У меня больная печень, увеличенная селезенка, плохое кровообращение...– Чепуха!– Тогда говорите.– Я хочу, чтобы вы кое-кого разыскали. Не самого человека, а просто узнали бы, что с ним. Понимаете?– Не совсем.– Прежде чем рассказывать дальше, я хочу предупредить, что заплачу. У меня есть деньги. Здесь об этом не знают. Мы отрекаемся от всего, что имеем, когда становимся Братьями и Сестрами. Наши деньги и даже одежда, в которой мы сюда приходим, поступают в общий фонд.– Но вы кое-что отложили на черный день?– Ничего подобного, – резко ответила она. – Мой сын – он живет в Чикаго – присылает мне на каждое Рождество двадцатидолларовую бумажку. Я обещала ему, что буду оставлять деньги себе, а не отдавать Учителю. Сын не одобряет всего этого, – она неопределенно повела рукой, – он не верит, что человек может быть счастлив служением Господу и Истинно Верующим. Он считает, что я повредилась в уме после смерти мужа, и, возможно, так оно и есть. Но я нашла тут новый дом. Здесь мое место, и я отсюда никогда не уйду. Я здесь нужна. У Брата Голос плеврит, у Учителя слабый желудок, у Матери Пуресы – это жена Учителя, очень старенькая, – голова не в порядке.Поднявшись, Сестра Благодать подошла к печи и остановилась перед ней, потирая руки, будто ощутила внезапно холод смерти.– Я тоже старею, – сказала она. – Бывают дни, когда это чувствуется особенно сильно. Душа моя спокойна, но тело бунтует. Ему хочется чего-то мягкого, теплого, нежного. Когда я по утрам поднимаюсь с постели, моя душа прикасается к небу, а вот ноги – ох, как же им холодно, как они болят! Однажды в каталоге "Сиэрс" я увидела тапочки и теперь часто думаю о них, хотя не должна бы. Они были такие розовые, махровые, мягкие – лучше представить невозможно, но, конечно, они потакание плоти.– Совсем не страшное, по-моему.– Вот таких-то и нужно опасаться. Они множатся, растут как сорняки. Сначала мечтаешь о теплых тапочках, а потом оглянуться не успеешь, как и о другом.– Например?– О настоящей ванне с горячей водой и двумя полотенцами. Ну вот, пожалуйста, – она повернулась к Куинну, – что я вам говорила? Мне уже нужны два полотенца, хотя и одного достаточно. Нет, правду говорят, что человек не бывает доволен тем, что у него есть. Если бы я искупалась в горячей ванне, то захотела бы это повторить, а потом стала бы требовать горячую ванну каждую неделю или даже каждый день. А если все в Башне последуют моему примеру? Что же это, мы все будем целыми днями лежать в горячих ваннах, а скот пусть голодает и огород покрывается сорняками? Нет, мистер Куинн, если бы вы мне сию минуту предложили горячую ванну, я бы отказалась.Куинн хотел заметить, что не имеет привычки предлагать горячие ванны незнакомым женщинам, но воздержался, боясь обидеть Сестру Благодать. Она была настроена так серьезно и воинственно, будто спорила с самим дьяволом.– Вы слышали о таком месте – Чикото? Это маленький город, примерно в ста милях отсюда, – сказала она, помолчав.– Да, Сестра.– Я хочу, чтобы вы отправились туда и разыскали человека по имени Патрик О'Горман.– Старый друг? Родственник?Она сделала вид, что не слышит.– У меня есть сто двадцать долларов.– Это же целая шеренга махровых розовых тапочек, Сестра!Она вновь оставила его слова без внимания.– Возможно, это будет совсем нетрудно сделать.– Допустим, я найду О'Гормана. Что дальше? Передать ему что-нибудь? Поздравить с Четвертым июля?– Нет, просто возвращайтесь сюда и расскажите мне все, что узнаете. Но только мне, и никому больше.– А если он не живет больше в Чикото?– Тогда узнайте, куда он уехал. И ни в коем случае не пытайтесь с ним связаться, толку от этого никакого не будет, а вред может получиться большой. Вы согласны?