— Но тебе надо прежде всего стать для этого свободным человеком, насколько я понимаю, — глубокомысленно изрек Романов. — Поэтому я буду добиваться для тебя условно-досрочного освобождения.
— Да, но ведь впереди еще приличный срок.
— Это не твои заботы. У меня все увязано с прокурором. Пиши заявление о предоставлении тебе условно-досрочного освобождения.
Но существовали определенные сроки и положения, которые не каждому дозволено было перешагнуть, даже начальнику колонии и прокурору области.
Лишь через полтора года удалось-таки Романову всеми правдами и неправдами предоставить «вольную» своему зятю.
Но Узбек, как ни странно, не торопился с браком. Став вольным человеком, он, субсидируемый щедрой рукой Светочкиных папеньки и маменьки, приоделся и выглядел очень элегантным и привлекательным, так что на него стали заглядываться многие жены и дочери офицеров исправительно-трудовой колонии. Однако бдительное око Светочки, оказавшейся на поверку очень ревнивой, не позволяло ему совершать грехопадений.
Но впоследствии, когда Погорелов, устроившись заготовителем продуктов (не без помощи руки своего тестя), стал предоставлен самому себе, он изредка совершал прелюбодеяния с милыми созданиями, которым так не хватало мужской ласки и жарких объятий в этом холодном, промозглом крае. Втайне Погорелов переписывался с Венерой и не знал, что придумать, чтобы тихо и мирно сбежать из сладкого плена.
Света ему уже приелась: она располнела, стала очень неряшливой, нудной, ненасытной и ревнивой. Детей от нее почему-то не было.
И когда неожиданно Романов слег в больницу с язвой желудка, а теща забавлялась в отпуске на Черном море с молодыми джигитами, как понял Узбек из переписки матери с доченькой, более удобного случая, чтобы окончательно покончить с неволей, Погорелову представиться не могло.
Тайно собрав чемодан, он рано утром выбрался из дома, оставив записку Свете:
"Прости меня, милая, я люблю тебя, но мы — разные люди, и я не хочу мучить тебя и себя. За все большое спасибо твоему папе, маме и тебе. Я буду вечно помнить вас. Может быть, еще когда-нибудь встретимся. В жизни все может случиться. Прошу, не таи на меня зла. Я вас всех люблю, но ничего не могу с собой поделать. У меня растет сын, и душа разрывается, когда думаю о нем. Еще раз за все простите.
Борис".
Через несколько часов Погорелов был уже в краевом центре, откуда, сев на самолет, благополучно приземлился в городе, где жила и ждала его любимая и верная подруга Венера.
Глава шестьдесят пятая
Выпрыгнул из вагона Ураган благополучно, если не считать нескольких шишек на голове, ссадины на ноге и порванной штанины.
Когда предрассветная мгла рассеялась и неизвестная местность приобрела реальное очертание в виде домов с черепичными крышами, густо-зеленых садов и паровозиков с вагончиками на виднеющейся вдали железнодорожной станции, Осинин понял, что находится в крупном населенном пункте.
Через некоторое время он определил, что судьба его забросила в Малоярославец, который расположился в двухстах километрах от Москвы.
У Виктора было немного деньжат и паспорт на другое имя, и он решил, не откладывая дело в дальний ящик, мчаться в первопрестольную, надеясь найти там надежную крышу, так как прожил в Москве в период своей бурной молодости около шести лет и знал ее, как свои пять пальцев. К тому же у него в столице было много друзей и знакомых, да и потеряться в крупном многомиллионном городе намного легче, чем в каком-нибудь заштатном городишке, где каждый человек на виду и на учете.
В Москву Осинин добрался на электричке без билета, надеясь в случае проверки показать чужой паспорт, по которому ревизоры тут же выпишут штраф по месту жительства его владельца.
«Теперь мне каждая копейка дорога, — подумал про себя Осинин. — Придется химичить».
Столица поразила его безлюдностыо на окраинах, того оживления на улицах, какое царило в былые времена, он не заметил, но потом до него дошло: ведь было начало августа, и многие коренные жители, видимо, разъехались по дачам, курортам и деревням.
Многие устремились к Белому дому, и Осинин присоединился к ним. Какое-то приподнятое чувство переполняло Виктора, он готов был сражаться за справедливость.
В городе было душно, грязно и пыльно.
Жил Осинин у своих бывших знакомых, у которых в бытность свою студентом снимал небольшую каморку. Их дом находился в пригороде, недалеко от небольшой речки Пахра.
