Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Милая моя Эжени, Дольмансе несомненно говорит то, что на сердце не только у меня, но и у любой женщины, словно каждая полностью раскрылась ему.
ДОЛЬМАНСЕ. - Заключительная часть моего анализа посвящена узам дружбы и благодарности. К последним следует относиться уважительно при условии, что они приносят выгоду. Нужно иметь друзей до тех пор, пока они нам полезны, и тотчас забывать о них, если мы с них больше ничего не можем получить.
Любить других нужно только эгоистически, а любить их ради них самих это просто глупость. Никогда Природа не вселяет в человеческую душу порывы, которые бы не приносили какую-либо пользу или не имели какого!либо практического применения. Не существует большего эгоиста, чем Природа а тогда давайте тоже будем эгоистами, если мы хотим жить в согласии с её указаниями. Что же касается благодарности, Эжени, то её узы, безусловно, самые слабые. Разве люди делают нам одолжения ради нас самих? Вовсе нет, моя дорогая, это у них показное проявление добродетели, которое тешит их спесь. Разве не унизительно становиться игрушкой чьей-то гордыни? И разве не ещё более унизительно испытывать к ним чувство благодарности? Нет ничего обременительней, чем услуга, полученная от кого-либо. У тебя нет ни выхода, ни возможности компромисса: ты должен либо расплатиться, либо быть готовым услышать брань и оскорбления. Добрые деяния изнуряют гордыню и доводят её до такого состояния, что единственное чувство, которое она способна произвести - это ненависть к благодетелям. Каковы же, по вашему мнению, узы, которые обеспечивают нам одиночество, среди которого нас создаёт Природа? Каковы они, эти узы, устанавливающие отношения между людьми? На каком основании мы должны любить других, предпочитать их себе? С какой стати мы должны помогать тем, кто говорит, что мы обязаны помогать им в беде? Где же в нашей душе находится колыбель этих милых и никчёмных добродетелей: великодушия, гуманности, сострадания - всех тех, что перечислены в нелепых сводах законов, включённых в несколько идиотских религий, которые проповедуют мошенники или нищие, чтобы народ их терпел и обеспечивал им средства к существованию?
Почему же, почему, Эжени, вы считаете, что в людях есть нечто святое? Разве существуют причины, по которым не следует всегда предпочитать себя другим?
ЭЖЕНИ. - Ваши слова заставляют моё сердце биться так сильно, что никакие доводы разума не в состоянии повлиять на него.
Г-ЖА СЕНТ-АНЖ. - Эти установления, Эжени, исходят от Природы. И доказательство тому - твоё одобрение. Как могут чувства быть извращёнными у тебя, только что вышедшей из лона Природы?
ЭЖЕНИ. - Но если всё, что вы проповедуете, исходит из Природы, то почему наши законы противятся этому?
ДОЛЬМАНСЕ. - Эти законы созданы для всеобщего применения и находятся в постоянном противоречии с интересами личности точно так же, как интересы личности всегда выступают против общественных интересов. Законы, полезные для общества, вредны для отдельных людей, хоть и созданы ими. Посему, если эти законы однажды оказываются хорошей защитой для индивидуума, то три четверти его жизни они мешают, сковывают, причиняют страдания. Так что человек мудрый, исполненный к ним презрения, станет относиться к ним с осторожностью, как к пресмыкающимся и ядовитым змеям, которые могут ранить или убить, но которые, тем не менее, могут быть полезны в медицине. Этот человек будет обходить стороной законы, как опасных тварей, и будет прятаться за предосторожностями и тайнами, которыми, в целях благоразумия, так легко себя окружить. Если желание совершить то или иное преступление воспламенит вашу душу, Эжени, будьте уверены, что вы можете спокойно их совершать, взяв свою подругу и меня в сообщники.
ЭЖЕНИ. - Ах, у меня уже возникла фантазия!
Г-ЖА СЕНТ-АНЖ. - Какой же каприз взволновал тебя, Эжени? Скажи нам откровенно.
ЭЖЕНИ, возбуждённо. - Я хочу жертву.