– Я сейчас не в том положении, чтобы не соглашаться, Сестра. Но должен заметить, что вы рискуете. Я ведь могу исчезнуть с этими ста двадцатью долларами и никогда не вернуться.– Можете, – спокойно сказала она, – в таком случае я получу еще один урок. Но, с другой стороны, вы ведь можете и вернуться. Я рискую деньгами, которые все равно не потрачу. Учителю я их отдать тоже не могу, поскольку не хочу обманывать сына.– Вы так умеете повернуть дело, что на первый взгляд все кажется очень простым.– А на второй?– Не понимаю, почему вас так интересует этот О'Горман?– А вам и не надо понимать. То, о чем я вас прошу, для меня очень важно.– Хорошо. Где деньги?– В надежном месте, – ласково ответила Сестра Благодать. – Пусть они там побудут до завтрашнего утра.– Означает ли это, что вы мне не доверяете? А может, вы не доверяете Братьям и Сестрам?– Это означает, что я не такая уж простушка, мистер Куинн. Вы получите деньги завтра на рассвете, когда сядете в грузовик.– На рассвете?– "Пораньше вставай и пораньше ложись, будешь красивым и сильным всю жизнь" Парафраз пословицы "Пораньше вставай и пораньше ложись, будешь здоровым и мудрым всю жизнь".
.– Меня не так учили.– Учитель переделал некоторые пословицы, чтобы детям было понятнее.– Что же это за Учитель такой? – спросил Куинн. – Можно будет его повидать?– Не сегодня, он плохо себя чувствует. Вот когда вернетесь...– Откуда такая уверенность, что я вернусь? Вы плохо знаете картежников, Сестра.– Я знаю о картежниках все задолго до того, как вы впервые увидели туз пик, – ответила Сестра Благодать. Глава 2 Куинна разбудили, когда было еще темно. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Он открыл глаза.На него сквозь толстые стекла очков глядел маленький, толстый человечек. В руках он держал фонарь.– Боже милостивый, я уж совсем было подумал, что вы умерли. Вставайте скорее!– Почему? Что случилось?– Ничего. Пора встречать новый день. Я Брат Верное Сердце. Сестра Благодать велела мне побрить вас и накормить завтраком до того, как поднимутся остальные.– Который час?– В Башне нет часов. Я буду ждать вас в умывальной.Вскоре Куинн понял, почему у Братьев царапины на макушках и подбородках. Бритва была тупой, свет фонаря слабым, а сам Брат Сердце – близоруким.– Да вы неженка, – добродушно заметил Брат Сердце, – и нервы, наверное, не в порядке.– Ваша правда.– Хотите, я вас заодно подстригу?– Нет, спасибо. Мне и так неудобно, что вам приходится меня брить.– Сестра Благодать сказала, чтобы я постарался. Она о вас так хлопочет, что я прямо-таки теряюсь в догадках.– Я сам теряюсь, Брат.Видно было, что Брат Сердце с удовольствием поговорил бы на эту тему еще, но не решается, боясь быть неделикатным.– Пойду приготовлю завтрак. Печку я уже растопил, так что яйца сварятся в одну минуту. Позавтракаем вдвоем.– А почему только вдвоем?Пухлое лицо Брата Сердце порозовело.– Сестра Смирение, конечно, хорошая кухарка, но без нее спокойнее, особенно утром. В нее как будто бес вселяется! По утрам нет ничего хуже, чем злая женщина.К тому времени как Куинн оделся, Брат Верное Сердце поставил на стол вареные яйца, хлеб, джем и снова вернулся к прерванной беседе.– В мое время женщины не были такими острыми на язык. Они были тихими, хрупкими, с маленькими ногами. Вы заметили, какие у наших женщин большие ноги?– Я не присматривался.– Увы, очень большие. И широкие, как капустные листья.Несмотря на традиционную для парикмахеров болтливость, Брат Сердце заметно нервничал. Он едва притронулся к еде и то и дело поглядывал через плечо, будто опасался, что их подслушивают.