Увидишь там машину. Белая "девятка". Стой возле нее и жди. Я подойду не сразу. Надо убедиться, что вокруг тебя не летают коршуны. Извини за осторожность, но видишь, как все обернулось. Нам неприятности ни к чему. Жди послезавтра в десять утра. Люблю, целую, твоя Вика.
P. S. С победой тебя, ненаглядный мой малыш!"
- Теперь можно не торопиться, - сказал Сычев. - Вилла Ветровых опустела.
- Куприянов, гони в Сосновый Бор.
Куприянов выскочил из кабинета. Трифонов сел на стул и опустил руки.
- Знал я о фальшивых записках, черт подери, и медлил. И чего мне еще не хватало?
- Как знал? - удивился Сычев.
- Все очень просто. Когда Трофимыч впервые рассказал нам эту историю, я уже чувствовал подделку. Вика алиби себе и художнику выстраивала. Она точно знала, когда произойдет убийство. Ну начнем с того, что деревенская девчонка с танцулек подходит к нему и говорит: "Передай, дядя Кеша, письмецо Илюше Сироткину". Так дело было?
Старик кивнул.
- Откуда деревенская девчонка знает фамилию художника, когда его близкие соседи по псевдониму только знают? А тут такая осведомленность и лицо прячет. Трофимыч приезжает к дому, хочет позвонить в калитку, а она открыта. Ты всегда звонишь, Трофимыч?
- Всегда. Художник к воротам подходит, и мы там разговариваем.
- Вот-вот, а тут все нараспашку. Заходи и любуйся, как они в кровати кувыркаются. На улице холод, а у них окно открыто, и занавески не задернуты. Какой смысл камин топить, если окна открыты. Нет, тут нужен свидетель, который слышал бы и видел.
- Но комнату могла забыть закрыть Вика.
- Если вспомнить предложенную нам игру, то Вика приплыла на лодке. А потом зажигалку в ней потеряла. Калитка оставлена открытой для свидетеля. Ладно, теперь поздно кулаками размахивать. Вот что, Трофимыч, запечатай конверт как положено и вези его адресату. И смотри, чтобы художник ничего не заподозрил.
- Будет сделано. Я уж постараюсь.
- А вы уверены, что он у себя? - спросил майор Дмитриев.
- Конечно, один он никуда не пойдет. Ему поводырь нужен. Ну а мы к Ветровым заглянем. Наверняка что-нибудь найдем.
3
Возле шлагбаума Вика притормозила. Охранник вышел из будки и поздоровался.
- Вы в четырнадцатый коттедж?
- Бог мой, вы все еще не можете меня запомнить? Удивительный народ.
- Извините, хозяйка, но мы лишь скромные стражи вашего покоя. Стараемся не пропускать чужих и оберегаем вас от неприятностей.
- А почему вы не разгуливаете по заповеднику, не заглядываете на участки? Вы, вероятно, и имен наших не знаете?
Охранник улыбнулся и поднял перекладину.
- Правила не нами устанавливались. Владельцы местных угодий не любят афишировать своих имен. Никто не хочет, чтобы подглядывали в замочные скважины. А чужих опасаться не стоит. Волкодавы гуляют вдоль ограды.
- Надеюсь, они на цепи?
- Разумеется. Как трамваи привязаны к своим рельсам.
- Ко мне брат должен приехать.
- Ради Бога. Оставьте заявку и номер его машины.
- Хорошо, успеется.
Машина въехала на территорию заповедника и помчалась по лесной дороге к побережью. Тишина, сосны, уютные коттеджи на солидном расстоянии друг от друга. Никакого кирпича, только срубы из хороших пород деревьев.
Вика проехала по аллее и остановилась возле дома. Поднявшись на крыльцо, она открыла стальную дверь своим ключом и вошла в дом. На стенах висели шкуры животных, рога оленей, чучела волчьих и кабаньих голов. Окна выходили к заливу, где о причал мягко постукивали волны.
У камина на ковре сидел Максим Ветров. Рядом стояла тарелка с печеньем и бутылка с водой. Левую ногу опоясывал стальной браслет с огромной цепью, которая крепилась за скобу, вбитую в кирпичную кладку камина. Он походил на зверя, попавшего в капкан. Заросшие щетиной щеки, напуганный взгляд и синяки под глазами. Этот человек уже не был похож на олигарха с надменным взглядом и снисходительной улыбкой.
- Ты ничего не ешь, дорогой. Говорят, что звери, попадая в клетку, теряют аппетит.
- Ты допускаешь большую ошибку, Вика. Меня наверняка ищут и наверняка найдут раньше, чем ты добьешься своего.
