– Добрый день, молодой человек! – бодренько провозгласил парикмахер и живенько засеменил навстречу. – Проходите, садитесь в кресло у окна…
Никита кивнул, сел, снял кепи, и тут же его горло захлестнула белая простынка.
– Как стричься будем? – поинтересовался парикмахер, профессиональным взглядом оценивая прическу Полынова. Зарос он в Африке основательно.
– Никак, – поморщился Никита и ослабил узел простыни на горле.
– Простите?.. – застыл в недоумении старичок.
– Бриться будем.
– Н-да, – прищелкнул языком парикмахер. – Без парового компресса нам никак не обойтись. Очень уж вы на солнце обгорели.
Он нырнул за ширму и принялся там греметь посудой, наливая воду с паровую баню и ставя ее на электроплитку. Полынов перевел взгляд в окно. Мимо парикмахерской степенно прошествовала громадная свиноматка с выводком снующих вокруг нее поросят.
Жарко было свинье, тень искала.
«Ну чем тебе не гоголевский „Миргород“? – усмехнулся Никита. – Лужу бы побольше перед мэрией и эту свинью – в лужу…»
Старичок-парикмахер вновь появился в зале и принялся править опасную бритву о свисающий со стены ремень.
– Давненько я никого не брил, – весело подмигнул он Никите. – Годика три-четыре. Сейчас все сами норовят. Кто электробритвой пользуется, кто «Шиком», кто «Жиллетом»… Наверное, я уже и квалификацию потерял. Знаете анекдот об ученике брадобрея?
– Знаю, – кивнул Полынов.
– Так вот, – будто не расслышав, продолжал старичок. – Бреет, значит, ученик своего первого клиента, а у самого руки дрожат, сердечко екает, поджилки ходуном ходят. Только прикоснулся лезвием к лицу клиента, как тут же и порезал. «Ой, извините… – лепечет. – Я ученик, в первый раз брею…» – «Ничего, ничего, – успокаивает клиент. – Продолжайте».
Второй раз провел бритвой ученик и опять клиента порезал. «Ой, я вас снова порезал!» – чуть не плачет.
Ну а клиент терпеливый попался, интеллигентный.
«Что же вы так расстраиваетесь? – утешает. – С кем не бывает? Учиться-то на ком-то надо? Продолжайте, не стесняйтесь». Но только ученик прикоснулся к лицу клиента бритвой в третий раз – очередной порез!
Расплакался тогда ученик брадобрея: «Ну не получается у меня!» – и давай от отчаяния свою неудачную работу бритвой кромсать!
Старичок настолько вошел в раж, что даже показал, как это делалось. Бритва замелькала в его руке, отблескивая, подобно винту вертолета.
– Сейчас убегу, – мрачно пообещал Никита.
– Что вы, что вы! – рассмеялся парикмахер. – Шучу я так. Я ведь не ученик, а мастер. Если у меня что-то не получится, кромсать лицо не буду. Зачем же вас мучить, калекой на всю жизнь оставлять, чтобы ни одна девушка в вашу сторону не смотрела? Я вам быстренько горло перережу, и всех делов!
Старичок демонически расхохотался и исчез за занавеской. Больших трудов стоило Полынову усидеть в кресле. Хорошо смеяться над побасенками черного юмора, когда это не касается тебя лично.
Парикмахер появился через минуту, держа в вытянутых руках исходящее паром полотенце, и сказал:
– Нет, я не садист. Приложите-ка компресс сами, а то будете жаловаться, что еще и обварил вас.
Никита с сумрачным видом взял полотенце, наклонился вперед, несколько раз, примериваясь, промокнул лицо и лишь затем плотно приложил компресс.
Не очень-то приятная для обожженной солнцем кожи процедура, но терпимая.
– Так, хорошо… – Парикмахер наклонил спинку кресла. – Теперь откиньтесь назад и запрокиньте голову на изголовье. Вот и отлично. Посидите минутку.
Он снова стал взбивать пену.
– Ну-с, молодой человек, приступим, – наконец сказал он, сорвал с лица Никиты полотенце и принялся наносить помазком пену.
Вскоре Полынов выпрямился в кресле и посмотрел на себя в зеркало. Старый парикмахер был не просто мастером, а кудесником. Такое ощущение свежести и абсолютной оголенности кожи на лице Полынов испытал, разве что когда в первый раз в жизни побрился. Старик во время бритья еще и сыпал анекдотами, и Никита сполна заплатил ему.
