Никто не пошел бы на ограбление золотых слитков. Их невозможно потратить или разменять. Слиток имел цену строительного кирпича, в руках обывателя он ничего не стоил.
Они выполнили заказ очень сильных и всемогущих людей, и это понимал каждый. О мелочах не имело смысла и думать. Ветров не знал того, что знал Чайка, и он прослеживал события как частные неудачи. Бездарный грим сделал лицо Эдика неузнаваемым, но все, кто его видел, поняли, что перед ними мелькал клоун. Если найдутся свидетели, то все в один голос скажут, что грабил подставной легаш и у обочины стоял милицейский УАЗик. А машина уже ниточка. Если подумать о масштабах, то становится страшно. Пять ящиков с золотом. Это не меньше пятидесяти килограммов. Ограбление века! Вся милиция страны встанет на уши. А если вспомнить голубой "Москвич-412", который проскочил на знак?
Водитель видел, как кто-то забирался в фургон. Он не мог не видеть этого. Пустая набережная. Вокруг ни души. Дорога прямая и особого внимания не требует. Каждый имеет свое алиби, и на данный момент оно кажется надежным, но если копнуть по-настоящему, то камня на камне не останется от липовой защиты. А копать будут серьезно. Глубоко копать и до победного.
Эдик Чайка видел картину в более мрачных тонах. Он видел истинный замысел Коновалова, а точнее, его хозяев, на которых тот работал. Теперь уже не имело значения, что они взяли - деньги или золото, картошку или кафельную плитку. Важно, что один из них совершил убийство. Тут пахнет вышкой. Погибли четыре человека. И Коновалов знал об этом заранее. Он взял с собой нож и достал трофейный "вальтер". "Даже если он сомневался во мне и увидел тушь, заливающую глаза, то зачем убивать инкассаторов? - думал Эдик. - Безумство? Или надежда на надежное прикрытие? Такое преступление и Политбюро не прикроет. О чем тут можно говорить? Коновалов подонок, но в одном ему не откажешь: парень умеет держать язык за зубами, и есть надежда, что его боссы не знают наших имен. Хотя трудно поверить, что люди с такими возможностями не способны выяснить, кому доверяют ответственное дело. Подготовка проходила в течение месяца, а этого времени на все хватит".
Чайка взглянул на лежавший в углу салона рюкзак. Они все еще не избавились от улик. Форма, оружие, кровь, грим. Но при Толике не станешь сбрасывать вещи в речку. Зачем они притащили его в машину? Помрачение мозгов. Теперь все зависит от Коновалова. Его возьмут в жесткие тиски, и если он не сломается, то один шанс из тысячи у них еще будет. Парень знает, что его ждет, если он откроет рот. Стоит ему назвать одно имя, и он накличет свидетеля против самого себя. "Но могут быть и другие свидетели, о которых мы не знаем, - размышлял Чайка. - А если предположить, что хозяева Коновалова были в курсе плана с убийством, то они и нас видят насквозь. Теперь им остается только уничтожить нас как ненужных очевидцев. Зачем им лишние языки? Может, Ромку Сироткина уже где-нибудь перехватили, перерезали ему глотку и выбросили в реку, как мы собираемся поступить с уликами. Золото перехвачено по дороге, и его уже переложили в чемоданы и погрузили в поезд, идущий на Кавказ или во Владивосток".
У Чайки выступил пот на лбу. Он больше других рисковал в этой мясорубке, а его так дешево кинули. Он вспомнил, как возле него остановилась инкассаторская машина и водитель что-то вякнул про Чкаловское отделение. Даже если он его не узнал, то все равно расскажет про знак на дороге, гаишника и милицейскую машину. А тут нетрудно разгадать и план налета. А кто мог составить такой план? Те, кто знает маршруты инкассаторских машин, а это уже прямая стрелка к не-му, Ветрову, остальное - дело техники. Чайка задумался и понял, что в этой версии есть свои плюсы. Никто не мог предположить или знать, что машина с золотом проедет в данном месте в определенное время. Наводчика будут искать в центральной конторе, а предполагать, что исполнителями стали сопливые мальчишки, не вяжется с таким ответственным делом, как ограбление золотого фургона.
Толик затормозил у входа в Чкаловское отделение и пробормотал:
- О! Собрание, что ли? Вся команда инкассаторов высыпала на улицу, будто вчера чемпионат мира по футболу кончился. Русские ковбои среди московских трущоб.
Ветров и Чайка вышли из машины и направились к дверям банка, пожимая руки коллегам.
