовал глаз свежевымытым кузовом, который на этот раз своим цветом напоминал молодой щавель.
На шоферском сиденье подпрыгивал сам дядя Пост, зорко вглядываясь в сложный фарватер улицы и умело лавируя между рифами и скалами тротуаров, ларьков и газетных киосков.
Внезапно в поле зрения старого почтальона попало некое непредвиденное препятствие в виде девочки с голыми коленками, стоящей поперек проезда и размахивающей обеими руками. Девочка отнюдь не была похожа на хич-хайкеров — попрошаек, — которые клянчат, чтобы их подсадили в попутную машину. К тому же ее сигнализация, как понял дядя Пост, относилась именно к нему и к его экипажу.
Подъехав вплотную к девочке, дядя Пост с трудом обуздал свое чудовище и заставил его остановиться. Раскрасневшаяся, возбужденная малышка тотчас же очутилась у автомобиля.
— Ох, дядя Пост, наконец-то! А я-то жду вас уже целых полтора часа и восемь минут! — вымолвила она запыхавшись.
Дядя Пост нагнулся и со своего места внимательно рассматривал девочку. Как будто он уже знаком и с этими кудряшками и с этим бантом! А впрочем, может, это ему кажется? Ведь так много на его пути таких кудряшек, и коленок, и бантов!
— Ну, выкладывай, что у тебя такое, сестричка? — сказал он снисходительно. — Да поторапливайся, а то почта не ждет.
— Я сама страшно тороплюсь уйти, пока наши не встали и не хватились меня. Потому что если Фэйни пронюхает, он меня пришибет, — убедительным тоном сказала девочка.
— В чем дело? Ничего не понимаю! — Дядя Пост яростно затеребил нос. — Нельзя ли выражаться понятнее, юная леди?
Юная леди в эту минуту пугливо оглянулась на проходившего мимо мальчишку, но вслед за этим преспокойно взобралась на сиденье дяди Поста и притянула к себе его седую голову:
— Дядя Пост, я вам скажу что-то, но только на ухо. — Она опять оглянулась. — Только на ухо, а то Фэйни меня убьет.
— Да кто этот Фэйни, этот злодей? — притворно свирепо сказал дядя Пост. — Давай его сюда, и мы мигом с ним расправимся!
— Ох, нет, не так легко с ним расправиться! — Кэт вздохнула в самое ухо старика. — Вот послушайте…
Странное зрелище представляла эта пара в автомобиле: похожий на диковинную птицу старый почтальон и кудрявая девочка, взобравшаяся с ногами на сиденье и что-то горячо шепчущая на ухо старику.
По мере того как шептала Кэт, лицо дяди Поста из благодушного и спокойного становилось хмурым и все более сердитым. Он то сдергивал свою форменную фуражку и принимался комкать ее в руках, то бормотал проклятия и яростно шлепал себя по коленке. Хохолок у него на лбу встал дыбом, щеки покраснели.
— Нет, что выдумали! Подумать только, что выдумали, бродяги! — воскликнул он гневно. — Да это неслыханно! Отлично знаю я его. Хороший, смирный мальчуган. И отец у него был дельный, работяга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Со всех сторон раздались удивленно-восторженные восклицания:
— Вот так машина!
— Какая большая — прямо как настоящая!
— Блестит-то как!
— Чарльз — просто молодчина!
В самом деле, поставленный на платформу из досок, автомобиль казался очень большим, почти натуральной величины. Начищенный и отполированный до блеска, он имел вид дорогой, настоящей машины. Кузов был сделан из дюралевых листов, найденных Чарли и Василем на самолетном «кладбище». Закругленный перед и длинный, сплющенный, как у рыбы, хвост придавали автомобилю красивую форму. На плоской части хвоста изящными черными буквами было выведено: «Серебряная свирель».
«Штаб» почтительно созерцал машину. Даже самые горячие поклонники Чарли не думали, что новая модель будет так красива. Она превосходила все их самые большие ожидания.
Всем захотелось рассмотреть модель поближе, потрогать всё руками, посидеть в автомобиле, повертеть руль. Близнецы Квинси первые не выдержали и полезли в машину.
— Смотри, ребята, руль-то, руль! — захлебывался от восторга Бэн.
