Здесь среди ночи машины появляются крайне редко. Пока дождешься — подъедут менты из ПГ. Даже если физиономия Лены не подойдет ни под одну ориентировку, они могут проверить документы просто так, из желания пообщаться с симпатичной брюнеткой. Кстати, могут приглядеться и найти некие черты, роднящие сию гражданку с пресловутой «кавказской национальностью». Даже если бы никакого рюкзачка и фальшивого паспорта у Лены не обнаружили, то запросто могли бы продержать до утра в «обезьяннике».Взвешивая все «за» и «против», Лена не один раз меняла решение. И все-таки остановилась на том, что не уйдет из квартиры до утра. Перевесило, между прочим, казалось бы, самое несущественное обстоятельство: Лена вспомнила, как пообещала Петровне, что утром выгуляет Рекса, а потом отведет пса соседке Александре Семеновне. Правда, обещанной записки, разъясняющей соседке, кто такая Лена, Петровна так и не написала. Очень может быть, что она даже дверь не откроет незнакомой девице. Тем не менее обладательница фальшивого паспорта решила честно выполнить обещание, данное Анне Петровне. Как знать, может, бабулька и не увидит больше своего Рекса… НОЧЕВКА С УДОБСТВАМИ Успокоив себя тем, что вероятность дождаться незваных гостей в квартире намного меньше, чем угодить к ментам на улице, Лена решила перекусить — она тоже была голодна как собака, даже побольше, чем Рекс, наверно. Хотя Петровна не уточняла, можно ли гостье залезать в хозяйский холодильник, Лена решила, что особой беды в том не будет. Если у бабы Нюши и впрямь перелом, то при самом благоприятном исходе она меньше чем через месяц дома не появится. Стало быть, продукты, имеющиеся в холодильнике, просто испортятся и пропадут. А те, которые вне холодильника, — и подавно. У самой Лены в рюкзачке, кроме чая и сахара, имелась только банка килек в томате да маленькая горбушка черного хлеба.В холодильнике обнаружился только пакет с обезжиренным кефиром, да и то наполовину опустошенный, а также трехлитровая банка квашеной капусты и початая жестянка с томатной пастой. В небольшой морозилке навалом лежали заиндевелые кости. Не иначе, Петровна из них бульон на двоих варила, себе и Рексу. Ясно, что сами вываренные кости доставались псу, а старуха для себя заправляла бульон рисом, лапшой или квашеной капустой с томатной пастой. Рис и лапша лежали в шкафу, вместе с «Педигри палом». Вполне возможно, что в иные дни Петровна этим собачьим деликатесом и сама питалась, размочив в кипяточке…Еще у Петровны нашлись сахарный песок — грамм двести в сахарнице, полстакана подсолнечного масла в пластиковой бутылке, пачка соли, какой-то поддельно-индийский чай — на три хорошие заварки, может быть, да горбушка черного — примерно такая же, как у Лены. Под самый конец исследований между кухонным столом и газовой плитой Лена обнаружила ящик с тремя довольно крупными картофелинами.Пожалуй, это была самая ценная находка. Лена очистила картофелины, нарезала их соломкой и зажарила на постном масле, а потом добавила своих килек в томате. Своего чайку с сахаром попила — бабкины не трогала — и почуяла приятную сытость. Нервы от этого тоже малость успокоились, и теперь у Лены не было никаких сомнений в том, что она правильно поступила, оставшись на ночевку с удобствами.Поскольку время уже завалило за полночь, самое оно было бы заснуть. Наверно, по логике вещей, учитывая некоторую стремность ситуации, Лена поступила бы правильно, если б просто улеглась на диван, не раздеваясь и укрывшись, допустим, бабкиным демисезонным пальто, которое висело на вешалке в прихожей.Однако поскольку Лена уже почти не волновалась, ей вдруг пришла в голову идея помыться в ванной. Тем более что она уже три недели не могла себе позволить такого удовольствия. Так складывалась кочевая жизнь. Но Лена не считала себя бомжихой и неряхой, а потому обнаружив, что горячее водоснабжение в этом доме присутствует, что в ванной есть вполне приличное банное полотенце, а на полках гардероба наличествуют чистые простыни и наволочки, решила не только вымыться, но и поспать на чистых простынях. Фиг его знает, когда в следующий раз представится такая возможность. При той жизни, которую ей приходится вести вот уже несколько лет, трудно загадывать не только на неделю вперед, но даже на сутки.