Г-ЖА СЕНТ-АНЖ. - А какого пола?
ЭЖЕНИ. - Моего!
ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, мадам, вы довольны своей ученицей? Не достаточно ли быстрый прогресс?
ЭЖЕНИ, (с прежним чувством.) - Жертву, моя дорогая, жертву!.. О Боже! Это было бы счастьем всей моей жизни!..
Г-ЖА СЕНТ-АНЖ. - А что бы ты с нею сделала?
ЭЖЕНИ. - Всё!.. Всё! Всё, что могло бы превратить её в несчастнейшую из тварей. О, дорогая моя, сжалься надо мной, я не могу больше терпеть!
ДОЛЬМАНСЕ. - Господи, вот это воображение!.. Идите сюда, Эжени, вы восхитительны... идите же, я одарю вас тысячью поцелуев! (Он обнимает её.)
Смотрите, мадам, вы видите? Вы видите, как эта развратница кончает от фантазии, хотя к ней никто не прикоснулся. Я должен непременно выжопить её ещё разок.
ЭЖЕНИ. - А после этого я получу, что требую?
ДОЛЬМАНСЕ. - Да, безумная!.. Да, мы заверяем вас!..
ЭЖЕНИ. - О, друг мой! Вот моя жопа!.. Делайте с ней, что хотите.
ДОЛЬМАНСЕ. - Подождите, дайте мне расположить всех в соответствующие сладострастные позы. (Повинуясь указаниям Дольмансе, каждый встаёт в нужную позу.) Огюстэн, ложись на кровать, Эжени, ложитесь на него. Я буду ебать её в жопу и в то же время дрочить её клитор головкой великолепного хуя Огюстэна. А Огюстэн будет стараться не спускать, чтобы экономить сперму.
Дражайший шевалье, который, слушая нас, помалкивая, дрочит себя, соблаговолит расположиться на плечах Эжени, подставляя свои красивые ягодицы под мои поцелуи, я буду его дрочить изо всех сил. Таким образом, мой снаряд будет в жопе, и я буду дрочить по хую каждой рукой. Мадам, а вы, после того, как я овладел вами, возьмите меня: наденьте самый большой из ваших искусственных хуёв. (Госпожа де Сент-Анж открывает сундучок, наполненный ими, и наш герой выбирает самый огромный.) Прекрасно! У этого, судя по этикетке, четырнадцать на десять дюймов пристегните его к бёдрам, мадам, и не щадите меня.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Дольмансе, подумайте хорошенько, я изувечу вас этой штуковиной.
ДОЛЬМАНСЕ. - Не бойтесь, мадам, проталкивайте, мой ангел, углубляйтесь. Я не вставлю в милую жопу Эжени, пока ваш громадный член не войдёт в мою...
Он там! Он там! О, Иисусе! Вы возносите меня на небеса!.. Никакой жалости, моя красавица... Предупреждаю, я буду ебать вас в жопу без всякой подготовки...
О, славный Бог!.. Восхитительная жопа!..
ЭЖЕНИ. - О, мой друг, вы меня разрываете... По крайней мере, подготовьте дорожку.
ДОЛЬМАНСЕ. - Ничего подобного я делать не стану, чёрт возьми - половина удовольствия теряется от этих идиотских приготовлений. Не забывайте о наших принципах, Эжени: я работаю только на себя, а вы, мой ангел, пока жертва, но скоро вы станете истязательницей!.. О, Господи Боже, он входит!..
ЭЖЕНИ. - Вы убьёте меня!
ДОЛЬМАНСЕ. - О, Бог мой, я дошёл до донышка!..
ЭЖЕНИ. - Делайте, что хотите, вот оно... я испытываю только наслаждение!..
ДОЛЬМАНСЕ. - Как здорово дрочить клитор девственницы этим огромным хуем!.. Шевалье, ну-ка подставь жопу!.. Я хорошо тебя дрочу, признайся, распутник? А вы, мадам, ебите вашу шлюху... да, я шлюха и хочу ею быть...