– Почему вам не терпится отправить меня прежде, чем встанут остальные? – спросил Куинн.– Ну-ну-ну, это не совсем так.– А по-моему, так.– К вам это не относится, мистер Куинн. Я бы сказал, это всего лишь мера предосторожности.– Может, и я бы так сказал, если б знал, о чем идет речь.Брат Сердце с минуту колебался, покусывая губу, словно она чесалась от желания поговорить.– Почему я, в конце концов, должен от вас скрывать? Это из-за Кармы, старшей дочери Сестры Смирение. Когда грузовик в прошлый раз ездил в город, она спряталась в кузове среди мешков. Брат Терновый Венец обнаружил ее уже на полпути в Сан-Феличе. Она чихала от пыли. До этого она год училась в школе, вот и напридумывала себе невесть что. Хочет, видите ли, найти себе в городе работу и жить там.– А это невозможно?– Конечно нет. В городе девочка пропадет. Здесь она, по крайней мере, бедная среди таких же бедных.Солнце уже начинало свой подъем, и небо окрасилось в розоватый цвет. От невидимой Башни поплыли звуки гонга, и почти сразу же в дверях столовой возникла запыхавшаяся Сестра Благодать.– Пора ехать, мистер Куинн. Не заставляйте Брата Терновый Венец ждать. Дайте-ка мне ваш пиджак, я его почищу как следует.Куинн уже чистил его, но спорить не стал. Сестра Благодать вынесла пиджак за порог и наградила несколькими энергичными шлепками.– Пойдемте, мистер Куинн. У Брата Венец сегодня еще много хлопот.Надев пиджак, он последовал за ней по направлению к дороге. Она ничего не сказала ни о деньгах, ни об О'Гормане."Уж не забыла ли она о вчерашнем разговоре", – подумал Куинн. В таком случае Сестра Благодать определенно была не в себе.Посреди дороги стоял с зажженными фарами и включенным мотором старый грузовик "шевроле". За рулем, низко надвинув на бритую голову шляпу, сидел Брат, которому было от силы сорок. "Самый молодой", – подумал Куинн. Когда Сестра Благодать познакомила их, Брат улыбнулся, обнаружив дыру вместо переднего зуба.– В Сан-Феличе Брат Венец высадит вас, где вы ему скажете, мистер Куинн.– Спасибо, – сказал Куинн, забираясь в кабину, – а как насчет О'Гор?..– Счастливого пути, – прервала его Сестра Благодать с непроницаемым видом. – Езжай осторожно, Брат Венец. И помни, если в городе тебе встретятся соблазны, повернись к ним спиной. Если любопытные будут смотреть на тебя, опускай глаза. Если станут делать замечания, не слушай.– Аминь, Сестра. Что касается вас, мистер Куинн, то постарайтесь вести себя осмотрительно.– Послушайте, Сестра, те деньги...– Au revoir До свидания, до встречи (фр.).
, мистер Куинн.Грузовик покатил по дороге. Куинн оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Сестру Благодать, но она уже скрылась за деревьями."Может, ничего не было и я безумнее их всех, вместе взятых?" – подумал он и прооран сквозь шум мотора Брату Венец:– Славная женщина Сестра Благодать!– Что-что? Не слышу!– Я говорю, славная женщина Сестра Благодать, но чувствуется, что стареет. Становится забывчивой, да?– Если бы!– Но время от времени все-таки забывает всякие мелочи?– Ничего подобного! – раздраженно и в то же время с невольным уважением отозвался Брат Венец. У нее память как у слона. Вы бы закрыли окно. Воздух Господень сегодня холодноват.Действительно было холодно. Куинн закрыл окно, поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. Его пальцы коснулись гладких, прохладных банкнотов.Он оглянулся в направлении Башни и произнес:– Что ж, Сестра, an revoir.