Действительно, руль был настоящий, автомобильный, тоже случайно найденный где-то мальчиками и прилаженный к машине. Правда, руль был немного велик, но, когда Чарли по-гонщицки почти лежал на сиденье водителя, именно руль давал ему ощущение мощности и быстроходности «Свирели».
А сколько выдумки и труда понадобилось, чтобы механизировать управление машиной!.. Поставить автомобильную «баранку» — это всякий сумеет. А как сделать легкую и надежную передачу от руля к передней оси — вот над чем пришлось поломать голову Чарли и его верному помощнику Василю!
На гонках, при спуске с холма Надежды, машины обычно мчались с большой скоростью, и слабое рулевое управление могло кончиться катастрофой. Пролежал же в прошлом году Фредди Портер целый месяц в больнице, после того как его машина слетела на полном ходу в кювет: у машины лопнула рулевая тяга!
Нет, Чарли был не только изобретателен, но и осторожен. В этом году он придумал сделать передачу от рулевого штурвала к оси из тросов. Тросы накручивались на барабан, который он укрепил на штурвале.
Ребята, осматривая машину, и не подозревали, сколько материалов перепробовали Чарли и Василь для этих тросов. Ни электрические провода, ни обычные металлические тросы не годились. В конце концов мальчики остановились на обыкновенной крученой бечеве. Правда, она была очень крепкая, но Чарли все-таки немного беспокоился — выдержит ли она испытание. Он утешал себя тем, что «Свирель» понадобится ему только для гонок, а за несколько часов работы этот «механизм» не успеет износиться.
Пабло Де-Минго, присев на корточки, рассматривал колеса.
— Советую всем обратить на них внимание, — сказал он.
В самом деле, на колеса стоило посмотреть. Они были гордостью Чарли и его главным козырем в предстоящих гонках. Мальчик понимал, что на гонках, когда машины спускаются со склона без мотора, успех зависит не только от обтекаемости кузова, но главным образом от легкости хода самой машины. На чердаке у Темпи оказалась старая детская коляска. Одно из четырех ее колес было сильно помято, и много времени пришлось потратить Чарли, для того чтобы уничтожить следы свирепой восьмерки. Однако все это не имело значения; главное — на всех колесах оказались отличные пневматические шины, и Чарли, увидев их, пришел в такой восторг, что бросился целовать круглые, блестящие щеки Темпи.
— Отстань, дурачок, вымажешься в мыльной пене! — отбивалась Темпи, стоявшая, как всегда, над стиральной машиной.
Но Чарли продолжал обнимать милую, щедрую Темпи за ее королевский подарок.
Однако, придя домой, мальчик чуть не заплакал с досады: колеса оказались не на шарикоподшипниках, а на простых втулках. Вот было разочарование! С горя Чарли едва не забросил коляску со всеми колесами на одну из мусорных куч пустыря. Впрочем, вовремя опомнился и стал обдумывать вместе с Василем, как переделать колеса. Мальчики возились месяца два, зато теперь колеса были так отбалансированы, что вращались от малейшего прикосновения..
Покрутив их, Джой даже языком щелкнул от восторга, а Нэнси, позабыв на время свои горести, важно уселась на водительском месте и воображала себя лихим чемпионом-гонщиком.
Ребята были так поглощены осмотром «Свирели», с таким жаром обсуждали детали машины и возможности Чарли на победу, так азартно заключали между собой новые пари, что на время совсем позабыли, зачем они собрались здесь, в «гараже». Поэтому все были неприятно поражены, когда откуда-то из темноты пустыря в освещенный «гараж» вбежал запыхавшийся, бледный от волнения Василь Гирич и еще с порога закричал:
— Где Чарли? Кто знает, где Чарли? Видел его кто-нибудь? Да что вы — онемели, что ли?
Пабло выступил вперед.
— Что ты так кричишь? — Он с возмущением уставился на Василя. — Чарли здесь еще нет, да и быть не может. Он на репетиции у мисс Вендикс.
Василь облизал губы.
— Его там нет, я только что оттуда, — сказал он. — Они его прогнали — Горилла и эта старая индюшка Вендикс. Они сказали, что негру не место в божественной картине и что они в нем не нуждаются. Горилла сам сказал ему — мне проболтались мак-магоновские ребята…
— Как? Что такое? В чем дело? — раздались встревоженные голоса. — Да говори же! Ребята окружили Василя.