- Что случилось? - спросил Ветров у кучки ребят, живо обсуждавших какое-то событие.
- Банковскую "перевозку" обчистили. Тут уж не знаешь, что думать. Пора сваливать из этой лавочки.
- Говори толком! - рявкнул Чайка.
- Тут на набережной, под носом у банка, обнаружили "конторский" фургон. Денег нет, а инкассаторы убиты. Налет среди бела дня.
Ветров побледнел. О гибели инкассаторов он ничего не знал. К коллегам присоединился Толик и подал Чайке рюкзак.
- Забирай свой вещмешок, растяпа. Вечно все забывают.
Чайка взглянул на рюкзак, как на гремучую змею. Ветров заметил его растерянность и взял мешок в руки.
- Где дежурный? - спросил Ветров.
- На месте, где же ему быть, - сказал хрипловатый голос.
Максим взял приятеля под руку и повел к дверям. Они вошли в банк и спустились вниз. В помещении дежурного народу было не меньше, чем на улице. Народ гудел, как пчелиный улей.
12 часов 15 минут.
Валерий Родионов
Савельев задержался на маршруте и, сдавая дежурному наган, тараторил себе под нос:
- Так мы и не смогли понять, что случилось на набережной.
Родионов положил оружие в ячейку и нахмурил брови.
- А что там могло случиться?
- Не знаю. У Астаховского моста выставили "кирпич", машины идут в объезд, а по центру набережной разгуливает мусор грузинистого типа. На стреме у обочины машина. Ни аварии, ни соревнований, тишина.
- А какая машина? - спросил Родионов.
- Да брось, Валер. Я что, ее разглядывал, что ли? Это, может, Колька запомнил, у шоферов глаз наметанный.
- Да мне плевать. Я так.
Родионов глянул на часы. Самые ответственные минуты. Не дай Бог, еще какой-нибудь чудик опоздает и проскочит на знак. Не лучшее место Максим выбрал. Тут и отделение милиции рядом.
Прикинув, Родионов решил, что в ближайшие полчаса машин не ожидается. Как бы он хотел сейчас оказаться там, на набережной. Ребята могут растеряться, а он бы себе этого не позволил. Тут важен натиск и упорство. Одно дело фантазировать с бутылкой пива на природе, другое дело действовать по обстановке. Эдик может наложить в штаны. Надо было искать форму для Ветрова. Не такая уж проблема. Ради такого дела люди горы свернуть могут. Родионов вспомнил свой разговор на лестничной клетке с Коноваловым, после того как Борис познакомился с будущими подельниками.
- Я не в восторге от твоих ребят. Сикилявки.
- Зря ты так, Борис, - возмутился Родионов. - Они не рождены налетчиками, но надежны. Ты сам хотел создать команду из инкассаторов. Люди знают, на что идут, и понимают, чем рискуют. Ни один профессионал не понимает тонкостей нашей работы, и трое отпетых бандитов не стоят одного нашего.
- Согласен. Но они как дети, которые играют в казаков-разбойников. Когда мы подойдем к черте, они могут наложить в штаны. Мне нужен запасной вариант, и, очевидно, придется продумывать его одному. Мы не на пивную палатку идем. Тут или пан или пропал.
За день до начала операции Коновалов вновь заглянул к Родионову. О чем он пытался предупредить его, Родионов так и не понял, но настроение Бориса ему не понравилось.
- Могут быть неожиданные повороты, Валера. Будь начеку и ничему не удивляйся. Ты один и только ты сможешь взять ситуацию под контроль после завершения операции. В случае чего, я возьму инициативу на себя. Мы обязаны исключить даже минимальный риск.
- Но ты говоришь о том, что хочешь его увеличить, а не исключить. Если тебя твои ребята с маршрута заподозрят, то провала не миновать.
- Свидетелей не будет.
Коновалов достал из черной наплечной сумки предмет из нержавеющей стали с вентилем у горлышка.
- Огнетушитель? - спросил Родионов.
- Нет, парализующий газ. Ветров прав, снотворное ребятам давать нельзя. Анализ крови его определит, а газ испаряется в течение десяти минут и никаких следов не оставляет. Они уснут как младенцы.
- С чего бы вдруг трое здоровых мужиков уснули в "душегубке" в такую жару? Ты думаешь, твой фокус никто не разгадает?
- Думаю, нет. Инкассаторов будет двое. Одного я сегодня напоил хорошим зельем, завтра он на работу не выйдет.
