И я не придумал ничего лучшего, как внушить ей интерес к деверю и тем самым возбудить ревность его молодой жены. Немного погодя Клеонтина призналась мне, что все чаще испытывает страсть к Тилсону, но что мысль о его глупости и добронравии действует на нее подобно ушату холодной воды.
– Какое значение имеет ум? – горячо возразил я. – Если человек украшен красотой, этого достаточно, чтобы желать его. Даже я, Клеонтина, даже я вижу во сне самый прекрасный в мире зад, которым обладает Тилсон, и истекаю от желания поиметь его.
Эта идея немало развлекла мою любовницу и очень скоро захватила ее целиком – стоит подбросить женщине бесстыдную мысль, и она будет готова на все. Однако ее останавливало нечто, похожее на ревность: она боялась, что я, увлекшись мужем, не замедлю влюбиться в жену, и Клеонтина поделилась со мной своими опасениями.
– Полно, полно тебе, – заговорил я, почувствовав, что в данном случае требуется осторожность, – ты просто сошла с ума. Да, я постоянно думаю об этом симпатичном юноше, но это чисто плотское чувство; что же до женщин, Клеонтина, люблю я только тебя, и так будет всегда.
Мои пошлые комплименты и вздорные прихоти убедили Клеонтину, и она горячо взялась за дело. Не прошел и месяц, как мой желанный Тилеон оказался в объятиях моей любовницы; я любовался им, когда он лежал с ней, ласкал его, когда он развлекался с ней, содомировал его, когда рядом была она; наши утехи продолжались месяц или чуть больше, потом мое опьянение прошло, они мне надоели оба, и я начал обдумывать, как разделаться с ними: устроить бойню в семье своего благодетеля и увезти Клотильду на самый дальний край света, чтобы вкусить без помех небесное наслаждение, которое я от нее ожидал.
Молодая женщина буквально боготворила своего супруга, поэтому было нетрудно заронить в ее сердце искры ревности. Леди Тилсон выслушала меня и поверила мне; осталось убедить ее, и средства для этого были у меня под рукой.
– Клеонтина, – сказал я однажды своей сластолюбивой шлюхе, – не знаю даже, как мне признаться тебе, любовь моя. Я умираю от желания жениться на тебе. Сходство наших характеров и темпераментов, родство наших душ говорит мне, что мы будем очень счастливой парой. Но у тебя нет ни пенни, а я богат… и если я не ошибаюсь, щепетильность не позволит тебе вступить в брак без приданого. Я хочу предложить тебе способ привлечь капризную фортуну на свою сторону и выманить у нее подарок. Короче, между тобой и богатством я вижу только три препятствия – три человеческих жизни.
Заметив, что яд подействовал на Клеонтину, я храбро добавил еще дозу.
– Нет ничего проще, – вкрадчиво продолжал я, – чем разделаться с Тилсоном. Его жена самолюбива, вспыльчива и ревнива до крайности; узнав о его неверности, она непременно захочет отомстить ему, и я уже вижу, как через неделю Тилсон отправляется к праотцам.
– Но моя сестра, кроме того, добродетельна.
– Она мстительна; ее честное сердце без посторонней помощи не способно на решительный поступок, но если я внушу ей такое желание, она за него ухватится – не сомневайся в этом.
– А как быть с остальными? – вдруг спросила Клеонтина.
– Ах ты, лисичка моя, – зашептал я ей в ухо, обнимая ее, – с каждой минутой я все больше убеждаюсь, что Природа создала нас друг для друга. Теперь послушай, как мы поступим с остальными, мой ангел: как только леди Тилсон последует моему совету и уберет со сцены своего супруга, я разбужу подозрения у ее отца, представлю доказательства и нисколько не сомневаюсь в том, что он обратится в полицию. Ее отдадут под суд. Я найду и подкуплю адвоката, он займется делом Клотильды, поведет его так, чтобы сделать виновником отца, и докажет, что тот убил своего зятя и ложно обвинил в этом свою дочь. Будет все – и свидетели, и улики, и доказательства: в Лондоне, имея гинеи, можно найти, что угодно, так же, как и в Париже с луидорами. И неделю спустя Берлингтон окажется в одной из темниц его величества.
– Ты хочешь сказать, твой добродетель?
