— Как? — удивился Мордвин. — Ребята мне подогнали.
— Не-ет, милейший. Никому ты не нужен стал после того, как офаршмачился. Узбек тебе все подогнал, причем чисто из воровских понятий, так как пострадал ты из-за своей глупости и наглости.
Мордвин задумался. Наконец его прошибло. Он с покаянием пришел к Узбеку и заключил с ним «мировую».
Глава шестидесятая
Осинина заковали в наручники и затолкали в одиночку.
Там было сыро и тоскливо, благо еще контролеры сжалились над ним, оставляя деревянную нару открытой. Он дрых целый день и всю ночь. По полу и по его телу шныряли тараканы, по стенам ползали мокрицы и прочая нечисть. За соседней камерой шли какие-то разборки, кого-то били, кто-то кричал, но Виктор ничего этого не слышал.
Он с трудом открыл слипшиеся веки, когда в его дверь сильно постучали.
— Осинин! На выход!
Виктор поднялся, зябко поежившись, и вышел в полуосвещенный коридор.
Его привели в комнату контролеров, где сидел младший кум, сухощавый молодой паренек с узкими черными усиками и настороженными глазами. Чувствовалось, что он проявлял усердие, чтобы урвать себе лишнюю звездочку, так как имел на погонах всего лишь одну, да и то маленькую.
Кум сразу же закидал Осинина вопросами.
— Почему бежали? — первым делом спросил он.
— Неправильно осудили.
— Но для этого есть высшие инстанции, надо было обращаться туда.
— Обращался, но без толку, никакой реакции, словно никто вообще не читает, одни лишь отписки.
— Я ваше дело изучил, там все правильно. Вы почему убили Стропилу? — вдруг резко выстрелил он свой вопрос.
— Я?
— Да, вы! Перед смертью Кабанов заявил, что вы зарезали ночью Стропилу.
— Вот мразь! — вырвалось от удивления и возмущения у Виктора. — Давайте мне очную ставку с ним.
— Осинин! — визгливо закричал кум. — Вы мне дуру не гоните! Вы отлично знаете, что он мертв, и решили спекулировать этим?! Не выйдет! Лучше сознайтесь по-хорошему. И заодно расскажите, как вы убили Почивалова?
— Сплошной абсурд, — спокойно заявил Осинин взяв себя в руки. Он задрал штанину и показал большую ссадину. — Меня самого чуть не убило сосной. Вот, крайней веткой сосны ударило. Видите?
— Хорошо, — сумбурно продолжал наседать на него оперативник. — А что вы скажете про Стропилу?
Осинин спокойно изложил картину происшествия. В заключение сказал:
— Давайте логично рассудим. Если бы я убил Стропилу, какой мне был смысл возвращаться' обратно в зону, а?
— Вы заблудились! — чуть не брызжа слюной, завизжал куманек.
— Хорошо, ваше право думать так, как вам хочется. А почему вы полагаете, что Кабанов не специально оклеветал меня в надежде, что выживет? Или просто назло, в отместку за то, что я не захотел составить ему компанию, чтобы отведать человечину.
Оперативник ошалело вылупил глаза.
— И потом, — продолжал развивать ход своих мыслей Осинин, — ведь вы нашли нож Кабана, который был испачкан кровью Стропилы.
— Это не ваше дело, мы сами разберемся. А то, что вы мне сказали, это вам просто выгодно, — уже вяло проговорил кум, выпустив весь свой пар.
— Простите, но если у вас установочная позиция, то я бессилен что-либо вам объяснить. Больше, в таком случае, мне вам не о чем сказать, — сжав губы, подытожил Осинин.
— Ну, хо-ро-шо, — многозначительно, с претензией на прожженного сыщика проговорил младший кум. Лицо его исказила смешная гримаса. — Я завел на вас уголовное дело по ст. 102 "б" УК РСФСР. Подумайте как следует. Прапорщик, уведите Осинина.
В камере Виктор долго расхаживал взад-вперед, не зная, что предпринять, чтобы противостоять самодурству кума. Может, голодовку объявить? А зачем? Измучить себя? Ни к чему. Ему надо беречь силы и вырваться на свободу любым путем.
После долгих раздумий он написал заявление на имя прокурора города, в котором все обстоятельно изложил и предупредил, что в случае, если его дело не будет передано на рассмотрение следователю ОИТУ УВД, он объявит голодовку.
Несдобровать бы Осинину, если бы неожиданно не нагрянула московская комиссия.