Итак, Лена наполнила ванну горячей водой, разделась и погрузилась в расслабляющее блаженство.Да, повезло ей сегодня с этой старушкой, хотя, конечно, жаль, что они с Петровной встретились при таких обстоятельствах. Конечно, есть надежда, что бабулька сдюжает, выздоровеет, выкарабкается, но слабенькая, вообще-то. Питалась она, как видно, неважно, хворей за семьдесят с лишним лет нажила целый «букет», а Вторая горбольница в этом городе навряд ли похожа на ЦКБ-«Кремлевку».Но все-таки если б этот глупый барбос, то есть Рекс, не сшиб свою хозяйку на лестнице, то навряд ли пришлось бы Лене на данный момент пребывать в таком кайфе. Если б они повстречались с Петровной при любых других обстоятельствах, то просто разминулись бы как в море корабли. И потопала бы баба Нюша сюда, в эту тесную квартирку, а Лена вообще провела бы ночь на вокзале, так и не узнав, что такая квартирка существует. Впрочем, даже если б все произошло так, как произошло, но Лена просто прошла бы мимо упавшей Петровны, опять же никакого купания в горячей водичке и перспективы поспать на чистых простынях сейчас не было. В лучшем случае, если б Лена успела на тот последний автобус, что идет в сторону центра, то сумела бы добраться до вокзала и сидела бы сейчас на фанерном диванчике, опасаясь, что к ней подойдет милиционер и попросит предъявить документы. Но может, и вовсе пришлось бы в каком-нибудь подъезде у батареи отопления кемарить. Опять же, дожидаясь того, что кому-то из жильцов ее рожа не понравится и они ментов вызовут.Конечно, будь Лена простой бомжихой, то ничего ужасного в себе встреча с ментами не таила. Ну, сунут в «обезьянник», потом на месячишко в приемник-распределитель посадят. Многие бомжи сами на зиму «сдаваться» приходят. Если ничего против тебя нет, если никто не видел, как ты картошку воровал или медные провода срезал, — в конце концов выпустят. Поддельный документ на руках — это похуже. Надо бы вообще от него поскорее избавиться. Лучше никакой ксивы, чем такая.Но, кроме липовой ксивы, у Лены было при себе еще кое-что. Именно с этим ее ждут там, на Федоровской, которую она перепутала с Федотовской и угодила на другой конец города. «Кое-что» и записку с адресом ей передал глухонемой и неграмотный дурачок Егоша. Даже если б он умел говорить, то не смог бы прочитать адрес вслух. Вот и вышла ошибка из-за одной буквы. Вообще-то, прочитав записку, надо было ее спалить, хотя на ней был только адрес и ничего больше. А того, кто писал записку, Лена вообще не знала. Равно как и того, что конкретно спрятано во внешне совершенно обычном и даже вроде бы непочатом тюбике зубной пасты «Аква-фреш».Если ксиву можно просто сжечь и спустить пепел в толчок, то это «кое-что» выкинуть нельзя. И сказать потом, что, мол, случайно «потеряла», нельзя. За это — смерть. Притом, надо думать, не самая легкая. Потому что те, кто посылал, постараются досконально разобраться, как и что происходило. Бегать и прятаться от них — дохлое дело. Найдут хоть в тюрьме, хоть на дне моря.Завтра, если ей удастся добраться до этой самой Федоровской, дом 47, квартира 91, тоже могут быть неприятности. Ее ждали вечером, а она придет утром. Могут сказать: «Нам эта штука была вчера нужна!» И тамошним людям будут по фигу все ее объяснения. И даже, если время терпит, могут засомневаться: а не заходила ли девушка по дороге в ментовку?Нет, в ментовку, ФСБ и прочие спецслужбы Лена не заходила. Но если рассказать все как на духу тем, с Федоровской, то, возможно, ей вообще отсюда не уехать. Нет, не потому, что «курьерша» решила оказать помощь пострадавшей старушке, а потому, что из-за чертовой путаницы с буквами она влипла в совсем крутую историю…Все началось с ксивы. Паспорт ей тоже передал глухонемой Егоша. Рассматривать его новоиспеченная Елена не стала — до этого ей всегда делали вполне приличные, добротные документы. Ограничилась тем, что уточнила свою фамилию, имя и отчество. На вокзале кассирша тоже не стала приглядываться и продала билет без вопросов. Но уже в поезде обнаружилось, что паспорт сляпали неаккуратно. То ли очень торопились, то ли… подставить хотели. Во всяком случае, в утверждении, что любой стажер ППС сможет определить липовость ксивы, преувеличения не было.