Дорога петляла, старый мотор капризничал, и им понадобилось два часа, чтобы добраться до Сан-Феличе, узкой полоски суши, зажатой между горами и морем. Это был старый, богатый и консервативный город, державшийся особняком среди других городов Южной Калифорнии. Его улицы заполняли нарядные пожилые дамы, загорелые пожилые джентльмены и атлетического сложения молодые люди, которые выглядели так, будто родились на теннисном корте, на пляже или на поле для игры в гольф. Увидев опять этот город, Куинн понял, что Дорис, с ее платиновыми волосами и толстым слоем косметики на лице, выглядела бы здесь неуместно, а поняв это, постаралась бы выглядеть совсем уж вызывающе, и все бы кончилось плохо. Нет, Дорис сюда никак не вписывалась. Ее уделом была ночь, а в Сан-Феличе жили люди, предпочитавшие день. Для них рассвет был началом дня, а не концом ночи, и Сестра Благодать с Братом Венец, несмотря на странную одежду, выглядели бы здесь куда естественнее, чем Дорис. "Или я... – подумал Куинн, чувствуя, как теряет уверенность в себе и в осуществимости своих планов. – Я здесь чужой – слишком стар для подводного плаванья и тенниса и слишком молод для шашек и канасты".Он погладил лежавшие в кармане деньги. Сто двадцать долларов плюс те триста, что ему должен Том Юргенсен, – это четыреста двадцать. Если он вернется в Рино и начнет играть осторожно, если ему повезет...– Где вас высадить? – спросил Брат Венец. – Я еду в универмаг "Сиэрс".– Отлично, я тоже.– У вас друзья в городе?– Был один. Может, есть до сих пор.Брат Венец вырулил на стоянку возле "Сиэрса" и остановился, скрипнув тормозами.– Ну вот, доставил вас в целости и сохранности, как обещал Сестре Благодать. Вы ее знали раньше?– Нет.– А чего ж она с вами так носится?– Наверное, я ей кого-то напоминаю.– Мне вы никого не напоминаете.Брат Венец спрыгнул на землю и направился к универмагу.– Спасибо, что подвезли, Брат, – крикнул ему вслед Куинн.– Аминь.Было девять утра. Прошло восемнадцать часов с тех пор, как с ним настороженно поздоровалась Сестра Благодать, так трогательно опекавшая его после. Он снова коснулся пальцами денег и ощутил нити, потянувшиеся от них. "Зачем я только взял эти сто двадцать долларов?" – подумал он и чуть было не окликнул Брата Венец, чтобы попросить его вернуть деньги Сестре Благодать, но вспомнил, что в Башне денег держать не разрешалось. Отдав деньги Брату Венец, он навлек бы на Сестру Благодать неприятности.Куинн повернулся и быстро зашагал по направлению к Стейт-стрит.Том Юргенсен торговал лодками и страховал от несчастных случаев на воде. У него была маленькая контора на молу, окна которой были украшены надписями "Продается!" и фотографиями яликов, шлюпок, катеров и шхун, несущихся на всех парах по морю.Когда Куинн вошел, Юргенсен курил сигару и разговаривал по телефону. Трубка торчала у него над плечом, как попугай возле уха у Брата Голос.– Подумаешь, паруса "Рэтси"! Все равно это обыкновенная лохань. И не пудри мне мозги!Положив трубку, он перегнулся через стол и пожал Куинну руку.– А вот и Джо Куинн собственной персоной! Как ты, старик?– Да вот, постарел. И сижу на мели.– Я надеялся, что ты этого не скажешь, Джо! Уж больно плохо идут дела в последнее время. Богатых в этом городе больше нет. Сюда пролезла всякая прижимистая шушера, а ей не нужно красное дерево! Ее устраивает... – Юргенсен вздохнул и помолчал. – Ты совсем без гроша, Джо?– Если не считать скромной суммы, которая принадлежит не мне.– С каких пор тебя это стало тревожить, Джо? Шучу, конечно, ха-ха.– Смешно, ха-ха, – отозвался Куинн. – У меня при себе твоя расписка на триста долларов. Я хочу получить их сейчас.– У меня нет денег. Стыдно сказать, Джо, но у меня их просто нет. Может, возьмешь лодку? Тут есть одна малютка, трехсотфутовый киль, паруса "Уоттс", гафель...– Ровно то, что нужно для Венеции. Только я в Венецию не собираюсь.