Женщина захохотала.
- Дурачок ты мой! Тебя уже давно нашли и даже похоронили рядом с женой.
Она достала из сумки газеты и бросила их на пол рядом с пленником.
- Почитай на досуге. Некролог мне не очень понравился, ты достоин более громких эпитетов. Ну а журналисты уже назвали имя убийцы. Они ребята шустрые и все всегда знают лучше остальных. Пышные похороны в закрытом гробу, громкие речи банкиров и слезы вкладчиков. Все бросились на поиски Недды Волковой, которая картечью снесла тебе голову. За ее поимку банкиры назначили вознаграждение в пять тысяч долларов. Я думала, они тебя оценивают дороже.
- Недда не смогла бы этого сделать.
- Я не хочу обсуждать твою смерть. Есть темы поинтересней. Правда, твоя гибель все еще остается актуальной темой, но мы ее затронем в самом крайнем случае. Стоит лишить тебя воды и сухарей, ты сдохнешь. У тебя не хватит воли перекусить себе ногу.
Вика уселась за стол, достала из сумки бутылку вина и разложила на столе разные деликатесы. Выпив бокал красной жидкости, она принялась за трапезу.
- Я хочу знать, чего ты хочешь от меня? - хрипло спросил Ветров.
- Золото, милый, только золото, но не колчаковское, а в слитках, похищенных из хранилищ Центробанка четверть века назад. Я потратила на тебя год жизни, чтобы прожить остальную ее часть так, как я этого заслуживаю. Я устала от нищеты, унижений, грязи и бессмысленного копеечного риска. С меня хватит! Ты завладел таким количеством золота, что за сто лет его не растратишь. Да и некуда тебе его тратить. Ты и так все имел. Я согласна на половину доли взамен на твою жизнь.
- У меня нет никакого золота. Ты ничего не знаешь. Я чудом остался в живых и не получил ни крошки от золотого запаса, который, как мираж, попал к нам в руки и так же легко исчез. Четверо погибли, лишь я один чудом уцелел. Ты приняла мою писанину за действительность, слышала звон, но не поняла, где он.
Вика с раздражением бросила кость от куриной ноги в камин, сорвала с себя браслет и швырнула его к ногам пленника.
- У тебя не хватит фантазии придумать такую историю. Эта безделушка выполнена из золота девятьсот девяносто девятой пробы. Назови мне ювелира, который торгует такими изделиями? Не держи меня за дуру!
- Лев Абрамыч мне звонил, когда ты приносила к нему Настины украшения на оценку. Это я его попросил назвать тебе нужную пробу. Я хотел тебя удержать, чтобы ты была заинтересована во мне и мы закончили книгу. А фантазия тут ни при чем. В романе профилируют твои идеи.
- Врешь! Я только подсказала тебе ход событий, придумала сюжет с последствиями, но о золоте ты знал все. И ювелир не врал. Я обращалась к дантистам. Они знают толк в золоте. Дура! Я думала, что ты держишь его в доме. Мы проверили каждый микрон миноискателем, но ничего не нашли. Сад уже Матвей перекопал, и там ловить нечего. Только теперь я поняла, что ты испугался, что его найдет садовник, и перепрятал металл. Но и тут его нет. Пока ты спал двое суток, я все обыскала. Где оно?
- Матвей искал другое золото. Я только не говорил тебе какое. Я не хотел, чтобы у тебя пропадал азарт. Он искал золото графа. Его нашли комиссары еще в двадцатые годы и обменяли на зерно. Если бы он поинтересовался историей нашего края, то мог прочитать об этом в очерках. На эту тему вышло три альманаха. Настя не хотела ему говорить, что искать в саду нечего. Она издевалась над ним, называя его кротом. Глупец! Он так ничего и не понял.
Вика вышла из-за стола, взяла щетку и отодвинула ею тарелку с печеньем и воду так, чтобы Максим не мог дотянуться.
- Будешь пухнуть с голода, пока не поумнеешь. Слишком я добренькая. Ты хочешь сказать, что целый год ты водил меня за нос? Нет! Нет! И еще раз нет! Золото у тебя. Я это знаю. Я в этом уверена!
- От твоих знаний его не прибавится и оно не вылезет из-под земли. Твои слухи не достоверны. Ты ошиблась.
- Нет! Я всю жизнь ошибалась, но сейчас я чувствую, что иду по правильному пути. И запомни: твое упрямство по сравнению с моим - ничто! Время у нас есть. А когда придет мой партнер, он сделает тебе укольчик, а потом ты сам все отдашь и жизнь свою тоже, лишь бы заполучить еще одну дозу. А теперь послушай сказку про Золушку, она тебе не очень понравится. Из нее романа не получится, но ты поймешь, с кем тягаешься силами. Только не жди романтики. Ее здесь нет.