Несмотря на внешний непрезентабельный вид, внутри кафе «Минутка» выглядело весьма привлекательно и уютно. Полированные столики, мягкие кресла, стойка бара, за ней на полках – батарея подобранных со знанием дела разнокалиберных бутылок. И, самое главное, в кафе работал кондиционер. В общем, интерьер располагал к тому, чтобы сидеть здесь с утра до позднего вечера, ожидая, пока спадет жара.
Тем не менее посетителей в кафе не было. То ли цены здесь кусались, то ли время было неурочным.
За стойкой бара, боком ко входу, сидел необъятных размеров бармен и с угрюмым видом смотрел телевизор. Голова у бармена была непропорционально маленькая, коротко стриженная и словно бы вдавленная в необъятное тело, от чего шея у затылка вздувалась мясистым бугром и наводила Полынова на мысль, что именно о ней он только что в парикмахерской услышал анекдот.
Бармен покосился на вошедшего и снова вперился в экран. На видеомагнитофоне стояла кассета с крутой порнухой, и на все кафе разносились излишне эмоциональные вскрики, всхлипы, возгласы, изредка перекрываемые до нельзя равнодушным голосом переводчицы. «Мама… Ой… Вот так… Сука .» – вклинивался ее бесцветный голос в какофонию охов-ахов, и создавалось впечатление, что она не переводит, а комментирует какой-то сугубо технологический процесс. Типа там из горячего цеха металлургического производства.
Полынов прошел к стойке, взгромоздился на высокий табурет и молча уставился в затылок бармена.
Бармен шумно вздохнул, щелкнул переносным пультом управления, остановив воспроизведение видеокассеты, встал и лениво подошел к клиенту. Лицо у бармена было угрюмым, звероподобным, вывернутые крылья приплюснутого носа ходили ходуном от натужного сопения, губы большого рта – плотно сжаты, а маленькие глазки из-под ярко выраженных надбровных дуг смотрели на Никиту не мигая, будто безмолвно советуя убираться из кафе подобру-поздорову.
Звероподобность бармена еще более усиливала буйная поросль черных курчавых волос на груди, выставленная напоказ в распахнутый ворот рубашки. Сразу становилось понятно, что кафе «Минутка» в вышибале не нуждается.
– Воды. Холодной. Стакан, – попросил Никита и, обезоруживающе улыбнувшись, добавил:
– Пожалуйста.
Улыбка не произвела на бармена ровным счетом никакого впечатления. Он все так же угрюмо поставил перед Никитой пустой стакан, достал из холодильника пластиковую бутылку «Серебряного ключа», откупорил, налил.
Полынов с удовольствием выпил и, крякнув, стукнул донышком стакана о стойку. Будто сто граммов принял. Бармен молча ждал продолжения, держа бутылку наготове и по-прежнему буравя Никиту пристальным взглядом.
– У вас здесь кормят? – поинтересовался Полынов.
– А как же. Заказывайте, – наконец-то открыл рот бармен и поставил бутылку с водой на полку позади себя. Голос у него оказался под стать комплекции, густой, рокочущий, но, странное дело, тон был приветливый, располагающий.
– Мне бы чего-нибудь постного, нежирного, – попросил Полынов. – И без свежих овощей.
– Язва? – понимающе спросил бармен с сочувствием, что абсолютно не вязалось с выражением его лица.
– Язва – это теща, – невесело хмыкнув, объяснил Полынов. – А у меня понос.
Бармен исподлобья внимательно посмотрел на Никиту, словно собираясь через мгновение взять его за шиворот и вышвырнуть вон. Но вместо этого поставил перед Полыновым блюдечко с нарезанным лимоном, а затем достал из-под стойки бутылку без этикетки, наполовину заполненную густо-коричневой жидкостью, и налил в стопку до краев.
– Лучшее средство от желудка, – порекомендовал он. – Пить залпом.
Никита недоверчиво понюхал содержимое стопки.
Пахло спиртом и еще чем-то почти неуловимым – то ли химией, то ли какой-то лечебной травкой.
– Не сомневайся, – сочувственно пророкотал бармен, переходя на «ты». – Не раз опробовано, и не одним. Никто не умер, а даже наоборот.