Эжени, кончайте, мой ангел, кончайте!.. Огюстен, не выдержав, наполняет меня малафьёй... Шевалье вливает в меня, а вот и моя присоединяется... Я не могу больше терпеть... Эжени, повиляйте задом и сожмите мой хуй: я сейчас впрысну горячую малафью в ваше нутро... Ах, разъеби Бога в жопу! Я умираю! (Он вытаскивает и круг размыкается.) Взгляните, мадам, вот ваша потаскушка опять заполнена малафьёй. Преддверие её пизды затоплено ею, подрочите-ка её, потормошите её клитор, весь мокрый от спермы - это одна из самых прекрасных вещей, которую можно сотворить.
ЭЖЕНИ, (трепеща.) - О моя благословенная! сколько наслаждений ты мне доставляешь! Ах, моя любовь, я изнываю от похоти! (Она принимает позу.)
ДОЛЬМАНСЕ. - Шевалье, поскольку именно тебе предстоит лишить невинности это прелестное дитя, помоги своей сестре, чтоб Эжени зашлась в твоих руках. А сам предстань содомитом: я тебя выжоплю, в то время как меня выжопит Огюстэн. (Они располагаются соответственно.)
ШЕВАЛЬЕ. - Так хорошо?
ДОЛЬМАНСЕ. - Подними жопу чуть повыше, на долю дюйма, моя любовь, вот так... Без смазки, шевалье?
ШЕВАЛЬЕ. - Да как тебе угодно - разве я могу испытывать что-либо, кроме наслаждения, находясь внутри этой прелестной девушки? (Он целует её, дрочит, погружая палец в её пизду, в то время как госпожа Сент-Анж ласкает клитор Эжени.)
ДОЛЬМАНСЕ. - Что касается меня, дорогой, я, будь уверен, испытываю с тобой гораздо больше удовольствия, чем с Эжени. Жопа девушки значительно отличается от жопы юноши... Ну, выжопи же меня, Огюстэн! Сколько нужно потратить сил, чтобы тебя расшевелить!
ОГЮСТЭН. - Чёрт! Сударь, это потому, что у меня давеча всё вытекло и влилось в эту пригожую голубку. А вы хотите, чтоб у меня тут же встал от вашей жопы, которая и неказиста вовсе.
ДОЛЬМАНСЕ. - Идиот! Но стоит ли жаловаться? Такова Природа-мать. Давай, верный Огюстэн, давай, всовывай без разбору. А когда ты станешь чуть поопытней, ты скажешь мне, стоят ли тридцать пизд одной жопы... Эжени, обращайтесь с шевалье как следует - вы заняты исключительно собой. Так и должно быть, распутница, но, ради своих будущих наслаждений, подрочите его ведь он сорвёт ваши первинки.
ЭЖЕНИ. - Вот я его дрочу, я его целую, я схожу с ума... Ай, ай, ай! Друзья мои, не могу больше... пощадите... я умираю... я кончаю... О Боже, какое счастье!..
ДОЛЬМАНСЕ. - Что касается меня, то я решил быть благоразумным и сдержанным: я хочу лишь залезть в нору этой прекрасной жопы. Малафью, которую впрыснули мне в жопу, я храню для госпожи Сент-Анж: как дивно начинать в одной жопе, а кончать в другую. Ну, шевалье, я вижу у тебя хорошо стоит... Займёмся дефлорацией?
ЭЖЕНИ. - О Господи, нет, я не хочу, чтобы он - он меня убьёт. Дольмансе, ваш поменьше: умоляю вас, я хочу быть обязана вам за эту процедуру!
ДОЛЬМАНСЕ. - Ни в коем случае, мой ангел. Я ни разу в жизни не ёб пизду, а начинать в моём возрасте не пристало. Ваша плева принадлежит шевалье: из всех нас он один достоин её порвать, так что не лишайте его законной награды.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Отвергнуть целку... такую свежую, такую очаровательную. Держу пари с любым, кто скажет, что моя Эжени не самая прекрасная девушка во Франции. О сударь, поистине, вот что я называю, быть излишне верным своим принципам!
