— Может, их отреставрировали, — рассудительно молвил второй и чуть не до локтя закатал рукав пиджака, чтобы продемонстрировать массивные золотые часы с золотым же браслетом толщиной в три пальца. — Быстрей бы начинали, а то у меня уже третья презентация сегодня.
А обладатель южного говора все не унимался:
— Тоже мне, удивил народ! Презентация в музее!
Да приезжайте ко мне в Таганрог… Выйдем ночью на яхте в открытое море, с ветерком, с девочками…
— Да, яхта — это неплохо, — согласился тот, у которого Покемонова презентация была уже третьей за сегодняшний день, после чего оба с достоинством удалились.
А я подошла к кубу на постаменте, чтобы посмотреть, что же так заинтриговало ярких представителей отечественного бизнеса. Представьте себе, под стеклом были… лапти. Размера так сорок седьмого, не меньше. Любовно покрытые лаком, они были выставлены, как изящные лодочки из крокодиловой кожи в витрине супердорогого бутика.
— Что за ерунда! К чему тут лапти? — Я обошла вокруг куба в надежде увидеть табличку, хоть как-то объясняющую природу странного экспоната. Таблички не было. Я подумала, что не заметила ее по невнимательности, и сделала второй круг с тем же результатом. И, совершенно обескураженная, уже заходила на третий, когда за моей спиной возникла Инга.
— Ты чего? — дернула она меня за рукав.
— Табличку ищу!
— Какую табличку?
— Хочу знать, чьи это лапти. Неужто Ивана Сусанина?
— Да какая разница! — отмахнулась от меня Инга, зыркая по сторонам.
— Что, так и не нашла своего Покемона? — спросила я.
Ингин ответ потонул в бравурных пассажах. Это у дверей, ведущих в следующий зал, заиграл маленький оркестрик. Две бледные девицы в строгих черных платьях усердно пилили смычками свои скрипки под аккомпанемент роскошного концертного фортепьяно, над которым в самозабвенной падучей трясся худющий тип в черном фраке. Исполняли они что-то очень знакомое из популярной классики. То ли «Полет шмеля», то ли «Танец с саблями», точнее не скажу.
Вдоволь налюбовавшись лаптями, я засобиралась «продолжить осмотр», но Инга безжалостно порушила мои культурные планы:
— Да ничего тут больше нет. А в следующем зале столы для фуршета.
— Жаль, — я была жестоко разочарована, — а я рассчитывала увидеть еще что-нибудь из сусанинских реликвий. К примеру, зипун народного героя. А что, раз его лапти так хорошо сохранились… А что ты так на меня смотришь?
— Да вот жду, когда тебе надоест упражняться в остроумии, — охладила мой пыл Инга и вдруг заорала мне в ухо:
— Во-он тот здоровяк с усами, весь в джинсе… Узнаешь?
— Где-то я видела эту рожу. Такая примелькавшаяся… Может, у мусоропровода сталкивались?
— У какого мусоропровода? Это же Кирилл Кудряшов, с телевидения. Ну, передача «Мои соседи»…
Ах, «Мои соседи», ну точно, точно, теперь я его вспомнила. То-то я гляжу, физиономия у этого типа такая свойская. И глаза к переносице съехались, как после долгого бдения у замочной скважины. Да он от нее, в принципе, и не отходит, не в прямом смысле, конечно, а в фигуральном, поскольку его передача целиком и полностью рассчитана на бабушек-старушек, проводящих свою жизнь на скамейке у подъезда и обгладывающих каждого проходящего мимо буквально до белых косточек.
— А он-то здесь зачем?
— Для представительности, разумеется, — доложила Инга и прибавила со здоровым цинизмом:
— Ты себе представить не можешь, за какие бабки Ованес его сюда заманил, с ума сойти! И это сверх того, что он выложил за рекламу. В передаче Кудряшова будет реклама новой продукции Ованесовой компании, — пояснила она. — А тот, тот, в жеваных штанах, лысый, — Инга снова стрельнула глазами в пеструю толпу, сгрудившуюся у мемориальных лаптей, — депутат Госдумы. Все время похабные анекдоты рассказывает, а на трибуне пламенные речи толкает про права человека, ну и всякое такое…
От нечего делать я удостоила вниманием и похабника-депутата и не нашла в нем ничего выдающегося, кроме лысины. Ну, может быть, еще бровей: больших и мохнатых, как еловые лапы.
— А остальные? — Я обвела взглядом дожидающуюся дармового фуршета публику. — Сплошной бомонд, надо думать?