— Погодите, я еще не все сказал. На репетиции был этот болван Лори Миллс. Наверно, он у мак-магоновцев вроде лазутчика. Он что-то вынюхивал, всех расспрашивал, шептался по уголкам, а некоторым что-то совал — я не мог подсмотреть, деньги это или что другое.. Он и меня начал обрабатывать, сплетничал что-то насчет Чарли — видно, хотел нас поссорить, а потом проболтался, что они с Мак-Магоном и Мэйсоном подговорили ребят и в четверг, то есть завтра, готовят решительный удар: устраивают перевыборы в классе, хотят убрать Чарли из старост, а потом вместе со всеми цветными и вовсе выгнать из школы…
Его прервал общий вопль:
— Мерзавцы! Да как они смеют!
— Ребята, мы не допустим!
— Все встанем за Робинсона!
— Это незаконно! Мы выбирали Робинсона и не желаем никого другого!
Василь переждал, пока утихнет возмущение.
— Криком делу не поможешь, — сказал он веско. — Они уже договорились с Принсом, а многих ребят просто подкупили, чтобы они отдали свои голоса Моли. Подковались они неплохо: всех уверяют, будто Чарли против американских законов и подговорил школу бунтовать против полиции, на уроках под носом учителей передает шпаргалки, а Моль, наоборот, стопроцентный американец, пай-мальчик, чистюля и храбрец. Они даже значки сделали своим сторонникам — с орлом. Вот, глядите, мне удалось стянуть у Марты Миллс — сестры этого оболтуса…
Все столпились возле Василя, рассматривая круглый оловянный значок с выдавленным на нем изображением орла.
— Слушайте: надо сегодня же, до ночи, оповестить всех наших ребят, чтобы они были готовы завтра дать хороший урок этим мак-магоновцам! — воскликнул Джой, пылая от нетерпеливого желания сцепиться с Молью и его дружками. — И мы тоже нарисуем всем нашим значки с изображением «Серебряной свирели», — объявил он во всеуслышание. — Это будет наша марка, марка всех робинсоновцев!
— Отлично! Здорово! Мы все робинсоновцы, и мы будем носить знак «Серебряной свирели», — закричали остальные ребята.
— Мы должны получше обдумать, как сорвать им это дело, — сказал Василь, — иначе они заведут в школе и в классе такие порядки, что всем нам придется солоно.
— Я знаю только одно: если они победят, мне уж не учиться в школе, и Чарли не учиться, и остальным нашим тоже, — раздался печальный голосок Нэнси.
— Но это же незаконно! — Джон Майнард вертел во все стороны маленькой головкой. — Это же противоречит конституции… И потом, мы не на Юге! Мой отец, в случае чего, дойдет до самого мистера Милларда!
Близнецы, Джой Беннет и Пабло иронически засмеялись. Даже Нэнси и та не могла не улыбнуться наивности бедного парня,
— Младенчик еще верит в добрых фей, — сказал Бэн Квинси, качая головой, — верит, что ласковый дядя Миллард обласкает его черного папочку и велит всем няням в Штатах опекать черного мальчика Джо. Эх ты, чудак! — обратился он к Майнарду. — Да Миллард просто велит прогнать с собаками и твоего отца, и моего, и отца Беннета, и сделает это совершенно законно, так что и придраться не к чему будет…
Джон Майнард хотел было что-то возразить, но, увидев усмешки на лицах ребят, передумал.
— Послушайте, мальчики, — вскричал вдруг Беннет, — я вспомнил! Ричи еще вчера просил предупредить его, если мак-магоновцы затеют какую-нибудь подлость. Нужно зайти к нему, сказать. Может, он что-нибудь придумает?
— Вот это замечательно! Конечно, надо ему сказать. Наш Ричи непременно поможет! — раздались со всех сторон оживленные возгласы.
— И надо, чтобы кто-нибудь из нас сказал речь о Чарли: какой он хороший товарищ, и как всем помогает, и какой он способный изобретатель, спортсмен. Нужно описать ребятам его новую модель, чтобы они знали, что он и в этом году победит в честь школы на гонках, — горячо говорил Джой.
