..
Тут Люгеру стало как-то не по себе. Никому другому он не простил бы
подобного тона, но слепец показался ему всего лишь нелепым воплощением
какой-то кошмарной силы, лениво игравшей с ним.
- Возвращайся, Люгер, - сказал Слепой Странник, внезапно помрачнев. -
Иначе потеряешь больше, чем уже потерял, а найдешь совсем не то, что
ищешь. Может быть, тебе лучше умереть...
Теперь уже засмеялся Стервятник, хотя холодные пальцы суеверного
страха бегали вдоль его позвоночника.
- Уж не ты ли собираешься приложить к этому руку? - спросил он с
издевкой и нескрываемой угрозой, склонившись к самому лицу незрячего
старика.
- Я бы сделал это с радостью, - проговорил тот с ответной улыбкой. -
Из одной только любви к мертвецам. Но не сделаю из еще большей склонности
к плохим концовкам. Кроме того, я никогда не вмешиваюсь в земные дела. Мне
и тем, кто намного больше меня, доставляет немалое удовольствие твой
разрушительный путь. И чтобы ты протянул подольше, я дам тебе несколько
советов... Бойся нарисованных глаз, опасайся двоих, похожих в одном, беги
от места, где черный лебедь кричит о времени, не пренебрегай направлением,
в котором под утро вытягивает хвост огненная лисица...
После этих слов странник повернулся и отправился обратно в лес. Он
скользил белой тенью между стволами деревьев, огибал острова кустов,
склонялся под нависавшими над землей мощными ветвями и Люгер вновь
усомнился в том, что старик действительно незрячий.
Глухой стук палки растворился в привычных звуках живого леса и
Стервятник остался один на дороге. Однако далеко впереди уже клубилась
пыль, поднятая встречным караваном. Люгер пришпорил коня и продолжал свой
путь. Только в одном он сейчас был уверен совершенно - в том, что никогда
не последует советам слепого старика.
17. ТЕГИНСКОЕ АББАТСТВО
В западной части Адолы Люгера встретил влажный пронизывающий ветер с
океана, приносящий свежесть и все же опасный для замерзающего
путешественника. Существенно изменился окружающий пейзаж. Теперь до самого
горизонта во все стороны тянулась каменистая равнина, растительность была
скудной и теснилась в низинах и долинах рек волнующимися зелеными пятнами.
Селения, открытые всем ветрам, казались сиротливыми убежищами несчастных,
изгнанных из более ласковых земель и брошенных здесь на произвол судьбы.
Нигде не задерживаясь дольше, чем на одну ночь, Слот миновал
несколько мелких городов, которые, может быть, заинтересовали бы его в
другое время. Много странного и чуждого валидийцу происходило в них; порой
его любопытство бывало возбуждено, но скорбный долг гнал его вперед, к
далекой западной столице.
Наконец, высокие тонкие башни Фирдана возникли на сером, завешенном
сетью дождя горизонте. Неприветливый каменный город показался Люгеру
чрезвычайно неуютным, архитектура - однообразной и подавляющей. Нигде
нельзя было быть более одиноким, чем на узких, холодных, продуваемых
ветром улицах Фирдана, но за стенами, тянувшимися вверх, к тяжелым низким
облакам, кипели вполне человеческие страсти и при наличии денег появлялась
возможность для удовлетворения любого мыслимого порока.
Фирдан был самым большим портом в известной части западного океана и
здесь покупалось и продавалось все: оружие, скот, драгоценности, предметы
магических культов, благовония, корабли, люди и человеческие иллюзии.
Женщины из Вормарга и Скел-Могда брались излечить даже безнадежно больных
- тех, кто был отравлен смертельным ядом скуки или отвращения к жизни.
Множество возможностей разбогатеть, роскошь и порок, укрытые за мощными
стенами, давние и изысканные традиции в темном искусстве удовольствий,
сладкий и пока что едва ощутимый запах тления привлекали в город
интриганов, искателей легкой наживы, маньяков с несуразными амбициями и
вообще всех, кому было противопоказано серое течение будней. Вполне
возможно, что здесь Стервятник оказался в своей стихии, но сейчас он не
искал приключений.