– Ладно, не пыли, это всего лишь дружеское предложение. Машина у тебя, конечно, есть?– Ошибаешься, Том.– Ага, так, может, тебя тачка заинтересует? Конфетка, а не тачка! "Форд-виктория" пятьдесят четвертого года, на нем жена ездит. Она мне, конечно, глаза выцарапает, если я его заберу, но что делать? Этот "форд" стоит как минимум триста. Двухцветный, кремово-синий, дверцы белые, печка, радио.– В Рино я бы за эти деньги мог найти что-нибудь получше.– Но ты не в Рино. И не в Венеции, – сказал Юргенсен. – Лучшего у меня все равно сейчас нет. Хочешь, бери машину совсем, а хочешь, катайся, пока не соберу тебе денег. Меня бы, честно говоря, больше устроил второй вариант. Так легче будет сладить с Хелен.– Ладно, договорились. Где машина?– В гараже за моим домом, Гавиота-роуд, шестьсот тридцать один. На ней неделю не ездили – Хелен гостит у матери в Денвере, – так что не удивляйся, если не сразу ее заведешь. Вот ключи. Собираешься побыть у нас в городе, Джо?– Или где-нибудь поблизости.– Зайди недели через две. Не исключено, что деньги уже будут. И береги тачку, а то Хелен решит, что я ее в покер проиграл. Впрочем, она меня и так перепилит. – Юргенсен махнул рукой. – Ты отлично выглядишь, Джо!– "Пораньше вставай и пораньше ложись – будешь красивым и сильным всю жизнь".– Кто это тебя научил?– Братья и Сестры из Башни Духа.Брови Юргенсена поползли вверх.– Ты что, в религию ударился?– С нездешней силой. Спасибо за машину. До встречи!Машина завелась легко. Он доехал до автостанции, заправился, подлил масла и распростился с первой двадцатидолларовой бумажкой Сестры Благодать. Затем спросил у заправщика, как добраться до Чикото.– Я бы поехал по сто первой дороге до Вентуры, а там свернул на девяносто девятую. Так длиннее, зато не застрянете, как на сто пятидесятой, которая каждые триста метров петляет. Купоны собираете, сэр?– Могу начать.Как только Куинн отъехал на несколько километров от моря, он пожалел, что не отложил поездку на вечер. Голые холмы, чередующиеся с лимонными и ореховыми рощами, дрожали в солнечном мареве, а воздух был таким сухим, что сигареты, купленные в Сан-Феличе, лопались у него в руках. Он попытался остудить себя воспоминаниями о Сан-Феличе, о прохладном ветерке с океана и о гавани, утыканной парусами, но от этого контраста ему сделалось еще хуже, и он сдался, перестав вообще о чем либо думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
.– Меня не так учили.– Учитель переделал некоторые пословицы, чтобы детям было понятнее.– Что же это за Учитель такой? – спросил Куинн. – Можно будет его повидать?– Не сегодня, он плохо себя чувствует. Вот когда вернетесь...– Откуда такая уверенность, что я вернусь? Вы плохо знаете картежников, Сестра.– Я знаю о картежниках все задолго до того, как вы впервые увидели туз пик, – ответила Сестра Благодать. Глава 2 Куинна разбудили, когда было еще темно. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Он открыл глаза.На него сквозь толстые стекла очков глядел маленький, толстый человечек. В руках он держал фонарь.– Боже милостивый, я уж совсем было подумал, что вы умерли. Вставайте скорее!– Почему? Что случилось?– Ничего. Пора встречать новый день. Я Брат Верное Сердце. Сестра Благодать велела мне побрить вас и накормить завтраком до того, как поднимутся остальные.– Который час?– В Башне нет часов. Я буду ждать вас в умывальной.Вскоре Куинн понял, почему у Братьев царапины на макушках и подбородках. Бритва была тупой, свет фонаря слабым, а сам Брат Сердце – близоруким.– Да вы неженка, – добродушно заметил Брат Сердце, – и нервы, наверное, не в порядке.– Ваша правда.