— А кто будет говорить речь? — спросила Нэнси.
Этот вопрос тотчас же вызвал горячий спор. Одни находили, что речь должен говорить Гирич, как близкий друг и помощник Чарли; другие уверяли, что Беннет скажет гораздо красивее и лучше о Чарли. Пока шел этот спор, Пабло тихонько вышел наружу и начал всматриваться в темноту.
— Чарли! Эй, Чарльз, где ты? — негромко окликнул он.
Кругом стоял мрак. Мальчик долго прислушивался, но все было безмолвно. Пабло вернулся в «гараж».
— А где же все-таки Робинсон? — спросил он, ни к кому особенно не обращаясь. — Если он не на репетиции, то давно уже должен бы прийти сюда, к нам.
Ребята с недоумением и тревогой уставились друг на друга: в самом деле, куда же девался Чарли?
— Может, он давно сидит дома? Я сейчас сбегаю посмотрю, — вызвался было Вик Квинси.
Его удержали на пороге:
— Погоди. А если его нет? Мать узнает, что Чарли не приходил, и будет волноваться.
— Тогда я пойду погляжу в окна, — сказал Джон Майнард: — я высокий.
— А мы пока сбегаем к Цезарю, взглянем — не там ли Чарли. Он часто туда заходит, — сказали близнецы.
Через несколько минут, прошедших в томительном ожидании, все три посланца вернулись обескураженные:
Чарли нигде не оказалось.
— Он не пришел, потому что он гордый. — Нэнси сказала это совсем тихо, но все услышали. — Ему легче умереть, чем рассказать, что его прогнали. Я его знаю. И, наверно, он стоит где-нибудь в темноте и плачет.
И Нэнси, не выдержав, заплакала сама.
— Ну, поплыла теперь! — раздраженно фыркнул Джой. — Чарли не девчонка — он реветь не станет, можешь не беспокоиться!
Но, несмотря на уверенный тон, и у него стало тоскливо на душе.
Все вдруг заспешили по домам. Никто уже не обращал внимания на блестящую освещенную холодным сиянием фар «Серебряную свирель».
Джой поспешно уславливался с Василем — вместе зайти рано утром к Ричардсону.
В мрачном молчании расходился «штаб». Но, отойдя на достаточное расстояние от дома Робинсонов, каждый, не сговариваясь с другим, принимался кричать в туманную, сырую темень:
— Ау, Чарли!.. Где ты?
— Робинсон, это мы — твои друзья! Откликнись, Робинсон!
— Чарльз, куда ты пропал?..
Друзьям отвечали гудки автомобилей, топорные голоса радиодикторов, пьяные гуляки, шатающиеся по улицам. А Чарли если и слышал их, то не отозвался.
19. Четверг
Ее видели мальчишки, развозящие в фургонах молоко; ее видели шоферы моечных машин, очищающие улицы от мусора; ее видели газетчики, спозаранку оглашающие город своими выкриками; ее видели рабочие, спешащие в своих комбинезонах на заводы Милларда; ее заметили маленькие клерки, отпирающие двери своих контор; ее приметили собаки мясника и булочника, бежавшие с газетами к своим хозяевам, — ее приметил весь утренний, трудовой, плохо выспавшийся и усталый люд Стон-Пойнта.
Никто из людей не обратил на нее особого внимания: стоит и стоит на углу площади Неизвестного Солдата какая-то малышка с наспех завязанным на апельсиновых кудряшках бантом. Зато собакам она показалась подозрительной, и они подошли и тщательно обнюхали ее смуглые голые коленки, клетчатую юбчонку — всю ее маленькую напряженную фигурку. И, хотя Кэт страшно боялась собак и в другое время непременно сбежала бы при виде огромного дога и всклокоченного шотландского терьера, на этот раз она стойко выдержала прикосновение собачьих носов и осталась на своем наблюдательном посту.
Дело в том, что Кэт ждала. Ее мысли, ее зрение, ее слух — все было подчинено этому ожиданию. Ни шум города, ни крики газетчиков, ни запах жареной кукурузы, шедший из ближайшей лавчонки, не могли ни на секунду отвлечь ее. Девочка, прищурясь, посматривала на часы, украшавшие купол универсального магазина «Атенеум», и каждое легкое движение минутной стрелки заставляло ее трепетать и шептать молитвы. Впрочем, к обычным молитвенным словам здесь примешивались совсем современные и даже, мы бы сказали, чисто технические термины.