Первое время Осинин жил отшельником — никуда не выезжал, никуда не ходил, запоем читал книги, делал наброски для своего будущего опуса и составлял объемную жалобу на имя Председателя Верховного Суда РСФСР, но события 19 — 21 августа 1991 г. перевернули все его планы. Как только Виктор услышал по радио о введении чрезвычайного положения, он быстро оделся и отправился на пригородную станцию. Через каких-то сорок минут он был уже на Павелецком вокзале.
Из разговора пассажиров он понял, что многие направляются в центр.
На Манежной площади людей была тьма-тьмущая.
Демонстранты напоминали собой бушующее море.
Увидев, что люди таскают камни, кирпичи, скамейки, столбы, бетонные блоки, спиленные деревья, куски железа — словом, все, что могло пригодиться для того, чтобы преградить дорогу машинам смерти, и Виктор, не долго раздумывая, бросился таскать всякие тяжести для сооружения баррикады.
Пот лил с него ручьями, но он не замечал этого.
С ликованием толпа встретила красный троллейбус, остановившийся специально на дороге, ведущей к Дому Советов, чтобы оградить его и спасти.
Водитель этой машины, молодой паренек с шалыми глазами, лихо заявил:
— Приношу в жертву государственный троллейбус!
В толпе раздался смех и аплодисменты.
Никто в эту ночь не спал, никто никуда не уходил, решив стоять насмерть, чтобы защитить свой парламент. Люди жгли костры, варили чай, пели песни или рассказывали истории из своей жизни, чтобы не уснуть и быть наготове, когда появятся чудовищные машины.
Когда появились танки, Виктор вместе с остальными стал забрасывать их камнями и бутылками с бензином.
Осинин не почувствовал боли, когда одна из пуль пробила его грудь. Кровь на его белой рубашке заметили другие. Они вовремя подхватили его и бережно занесли Виктора в укрытие. Виктор тяжело и хрипло дышал…
Глава шестьдесят шестая
Мог ли предположить Виктор, что свобода, ради которой он готов был пожертвовать своей жизнью, окажется на самом деле призрачным миражом, эдакой пародией на демократию, что желание превратить советское государство в правовую и справедливую державу останется лишь на бумаге.
Мог ли предвидеть Осинин, да и все находившиеся на баррикадах в те жаркие августовские дни 1991 г., что лжедемократы передерутся из-за упоения обладать властью, что из-за честолюбивых амбиций прольется кровь ни в чем не повинных людей в октябре 1993 г. и мы покроем себя несмываемым позором перед лицом всего прогрессивного человечества?!
Все это Виктор поймет много позже, а сейчас он лежал на пружинистой койке и кусал губы от жгучей боли в левом легком.
— Ну как, герой, очухался? — чуть ли не панибратски обратился к Осинину веснушчатый крепыш, облаченный в белоснежный халат.
«Наверное, хирург?» — пронеслось в голове Виктора.
— Я главврач больницы, Сергей Петрович Дымшиц, пришел посмотреть на вас, героя баррикад! — как бы отгадав мысленный вопрос Виктора, произнес здоровяк.
— Какой же я герой? — смутился Осинин. — Просто меня сильно ранило.
— Все позади. Молодой человек, — одобряюще произнес доктор, — операция прошла успешно. Через несколько дней сделаем вам перевязку и все будет о'кей. Кстати, молодой человек, в вашей одежде мы не нашли никаких документов. Вас как хоть величают?
Осинин моментально сообразил, что если он сейчас назовет себя, начнется обычное в таких случаях бюрократическое заполнение анкетных данных, но ведь он находится в розыске!
Виктор сказал первое попавшееся имя, которое пришло ему в голову.
— Борисом меня дразнят, — и, чтобы выиграть время для сочинения легенды, с глубоким вздохом произнес: — Извините, доктор, мне очень плохо, — и свободной правой рукой прикоснулся к своей голове, имитируя страшную головную боль.
— Все, все, все, — заспешил пышноусый эскулап. — Выздоравливайте, поправляйтесь, потом к вам зайдет ваш лечащий врач и составит историю болезни.
После ухода врачей Осинин напряженно думал, как найти выход из создавшегося положения. Он без документов. Что делать?