– Хотите, я вас заодно подстригу?– Нет, спасибо. Мне и так неудобно, что вам приходится меня брить.– Сестра Благодать сказала, чтобы я постарался. Она о вас так хлопочет, что я прямо-таки теряюсь в догадках.– Я сам теряюсь, Брат.Видно было, что Брат Сердце с удовольствием поговорил бы на эту тему еще, но не решается, боясь быть неделикатным.– Пойду приготовлю завтрак. Печку я уже растопил, так что яйца сварятся в одну минуту. Позавтракаем вдвоем.– А почему только вдвоем?Пухлое лицо Брата Сердце порозовело.– Сестра Смирение, конечно, хорошая кухарка, но без нее спокойнее, особенно утром. В нее как будто бес вселяется! По утрам нет ничего хуже, чем злая женщина.К тому времени как Куинн оделся, Брат Верное Сердце поставил на стол вареные яйца, хлеб, джем и снова вернулся к прерванной беседе.– В мое время женщины не были такими острыми на язык. Они были тихими, хрупкими, с маленькими ногами. Вы заметили, какие у наших женщин большие ноги?– Я не присматривался.– Увы, очень большие. И широкие, как капустные листья.Несмотря на традиционную для парикмахеров болтливость, Брат Сердце заметно нервничал. Он едва притронулся к еде и то и дело поглядывал через плечо, будто опасался, что их подслушивают.– Почему вам не терпится отправить меня прежде, чем встанут остальные? – спросил Куинн.– Ну-ну-ну, это не совсем так.– А по-моему, так.– К вам это не относится, мистер Куинн. Я бы сказал, это всего лишь мера предосторожности.– Может, и я бы так сказал, если б знал, о чем идет речь.Брат Сердце с минуту колебался, покусывая губу, словно она чесалась от желания поговорить.– Почему я, в конце концов, должен от вас скрывать? Это из-за Кармы, старшей дочери Сестры Смирение. Когда грузовик в прошлый раз ездил в город, она спряталась в кузове среди мешков. Брат Терновый Венец обнаружил ее уже на полпути в Сан-Феличе. Она чихала от пыли. До этого она год училась в школе, вот и напридумывала себе невесть что. Хочет, видите ли, найти себе в городе работу и жить там.– А это невозможно?– Конечно нет. В городе девочка пропадет. Здесь она, по крайней мере, бедная среди таких же бедных.Солнце уже начинало свой подъем, и небо окрасилось в розоватый цвет. От невидимой Башни поплыли звуки гонга, и почти сразу же в дверях столовой возникла запыхавшаяся Сестра Благодать.– Пора ехать, мистер Куинн. Не заставляйте Брата Терновый Венец ждать. Дайте-ка мне ваш пиджак, я его почищу как следует.Куинн уже чистил его, но спорить не стал. Сестра Благодать вынесла пиджак за порог и наградила несколькими энергичными шлепками.– Пойдемте, мистер Куинн. У Брата Венец сегодня еще много хлопот.Надев пиджак, он последовал за ней по направлению к дороге. Она ничего не сказала ни о деньгах, ни об О'Гормане."Уж не забыла ли она о вчерашнем разговоре", – подумал Куинн. В таком случае Сестра Благодать определенно была не в себе.Посреди дороги стоял с зажженными фарами и включенным мотором старый грузовик "шевроле". За рулем, низко надвинув на бритую голову шляпу, сидел Брат, которому было от силы сорок. "Самый молодой", – подумал Куинн. Когда Сестра Благодать познакомила их, Брат улыбнулся, обнаружив дыру вместо переднего зуба.– В Сан-Феличе Брат Венец высадит вас, где вы ему скажете, мистер Куинн.– Спасибо, – сказал Куинн, забираясь в кабину, – а как насчет О'Гор?..– Счастливого пути, – прервала его Сестра Благодать с непроницаемым видом. – Езжай осторожно, Брат Венец. И помни, если в городе тебе встретятся соблазны, повернись к ним спиной. Если любопытные будут смотреть на тебя, опускай глаза. Если станут делать замечания, не слушай.– Аминь, Сестра. Что касается вас, мистер Куинн, то постарайтесь вести себя осмотрительно.– Послушайте, Сестра, те деньги...– Au revoir До свидания, до встречи (фр.).