Скромнейший приезжий из Валидии снял комнату в тихой гостинице "Пятый
Угол", заплатив за месяц вперед, предупредил слугу о сундуке, прибывающем
с караваном из Элизенвара, и принялся расспрашивать хозяина о дороге в
Тегинское Аббатство.
Тегина, северо-западная провинция Адолы, была наименее населенной и
почти совершенно бесплодной частью королевства. Всю ее территорию занимала
безлесная возвышенность и Горы Изгнания, оградившие, подобно стражам,
северные берега страны. Где-то в этих горах было затеряно Тегинское
Аббатство, выстроенное еще в эпоху религиозный распрей и междоусобных войн
11-12 столетий. Но его крепкие стены пришлись как нельзя кстати и в более
поздние времена нашествия варваров, коснувшегося северный провинций. Тогда
в цитадели укрылась часть королевской семьи, почти весь цвет военной и
светской верхушки Адолы, не говоря уже о монахах ордена, сумевших в тот
смутный период сохранить и приумножить не только предметы материальной
культуры, но и то, чего нельзя было уравновесить золотом - знания, магию и
опыт полуторатысячелетней цивилизации.
Племена варваров, преследуемые объединенными армиями Валидии, Адолы и
Земмура, откатились на северо-восток, оставив за собой разрушенные города
и опустошенные земли, но в Тегинском монастыре тлела искра, от которой
вскоре вспыхнул огонь нового возрождения. Потребовалось не так много
времени, чтобы в разоренном королевстве восторжествовали прежние порядки.
С тех пор орден Святого Шуремии занимал в Адоле особое положение.
Тегинский монастырь стал его новой резиденцией взамен разрушенного
варварами герцогского дома в Ульфине. Библиотека и музей аббатства были
известны в мире самыми полными собраниями человеческой мудрости и
сакрального знания, но нечто гораздо более ценное передавалось от
поколения к поколению в узком круге адептов ордена и этот неведомый
источник могущества нельзя было исчерпать словами или символами...
Такие, далеко не полные сведения о цели своего путешествия Люгер
получил последовательно от хозяина гостиницы, старика в книжной лавке,
торговавшего теологическими трактатами, и монаха-ивинианца, коротавшего
вечер в полутемной корчме, где подавали кислое пиво. Монах, обрюзгший и
давно немытый тип, отзывался о последователях Шуремии не без злой зависти,
с жадностью поглядывал на кошелек собеседника и Люгер претерпел его, лишь
как удобного осведомителя.
Вернувшись в гостиницу в одиннадцатом часу вечера, Стервятник уже
точно знал, куда направится завтра. Впервые за много ночей он почти сразу
же погрузился в сон.
После двух дней пешего пути, на протяжении которого Люгер поднимался
все выше и выше по безлюдному каменному плато, он оказался у подножья
горной гряды, тянувшейся вдоль океанского берега. Сам берег был совершенно
недоступен с юга.
Дальше дорога шла по дну ущелья, такого глубокого, что в него никогда
не заглядывали лучи солнца, пока не терялась окончательно среди
хаотического нагромождения базальтовых форм. Отсюда Стервятник впервые
узрел в сумерках Тегинское Аббатство.
Представшая его взгляду темная крепость на скалах поистине была
воплощением суровости и могущества самого влиятельного из религиозных
орденов, а святость этого места тем более не вызывала сомнений, - согласно
преданию, сам Шуремия истязал среди этих каменных исполинов свою плоть на
протяжении всего десятилетнего изгнания из Фирдана, предшествовавшего
обретению чистоты. Для этого здешние скалы действительно подходили как
нельзя лучше - голые, неприступные, обдуваемые неутомимым ледяным ветром с
океана. Жалкая растительность, скрюченная или стелющаяся по земле,
прижилась лишь на восточных и южных склонах, а живые твари, за исключением
горных козлов, находили себе убежища в глубоких расселинах и беспросветных
каменных мешках.