— Всякие-разные, каждой твари по паре, — пренебрежительно охарактеризовала Инга званых гостей Покемона. — Есть, конечно, деловые люди, но в основном шушера, халявщики…
Хотела бы я знать, кто я в этой табели о рангах?
— А того толстенького, низенького видишь? — снова оживилась Инга. — Главный санитарный врач района!
Санитарный врач — всего-то! А по торжественному Ингиному тону можно решить, что речь идет по меньшей мере о компьютерном короле Билле Гейтсе.
Заинтригованная, я пригляделась к толстячку, подобно прочим отиравшемуся у стеклянного куба с лаптями. Вид у него, между прочим, был вполне «новорусский», со всеми прилагающимися атрибутами вроде золотого «Ролекса» на волосатом запястье и непременного мобильника в потной пятерне.
— В наши времена санитарные врачи выглядели по-другому, — пробурчала я.
— А что тебя удивляет? — невозмутимо отозвалась Инга. — Да он здесь, если хочешь знать, покруче других будет. Видела бы ты, на какой он тачке приехал! А что, ему можно и на персональном самолете летать! Без него же ни одна палатка с беляшами не откроется, не говоря уже о пивном заводе. Представляешь, сколько он имеет! — Ингины глаза округлились.
— Ну, дожили до светлых дней наконец-то! — вздохнула я. — Теперь и у нас врачи — богатые люди. Осталось только дождаться, когда простые инженеры начнут черную икру половниками трескать и… и… — Я хотела добавить «трудолюбивые, как пчелки, корректоры», да так и застыла с открытым ртом, потому что Инга куда-то исчезла. Вот ведь только что тут была, даже запах ее духов не успел улетучиться, и будто сквозь землю провалилась. Опять оставила меня одну-одинешеньку. Ох и не нравится мне такое Ингино поведение, особенно если учесть, скольким я для нее пожертвовала в последнее время!
Глава 21
Я собралась последовать Ингиному примеру и слинять из зала с лаптями, да не тут-то было. Плотные ряды олигархов обступили меня со всех сторон, прямо не протолкнуться. Надо же, сколько их, как собак нерезаных, честное слово! Может, как-нибудь по стеночке просочиться? Сейчас, сейчас попробуем… Но и это мне не удалось, потому что оркестрик отчаянно грянул марш, после чего хорошо поставленный дикторский голос возвестил откуда-то сверху, чуть ли не из-под лепного потолка:
— Мы рады приветствовать вас на вечере, посвященном пятилетнему юбилею компании «Народное пиво». Слово предоставляется вице-президенту компании Леониду Петровичу Смурыгину.
Ну прямо как в Колонном зале Дома союзов в благословенные годы застоя! Жаль, что они обошлись без трибуны, аккурат супротив выставочных лаптей демократично встали: моложавый вице-президент в черном с иголочки смокинге и белоснежной сорочке, дамочка неопределенного возраста, одетая с неброским изяществом, юный клерк — «белый воротничок» в моднющих очечках и, конечно же, сам Ованес. Все такие приглаженные и напомаженные, хоть сейчас в «Санта-Барбаре» снимай. Даже Покемон излучал неуловимое респектабельное благородство, без пяти минут Сиси Кэпвелл.
Велеречивый вице-президент заливался соловьем, рапортуя об успехах, достигнутых компанией, не забывая при этом обозначить светлые горизонты и радужные перспективы. С профессиональной точки зрения спич был подготовлен безукоризненно — ни одного лишнего слова, а какая эффектная концовка! Неутомимый Покемонов «вице» поднял над головой услужливо поданную ему бутылку пива, посмотрел ее на свет, благоговейно поднес ко рту и сделал громкий торжественный глоток, ознаменованный чувственным всхлипом нанятых скрипок, блаженно улыбнулся — и допил остальное залпом. Что тут началось! Скрипки возликовали и зашлись в истерике, зал засверкал старинным хрусталем, а у любителей халявных презентаций кадыки ходуном заходили!
Но и на этой в высшей степени патетической ноте представление не закончилось. Выдержав эффектную, вполне театральную паузу, талантливый «вице» радостно изрек:
— Просим всех отведать наше новое пиво!
Только он это произнес, как в зале появились хорошенькие куколки в русских сарафанах, длина которых позволяла должным образом оценить стройность ножек. Куколки толкали перед собой никелированные тележки, заставленные пивными бутылками, и широко, чуть не до гланд, улыбались. Бутылки с тележек немедленно разошлись по рукам олигархов и профессиональных халявщиков (поди разбери, кто из них кто). Я тоже взяла одну, исключительно в порядке ознакомления. И не пожалела. Вы бы видели этикетку! Благообразный старец с окладистой бородой на фоне русских березок, а внизу — золотые выпуклые буквы: «Сусанинское. Патриотическое». Ай да Покемон! Это вам не простой проходимец, а проходимец в квадрате!