Павленко Елена Александровна, родившаяся 12 октября 1973 года и получившая паспорт 19 ноября 1989-го, то есть по достижении 16-летия, фотографии на третьей страничке — той, на которой должна была быть запечатлена 16-летняя девочка, — не имела. Вдобавок — это уже, конечно, стажер определить не сумел бы! — паспорт девице выдавали в воскресенье. Но та, которая вынуждена получить эту ксиву на руки, хорошо помнила, что 19 ноября 1989-го было именно воскресенье (были на то причины, чтобы помнить!), а потому дата выдачи паспорта была очень сомнительной. Можно было, конечно, соврать, что Елена, выходя замуж, поменяла паспорт, но дата выдачи опять же все портила, а кроме того, штампа «Зарегистрирован брак» в графу «Семейное положение» поставить не удосужились. На пятой страничке вроде все соответствовало — там красовалась фотка 25-летней г-жи Павленко, очень похожей на нынешний оригинал. Но 25 лет Елене Александровне должно было исполниться 12 октября 1998 года, а на шестой красовалась дата вклейки — 16 октября 1997 года. Но самое существенное свидетельство подделки, конечно, находилось в графе «Место жительства». Паспорт якобы был выдан одним РОВД, а штамп о прописке поставил совсем другой. Но сведений о выписке и предыдущей прописке не имелось. Ну, и еще одна малюсенькая мелочь, которую, пожалуй, тоже малограмотный стажер не мог бы не рассмотреть. На последней страничке, ниже извлечений из положения о паспортном режиме бывшего Союза ССР, имелась надпись, набранная мелким шрифтом «Гознак 1990 г.». То есть получалось, что девушка Лена получила в 1989 году паспорт, выправленный на бланке, отпечатанном в следующем году. Наконец, если верить написанному, госпожа Павленко пользовалась своим паспортом одиннадцать с лишним лет. Это хоть и не так много, но и сама «краснокожая паспортина», и ее полиэтиленовая обложечка, и странички внутри должны были малость поистереться, чернила, которыми его заполняли, — выцвести, а штампы и печати — заметно поблекнуть. А этот паспорточек выглядел прямо-таки свеженьким, с пылу с жару. Вот это даже не очень опытный, но имеющий способности к ментовской службе стажер мог бы определить запросто.В общем, рассмотрев ксиву, Лена сильно заволновалась. Версию насчет того, что все эти ляпы допущены просто от спешки, она не отмела, но все же главным образом размышляла над тем, кто и по какой-то причине собрался ее подставить. Кто именно, она определить не могла, ибо не знала своих главных руководителей. В последние месяцы все распоряжения она получала только через Егошу. Но, конечно, глухонемого в подставе она не подозревала. А вот каким-то «верхним людям», выражаясь по-чукотски, возможно, надо было разыграть какую-то комбинацию — вывести себя из-под подозрений в стукачестве, например. И для этого можно пожертвовать такой пешечкой, как «г-жа Павленко». Дескать, случайно попалась ментам, раскололась…Поэтому у Лены были все основания предполагать, что на вокзале этого достославного города ее ждут менты, и отнюдь не с цветами. Поэтому, не доехав одну станцию до облцентра, она вылезла из поезда и поймала частника, который довез ее до города. Записку с адресом Лена, естественно, сожгла сразу после того, как прочитала и запомнила нужную улицу как «Федотовскую». Поэтому когда частник переспросил: «Вам Федотовская нужна или Федоровская? А то у нас тут и такая, и такая есть…», Лена уверенно сказала: «Федотовская!»На Федотовскую, как назло, частнику было не по пути. Он высадил Лену около автобусной остановки, и ей пришлось почти полчаса дожидаться автобуса. Хотела еще частника словить, но не получилось. Автобус вез ее каким-то кружным маршрутом тоже почти полчаса. В общем, она добралась до Федотовской только к девяти часам вечера. Как ни странно, мысль о том, что в случае подставы ее, куда вероятнее, могут не на вокзале дожидаться, а непосредственно на месте, ей еще не приходила в голову.