Аббатство поразило Люгера своей неприступностью; никогда ранее он не
видел творения рук человеческих, лучше защищенного от человеческих же
посягательств. Оставалось лишь теряться в догадках относительно того, как
на самые вершины скал по узкой тропе, вившейся над бездонными пропастями,
могли быть доставлены гигантские камни, из которых были сложены стены и
башни аббатства. Северная стена этой крепости вырастала прямо из отвесной
скалы, под которой всегда бушевали океанское волны, разбиваясь о
несокрушимую твердь. Но и с остальных сторон света отважиться напасть на
цитадель ордена мог только безумец. Не было к ней другой дороги для
существа, ходящего по земле, кроме как по одной-единственной тропе, да и
ту мог осилить далеко не каждый. Однако и в пропастях, окружавших
аббатство, стерег непрошенных гостей (превращенных, крылатых и ползающих
тварей) неподвластный капризам природы туман, часто смешивающийся с
облаками, так, что цитадель была видна только с одной стороны - от начала
тропы, хорошо просматривавшейся с ее высоких башен.
Люгер не сомневался в том, что чьи-нибудь глаза уже внимательно
разглядывают темное пятнышко, медленно ползущее по скалистым уступам.
Однако чей-то взгляд он все время ощущал и на своей спине...
Он не торопился. Встреча с Алфиосом и даже рядовыми членами ордена
пугала его. Он еще не представлял себе, как сыграет свою предательскую
роль. По мере приближения могучих монастырских стен Стервятник испытывал
все большее отвращение к себе и, в то же время, все глубже осознавал
безвыходность своего положения. В конце концов, он переложил
ответственность за происходящее с собственных плеч на волю божественного
провидения и с замирающим сердцем постучал железным кольцом во въездные
ворота монастыря, сработанные из мощных древесных стволов, которые вряд ли
мог сокрушить таран, даже если бы удалось расположить его на узком уступе
перед ними.
Почти сразу же после этого отворилась неприметная дверь в стене, в
десяти шагах от ворот, и появившийся оттуда человек в монашеском облачении
поманил Люгера к себе. Слот приблизился и, несмотря на сгустившиеся
сумерки, понял, что монах испытующе разглядывает его. Фигурой человек был
больше похож на воина, чем на умерщвляющего плоть аскета, а на его лице
выделялись шрамы далеко не мирного происхождения. Люгер еще мог
представить его себе с мечом в руке, но никак не с молитвенником.
- Что ищешь ты здесь, в обители скромных ревнителей веры, незнакомец
из суетного мира? - спросил тот. Люгеру его речи показались ироничными и
нарочито высокопарными.
- Я хотел бы видеть генерала ордена по делу важному и не терпящему
отлагательства, - заявил Люгер, поневоле прибегая к уловкам, которые
иногда оправдывали себя при дворе, но могли оказаться бесполезными здесь.
- Нигде под солнцем и луной нет таких дел, - отрезал человек тоном,
исключающим всякие возражения. - Но ты можешь войти. О тебе доложат
генералу, когда ты избавишься от суетности.
Чувствуя себя угодившим в глупейшее положение и раздумывая над тем,
что могло подразумеваться под избавлением от суетности, Люгер переступил
порог и оказался в удушливом пространстве под низко нависшим каменным
сводом.
Прислушиваясь к скользящим шагам монаха за своей спиной, он пошел
узким ходом, пронизывающим толщу наружной стены. В случае опасности ход
мог быть мгновенно завален огромной базальтовой глыбой, нависавшей над ним
в промежутке между внешней и внутренней стенами и удерживаемой на месте
только легко удаляемыми подпорками. Таким образом, легкомысленная, на
первый взгляд, дверь рядом с несокрушимыми воротами вовсе не облегчала
неприятелю доступа в монастырь и, в то же время, избавляла монахов от
необходимости открывать ворота по всякому незначительному поводу, вроде
прибытия Люгера.
Монах, так и не назвавший своего имени и нимало не интересовавшийся
именем гостя, провел Слота через обширный монастырский двор к жилым
постройкам, теснившимся у западной стены, которая прикрывала их от
пронизывающего океанского ветра. Несколько монахов и послушников,
встретившихся по пути, едва скользнули безразличными взглядами по лицу и
фигуре Стервятника, из чего он заключил, что гости - не редкость в
резиденции ордена...