, мистер Куинн.Грузовик покатил по дороге. Куинн оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Сестру Благодать, но она уже скрылась за деревьями."Может, ничего не было и я безумнее их всех, вместе взятых?" – подумал он и прооран сквозь шум мотора Брату Венец:– Славная женщина Сестра Благодать!– Что-что? Не слышу!– Я говорю, славная женщина Сестра Благодать, но чувствуется, что стареет. Становится забывчивой, да?– Если бы!– Но время от времени все-таки забывает всякие мелочи?– Ничего подобного! – раздраженно и в то же время с невольным уважением отозвался Брат Венец. У нее память как у слона. Вы бы закрыли окно. Воздух Господень сегодня холодноват.Действительно было холодно. Куинн закрыл окно, поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. Его пальцы коснулись гладких, прохладных банкнотов.Он оглянулся в направлении Башни и произнес:– Что ж, Сестра, an revoir.Дорога петляла, старый мотор капризничал, и им понадобилось два часа, чтобы добраться до Сан-Феличе, узкой полоски суши, зажатой между горами и морем. Это был старый, богатый и консервативный город, державшийся особняком среди других городов Южной Калифорнии. Его улицы заполняли нарядные пожилые дамы, загорелые пожилые джентльмены и атлетического сложения молодые люди, которые выглядели так, будто родились на теннисном корте, на пляже или на поле для игры в гольф. Увидев опять этот город, Куинн понял, что Дорис, с ее платиновыми волосами и толстым слоем косметики на лице, выглядела бы здесь неуместно, а поняв это, постаралась бы выглядеть совсем уж вызывающе, и все бы кончилось плохо. Нет, Дорис сюда никак не вписывалась. Ее уделом была ночь, а в Сан-Феличе жили люди, предпочитавшие день. Для них рассвет был началом дня, а не концом ночи, и Сестра Благодать с Братом Венец, несмотря на странную одежду, выглядели бы здесь куда естественнее, чем Дорис. "Или я... – подумал Куинн, чувствуя, как теряет уверенность в себе и в осуществимости своих планов. – Я здесь чужой – слишком стар для подводного плаванья и тенниса и слишком молод для шашек и канасты".Он погладил лежавшие в кармане деньги. Сто двадцать долларов плюс те триста, что ему должен Том Юргенсен, – это четыреста двадцать. Если он вернется в Рино и начнет играть осторожно, если ему повезет...– Где вас высадить? – спросил Брат Венец. – Я еду в универмаг "Сиэрс".– Отлично, я тоже.– У вас друзья в городе?– Был один. Может, есть до сих пор.Брат Венец вырулил на стоянку возле "Сиэрса" и остановился, скрипнув тормозами.– Ну вот, доставил вас в целости и сохранности, как обещал Сестре Благодать. Вы ее знали раньше?– Нет.– А чего ж она с вами так носится?– Наверное, я ей кого-то напоминаю.– Мне вы никого не напоминаете.Брат Венец спрыгнул на землю и направился к универмагу.– Спасибо, что подвезли, Брат, – крикнул ему вслед Куинн.– Аминь.Было девять утра. Прошло восемнадцать часов с тех пор, как с ним настороженно поздоровалась Сестра Благодать, так трогательно опекавшая его после. Он снова коснулся пальцами денег и ощутил нити, потянувшиеся от них. "Зачем я только взял эти сто двадцать долларов?" – подумал он и чуть было не окликнул Брата Венец, чтобы попросить его вернуть деньги Сестре Благодать, но вспомнил, что в Башне денег держать не разрешалось. Отдав деньги Брату Венец, он навлек бы на Сестру Благодать неприятности.Куинн повернулся и быстро зашагал по направлению к Стейт-стрит.Том Юргенсен торговал лодками и страховал от несчастных случаев на воде. У него была маленькая контора на молу, окна которой были украшены надписями "Продается!" и фотографиями яликов, шлюпок, катеров и шхун, несущихся на всех парах по морю.