Дом 47 она нашла довольно быстро, однако квартиры 91 в нем не оказалось. В четырех подъездах этого пятиэтажного, но не хрущевского, а сталинского дома было по пятнадцать квартир — стало быть, всего 90. Однако около каждого из подъездов со стороны двора имелись входы в подвал. На стене около одного из них было написано белилами: «Кв. 92», а подвальные окна светились. Из этого Лена сделала вполне логичный вывод, что и квартира 91 может быть расположена где-то в подвале. Однако в двух других подвальных помещениях квартир не оказалось, хотя окна тоже светились. Оба помещения были арендованы какими-то коммерческими фирмушками, которые уже закончили рабочий день. Кроме охранников, там вряд ли кто-то мог находиться, а потому Лена даже стучаться туда не стала. Оставалась надежда только на подвал у выхода из самого дальнего подъезда.Когда Лена подошла туда, то сумела разглядеть на стене плохо стертую надпись: «к. 91». Но окна в этом подвале не светились и вообще были выбиты. Скорее всего из этого подвала жильцы выехали, квартиру как таковую ликвидировали, а площадь, вероятно, решили сдать каким-то коммерсантам. Однако охотников вселяться в подвал еще не нашлось, а может, арендная плата не устраивала. Короче говоря, бывшая 91-я пустовала, и скорее всего никто там не ожидал гостью с тюбиком «Аквафреш». Вот тогда-то у Лены впервые мелькнула мысль, верно ли она прочла записку и не перепутала ли Федотовскую с Федоровской.Тем не менее для очистки совести она все же решила спуститься в подвал. И вот тут-то, когда Лена уже миновала лестницу и приоткрыла незапертую дверь в подвал — замок, наверно, бомжи сорвали, — во дворе внезапно послышался крик: «Вон она!», а затем тяжкий топот ног. Наискось, через двор, прямо в ее сторону, без лая неслась большая собака, которую издали и в темноте Лена приняла за служебную овчарку, а также два крупногабаритных мужика в кожаных куртках — ни дать ни взять оперативники в штатском.Пуганая ворона куста боится. Лене мигом пришла в голову идея, что те, кто собирался ее подставить, наладили засаду именно тут, у этой бывшей 91-й квартиры.Правильней всего в этой ситуации было побыстрее выскочить наверх и юркнуть в ближайший подъезд, а затем попробовать выбежать на улицу. Возможно, она бы успела это сделать еще до того, как «овчарка» приблизилась к подвалу. Но Лена вместо этого бросилась назад, в подвальную темень. Ей тоже, как и Петровне, кстати, показалось, будто из подвала может быть другой выход.Сразу за дверью оказалась маленькая площадка, а дальше — продолжение лестницы, уводящей еще на несколько метров вниз, но совершенно не освещенной. Правда, у этой лестницы были перила, однако то, что Лена не скатилась с нее в темноте, пересчитав спиной все ступеньки, было настоящим чудом. Особенно после того, как она, добежав до нижней ступеньки, ткнулась в стену и стала шарить руками в кромешной тьме. А там был еще один марш лестницы, и Лена чуть не нырнула вниз. Лишь шестым чувством каким-то удалось угадать, где перила, ухватиться за них, а потом пробежать дальше, еще на десять ступенек вниз, где лестница наконец закончилась.Примерно в этот же момент сверху от двери донесся скрип, а затем костяной стук собачьих когтей по ступенькам. Лена поняла, что собака вот-вот сбежит вниз, чутьем найдет в темноте и схватит ее зубами. Правда, ей удалось нашарить какой-то ход, уводящий в сторону от лестницы, но бежать, ничего перед собой не видя — удовольствие ниже среднего. К тому же почти на сто процентов было ясно, что никакого выхода отсюда нет и Лена сама себя загнала в ловушку… НА ГРАНИ «Трагикомедия! — ухмыльнулась Лена, нежась в горячей ванне. — А тогда казалось — кранты… Всего несколько часов назад! И ведь могла бы умереть, между прочим!»Да, когда сверху следом за цоканьем собачьих когтей послышались тяжелые шаги увесистых мужиков, а потом еще и луч фонарика прорезал темноту, у нее появилась такая мысль — покончить с собой. Особенно после того, как сипловатый бас произнес уверенно:— Здесь она, сука! Некуда ей деться!Лихорадочно-взбудораженное воображение сразу заставило Лену думать, что вокруг всего дома стоит оцепление, и даже если есть еще какой-то выход из подвала, который ей все равно не найти, то он перекрыт омоновцами или собровцами.Конечно, можно закинуть куда-нибудь в подвальную темноту злополучный тюбик, фальшивый паспорт — тоже, предварительно содрав с него свою фотографию и спрятав куда-нибудь в трусики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53