Тем временем, мир стремительно погружался в ночную мглу. Черная
громада монастырской церкви стала почти неразличима, равно как и другие
постройки, а также вымощенные камнем дорожки двора. Каменные плиты были
отполированы тысячами прикосновений монашеских сандалий и проводник Люгера
бесшумно скользил по ним, не испытывая, по-видимому, никакой нужды в
освещении. Так он привел Слота к двухэтажному зданию со множеством дверей,
черневших на фоне древних стен; вслед за монахом Люгер вошел в одну из них
и очутился на полутемной лестнице, уводившей в подвал. Масляные
светильники на стенах едва разгоняли тьму.
Стервятник ощутил смутное беспокойство, как будто из ничего вдруг
возникла некая угроза его миссии. Но не он был сейчас хозяином положения и
хорошо понимал, что всякие вопросы бесполезны. Наверняка монах провожал
его не к Алфиосу, однако Люгер приготовился к долгому ожиданию и не
рассчитывал на беспрепятственное осуществление своих намерений. Но он не
знал еще, что ему действительно предстоит ждать долго...
В подвале он разглядел ряд темных пещер или келий, носивших следы
чьего-то не слишком чистого присутствия. В двух из них, за металлическими
решетками, истово предавались вечерней молитве существа, лишь отдаленно
напоминавшие людей. Люгер почувствовал себя весьма неуютно, когда на нем
остановился горящий взгляд одного из них. Вдобавок, он увидел странную
ухмылку на лице своего неразговорчивого провожатого, впервые обернувшегося
к нему. Тот поманил Слота в глубину темного коридора и почти втолкнул его
в келью, освещенную единственной тусклой лампой и больше похожую на
каменный грот или винный погреб. Обстановка здесь действительно не
располагала к наслаждению мирской роскошью. Всю постель составляла гора
сена, брошенного на каменный пол, деревянный табурет служил также столом,
металлическая миска, стоявшая на табурете, была наполнена какой-то
тошнотворной смесью, а из глубины кельи доносились звонкие звуки
равномерно падающих капель.
Из небольшого отверстия под низким сводом потолка тянуло ночной
свежестью, но Слот сомневался в том, что когда-нибудь увидит в нем
проблеск дневного света.
Когда Люгер закончил осмотр гостеприимно отведенного ему помещения,
монаха рядом уже не было. Дверь заскрипела за его спиной и раздался
скрежет задвигаемого засова. Стервятник не был знатоком монастырских
порядков и все же ему показалось странным то, что у кельи вообще была
дверь. А дверь этой кельи, к тому же, запиралась снаружи.
Так Люгер был заперт в подземелье Тегинского аббатства.
18. АББАТ КРАВИУС. НАРИСОВАННЫЕ ГЛАЗА
Инстинкты Стервятника дремали. В его душе не было ничего, кроме
томительного ожидания. Неведомое испытание тянулось долгих четырнадцать
дней, которые он безвыходно провел в келье. Он пил воду, черпая ее из
каменного углубления в дальнем углу его новой тюрьмы. Звуки падающих
капель порой сводили с ума. За ночь собиралось достаточно воды, чтобы
напиться и омыть лицо и руки. Еду и масло для лампы приносил угрюмый
послушник с вырванными ноздрями и, судя по всему, немой. Во всяком случае,
Слот никогда не слышал от него ничего, кроме мычания. Послушник просовывал
пищу и масло в узкое окошко рядом с дверью и подолгу глядел на
Стервятника, как на экзотическое животное. В глубине кельи Люгер обнаружил
что-то вроде оригинальной канализационной системы, которая несколько
облегчала здешнее существование. Но по ночам Слот страдал от холода и,
насколько мог, закапывался в сено, что давало, конечно, лишь иллюзию
тепла.
Никто не беспокоил его здесь, кроме немого надзирателя. Только
просыпаясь, он чувствовал порой какую-то темную суету вокруг и, что самое
неприятное, внутри себя, незримую работу неведомых сил, словно кто-то
тайно исследовал его тело и спящий мозг. Но стоило ему открыть глаза, как
это чувство пропадало или начинало казаться призраком сновидений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Тут Люгеру стало как-то не по себе. Никому другому он не простил бы
подобного тона, но слепец показался ему всего лишь нелепым воплощением
какой-то кошмарной силы, лениво игравшей с ним.