– Ах, Клеонтина, могу ли я так назвать человека, который, как туча, нависает над нашим совместным будущим? Как только наш заклятый враг окажется в тюрьме и будет приговорен – а это произойдет через месяц, Клеонтина, – его отправят на эшафот; как только он умрет, твою сестру освободят, и мы уедем. Уедем из Англии, поженимся, и проще простого будет устранить последнее препятствие, которое мешает тебе стать единственной обладательницейсостояния Берлингтонов.
– Какой же ты подлец, друг мой!
– Я всего лишь человек, который обожает тебя, Клеонтина, который хочет видеть тебя богатой и счастливой.
– Но мой отец… он так много сделал для тебя…
– – Все чувства меркнут перед желанием обладать тобою, Клеонтина, видеть тебя своей женой; я готов на все, чтобы добиться этого.
Пылкое создание с великой благодарностью откликнулось на мои слова, подкрепив ее жаркими поцелуями и обещанием помочь мне; и сперма, обильно пролитая с обеих сторон, скрепила нашу клятву, которую я вовсе не собирался исполнять.
Между тем надо было тщательно поставить первый акт спектакля, который сулил не только большую выгоду, но и таил в себе немалую для меня опасность. Направляемая моей невидимой рукой, Клотильда застала своего мужа в постели сестры. Однако я посоветовал ей отомстить не только неверному – я внушил ей мысль уничтожить обоих.
– Да, именно так я смотрю на это дело, ибо оно прямо касается меня, – сказал я ей. – Я слишком взбешен тем, как они с вами поступили, чтобы не желать смерти обоих предателей. С этого момента ваша жизнь будет в опасности, поэтому вам придется либо уничтожить злодеев, либо примириться с мыслью, что они уничтожат вас.
Ответом мне было выразительное молчание Клотильды; один и тот же волшебный напиток за один раз избавил ее от сестры и мужа… А я не далее, как в то самое утро, совокуплялся с ними обоими.
Перехожу ко второму акту трагедии Берлингтонов.
– Ах, Клотильда, – начал я, прибежав к ней в страхе и смятении, – эти неожиданные смерти встревожили вашего отца, и я боюсь, что он что-то заподозрил. Он может отнести потерю своего зятя и своей дочери на счет вашей мести, так как об этом нетрудно догадаться. Если же он придет к такому заключению, дорогая, вас ждут нелегкие испытания, и вы должны как следует подготовиться к защите на тот случай, если это несчастье произойдет.
Через час я беседовал с ее отцом.
– Вы озадачены, сэр? Но если вы хотите узнать, кто убил Тилсона и Клеонтину, посмотрите на Клотильду: только ей была выгодна их ужасная смерть. А если вы все еще сомневаетесь, я вас предупреждаю, что злодейка, презрев все свои обязанности и властный голос Природы, способна на все, и вам угрожает большая опасность, если эта тигрица останется в вашем доме.
Я подкрепил свои лживые обвинения доказательствами и убедил милорда: его дочь взяли под стражу. Нанятые мною барристеры связались с ней и внушили Клотильде, что ей ничего не остается, кроме как перейти в контрнаступление. Перепуганная женщина умоляла меня не оставлять ее, пообещав в награду свою руку и сердце. Я поклялся до конца защищать ее. На Берлингтона легли серьезные подозрения в двойном убийстве, которое он свалил на свою дочь, и его предали суду, где благодаря моим стараниям и моим деньгам единодушно признали виновным в том, что он предательским образом убил дочь и зятя и ложно обвинил в этом преступлении Клотильду. Разбирательство продолжалось только один месяц, и за это короткое время я сумел освободить из-под стражи ту, ради которой совершил ужасные и гнусные поступки, и с удовлетворением увидел казнь своей третьей жертвы. Когда, движимая чувством благодарности, прелестная женщина упала к моим ногам, я поднял ее и сказал:
– Спешите, Клотильда, заявить свои права на наследство, ведь у вас, к сожалению, нет ребенка от Тилсона, и по закону вы не можете претендовать на все его состояние, но надо взять то, что принадлежит вам, и скорее уезжать отсюда, чтобы наша связь не успела намозолить здесь глаза.
– Ах, Боршан, вы не представляете, как ужасно чувствовать, что я обязана жизнью только смерти отца!
– Ха, оставьте идиотские угрызения и придите в себя, – не забывайте, что ваш отец мечтал расправиться с вами, а для самозащиты годятся все средства.
– Но вы-то хоть будете рядом, Боршан, чтобы утешить меня?