Когда Куинн вошел, Юргенсен курил сигару и разговаривал по телефону. Трубка торчала у него над плечом, как попугай возле уха у Брата Голос.– Подумаешь, паруса "Рэтси"! Все равно это обыкновенная лохань. И не пудри мне мозги!Положив трубку, он перегнулся через стол и пожал Куинну руку.– А вот и Джо Куинн собственной персоной! Как ты, старик?– Да вот, постарел. И сижу на мели.– Я надеялся, что ты этого не скажешь, Джо! Уж больно плохо идут дела в последнее время. Богатых в этом городе больше нет. Сюда пролезла всякая прижимистая шушера, а ей не нужно красное дерево! Ее устраивает... – Юргенсен вздохнул и помолчал. – Ты совсем без гроша, Джо?– Если не считать скромной суммы, которая принадлежит не мне.– С каких пор тебя это стало тревожить, Джо? Шучу, конечно, ха-ха.– Смешно, ха-ха, – отозвался Куинн. – У меня при себе твоя расписка на триста долларов. Я хочу получить их сейчас.– У меня нет денег. Стыдно сказать, Джо, но у меня их просто нет. Может, возьмешь лодку? Тут есть одна малютка, трехсотфутовый киль, паруса "Уоттс", гафель...– Ровно то, что нужно для Венеции. Только я в Венецию не собираюсь.– Ладно, не пыли, это всего лишь дружеское предложение. Машина у тебя, конечно, есть?– Ошибаешься, Том.– Ага, так, может, тебя тачка заинтересует? Конфетка, а не тачка! "Форд-виктория" пятьдесят четвертого года, на нем жена ездит. Она мне, конечно, глаза выцарапает, если я его заберу, но что делать? Этот "форд" стоит как минимум триста. Двухцветный, кремово-синий, дверцы белые, печка, радио.– В Рино я бы за эти деньги мог найти что-нибудь получше.– Но ты не в Рино. И не в Венеции, – сказал Юргенсен. – Лучшего у меня все равно сейчас нет. Хочешь, бери машину совсем, а хочешь, катайся, пока не соберу тебе денег. Меня бы, честно говоря, больше устроил второй вариант. Так легче будет сладить с Хелен.– Ладно, договорились. Где машина?– В гараже за моим домом, Гавиота-роуд, шестьсот тридцать один. На ней неделю не ездили – Хелен гостит у матери в Денвере, – так что не удивляйся, если не сразу ее заведешь. Вот ключи. Собираешься побыть у нас в городе, Джо?– Или где-нибудь поблизости.– Зайди недели через две. Не исключено, что деньги уже будут. И береги тачку, а то Хелен решит, что я ее в покер проиграл. Впрочем, она меня и так перепилит. – Юргенсен махнул рукой. – Ты отлично выглядишь, Джо!– "Пораньше вставай и пораньше ложись – будешь красивым и сильным всю жизнь".– Кто это тебя научил?– Братья и Сестры из Башни Духа.Брови Юргенсена поползли вверх.– Ты что, в религию ударился?– С нездешней силой. Спасибо за машину. До встречи!Машина завелась легко. Он доехал до автостанции, заправился, подлил масла и распростился с первой двадцатидолларовой бумажкой Сестры Благодать. Затем спросил у заправщика, как добраться до Чикото.– Я бы поехал по сто первой дороге до Вентуры, а там свернул на девяносто девятую. Так длиннее, зато не застрянете, как на сто пятидесятой, которая каждые триста метров петляет. Купоны собираете, сэр?– Могу начать.Как только Куинн отъехал на несколько километров от моря, он пожалел, что не отложил поездку на вечер. Голые холмы, чередующиеся с лимонными и ореховыми рощами, дрожали в солнечном мареве, а воздух был таким сухим, что сигареты, купленные в Сан-Феличе, лопались у него в руках. Он попытался остудить себя воспоминаниями о Сан-Феличе, о прохладном ветерке с океана и о гавани, утыканной парусами, но от этого контраста ему сделалось еще хуже, и он сдался, перестав вообще о чем либо думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25