- Возвращайся, Люгер, - сказал Слепой Странник, внезапно помрачнев. -
Иначе потеряешь больше, чем уже потерял, а найдешь совсем не то, что
ищешь. Может быть, тебе лучше умереть...
Теперь уже засмеялся Стервятник, хотя холодные пальцы суеверного
страха бегали вдоль его позвоночника.
- Уж не ты ли собираешься приложить к этому руку? - спросил он с
издевкой и нескрываемой угрозой, склонившись к самому лицу незрячего
старика.
- Я бы сделал это с радостью, - проговорил тот с ответной улыбкой. -
Из одной только любви к мертвецам. Но не сделаю из еще большей склонности
к плохим концовкам. Кроме того, я никогда не вмешиваюсь в земные дела. Мне
и тем, кто намного больше меня, доставляет немалое удовольствие твой
разрушительный путь. И чтобы ты протянул подольше, я дам тебе несколько
советов... Бойся нарисованных глаз, опасайся двоих, похожих в одном, беги
от места, где черный лебедь кричит о времени, не пренебрегай направлением,
в котором под утро вытягивает хвост огненная лисица...
После этих слов странник повернулся и отправился обратно в лес. Он
скользил белой тенью между стволами деревьев, огибал острова кустов,
склонялся под нависавшими над землей мощными ветвями и Люгер вновь
усомнился в том, что старик действительно незрячий.
Глухой стук палки растворился в привычных звуках живого леса и
Стервятник остался один на дороге. Однако далеко впереди уже клубилась
пыль, поднятая встречным караваном. Люгер пришпорил коня и продолжал свой
путь. Только в одном он сейчас был уверен совершенно - в том, что никогда
не последует советам слепого старика.
17. ТЕГИНСКОЕ АББАТСТВО
В западной части Адолы Люгера встретил влажный пронизывающий ветер с
океана, приносящий свежесть и все же опасный для замерзающего
путешественника. Существенно изменился окружающий пейзаж. Теперь до самого
горизонта во все стороны тянулась каменистая равнина, растительность была
скудной и теснилась в низинах и долинах рек волнующимися зелеными пятнами.
Селения, открытые всем ветрам, казались сиротливыми убежищами несчастных,
изгнанных из более ласковых земель и брошенных здесь на произвол судьбы.
Нигде не задерживаясь дольше, чем на одну ночь, Слот миновал
несколько мелких городов, которые, может быть, заинтересовали бы его в
другое время. Много странного и чуждого валидийцу происходило в них; порой
его любопытство бывало возбуждено, но скорбный долг гнал его вперед, к
далекой западной столице.
Наконец, высокие тонкие башни Фирдана возникли на сером, завешенном
сетью дождя горизонте. Неприветливый каменный город показался Люгеру
чрезвычайно неуютным, архитектура - однообразной и подавляющей. Нигде
нельзя было быть более одиноким, чем на узких, холодных, продуваемых
ветром улицах Фирдана, но за стенами, тянувшимися вверх, к тяжелым низким
облакам, кипели вполне человеческие страсти и при наличии денег появлялась
возможность для удовлетворения любого мыслимого порока.
Фирдан был самым большим портом в известной части западного океана и
здесь покупалось и продавалось все: оружие, скот, драгоценности, предметы
магических культов, благовония, корабли, люди и человеческие иллюзии.
Женщины из Вормарга и Скел-Могда брались излечить даже безнадежно больных
- тех, кто был отравлен смертельным ядом скуки или отвращения к жизни.
Множество возможностей разбогатеть, роскошь и порок, укрытые за мощными
стенами, давние и изысканные традиции в темном искусстве удовольствий,
сладкий и пока что едва ощутимый запах тления привлекали в город
интриганов, искателей легкой наживы, маньяков с несуразными амбициями и
вообще всех, кому было противопоказано серое течение будней. Вполне
возможно, что здесь Стервятник оказался в своей стихии, но сейчас он не
искал приключений.