Все это, конечно, весело и почти научно-познавательно, но где же Инга? Сколько я ни крутила головой, так и не высмотрела ее поблизости. И куда, спрашивается, подевалась? Может, в фойе? Что, опять Покемона ищет? Так вот он, стоит, ухмыляется. Вернее, ухмылялся еще минуту назад. А теперь и он испарился, а приглашенная публика косяком, как лосось на нерест, потянулась в следующий зал, к фуршетным столам.
Черт, до чего же мне это не нравится! Ну, то, что Инга без конца от меня убегает, словно замышляет чего. А что, с нее станется, лично я уже ничему не удивлюсь после того, как она киллера для своего Покемона подряжала. Ой, мне вдруг нехорошо стало… А что, если она и сейчас, в эту самую минуту… хочет воспользоваться удобным моментом, пока народу много. Пойди потом разбери, кто его грохнул. Да, а как же пистолет? Я же его спрятала на берегу озера, в камышах! Подумаешь, дефицит, другой купит.
Ну нет, этот номер у нее не пройдет! Полная отчаянной решимости, я бесцеремонно растолкала зазевавшихся у лаптей олигархов и рванула в фойе. Там было безлюдно, только деловитые секьюрити подпирали углы. К одному из них я сразу и подрулила:
— Вы не видели тут Ингу? Ну, жену хозяина. Охранник и бровью не повел в мою сторону. Я повторила вопрос. Реакция была ровно та же. Может, он глухой? Ага, а заодно немой и слепой.
Тогда уж логичнее предположить, что он не понимает по-русски. Иностранец. Ду ю спик инглиш? Парле ву Франсе? Ничего, сейчас проверим.
Я подошла к нему поближе и четко, старательно артикулируя каждый звук, произнесла свою любимую фразу на чистейшем испанском:
— Абрасса мэ!
Охранник сразу ожил, выражение его лица стало более осмысленным, и даже голос прорезался — несколько растерянный басок:
— Что-о?
— Да так, ничего, проверка слуха, — брякнула я и свернула в коридор, почему-то уверенная, что охранник преградит мне дорогу, ведь зачем-то он тут торчит? Но он этого не сделал. Уж не знаю, почему: то ли полномочий таких не имел, то ли все еще не мог прийти в себя от моего испанского.
Коридор был совершенно пустой, с одной стороны глухая стена, с другой — закрытые белые двери. На двух имелись таблички: «Бухгалтерия» и — держитесь, а то упадете — «Экскурсионное агентство „Сусанин-тур“. А не без юмора здесь ребята обретаются, надо отдать им должное. „Сусанин-тур“ — это звучит, еще как звучит. Но лично я бы серьезно подумала, прежде чем воспользоваться услугами такого агентства, а то, не ровен час, угодишь в трясину-то.
Впрочем, это все лирика, имеющая весьма опосредованное отношение к главной идее моего повествования. Гораздо важнее сейчас другое — где же все-таки Инга? С мыслью о ней я стала распахивать белые двери одну за другой. Ничего интересного я за ними не увидела, все, как в обычном офисе: столы, стулья, компьютеры, и не единой живой души. Ингой там тоже не пахло, зато пахло недавним евроремонтом. Ничего не скажешь, благородное дело пропаганды патриотического сусанинского образа Покемон поставил на широкую ногу.
Не знаю, сколько бы я еще шаталась по коридору, если бы не заприметила в самом его конце темную лестницу — то ли пожарную, то ли аварийную. Но, как выяснилось, вела она в небольшую уютную мансарду, чистенькую и светлую, правда, заставленную искусственной растительностью в кадках. Ну вы наверняка видели такие пальмы и лианы в магазинах, они очень практичны, поскольку не требуют ухода и поливки, и незаменимы, когда нужно прикрыть выцветшие обои или трещины на штукатурке. Вот только на кой черт их стащили в мансарду, непонятно. То ли собирались этими пальмами украсить музейные залы, а потом передумали, поскольку они не очень-то гармонируют с лаптями, пусть и лакированными, то ли попросту расчистили место для презентации, чтобы олигархи, не дай бог, не заблукали в пластмассовых джунглях.
И вдруг где-то в самой гуще искусственной растительности раздался тихий детский плач. По крайней мере очень похожий на детский, жалобный, с протяжными всхлипами.
— Инга… — позвала я.