Что такое «наоборот» было не совсем ясно, равно как и что значит «средство от желудка» – полностью удаляет его, что ли? Но, когда Никита все-таки послушался совета и опрокинул содержимое стопки в себя, он все понял. Происходящее с ним в первом приближении описывалось известным парадоксом: «Врачи долго боролись за его жизнь, но пациент выжил». Жидкость не просто обожгла горло, она еще и зацементировала его стенки и, двинувшись далее по пищеводу, превращала все на своем пути в камень. Можно было с уверенностью сказать, что бренные останки Полынова ждет уникальная участь – им не суждено, подобно подавляющему большинству, рассеяться в прах; через миллионы лет именно по окаменевшим останкам Полынова будут судить об облике homo sapiens, как сейчас пытаются реконструировать общий вид динозавров по окаменелостям юрского периода. Но когда «микстура» наконец достигла желудка, Никита почувствовал себя в руках неопытного хилера-шарлатана, пытающегося раскаленным зазубренным ножом провести изнутри резекцию без наркоза.
Полынова скорчило от боли, в глазах потемнело – Закуси.
Бармен пододвинул ближе блюдечко с лимоном.
Никита ничего не смог выдавить из одеревеневшего горла. Он отчаянно замахал руками, смахнул со стойки блюдечко и, перевесившись через нее, схватил с полки бутылку «Серебряного ключа». Вода, пенясь, хлынула в горло и пронеслась по пищеводу, как по керамической трубе. Без задержки.
– Э-э… – разочарованно протянул бармен. – Слабак. Все лечение испортил.
– Ты чем.., меня.., отравил?.. – еле шевеля губами, выдохнул Никита. Боль в желудке умерилась, но не затихла.
– Спиртовой настойкой дубовой коры, – пожал плечами бармен. – Радикальное средство от желудочных расстройств. Перетерпи ты минут десять, и все бы как рукой сняло. Мог бы потом квашеную капусту со свежим молоком лопать без всяких последствий.
– Да уж… – вздохнул Никита, приходя в себя и вытирая кепи обильный пот с лица. – Теперь я понимаю, в чем заключается процесс дубления кож. Прекрасные ремни получатся из моих кишок.
– Шутишь, значит, будешь жить, – спокойно резюмировал бармен. – Предлагаю спагетти с сухарной крошкой и отварную печень Устроит?
Никита кивнул. Ему уже было все равно. Боль в желудке утихомирилась, и в голове приятно зашумело от выпитой настойки.
Бармен открыл окошко в подсобку и крикнул:
– Маня! Порцию фирменных спагетти с отварной печенью!
– Без подливы, – подсказал Никита.
– Без подливы! – эхом улетел в подсобку рокочущий голос бармена.
Через минуту он поставил перед Никитой тарелку с заказанным блюдом, положил вилку.
– Еще что-нибудь?
– Спасибо, пока нет.
Бармен подхватил со стойки бутылку «Серебряного ключа», чтобы убрать ее в холодильник, но Полынов остановил его.
– Воду оставь.
Бармен пожал плечами, поставил бутылку перед клиентом и, вернувшись на свое место, включил воспроизведение видеомагнитофона. Тишину кафе вновь заполонили томные стоны.
Полынов вяло поковырялся в тарелке. Хоть он и не ел почти двое суток, «микстура» бармена отбила всякий аппетит. Вкуса он не ощущал, и спагетти приходилось пропихивать в себя через силу.
Бармен смотрел порнуху с необычным сосредоточием, не отрываясь – то ли изучая способы и приемы, чтобы потом применить их на практике, то ли в более утилитарных целях, чтобы затем организовать в кафе аналогичное шоу.
Никита на экран не смотрел, но стоны, причитания статистов и унылое бормотание переводчицы невольно застревали в голове. Внезапно он поймал себя на мысли, что машинально считает, сколько значений в русском языке имеет английское слово «fuck».
Оказалось, его трактовка весьма и весьма обширна.
Переводчица каждый раз находила новое значение, и широта охвата затрагивала чуть ли не все области человеческого общения от «да пошел ты…», «черт побери!», «отойди!», «я тебя в бараний рог согну!» до «прелестно!», «восхитительно!» и даже «я подарю тебе весь мир и себя в придачу!». Как, однако, далеко шагнула цивилизация в смысле взаимопонимания иноязычных народов! Если какие-то две сотни лет тому назад Фигаро требовалось знать целых два слова: «God damn!» для общения с англичанами, чтобы получить по морде, то теперь было достаточно одного.