Скромнейший приезжий из Валидии снял комнату в тихой гостинице "Пятый
Угол", заплатив за месяц вперед, предупредил слугу о сундуке, прибывающем
с караваном из Элизенвара, и принялся расспрашивать хозяина о дороге в
Тегинское Аббатство.
Тегина, северо-западная провинция Адолы, была наименее населенной и
почти совершенно бесплодной частью королевства. Всю ее территорию занимала
безлесная возвышенность и Горы Изгнания, оградившие, подобно стражам,
северные берега страны. Где-то в этих горах было затеряно Тегинское
Аббатство, выстроенное еще в эпоху религиозный распрей и междоусобных войн
11-12 столетий. Но его крепкие стены пришлись как нельзя кстати и в более
поздние времена нашествия варваров, коснувшегося северный провинций. Тогда
в цитадели укрылась часть королевской семьи, почти весь цвет военной и
светской верхушки Адолы, не говоря уже о монахах ордена, сумевших в тот
смутный период сохранить и приумножить не только предметы материальной
культуры, но и то, чего нельзя было уравновесить золотом - знания, магию и
опыт полуторатысячелетней цивилизации.
Племена варваров, преследуемые объединенными армиями Валидии, Адолы и
Земмура, откатились на северо-восток, оставив за собой разрушенные города
и опустошенные земли, но в Тегинском монастыре тлела искра, от которой
вскоре вспыхнул огонь нового возрождения. Потребовалось не так много
времени, чтобы в разоренном королевстве восторжествовали прежние порядки.
С тех пор орден Святого Шуремии занимал в Адоле особое положение.
Тегинский монастырь стал его новой резиденцией взамен разрушенного
варварами герцогского дома в Ульфине. Библиотека и музей аббатства были
известны в мире самыми полными собраниями человеческой мудрости и
сакрального знания, но нечто гораздо более ценное передавалось от
поколения к поколению в узком круге адептов ордена и этот неведомый
источник могущества нельзя было исчерпать словами или символами...
Такие, далеко не полные сведения о цели своего путешествия Люгер
получил последовательно от хозяина гостиницы, старика в книжной лавке,
торговавшего теологическими трактатами, и монаха-ивинианца, коротавшего
вечер в полутемной корчме, где подавали кислое пиво. Монах, обрюзгший и
давно немытый тип, отзывался о последователях Шуремии не без злой зависти,
с жадностью поглядывал на кошелек собеседника и Люгер претерпел его, лишь
как удобного осведомителя.
Вернувшись в гостиницу в одиннадцатом часу вечера, Стервятник уже
точно знал, куда направится завтра. Впервые за много ночей он почти сразу
же погрузился в сон.
После двух дней пешего пути, на протяжении которого Люгер поднимался
все выше и выше по безлюдному каменному плато, он оказался у подножья
горной гряды, тянувшейся вдоль океанского берега. Сам берег был совершенно
недоступен с юга.
Дальше дорога шла по дну ущелья, такого глубокого, что в него никогда
не заглядывали лучи солнца, пока не терялась окончательно среди
хаотического нагромождения базальтовых форм. Отсюда Стервятник впервые
узрел в сумерках Тегинское Аббатство.
Представшая его взгляду темная крепость на скалах поистине была
воплощением суровости и могущества самого влиятельного из религиозных
орденов, а святость этого места тем более не вызывала сомнений, - согласно
преданию, сам Шуремия истязал среди этих каменных исполинов свою плоть на
протяжении всего десятилетнего изгнания из Фирдана, предшествовавшего
обретению чистоты. Для этого здешние скалы действительно подходили как
нельзя лучше - голые, неприступные, обдуваемые неутомимым ледяным ветром с
океана. Жалкая растительность, скрюченная или стелющаяся по земле,
прижилась лишь на восточных и южных склонах, а живые твари, за исключением
горных козлов, находили себе убежища в глубоких расселинах и беспросветных
каменных мешках.