- Все, что ты делаешь, и называется риском. Неужели ты думаешь, что на Петровке сидят лохи? Забыл рассказы моего братишки? Он уже научил нас некоторым навыкам сыщиков. Или его уроки на тебя не подействовали?
- За моей спиной стоят смелые и умные люди, Валера. А иначе я и пальцем не пошевелил бы.
- Значит, они знают все подробности?
- Конечно, все в мельчайших деталях. Они не знают ваших имен, и их этот вопрос не очень интересует. Они мне верят, потому что я им не вру.
- А не боишься, что нас заведут в капкан? Десять миллионов - сумма не маленькая. Есть ради чего рисковать.
- Знаю, Лерик, все знаю. Вот поэтому и разыгрываю из себя лоха. Я докладываю им о всех изменениях в наших планах, раздобываю им каждую подробность. Это они достали мне баллон с газом. Никто не хочет рисковать своей шкурой. Мне дали оружие, конфискованное у бандитов, которые сейчас гуляют на свободе. Как видишь, наши боссы заботятся о нас. Они вовсе не желают нам зла. Мы играем в открытую. Но это не значит, Лерик, что я им верю. Я никому не верю. Никому! И ты должен это знать. Не такой я простак, чтобы ходить с отвислыми ушами. Слишком сильные люди. Нам необходима подстраховка, и она у нас есть. Они знают план действий в мельчайших подробностях, но в итоге он приведет их в тупик.
- Каким образом?
- Они считают, что наша машина после перегрузки поедет дальше по набережной, один человек останется и уберет с дороги знак через семь минут после ухода милицейского УАЗика. Далее деньги перегружаются в машину "скорой помощи". Но не за городом, а за мостом во дворе, через километр от Астаховского моста. Далее "скорая помощь" едет в сторону Сокольников. Если они и пойдут следом, то не за нашей машиной, а за "скорой помощью". Никто не знает, что Рома развернет УАЗик и поедет в обратном направлении. Это и есть наш главный маневр.
- А где ты найдешь "скорую помощь"?
- Уже нашел. Один врачишка купил сломанную машину в своей больнице. Конечно, доверять ему нельзя. Хлюпик. Но ему нужны деньги на ремонт своего шарабана. Я его нанял. Задача простая. Он ждет на набережной в своей машине. Как только движение транспорта после исчезновения "кирпича" возобновляется, он выжидает пять минут и трогается с места. Его путь лежит в тихую заводь Сокольнического парка. Вот мы и увидим, как к нам относятся наши хозяева. Если они не тронут врачишку, то им можно доверять, а если парню не повезет, то и мы выпустим свои коготочки.
Коновалов достал из кармана бумажку с телефоном.
- Вот. Набери этот номер завтра вечером и попроси к телефону Никиту Кмитта. Если он подойдет к телефону, значит, наши опасения напрасны.
- Кто этот Никита?
- Молодой, но уже главный врач. Это он будет сидеть за рулем "скорой помощи" в белом халатике и примет огонь на себя.
- Идея хорошая, Боря. Но ты подставляешь парня.
- Ничего. Мы скинемся и ему новую машину купим за его подвиги. Правда, он и не знает, что совершает подвиг. Ну а если не повезет, то мы ему памятник поставим на могиле.
- Легко рисковать чужими жизнями.
- Да, Валерик, легко. А ты хочешь, чтобы мы рискнули десятью миллионами? Да если мы лишимся добычи, грош нам цена. За наши шкуры и фальшивого рубля не дадут.
- А если твои хозяева окажутся умнее? Ведь Ромка повезет деньги один.
- А кто говорит, что они идиоты? Их ошибка заключается в том, что они мне верят. А когда завтра увидят на набережной загримированного Чайку в капитанской форме, то их бдительность окончательно уснет. Правда хороша до определенного момента. Но когда речь идет о больших деньгах или жизни, то правда тут ни при чем.
После разговора Родионов долго не мог заснуть. Когда он вышел на работу, первым делом ему хотелось сказать Ветрову, что операция отменяется. Не получилось. Струсил. Ветров и Чайка выглядели веселыми и добрыми. Он не смог их разочаровать.
Звонок Коновалова насторожил Родионова. Что значило слово "сюрприз", он не понимал. Потом появился инкассатор, видевший Чайку и машину. Слава Богу, парень свалил домой допивать вчерашнее пиво. И наконец все разъяснилось, когда в дежурку влетел обезумевший шофер и начал звонить в милицию.
- Алло! Алло! На Бережковской набережной со-вершен налет на инкассаторов. Убиты пять человек. Срочно приезжайте... Район Астаховского моста.