Меня родила шлюха, которая понятия не имела, кто мой отец. Она лишилась своего крова через год после свадьбы. Муженек выгнал ее из собственного дома. Отмотав срок, этот ублюдок двинул в столицу на поиски легкой жизни. По пути забрел в нашу деревню и попросился в дом водицы испить. Дед мой был еще жив, своенравный старик с цельной натурой. Бродягу впустили, обогрели, накормили. Он тут же лапшу на уши навешал, мол, с приисков возвращается, но по пути обчистили беднягу, да и дом его сгорел. Слезу пустил, в грудь кулаками бил. Мать уговорила деда оставить бедолагу. Мужик крепкий, видный, в доме помощником станет. Оставили. В колхоз на работу определили, а вскоре он на матери женился. Но тут несчастье случилось. Дед утонул. Лодка перевернулась, и утонул. Всю жизнь рыбачил, плавал отлично, и ничего, а тут такая история. А через полгода мать собрала пожитки и сама сбежала к тетке в Москву. Бил он ее смертным боем и убил бы. Муженек не плакал, он бабу свою из Магаданской области выписал, бывшую каторжанку, живущую там на вольном поселении.
Жизнь в столице слаще не стала. Моя тетушка и ее муженек в те еще времена коммерцией жили. Сволочи, каких поискать надо. Задарма родственницу держать не стали. Герочка, как тетка мужа называла, содержал притон в выселенном доме на Старом Арбате. Две коммуналки на третьем этаже служили бардаком. Техник-смотритель и начальник ЖЭКа имели свою долю с прибыли, а шлюх он вербовал из иногородних девчонок, вроде моей матери. Взял Герочка мою мамульку за руку и привел в притон. Шампанское в номера подавать, белье менять, закуску делать. Были у Герочки покровители. Сначала он ублажал бесплатным обслуживанием участкового, начальника милиции, потом до исполкома добрался, и скоро о его притоне большие люди узнали. Он уже ничего не боялся.
Фирма расширялась. Первые два этажа отдали под склад, который работал только днем, а четыре верхних служили на благо потребностей горкомовским и министерским бонзам. В доме сделали капитальный ремонт, оградили забором и выставили охрану. Теперь с Герочкой никто не хотел связываться, боялись его связей. Районное начальство вынуждено было деньги платить за удовольствие, и они платили. Ну а для крупных китов Герочка малолеток держал. Свою контору он "трестом мягкой игрушки" называл. Сеть клиентов ширилась, обслуги не хватало. Сначала он сам мою мать трахнул, потом клиентам сдал. Вот и гадай теперь, от кого я родилась. Может быть, мой папаша секретарь обкома или министр, кто теперь разберет. Мать умерла от рака, когда мне еще восьми лет не исполнилось. Гера ее с номеров снял. Товарный вид болезнь съела. Высохла, живьем загнивала.
Ну а тетка Маргарита меня тут же к делу пристроила. У нее свой бизнес был. Пять вокзалов из девяти находились под ее контролем. Нищие, беженцы, погорельцы, вся эта братия на нее работала. Ходила я с какой-то лахудрой по электричкам с протянутой рукой и плакала. А чтобы у меня жалостливый вид был, меня в каждом тамбуре пинками и оплеухами кормили. Слезы сами ручьем текли. Иногда и в вагоне доставалось от какой-нибудь пьяни.
Когда мне двенадцать стукнуло, дядюшка решил, что пора и мне к его бизнесу приобщаться. Сначала сам меня трахнул, как мать мою, а потом в клетку к "тиграм" решил бросить, только я в отчаянии сбежать сумела. Такое редко кому удавалось, но я с пятого этажа на дерево прыгнула. Метров семь в воздухе пролетела, а потом, как обезьяна, с ветки на ветку прыгала и оказалась за забором.
Взяли меня на вокзале, когда я тащила из чужой сумки вареную курицу. Сначала определили в детский приемник, ну а потом в колонию для несовершеннолетних. Росла я с ненавистью в сердце, зверенышем. Шесть попыток к бегству ни к чему не привели, кроме побоев, карцера и голода. С возрастом я стала понимать, что свобода не лакомый кусочек и выходить из зоны нужно готовым к новому битью. Нужна сила и знание, а опыт у меня уже был. Я стала учиться. Хорошо учиться.