— Милостивый боже, сделай так, чтобы его мотор работал!.. Сделай так, чтобы он поскорее приехал, пока не проснулись наши… Господи, помоги, чтобы машина его была в исправности…
Так горячо молилась Кэт, прижимая к груди руки и все нетерпеливее глядя в направлении «Атенеума».
И вдруг ее лицо просияло и бант затанцевал на кудряшках: среди окружающих звуков ее чуткий слух уловил знакомый скрежет и астматическое хрипенье, точно взбирался на гору, на непосильную высоту, старый, тяжело больной человек.
— Он! Провалиться мне на этом месте! — энергично сказала Кэт. — Слава тебе господи! — И она стрелой пустилась навстречу тому, кого так нетерпеливо ждала.
Из-за мраморной кариатиды, украшающей двери Национального банка, появилось уже знакомое всем нам оливковое чудовище.
Экипаж дяди Поста, еще не успевший в этот час запылиться, радовал глаз свежевымытым кузовом, который на этот раз своим цветом напоминал молодой щавель.
На шоферском сиденье подпрыгивал сам дядя Пост, зорко вглядываясь в сложный фарватер улицы и умело лавируя между рифами и скалами тротуаров, ларьков и газетных киосков.
Внезапно в поле зрения старого почтальона попало некое непредвиденное препятствие в виде девочки с голыми коленками, стоящей поперек проезда и размахивающей обеими руками. Девочка отнюдь не была похожа на хич-хайкеров — попрошаек, — которые клянчат, чтобы их подсадили в попутную машину. К тому же ее сигнализация, как понял дядя Пост, относилась именно к нему и к его экипажу.
Подъехав вплотную к девочке, дядя Пост с трудом обуздал свое чудовище и заставил его остановиться. Раскрасневшаяся, возбужденная малышка тотчас же очутилась у автомобиля.
— Ох, дядя Пост, наконец-то! А я-то жду вас уже целых полтора часа и восемь минут! — вымолвила она запыхавшись.
Дядя Пост нагнулся и со своего места внимательно рассматривал девочку. Как будто он уже знаком и с этими кудряшками и с этим бантом! А впрочем, может, это ему кажется? Ведь так много на его пути таких кудряшек, и коленок, и бантов!
— Ну, выкладывай, что у тебя такое, сестричка? — сказал он снисходительно. — Да поторапливайся, а то почта не ждет.
— Я сама страшно тороплюсь уйти, пока наши не встали и не хватились меня. Потому что если Фэйни пронюхает, он меня пришибет, — убедительным тоном сказала девочка.
— В чем дело? Ничего не понимаю! — Дядя Пост яростно затеребил нос. — Нельзя ли выражаться понятнее, юная леди?
Юная леди в эту минуту пугливо оглянулась на проходившего мимо мальчишку, но вслед за этим преспокойно взобралась на сиденье дяди Поста и притянула к себе его седую голову:
— Дядя Пост, я вам скажу что-то, но только на ухо. — Она опять оглянулась. — Только на ухо, а то Фэйни меня убьет.
— Да кто этот Фэйни, этот злодей? — притворно свирепо сказал дядя Пост. — Давай его сюда, и мы мигом с ним расправимся!
— Ох, нет, не так легко с ним расправиться! — Кэт вздохнула в самое ухо старика. — Вот послушайте…
Странное зрелище представляла эта пара в автомобиле: похожий на диковинную птицу старый почтальон и кудрявая девочка, взобравшаяся с ногами на сиденье и что-то горячо шепчущая на ухо старику.
По мере того как шептала Кэт, лицо дяди Поста из благодушного и спокойного становилось хмурым и все более сердитым. Он то сдергивал свою форменную фуражку и принимался комкать ее в руках, то бормотал проклятия и яростно шлепал себя по коленке. Хохолок у него на лбу встал дыбом, щеки покраснели.
— Нет, что выдумали! Подумать только, что выдумали, бродяги! — воскликнул он гневно. — Да это неслыханно! Отлично знаю я его. Хороший, смирный мальчуган. И отец у него был дельный, работяга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41