Бросив трубку, он пробурчал:
- Валерка, звони на Неглинку, это конторская "перевозка".
- Ты сказал пять человек? Уверен?
- Может, кто-то еще жив, не знаю. Но весь салон залит кровищей. Черепушки у мужиков простреляны.
Родионов взял трубку и набрал номер Центробанка. Он еще не осознал происшедшего и автоматически повторил слова шофера.
В ответ он слышал только проклятия в адрес Коновалова.
- Говнюк! Он же золото транспортировал! Засранец! Всех под черту подвел! Его уже четыре машины ищут.
- Хватит причитать! - обозлился Родионов.- Иди докладывай начальству. Милицию мы уже вызвали.
Родионов бросил трубку и обессиленно сел на стул. Трупы. Золото. Бред какой-то. Может быть, речь идет о другой машине? Но старик говорил о Коновалове, значит, все сходится. Но при чем здесь золото? Кто стрелял в ребят?
Через десять минут появилась новая машина с последними новостями.
- Набережную перекрыли, - тараторил инкассатор. - Мусоров понаехало... Море. Сплошные генералы. Банковское начальство, только Политбюро не хватает. Нас с трудом пропустили.
- Что случилось-то, говори толком! - крикнул Родионов.
- Короче говоря, всех порешили. Пять трупов. А денежки тю-тю.
- Деньги?
- Ну а что еще? Не горшки с цветами.
- А что говорят?
- А ты думаешь, нам дали послушать? Прогнали, и все. Я слышал, как полковник по рации приказывал перекрыть дороги и взять Москву в кольцо.
Родионов взглянул на часы. Стрелки приближались к двум часам. Если Сироткин жив, то он уже выскользнул за черту города. Родионов думал о своих людях. Смерть чужих его не касалась. Он еще не осознал масштабов трагедии. А может быть, в подсознании понимал, что Коновалов решился на убийство. Каждая смерть, как капля на сосульке, долго собиралась, тяжелела, а потом падала в его сознание. Погибли все. Что это значит? Коновалов убит? Кем? Его хозяева раскусили Борькин трюк и убрали свидетеля? А может, они до остальных добрались? Ветров, Чайка, Сироткин. Где они теперь? Живы или их трупы выловят в реке? Как глупо предполагать, будто такие серьезные дельцы согласятся на половину добычи. Им нужно все, а исполнителей в мясорубку. Никаких концов такие люди оставлять не станут. А потом ищи ветра в поле.
Родионов прошел хорошую школу и среди трусов не числился. Смелый, решительный и надежный. Идти в бой? Нет проблем. Скопом и умирать не страшно. Полк, рота, взвод - ради Бога. Ограбить банк тоже не проблема. Риск - дело благородное, когда все вместе. Но получить нож в спину поодиночке - это не в его правилах. Тут начинается паника. Ходишь под прицелом и ждешь, когда в тебя пальнут. Идиотская смерть. Родионов исполнитель. Ему нужен командир, необходим приказ. В одиночку он беспомощен. Пустое место. Единственное самостоятельное решение, которое он вынес, так это оформил отпуск с понедельника, и сегодняшнее дежурство было последним. Шумиху можно переждать и в Крыму, валяясь на солнышке. Теперь он думал не о море. Он готов был бежать куда угодно и не оглядываться. Бежать со всех ног. Но сейчас он находился на дежурстве и даже в сортир отойти не мог. Сейф с оружием находился под его контролем, и он нес ответственность за каждый патрон. Никуда не денешься, придется сидеть до завтрашнего утра.
16 часов 30 минут.
Максим Ветров и Эдуард Чайка
Они спустились в дежурную часть и увидели своего растерянного друга. Бледное лицо, потемневшие глаза и замедленные движения. Родионов выполнял свои обязанности автоматически. Увидев партнеров, он вздрогнул, словно в комнату вошли привидения.
Разговора не получилось. Слишком много народу. Следом зашел начальник группы и попросил всех выйти в комнату отдыха. Ветров успел подмигнуть Родионову, показывая, что все в порядке и нет смысла строить кислую физиономию.
В зале собрались все, кто находился на данный момент в банке. Перед сотрудниками выступил полковник милиции.
- Товарищи. Прошу внимания. То, что я скажу, является тайной следствия и разглашению не подлежит. Вы хорошо знаете, что есть определенные круги на Западе, которые только и ждут, когда в нашей стране случится какое-нибудь несчастье, чтобы раздуть очередной грязный скандал и облить грязью наши социалистические завоевания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54