– И вы еще сомневаетесь в этом, мой ангел!
– Тогда зовите священника, пусть церемония состоится завтра, и пусть чистые радости нашего брака увенчают этот день, а на рассвете мы покинем страну, где над нами постоянно будет висеть этот ужас.
Все было сделано так, как хотел я, и Клотильда стала моей законной супругой. Ее траур по первому мужу еще не закончился и поэтому мы обошлись без широкого оповещения о свадьбе, хотя получили благословление человеческое и небесное.
Я хочу повторить еще раз, что Клотильда была ни капельки не виновна в злодействе, о котором я вам рассказал. Она была пассивным орудием моих интриг, но ни в коей мере не их причиной, и от этого нежного и милого создания я ни разу не слышал ни слова жалобы по поводу происшедшего – убийство сестры и мужа, на которое она дала лишь молчаливое согласие, было делом, моих рук, еще меньше ее вина в отцовской смерти, и если бы не мое вмешательство, не мои усилия и прочее, она, конечно же, пошла бы на виселицу вместо Берлингтона.
Повторяю это я для того, чтобы слушатели не усомнились ни в одном из достоинств характера Клотильды, отличавшегося простодушием, скромностью и порядочностью. Впоследствии, несмотря на все мои старания, она до конца осталась во власти угрызении совести; правда и то, что я весьма своеобразно принял любовь, которую она мне подарила, и это обстоятельство облегчило ее страдания от всего пережитого.
Поэтому прошу вас в продолжение моего рассказа, там где пойдет о ней речь, смотреть на Клотильду только как на мучимое совестью безвинное создание. Однако в таком качестве она была для меня в тысячу раз соблазнительнее и доставила величайшее наслаждение. Кто бы мог поверить, что даже не насладившись ее прелестями, я уже думал о том, как осквернить ее. Не успела Клотильда стать моей женой, как в моем возбужденном воображении родилась идея в первую брачную ночь овладеть ею в публичном доме и затем отдать ее на поругание первому встречному.
Еще в самом начале моего пребывания в Лондоне я свел знакомство с известной сводницей, в чьем доме развлекался с самыми красивыми в городе негодяями обоего пола, чтобы вознаградить себя за монотонность своей интрижки с Клеонтиной. После свадьбы я пришел к мисс Бовел – так звали содержательницу – и рассказал ей свой план; нашу сделку я оговорил таким условием: распутники, которым я отдам Клотильду, должны ограничиться только мелкими и гнусными утехами и жестокостями, не покушаясь на ее женскую честь. После чего я вернулся к жене и предложил отпраздновать нашу свадьбу в любом месте, только не в доме, где нас будут осаждать тягостные воспоминания, и добавил, что один приятель пригласил нас провести ночь у него. Доверчивая Клотильда отправилась со мной к мисс Бовел, где для нас устроили веселый праздник. Любой другой на моем месте, с душой менее черной, с восторгом наблюдал бы, как счастье разгоняет все печали Клотильды и как она забывает обо всем на свете, кроме радости принадлежать мне. Бедняжка нежно и благодарно целовала меня, когда неожиданно нашу идиллию прервали трое злодеев с кинжалами в руках.
– Беги, покуда цел, – процедил сквозь зубы один из них, подталкивая меня к двери, – а женщину оставь: мы немного позабавимся с ней.
Я вылетел из комнаты и заскочил в соседнюю, откуда через дырку в стене мог видеть все происходящее. Злодеи сорвали с Клотильды, едва не потерявшей сознание, всю одежду и стали поворачивать ее так и этак, чтобы я как следует мог рассмотреть ее тело. Это было восхитительное зрелище, потому что здесь вступил в свои права разврат, пришедший на смену любви. Вот в таком виде впервые я увидел прелести, которыми Природа одарила это прелестное создание, вот в таком грязном месте этот благороднейший в мире зад предстал моим глазам. В это время меня ласкала знойная проститутка, и надругательство началось по моему условленному сигналу. Один из троих разложил Клотильду на своих коленях, двое других принялись осыпать ее ударами хлыста, после чего И подвергли самым мерзким унижениям. Ее заставили облизывать один за другим три ануса и обсасывать все три члена, и скоро ее лицо – не лицо, а лик ее чувствительной и нежной души, ее грудь, ее лилейная с розовым оттенком грудь, оказались забрызганными грязным семенем отвратительной троицы, которая, наученная мною, втаптывала в грязь добродетель этого ангела небесного, и в довершение всего все трое помочились и испражнились на ее тело, а я завершил эту сцену неистовым актом содомии с другой шлюхой, присланной в помощь первой. Не дойдя до кульминации, я оставил девицу, схватил со стены рапиру и ворвался в столовую, где происходил спектакль, с таким видом, словно за мной следует подкрепление; Клотильда была спасена, мои бандиты позорно бежали, и я театрально припал к ногам возлюбленной.