«Хозяину» невыгодно было иметь много ЧП. Иго зона перевыполняла план на 130 — 140%, и он имел все шансы получить первое место среди лесных зон. Поэтому он лично вызвал к себе на прием Осинина.
— Виктор Александрович, — вежливо и деликатно проговорил «хозяин», высокий видный мужчина с вальяжными манерами, про которых принято говорить, что они берут своей статью и осанкой. — Я буду с тобой на ты. Хорошо? Хочу поговорить, как мужик с мужиком. Я изучил твое дело и вижу, что ты человек порядочный. Мне тебя жаль, учитывая, что у тебя семья и ты решил стать человеком. Ты хочешь, чтобы тебе не добавили срока?
— А кто не хочет?
— Хорошо. Тебе надо будет переписать все свои показания. Напиши, что ты пошел собирать грибы один, понял, один? Ты заблудился и через день сам еле нашел зону. Ни про Кабанова, ни про Стропилу, ни про прапорщика, который пытался тебя застрелить, ты упоминать не должен, годится?
— Так ведь этому никто не поверит…
— Это не твои заботы. Если тебя вызовут члены московской комиссии, так и говори, понял? А я что-нибудь придумаю.
Все это было так неожиданно, что Осинин не в состоянии был все сразу переварить.
С минуту или две он молчал, а потом все понял.
— Хорошо, я не против.
— Вот и чудненько. Тебя вызовет мой зам и с тобой все решит. Счастливо. — Он грузно встал из-за стола и протянул Виктору руку. Рука была пухлая, но рукопожатие твердое.
Спустя две недели Осинина отправили на другую зону.
В новой колонии Осинина встретили настороженно. Зона была преимущественно рабочей, и блатяков здесь почти не было, а если и были, то их гноили в изоляторах и ПКТ.
За период своей лагерной одиссеи Ураган прошел не одну зону и не одну тюрьму и сделал вывод: в каждом лагере и тюрьме, словно в маленьком государстве, властвовали свои законы и порядки. В одной зоне было голодно, в другой холодно, в третьей кормили почти на убой, но была очень строгая муштра, в четвертой — вообще все было поставлено с ног на голову, неразбериха страшная — сам черт ногу сломает. Многое, конечно, зависит от хозяина. Какой начальник — такая и зона.
Рыба, как говорится, гниет с головы, но головы зачастую бывали не первой свежести, и посему бедламовское состояние в зонах было закономерным явлением.
Однако в каждой зоне, даже в показательной, в любом случае, хоть и исподволь, но придерживались каторжанской порядочности и воровских идей.
Любая лагерная «сука» ненавидела лютой ненавистью подобную себе особь, ибо предательство в любой среде и в любом обществе, даже среди опущенных, где ничего святого не существовало, считалось низостью и никогда не поощрялось.
Так уж изначально заложено в человеке, как и в любом живом существе, хотя человек и превзошел всех в искусстве коварства, подлости, интриганства, лицемерия и во многом другом.
Зона была лесоповальной, здесь также пилили, валили и разделывали деревья с той лишь Разницей, что лес сплавляли по реке или связывали в плоты, затем невдалеке, в трех километрах от лесосплава, его загружали в вагоны и отправляли по назначению. Деревья, которые росли по берегам реки, пилили и сбрасывали прямо в воду.
На работу Осинина, как ни странно, пока никуда не определили. Видимо, начальство присматривалось к нему и осторожничало, боясь нового побега.
Наконец, его определили на лесосплав связывать плоты, полагая, что отсюда побег невозможен.
В бригаде Виктор скентовался с Лехой Амб росиевым по кличке Ангел. Почему такому верзиле с грубо высеченным лицом, на котором глаза были по-бычьи выпучены, прилепили такое погоняло, оставалось загадкой. Может быть, в насмешку? Вполне вероятно, кличку ему, несмотря на звериную внешность, дали за его кроткий, добродушный нрав.
Но стоило этого «ангела» вывести из себя, особенно когда дело касалось справедливости или его личного достоинства, как он превращался в дьявола.
Осинин долго присматривался к бригаде, кому бы довериться в своих сокровенных замыслах. Пока единственным кандидатом являлся Ангел. Вот с ним и разоткровенничался как-то Виктор.
Леха с пониманием отнесся к его замыслу, но ничего путного ему посоветовать не смог.