Пытаясь как-то завязать разговор, чтобы затем исподволь выйти на интересующую его тему об учениях в Каменной степи, Полынов изредка отвлекал бармена, заказывая то рюмку коньяка с орешками, то текилу под консервированных кальмаров (сушеных здесь, естественно, не было), но вовлечь его в длительную беседу не получалось. Обслужив клиента и односложно ответив на его вопросы, бармен возвращался на свое место и продолжал самообразование в области сексуальных извращений. Единственное, что удалось выяснить Никите, так это то, что приезжему в Каменке можно остановиться либо в Доме отдыха у водохранилища – он практически всегда пустует, и условия там очень даже неплохие, либо стать на постой к какой-нибудь старушке в частном секторе. Причем последний вариант предпочтительней, так как рядом с Домом отдыха расположена психбольница. Психи иногда перелезают через забор, и возможны эксцессы.
В конце концов Никита махнул на бармена рукой, заказал еще порцию коньяку и, взяв предложенный журнал, стал разгадывать кроссворд. Надо же было как-то убить время до вечера, когда прибудет связной с его документами.
Оторвал Полынова от кроссворда рокот мотора за окном. Он поднял голову и увидел, как возле кафе, лихо развернувшись, затормозил армейский вездеход и из него горохом посыпались бравые десантники. Были они без оружия и все в прекрасном расположении духа. Надо понимать, в увольнении. Веселой гурьбой они устремились к кафе, дверь открылась, и первым в зал ввалился здоровенный красномордый детина с блаженной улыбкой на губах и блестящими в предвкушении «расслабухи» от армейских будней небесно-голубыми глазами, чистыми, как у непорочного младенца.
Полынов окаменел. На лице десантника, поднятые с глаз на лоб, красовались зеркальные солнцезащитные очки. Его очки.
Глава 10
Кровь ударила Никите в голову, он резко отвернулся, схватил рюмку коньяка и выпил одним глотком.
Ни вкуса, ни запаха не почувствовал, но вовсе не потому, что горло было продублено «микстурой» бармена. Ярость, обыкновенная человеческая ярость бушевала в душе, а это в его профессии категорически противопоказано.
Бармен выключил видеомагнитофон и встал, встречая посетителей. Несмотря на свою звероподобную внешность, он сейчас казался Полынову гораздо симпатичней цветущего улыбкой и пышущего здоровьем и силой десантника.
– Серега! – услышал за спиной Никита, и тут же последовал неслабый хлопок по плечу. – Ты как здесь оказался?!
Никита медленно обернулся. Зал уже заполнился весело галдящими десантниками; с шутками-прибаутками они споро составляли в ряд столы у окна. А перед Никитой высился тот самый красномордый детина с солнцезащитными очками. Лучезарная улыбка растерянно сползала с его губ.
– Извини, мужик, – все еще улыбаясь, сказал он. – Обознался.
– Бывает, – холодно буркнул Никита и, отвернувшись, кивнул бармену:
– Еще рюмку коньяка.
От выпитого спиртного в голове не осталось и тени хмеля. Весь улетучился от нежданной встречи с заочными знакомцами.
Как назло, десантник оказался настырным.
– Ты из какой части? – миролюбиво поинтересовался он.
– Из Дальневосточного округа, – не оборачиваясь, бросил через плечо Никита.
– Откуда?!
Брови десантника удивленно полезли на лоб, и от этого очки сорвались на переносицу. Он вновь поднял их и тут заметил на рукаве куртки Полынова следы от споротого шеврона.
– А-а… Понятно. Дембель.
– Можно и так сказать, – ровным голосом согласился Никита, по-прежнему не поворачивая головы.
– Выперли в запас? – понял десантник. – Тогда еще раз извини. Отдыхай.
И он наконец-то оставил Никиту в покое. Как почти каждый кадровый военный, он считал, что именно его сокращение армии не коснется, но все же из-за сложившихся в новое время предрассудков – будто досрочное увольнение из Вооруженных Сил передавалось, подобно гриппу, контактным способом – сторонился бывших офицеров, которым так не повезло со службой.
В зале появились две молоденькие официантки, быстренько сервировали столики, бармен выставил на стойку бутылки, и они мгновенно перекочевали к десантникам. Тут же, как по мановению волшебной палочки, на столах возникли закуски в широчайшем ассортименте. В довершение ко всему Никита услышал, что на горячее доблестные воины заказали двух молочных поросят, но чтобы они непременно были такими же румяными и аппетитными, как официантки. Ни в какое сравнение не шел их обед со скромным заказом Полынова – никто не изъявил желания отведать итальянских макарон с сухарной крошкой. На фига это крепким, здоровым ребятам? Им мясо с кровью подавай! Потому и кутили они на полную катушку, не считаясь со стоимостью заказа, – видимо, получили приличную премию за вчерашнюю операцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38