Плач сразу затих.
— Инга, это ты? — спросила я уже громче.
В глубине мансарды, у самой стены, мелькнула неясная тень, искусственные пальмы зашелестели пластмассовыми ветками — и все.
Я пожала плечами и сошла вниз. На сердце у меня было тревожно и муторно. Кто же там плакал? Не мог же мне померещиться этот плач, такой тихий и беззащитный? Так плачут чистые души, не успевшие увернуться от прицельного плевка. Я это знаю по себе, уж поверьте мне на слово.
Печальная и подавленная, я медленно топала по пустому коридору в обратном направлении, когда из-за ближайшей белой двери донесся голос Ованеса. Уж его-то ни с каким другим не спутаешь благодаря характерному акценту. Говорил он негромко и малоразборчиво. Подслушивать в мои первоначальные планы не входило, хотя бы потому, что я никак не ожидала, что Покемон окажется за дверью. Я ведь Ингу искала, а не его. Собственно, только по этой причине я замедлила шаг и навострила ушки. Может, он с ней там разговаривает?
— …Пш… Пш… Пжалуста, сделай это для меня, — просил кого-то Ованес, что было само по себе удивительно, с его-то надменной рожей! — Запис… Запис-сываю… Так… Так… Она? Она не знает и нитшего не должен знать! Зачем, слюшай? Ей сюр… сюр…виз будет!
Затем пауза минуты на полторы, и снова невнятное Покемоново бормотание, но уже с другой интонацией — приказной:
— Сделал?.. Ты все сделал? Так… Так… Укусил? Щенок укусил? За что? За палец? Ха-ха-ха, смотри, гангрена начнется…
Да с кем он там треплется, интересно? Может, все-таки с Ингой? Я осторожно потянула на себя белую дверь и заглянула в образовавшуюся щель. Ованес был в комнате один, стоял спиной ко мне и, глядя в окно, болтал по мобильному телефону. Ладно, пусть продолжает в том же духе, мне нет до него дела, сказала я себе и, осторожно прикрыв дверь, попятилась назад… И на что-то налетела, жутко испугавшись от неожиданности.
Это был тот самый громила-охранник, что ни бельмеса не понимал в испанском. Ни слова не говоря, как и тогда, когда я спрашивала его про Ингу, он стал аккуратно, но настойчиво оттирать меня от двери.
— А в чем дело? — возмутилась я.
— Не положено, — нарушил обет молчания охранник. Уже во второй раз, заметьте.
— Тоже мне, секретный разговор… Кого-то щенок за палец укусил, — забормотала я, отступая в зал с лаптями. Ну, попадется мне эта Инга, не знаю, что я с ней сделаю! Затащила меня в этот гадючник и бросила, а я тут ни одну сволочь не знаю, не считая Покемона. Нет, его лучше считать. А кругом не лица, а рыла, самодовольные, разожратые, все в три горла хлещут дармовое «Сусанинское патриотическое» и жрут бутерброды с красной икрой.
Кстати, о бутербродах… Что-то их мало осталось, а я заметно проголодалась. Вон на том столике в уютном уголке каким-то чудесным образом парочка с икрой залежалась, будто меня дожидаясь. Сейчас я их, сейчас… Я наклонилась над столом, и в ту секунду, когда мои пальцы находились буквально в нескольких сантиметрах от вожделенных бутербродов, совсем рядом мелькнули уже знакомые мне часы от Картье и рукав от Гуччи, явно имевшие намерения, аналогичные моим. Мне повезло, я обошла противника на вираже, победила в этой схватке титанов! Таким образом Картье и Гуччи остались с носом, а я с бутербродами. Уникальный случай, между прочим, обычно бывает наоборот.
Однако недолго музыка играла — икра оказалась такой соленой, как будто ее добывали не из брюха кеты, а из озера Баскунчак, и меня одолела страшная жажда. А на столах ничего, кроме «Сусанинского патриотического». Пришлось мне оскоромиться. Я выпила примерно полстакана, о чем впоследствии сильно пожалела. К чувству жажды прибавился привкус прокисших щей, а я-то, дура, думала, что патриотизм бывает в худшем случае квасным. Нагло презрев условности, я пару раз сплюнула в платок, а потом пошла в туалет прополоскать рот водой из-под крана. Вернувшись же, застала окончательно опустевшие столы и сильно поредевшую скучную публику. Олигархи в Гуччо и Армани, отрыгивая дармовым «Сусанинским патриотическим», стайками потянулись к выходу, а бледные девицы-консерваторки, тихо переговариваясь, засовывали скрипочки в футляры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31