Лично для него побег нужен был, как рыбе зонтик. Хотя ему еще и оставалось сидеть пять с половиной лет, бежать ему не было смысла. Нарушений он не имел, план перевыполнял, «хозяин» им был доволен и обещал отправить на вольное поселение, да и жена обещала ему помочь: кинуть кому надо на лапу. Брат у нее работал директором птицефабрики, и у него, как говорится, денег куры не клевали.
Ангел посоветовал ему осмотреться и повременить до следующей весны, тем более что приближались уже холода: был конец октября. Осинин, трезво поразмыслив, решил перезимовать в зоне.
Глава шестьдесят первая
Поведение Узбека, который сильно упрочил свое положение и авторитет в зоне, не совсем устраивало ее «хозяина» — Романова Павла Сергеевича, властного и самолюбивого человека: ведь по сути дела Погорелов становился негласным вторым хозяином в колонии.
Хотя в ИТУ усиленного режима и не было воров в законе, как и на многих зонах подобного типа, но «хозяин» понимал, что еще немного и Узбек станет паханом лагеря. Надо было что-то предпринимать. Поэтому он вызвал к себе зам. начальника по POP и приказал ему принести дело Погорелова Бориса Александровича.
К великому изумлению, он нашел в его досье справку о том, что Узбек обладал замечательной профессией электрика пятого разряда.
— Надо же, мы электрика ищем, а тут свой под боком. Ведь нам объект надо доводить до ума, — обратился Романов к зам. начальника по POP Степанову Анатолию Ивановичу. Интересно, согласится ли Погорелов электрифицировать предприятие, провести и правильно подсоединить кабели и установить трехфазный трансформатор.
— Надо его вызвать и переговорить с ним. Если не согласится — прессовать начнем, а потом в крутку сплавим, — сделал вывод зам по POP.
— Какой ты быстрый на расправу, Анатолий Иванович. Тебе бы только гноить людей, а план за них ты будешь выполнять? — сдвинув брови, повышенным и возмущенным тоном спросил «хозяин». — Людей надо уметь убедить, поговорить, заинтересовать чем-нибудь, а за решеткой держать людей и дурак сможет.
Через несколько минут в кабинет вошел Узбек. Он с достоинством представился: «Осужденный Погорелов Борис Александрович».
Степанову не совсем понравилась непринужденная манера Узбека и его вызывающий вид, что моментально отразилось на его лице — верхняя губа его непроизвольно задергалась. Но хозяин по своему житейскому опыту знал, что если человек держится с достоинством, то, значит, он на что-то способен или таит в себе какие-то скрытые ресурсы и возможности.
Поэтому он вежливо пригласил Погорелова присесть и спросил без всяких дипломатических трюков:
— Ты сможешь электрифицировать объект?
— Смотря где, — ответил Погорелов.
— Ну, скажем, провести силовой кабель от подстанции к главному распределительному щиту предприятия, а потом сделать разводку кабелей по цехам и установить там силовые щиты?
— Сложновато, но в принципе можно, только почему вы обратились ко мне?
— Как почему? Хотим предложить тебе должность главного энергетика будущего предприятия! Если успешно справишься с задачей, досрочно освободим тебя или на поселение отправим.
— Надо подумать, все так неожиданно.
— Нам некогда думать, — недовольно произнес Павел Сергеевич. — Даю тебе пять минут на размышление, а то другого человека поставим. Тебе представляется возможность урвать хороший куш, а работать мы тебя все равно заставим, неважно где.
«Приехали, — подумал Борис. — Хозяин ставит мне ультиматум». Но, быстро сообразив, что к чему, заявил:
— В принципе я согласен, если вы мне дадите в распоряжение толковых ребят и…
Хозяин не дал ему договорить:
— Командовать парадом будешь ты!
— Тогда годится, — не желая испытывать судьбу и выглядеть глупцом в своих и администрации глазах, спокойно проговорил Погорелов.
Через несколько дней Узбек начал проявлять кипучую деятельность — создал бригаду опытных И толковых электриков, которых сам проверил в деле, подготовил и выписал ряд материалов, необходимых для электрификации предприятия, и составил план работ, который показал «хозяину» и прорабу — Мухину Петру по кличке Муха. Мухин был зэком, но имел диплом строительного техникума, напросился у «хозяина» в прорабы, хотя, как понял впоследствии Узбек, ни черта не волок в строительстве. Он только и умел писать доносы и рапорты на Узбека, в которых совершенно несправедливо обливал его грязью, сообщая, что Погорелов якобы ни черта не делает, а лишь пускает пыль в глаза, что Погорелов пьянствует, курит анашу и трахает молодых и симпатичных петушков со смазливыми мордашками, окружив себя ими, словно гаремом.