Виктор заявил Дымшицу, что его зовут Борисом, а фамилия? Стоп! В память врезался Локоть! Борис Степанович Локоть! Его закадычный дружок по институту, с которым он на пару «снимал» телок! О! Какие это были телочки! От одного воспоминания у него улетучились боли в теле.
Целых три года он на пару с Бобом вел развеселый образ жизни. Отец Бориса имел звание полковника. Он частенько баловал любимого единственного сыночка. Почти каждую субботу и воскресенье после занятий в институте Борис и Виктор отправлялись на охоту на самочек, как обычно они называли девушек фривольного поведения.
Борис боготворил Виктора, старался во всем ему подражать, восторгаясь его мужеством и отвагой, хотя в душе завидовал ему, сам того не осознавая.
Человек, как принято считать, раскрывается в своих поступках.
Однажды Осинин по-настоящему выручил Локтя. Борис назначил свидание с одной милой мордашкой в метро на ст. «Дзержинская» со стороны «Детского мира» и прихватил с собой Осинина, чтобы похвастаться своей очередной победой.
И когда к Локтю подошла узколицая девушка с белокурыми волосами, на него неожиданно набросился какой-то малохольный замызганный тип (видимо, муж или сожитель юной девы), схватил Борю за грудки и попытался ударить.
Виктор, не раздумывая о последствиях, резко нанес заученным ударом аперкот снизу, и нападавший словно бревно свалился на землю.
— Пошли! — резко сказал Осинин Борису, и они быстрым шагом вышли из метро.
Пройдя метров сто, он немного успокоился и спросил Бориса:
— Что за хмырь на тебя накинулся?
— Понятия не имею, — ответил Локоть, эмоционально разводя руками. — Наверное, выследил ее, а может, она специально сказала ему, чтобы подраконить своего хахаля. Кстати, на, возьми, — протянул он ему какую-то шапку.
— Что это?
— Это тебе. Подарок.
— Откуда?
— Она у него слетела с головы, когда ты ему так здорово вмазал. Молодец! Я этого никогда не забуду. Возьми.
— Не надо мне чужой вещи. Сам носи. И вообще это ни к чему. Запросто могут пришить грабеж. Выкинь лучше ее.
Шапка была почти новая, и Борису не хотелось лишаться такого трофея.
— Не хочешь — не надо, я сам ее буду носить.
После этого случая Борис еще больше привязался к Виктору и при каждом удобном случае на вечеринках рассказывал про этот случай, всячески расхваливая находчивость и решительность Осинина.
Однажды Виктор, Локоть и еще один шалопай, художник по профессии, мнивший себя несостоявшимся гением, собрались вместе, чтобы приятно провести время с бабами, с которыми случайно познакомились на улице.
Денег как всегда было в обрез, и Осинин, придерживавшийся девиза: «Живем один раз на свете» — решил продать единственный золотой перстень почти за бесценок. В первом попавшемся магазине он сбагрил его.
Потом они долго решали куда ехать.
Тогда Осинин предложил поехать в Новогиреево к какому-то убежденному холостяку, мастеру спорта по боксу, питавшему так же как и они пристрастие к прелестному полу.
Боксер оказался мрачным толстым типом. Он встретил всю ватагу не совсем дружелюбно, хотя отнюдь и не враждебно, по той простой причине, что сразу же узрел математическое несоответствие женских и мужских особей — 3x4.
Стол накрыли, и пиршество началось.
Боксер между тем облюбовал себе смазливую чернявую девчурку, которая также приглянулась и Виктору, и решил на правах хозяина покорить ее. Но девчушка решилась отдаться в объятия Осинина. Она нежно гладила его руку и забавно кокетничала с ним, тем самым приводя в бешенство хозяина-бугая.
Ситуация стала складываться взрывоопасной. Виктор это понял, но решил проявить самообладание.
Но когда звуки аргентинского танго заполнили комнату, боксер с неожиданной для его туши резвостью вскочил и пригласил чернявую на танец. Девушка отказалась. Тогда он почти силой вытащил ее на середину комнаты, грубо притянул к себе и начал неуклюже топтаться на одном месте, имитируя танец.
Вначале Виктор решил все же призвать бугая внять рассудку и не совершать насилия над перепившей девчонкой, тем более что она пыталась вырваться из железных объятий озверевшего боксера.
Когда танец закончился, Виктор спокойно Подошел к нему и попросил боксера отойти в сторону, чтобы переговорить с ним по-человечески.
Но бугай, окосев, потерял, видимо, контроль над собой и дико зарычал:
— Пшел вон, щенок!