ДОЛЬМАНСЕ. - Вы говорите, мадам, что я слишком щепетилен? Это не так. Ведь существует множество моих собратьев, которые, в отличие от меня, не допускают никаких отклонений от предмета своей страсти и которые, без всякого сомнения, не согласились бы вас выжопить... А вот я сделал это и сделаю это опять, так что вы зря упрекаете меня в фанатизме.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ладно. Тогда, шевалье, цель перед вами, приступайте.
Но будьте поосторожнее. Примите в расчёт узость канала, в котором вы будете продвигаться: каково соответствие между вместилищем и его содержимым?
ЭЖЕНИ. - О! Он убьёт меня, это точно... Но я так дико хочу, чтоб меня выебли, что я рискну, совсем не страшась... Давай, всаживай, мой милый, бери меня.
ШЕВАЛЬЕ, крепко сжимая свой вздыбленный хуй. - Ух, блядь! Надо его протолкнуть... Сестра! Дольмансе! Держите её ноги... О Господи, ну и работёнка!.. Да её надо расколоть, как арбуз, располовинить, Боже праведный, надо его всадить!
ЭЖЕНИ. - Нежнее, нежнее, очень больно... (Она кричит, слёзы текут у неё по щекам.) Помоги, добрая моя подруга! (Она сопротивляется.) Я не хочу, чтобы он это делал!.. Я буду звать на помощь, если вы меня не отпустите!..
ШЕВАЛЬЕ. - Кричи сколько хочешь, крошка. Говорю тебе: я его всуну, даже если он тебя расколет на мелкие кусочки.
ЭЖЕНИ. - Какое дикарство!
ДОЛЬМАНСЕ. - Блядь! Кто же будет вести себя по-джентльменски, когда у него стоит?
ШЕВАЛЬЕ. - Эй, смотрите, он вошёл, утонул в ней! Ёбаный Бог!.. Разорвал целку к дьяволу!.. Смотрите, как течёт кровь!
ЭЖЕНИ. - Ну давай, тигр, разорвите меня на мелкие части, если хотите... мне плевать!.. Целуйте меня, безжалостный убийца, я вас обожаю!.. Мне совсем не больно, когда он внутри... Горе девушкам, испугавшимся такого вторжения!
Какого огромного наслаждения они лишают себя из-за этого маленького неудобства!.. Пихай, пихай, заталкивай! Шевалье, я кончаю!.. Залей малафьёй мои раны и разрывы... Запихни его мне до самой матки... о, боль уступает наслаждению... я теряю сознание!.. (Шевалье спускает. Пока он её ебал, Дольмансе играл с его жопой и яйцами, а госпожа де Сент-Анж щекотала клитор Эжени. Их единение распадается.)
ДОЛЬМАНСЕ. - Я думаю, что теперь, когда путь открыт, эту сучку должен немедленно выебать Огюстэн.
ЭЖЕНИ. - Огюстэн?! Таким громадным хуем?!.. И немедленно?! Когда кровь ещё течёт!.. Вы что, хотите убить меня?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Сердечко моё, поцелуй меня... я тебе сочувствую... но приговор вынесен и обжалованию не подлежит, мой ангел: ты должна подчиниться.
ОГЮСТЭН. - Ух, чёрт возьми - я готов. Если надо проткнуть эту костлявую девицу, я, Бог в помощь, из Рима приду... пёхом.
ШЕВАЛЬЕ, хватая колоссальную штуковину Огюстэна. - Посмотрите на него, Эжени, как он стоит... этот будет мне хорошей заменой...
ЭЖЕНИ. - О, Боже благостный, какая громадина!.. Я знаю, вы замышляете убить меня!..
ОГЮСТЭН, хватая Эжени. - О, нет, мамзель, он ещё никого не убил.
ДОЛЬМАНСЕ. - Секундочку, мой милый мальчик, секундочку: пока ты её ебёшь, она должна дать мне жопу... Да, вот так. Идите сюда, мадам, я обещал вас выжопить, и я сдержу своё слово. Но расположитесь так, чтобы, ебя вас, я бы мог достать до жопы ёбаря Эжени. А шевалье пока пусть хлещет меня. (Все принимают нужные позиции.)