Пришел день, и мы получили аттестаты зрелости. Многие вышли на волю. К тому времени я стала образцово-показательным подростком. Меня определили в санчасть, где я делала перевязки, выносила парашу и гнойные бинты, мыла полы в кабинетах, чистила котлы и таскала носилки. А по ночам забиралась в кабинет к начальству и читала книги по медицине. Богатая библиотека. Я всю медицинскую энциклопедию проштудировала. Но, кроме медицинских, других книг в руки не попадалось.
Вскоре мне выдали паспорт, однако отпускать не хотели. Пришло время задуматься о новом побеге. Главное - документы. Бумаги хранились в сейфе директора колонии. Беспечный мужик, всегда ключи на столе забывал. В конце концов подвернулся удобный случай. Заболела уборщица из административного корпуса, и я ее подменяла. Во время обеденного перерыва я проникла в кабинет директора и залезла в сейф. Кроме своих документов, прихватила еще пару паспортов. Поджилки тряслись, но я шла ва-банк. Мной руководило отчаяние, а не храбрость. Таким, как я, терять нечего. На следующее утро меня с сестрой-хозяйкой отправили на машине в город за бельем. Пока она получала мешки и оформляла квитанции, я зашла в сортир и вылезла через окно. С тех пор они меня не видели.
До Москвы мне пришлось добираться на товарняках. Ну а в большом городе затеряться нетрудно. Жажда мести не давала покоя, и я готова была отдать жизнь за исполнение своего желания. Простить дядюшке загубленную душу матери и свою я не могла. Пять долгих лет не стерли из моей памяти ни одного эпизода из кошмарного детства. Все эти годы мать приходила ко мне в страшных снах и со слезами на глазах умоляла отомстить сволочной семейке.
К тому времени многое изменилось. Умерли Брежнев и Черненко, у руля стоял Андропов. Бордель прикрыли, и Гера ушел в тень. Мои поиски ни к чему не привели. Когда к власти пришел Горбачев, имя моего дядюшки вновь всплыло на поверхность. Старые связи помогли. Коммунисты стали капиталистами, и возродились старые традиции. Гера стал начальником одного из заказников. Выстроил Дом охотника и рыбака, огородился колючей проволокой и повесил красный фонарь. То же шампанское, те же номера и новое поколение шлюх. К такому дельцу уже трудно подступиться. Ничего не оставалось, как только ждать случая. И я его дождалась, но говорить об этом не имеет смысла.
Жизнь продолжалась. Как-то у меня на глазах машина сбила старика. Пока вызывали "скорую", я оказала жертве первую помощь, помогла довезти его до больницы. Старичок оказался живучим, потребовал отпустить его домой. Сотрясение мозга и перелом ноги. Особых возражений он не встретил, и я помогла ему добраться до дома. Когда он улегся в постель, я решила, что больше не нужна ему, и собралась уходить. Но он остановил меня: "Если у вас есть время, милое создание, то я предлагаю вам хороший заработок. Мне нужна помощница по дому и секретарша. Одинокий старик со сломанной ногой чувствует себя не очень уверенно без посторонней помощи". - "Мне жить негде. Я сбежала из колонии". - "У тебя, дочка, добрая душа. Оглянись. Я живу один в четырехкомнатной квартире в центре города. Тут места хватит. Нам не будет тесно".
И я осталась. Старичок оказался профессором, известным психиатром, чьи труды читали за границей и издавали во многих странах. Я закончила курсы машинописи, а затем научилась работать на компьютере. Из меня получилась неплохая секретарша. Но мне этого не хватало, хотелось большего. Медицина мне нравилась, и я горела желанием понимать то, что печатала, а не быть дрессированной мартышкой. Старичок видел мое усердие и устроил меня в медицинский институт. Тут я воспротивилась и решила сдавать экзамены сама на общих основаниях. И мне это удалось. Учеба давалась легко, к тому же я имела под боком своего учителя, который открывал передо мной тайны головного мозга, психологию, умение влиять на человека при помощи гипноза, разгадывать чужие мысли и многие другие тайны, недоступные простым смертным. Я чувствовала, как становлюсь сильной личностью. Мне не хватало хладнокровия, терпения и опыта. Приходилось себя ломать.
Мое двадцатилетие мы отмечали в ресторане "Прага". Старик еще крепко цеплялся за землю, и в тот день он мне сказал: "Милая девочка, я привязался к тебе и очень беспокоюсь за твое будущее. Мне семьдесят. Не долго осталось ждать той минуты, когда ангелы призовут меня на небеса. Почему бы тебе не выйти за старика замуж? Тебе останется все, а секретарша никаких прав не имеет. Это разумное предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54