На секунду Виктор растерялся, но потом спокойно и твердо произнес:
— Если ты хозяин, это не дает тебе право оскорблять.
— Что?!! — вызверился бугай и, резко схватив его за грудки, отбросил в сторону, а затем словно по тренировочной груше начал наносить удары.
Реакция Осинина сработала мгновенно — он молниеносно схватил пустую бутылку из-под коньяка и нанес удар по голове тяжеловеса.
Кровь потекла по его лицу. Все стояли словно в оцепенении. Краем глаза Осинин заметил, что Локоть испуганно забился в угол и стоял словно парализованный.
Надо заметить, что квартира находилась на девятом этаже и была закрыта на ключ.
И когда боксер пришел в себя, он подскочил к Осинину, схватил его под мышки, словно мышонка, и потащил к окну, чтобы выкинуть из квартиры. Осинин чудом успел изловчиться и упереться ногами в стену. Еще несколько секунд, и он полетит в бездну. «Все! — подумал молниеносно Виктор, — так глупо умереть!» Тогда он, собрав все свои силы, властно и громко произнес: «Отпусти руки! Ведь тебя расстре-ляют!!!»
Неизвестно отчего — то ли вняв просьбам истерично завопивших дев, то ли на бугая подействовала угроза Виктора, но он «сжалился» над Осининым, выпустил его из своих медвежьих лап и в изнеможении, весь обливающийся кровью, плюхнулся на диван. Борис все так же, словно в шоке, стоял схватившись за стол, стыдливо опустив свои глаза.
Девчата уговорили бугая, у которого, видимо, прошел весь хмель, открыть дверь и выпустить всех на улицу. Виктор прекратил всякие пьянки и общение с потаскухами. Долгое время он не разговаривал с Локтем, но потом все позабылось, простилось и опять все пошло-поехало как прежде.
Глава шестьдесят седьмая
После недолгих размышлений Виктор решил засухариться и выдать себя за Локтя Бориса Степановича. Все его автобиографические данные он знал назубок, вот только не знал, кем работает и где. Но это неважно. Скажет, что временно не работает по состоянию здоровья.
Авось прокатит.
С этими мыслями Виктор заснул. Во сне его мучили кошмары: какие-то чудовища напали на него, они хотели раздавить его.
— Что вы делаете?! Не надо! Не надо!! — дико заорал Виктор.
— Нет, надо! Тебе надо сменить шкуру, противный зэк! — заскрежетало чудовище.
Через несколько секунд он почувствовал нестерпимое жжение, а потом страшную боль.
Он начал дико орать и взывать к Господу Богу.
— Боже праведный! Спаси, помоги, я чист, Господи! Я не грешен!!!
И странное дело — он почувствовал, как боли прекратились, а на его лоб. опустилась нежная и мягкая рука Господа.
— Успокойтесь, больной. Вы почему кричите? — над ним склонилось миловидное личико медсестры.
Осинин ошалелым, ничего не понимающим взглядом уставился на девушку. Он никак не мог прийти в себя после жутких видений.
— Вам что-нибудь привиделось? — участливо спросила девушка и нежно вытерла пот, выступивший на его лбу. Осинин хмуро посмотрел на девушку, но ничего не ответил.
— Когда мне сделают перевязку? — наконец спросил он, медленно ворочая языком. — Ужасно жжет рана.
— Я вам сейчас сделаю, молодой человек.
После перевязки пришел лечащий врач и заполнил историю болезни на имя Локтя Бориса Степановича.
— Когда меня выпишут? — спросил у него Виктор.
— Не скоро, рана очень серьезная. А что вы так торопитесь? Разве вам здесь плохо?
— Нет, очень хорошо, спасибо, но у меня много дел, — ответил Осинин.
— Дела подождут, а вот здоровье не купишь. Кстати, вы можете позвонить своим родителям.
— Большое спасибо, доктор, но они у меня сейчас на даче, вернутся только в сентябре.
— Очень жаль. Ну ладно, поправляйтесь, я думаю, все будет нормально.
"Нет, надо сваливать отсюда, пока до меня не докопались менты. Вот поваляюсь еще недельку, пока швы не снимут, и попробую свинтить, — подумал Виктор.
Через десять дней Осинин умудрился раздобыть спортивный костюм и во время прогулки сбежал из больницы. Ехать на квартиру, которую прежде снимал, он не решился и направил свои стопы к Борису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30