«Голубые» эти настолько были преданы Узбеку, что готовы были пойти ради него на любые крайности и даже пустить в ход нож, чтобы защитить своего босса.
«Хозяин», получая эти послания, будучи хорошим психологом, понимал, что Мухина гложет зависть, и рассматривал их как очередную кляузу, тем более что результаты работы были фантастическими. А все остальное хозяин игнорировал.
«Все мы не без греха, — философски заключил про себя Романов. — Главное — работа!»
Но Муха был очень настырным и продолжал строчить всякую пакость. В конце концов Романов не выдержал, вызвал к себе Погорелова и показал ему все творения прораба.
— Ты где ему дорогу перешел? Неужели не можешь уладить с ним?
— Тяжелый он человек, Павел Сергеевич, очень самолюбивый. Но в интересах дела постараюсь, — заверил его Узбек.
— Иди, но смотри, чтобы никаких жалоб не было, а то уже осточертели. К тому же этот змей может накатать куда-нибудь повыше.
— Хорошо. Я постараюсь.
Погорелов по-своему истолковал слова «хояина», решив любым способом отомстить гнусному доносчику. Он начал всячески задабривать Муху, вначале словами, потом делом. Кидал ему леща, потом стал угощать импортными сигаретами и деликатесным чаем, а когда вошел к нему в доверие, подпоил его как-то и всунул ему в карман несколько граммов анаши.
В этот день дежурил «крюковой» контролер Ефимов Сергей, хороший парень с понятием, который люто ненавидел Муху и готов был его раздавить при подходящем случае, потому что Мухин как-то заложил его.
И когда Узбек втихаря передал ему через своего преданного мальчика, что Мухин «затарен», тот лично задержал его в присутствии двух других контролеров, обыскал и выудил, к великому изумлению Мухи, анашу, деньги и выкидной нож. Ефимов составил рапорт начальнику колонии, который подписал постановление о водворении Мухина в изолятор на 15 суток.
Глава шестьдесят вторая
И вот наконец наступила долгожданная весна. Хотя весны на Севере бывают гололедистыми и вьюжными, само ощущение и осознание того, что на календаре уже мартовские даты, вселяет уверенность, надежду, оптимизм и радостное восприятие жизни.
Для Осинина эта жестокая зима, которая должна была, по его мнению, быть для него последней в этих людьми проклинаемых местах, показалась затяжной и нудной.
И когда наступил май, этот по-настоящему для таежных мест весенний месяц, вся душа его ликовала в предвкушении приближающейся свободы. В этом он был уверен. К Осинину пришло даже поэтическое вдохновение. Слова рвались на бумагу:
Ты приди, Весна, приди,
Душу мне омолоди.
Ты зажги во мне Любовь,
Чтобы мог страдать я вновь.
И как двадцать лет назад,
Чтобы бегал я в горсад.
Ожиданием томимый
И Амурами ранимый.
— Ну что, придумал, как свинтить? — спросил его Ангел, когда они оказались одни на берегу реки.
— Что-то в голову ничего не приходит, признался откровенно Виктор, — но думаю, что-нибудь получится, я почему-то в этом уверен. Такая уж у меня натура. Если чего задумал, обязательно должен добиться.
— А я придумал, — заинтригован но заявил довольный собой Ангел, и его ширококостное обветренное лицо озарилось приятной улыбкой. Неожиданно он замолчал, решив, видимо, помучить Осинина.
— Ну! Чего же ты молчишь, говори, — потребовал Ураган.
— Нет, не скажу, боюсь сглазить. Я еще раз все продумаю. Впрочем, ты и сам мог бы догадаться. Вон, видишь, деревья толстые старые валяются.
— Ну?
— Подковы гну, — подзадорил его Леха. — Подумай!
— Черт! — хлопнул себя по лбу Виктор. — Ты имеешь в виду залезть под дерево и проплыть с ним до определенного места?
— Тупой ты, — рассмеялся по-дружески Ангел, — как три балды вместе.
— Ну, не мучай, я прошу тебя, Леша, магарыч с меня хороший будет.
— Ладно, так уж и быть, уговорил. Смотри, мы выдалбливаем потихоньку дерево, ты залазишь туда, и я тебя заклеиваю крышкой. Усек? А потом связываем это дерево вместе с другим в плот и спускаем его в речку.
— Я же там задохнусь.
— А мы в дереве просверлим специальные отверстия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30