ЭЖЕНИ. - О, блядь, он меня раскалывает пополам! Входи медленнее, деревенщина!.. О, жопник! Он протискивается! Он влез, ёбарь хуев!.. Да самого донышка задвинул!.. Я умираю!.. О! Дольмансе, как вы меня хлещете! Вы зажгли меня и спереди, и сзади мои ягодицы горят!
ДОЛЬМАНСЕ, взмахивая хлыстом изо всех сил. - Ты будешь вся в огне... ты сгоришь, сучка!.. И ты от этого лишь слаще кончишь. Как вы её дрочите, Сент-Анж... ваши ловкие пальчики должны смягчить боль, которую мы с Огюстэном ей причиняем!.. Но ваш анус сжимается... Я вижу, мадам, я вижу!
Мы кончим вместе... О как божественно находиться между братом и сестрой!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Еби, моё солнышко, еби! Я никогда не испытывала подобного наслаждения!
ШЕВАЛЬЕ. - Дольмансе, давай быстренько поменяемся, перейди из жопы моей сестры в жопу Эжени, пусть она узнает наслаждения посредницы. А я выжоплю сестрицу, которая в то же время посечёт твой зад до крови, как ты высек Эжени.
ДОЛЬМАНСЕ, осуществляя предложение. - Хорошо... ну вот, мой друг, разве можно перебросить ловчее?
ЭЖЕНИ. - Как! Сразу двое на меня! Боже праведный! Что же дальше будет? Мне уже надоел этот олух... о, сколько соков выжимает из меня это двойное наслаждение! Я опять потекла... Без этой сладостной течи я была бы наверняка уже мертва... О, моя славная, подражай мне... Послушайте, как она ругается, сука!.. Дольмансе, спускайте... кончайте, любовь моя... этот толстый мужик затопляет меня: он выстреливает в глубину моих кишок... Ах, мои дорогие ёбари, что же это? Оба одновременно? Господи Иисусе!.. Получайте и мои соки, милые соратники, они смешиваются с вашими... Всё, я кончена... (Все размыкаются.) Ну как, милая моя, ты довольна своей ученицей?.. Настоящая теперь я блядь? Но в какое состояние вы меня привели! В какой трепет!.. О да, в таком опьянении похотью я, если потребуется, пойду ебаться посреди улицы!..
ДОЛЬМАНСЕ. - Как она хороша!
ЭЖЕНИ. - Я презираю вас, вы пренебрегли мной!
ДОЛЬМАНСЕ. - Мог ли я предать свои убеждения?
ЭЖЕНИ. - Ну хорошо, я вас прощаю, я ведь должна уважать принципы, ведущие к диким поступкам. Как бы мне самой их усвоить, раз я хочу отныне жить только преступлениями? Давайте-ка сядем и поговорим немножко: я изнурена.
Дольмансе, продолжайте обучение и скажите мне что-нибудь утешительное, чтобы я не тревожилась из-за излишеств, которым я предалась, заглушите мои угрызения ободрите меня.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Правильно. Как мы говорим, за практикой должно следовать немножко теории, и тогда можно создать своих верных последователей.
ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, ладно! На какую тему вы хотите поговорить?
ЭЖЕНИ. - Мне бы хотелось знать, действительно ли благонравие необходимо в обществе и влияет ли оно на дух народа.
ДОЛЬМАНСЕ. - Бог ты мой, у меня есть кое-что с собой. Выходя утром из дому, я купил у Дворца Равенства брошюру. Если верить её названию, она, без сомнения, должна ответить на ваш вопрос... Она только что напечатана.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Дайте-ка посмотреть. (Читает.) Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать республиканцами. Право, странное, но многообещающее название. Шевалье, у тебя прекрасный голос, почитай нам.
ДОЛЬМАНСЕ. - Если я не ошибаюсь, эта вещь должна точно ответить на вопросы Эжени.
ЭЖЕНИ. - Безусловно!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ступай, Огюстэн, это не предназначено для тебя. Но далеко не уходи - мы позвоним, когда ты понадобишься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23