– Любовь моя, – кричал я, – я не опоздал? Может быть, эти негодяи уже…
– Нет друг мой, – сквозь слезы отвечала Клотильда, – нет, твоя жеца осталась верна тебе – униженная, растоптанная, но не обесчещенная. О Боршан, для чего ты привел меня в этот дом?
– Успокойся, мой ангел, все страшное уже позади. У мисс Бовел есть враги, и это вторжение – дело их рук. Но я привел подмогу, их схватили, и мы можем спокойно провести здесь остаток ночи.
Клотильда успокоилась не сразу; наконец немного пришла в себя, и мы улеглись в постель. Сильно возбужденный предыдущей сценой, доведенный почти до исступления от того, что держу в объятиях поруганную красоту и добродетель, я проявил чудеса стойкости и выносливости… Хотя этому прелестному созданию недоставало извращенного воображения ее сестры, она возмещала этот недостаток пылом и вдохновением, не говоря уже о потрясающе красивых физических достоинствах. Невозможно было иметь более нежную кожу, более волнующие изгибы тела, а ее интимные прелести могли свести с ума кого угодно. Попутно замечу, что Клотильда была абсолютно не искусна в распутстве, глуха к его тайным удовольствиям и даже не догадывалась о том, что можно совершить путешествие по узкой обходной тропинке Цитеры. – Знаешь, мой ангел, супруг должен сорвать первые плоды в брачную ночь, и коль скоро у тебя из нетронутого осталось только это, – сказал я, касаясь ее заднего прохода, – надеюсь, ты мне не откажешь.
С этими словами я взялся за ее крутые бока и, совершив подряд пять актов содомии, довел свое семя до кипения, однако сбросил я его в ее влагалище. И вот в тот момент Клотильда, может быть, потому, что была со мной более страстной, чем с Тилсоном, зачала несчастную дочь, которую я увидел только много лет спустя.
К рассвету я настолько устал от своей богини, что если бы Клотильда могла заглянуть в мои мысли, она никогда бы не уехала из Лондона, да и сам я вряд ли стал бы настаивать на этом; однако она могла пригодиться мне во время путешествий, и мы стали готовиться к отъезду. С моей помощью Клотильда собрала все свое богатство, которое в общей сложности составляло двенадцать тысяч гиней и которое мы захватили с собой. Мы покинули Лондон через два года после того дня, когда моя нога впервые вступила в этот город.
Поскольку я всегда мечтал посетить северные страны, мы поехали в Швецию. Путешествие наше длилось уже девять или десять недель, как вдруг однажды, оглянувшись на прошлые события, Клотильда упрекнула меня за насилие, которое я употребил для того, чтобы завоевать ее сердце. Мой немедленный ответ был сформулирован в таких красноречивых словах, что моя дорогая женушка сразу поняла, что я готов заставить ее совершать преступления, но ничуть не расположен выслушивать ее раскаяния. Клотильда разрыдалась, когда я рассказал ей всю правду о том, что произошло на самом деле.
– И каждая деталь, – сказал я в завершение, – была подготовлена мной; желание избавиться от твоей сестры и твоего мужа, которых я сношал немилосердно, желание прочистить и твои трубы, а заодно завладеть твоими деньгами, убив твоего отца, – вот, сладкая моя, истинные мотивы моего поведения. Кроме того, ты должна зарубить себе на носу, что действовал я ради своего блага и удовольствия и никогда не думал о тебе. Еще могу прибавить, дорогая, что я всегда мечтал посвятить себя гнусному пороку и скрывал это от тебя, чтобы ты не мешала мне, а напротив того – помогала, хотя бы невольно.
– В таком случае, сударь, какая, на ваш взгляд, разница между рабыней и женой?
– А ты что скажешь на это: какая, по-твоему, разница между рабыней и женой?
– Ах, Боршан, почему вы не сказали мне об этом сразу, в тот первый день, когда я встретила вас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72