Аббатство поразило Люгера своей неприступностью; никогда ранее он не
видел творения рук человеческих, лучше защищенного от человеческих же
посягательств. Оставалось лишь теряться в догадках относительно того, как
на самые вершины скал по узкой тропе, вившейся над бездонными пропастями,
могли быть доставлены гигантские камни, из которых были сложены стены и
башни аббатства. Северная стена этой крепости вырастала прямо из отвесной
скалы, под которой всегда бушевали океанское волны, разбиваясь о
несокрушимую твердь. Но и с остальных сторон света отважиться напасть на
цитадель ордена мог только безумец. Не было к ней другой дороги для
существа, ходящего по земле, кроме как по одной-единственной тропе, да и
ту мог осилить далеко не каждый. Однако и в пропастях, окружавших
аббатство, стерег непрошенных гостей (превращенных, крылатых и ползающих
тварей) неподвластный капризам природы туман, часто смешивающийся с
облаками, так, что цитадель была видна только с одной стороны - от начала
тропы, хорошо просматривавшейся с ее высоких башен.
Люгер не сомневался в том, что чьи-нибудь глаза уже внимательно
разглядывают темное пятнышко, медленно ползущее по скалистым уступам.
Однако чей-то взгляд он все время ощущал и на своей спине...
Он не торопился. Встреча с Алфиосом и даже рядовыми членами ордена
пугала его. Он еще не представлял себе, как сыграет свою предательскую
роль. По мере приближения могучих монастырских стен Стервятник испытывал
все большее отвращение к себе и, в то же время, все глубже осознавал
безвыходность своего положения. В конце концов, он переложил
ответственность за происходящее с собственных плеч на волю божественного
провидения и с замирающим сердцем постучал железным кольцом во въездные
ворота монастыря, сработанные из мощных древесных стволов, которые вряд ли
мог сокрушить таран, даже если бы удалось расположить его на узком уступе
перед ними.
Почти сразу же после этого отворилась неприметная дверь в стене, в
десяти шагах от ворот, и появившийся оттуда человек в монашеском облачении
поманил Люгера к себе. Слот приблизился и, несмотря на сгустившиеся
сумерки, понял, что монах испытующе разглядывает его. Фигурой человек был
больше похож на воина, чем на умерщвляющего плоть аскета, а на его лице
выделялись шрамы далеко не мирного происхождения. Люгер еще мог
представить его себе с мечом в руке, но никак не с молитвенником.
- Что ищешь ты здесь, в обители скромных ревнителей веры, незнакомец
из суетного мира? - спросил тот. Люгеру его речи показались ироничными и
нарочито высокопарными.
- Я хотел бы видеть генерала ордена по делу важному и не терпящему
отлагательства, - заявил Люгер, поневоле прибегая к уловкам, которые
иногда оправдывали себя при дворе, но могли оказаться бесполезными здесь.
- Нигде под солнцем и луной нет таких дел, - отрезал человек тоном,
исключающим всякие возражения. - Но ты можешь войти. О тебе доложат
генералу, когда ты избавишься от суетности.
Чувствуя себя угодившим в глупейшее положение и раздумывая над тем,
что могло подразумеваться под избавлением от суетности, Люгер переступил
порог и оказался в удушливом пространстве под низко нависшим каменным
сводом.
Прислушиваясь к скользящим шагам монаха за своей спиной, он пошел
узким ходом, пронизывающим толщу наружной стены. В случае опасности ход
мог быть мгновенно завален огромной базальтовой глыбой, нависавшей над ним
в промежутке между внешней и внутренней стенами и удерживаемой на месте
только легко удаляемыми подпорками. Таким образом, легкомысленная, на
первый взгляд, дверь рядом с несокрушимыми воротами вовсе не облегчала
неприятелю доступа в монастырь и, в то же время, избавляла монахов от
необходимости открывать ворота по всякому незначительному поводу, вроде
прибытия Люгера.
Монах, так и не назвавший своего имени и нимало не интересовавшийся
именем гостя, провел Слота через обширный монастырский двор к жилым
постройкам, теснившимся у западной стены, которая прикрывала их от
пронизывающего океанского ветра. Несколько монахов и послушников,
встретившихся по пути, едва скользнули безразличными взглядами по лицу и
фигуре Стервятника, из чего он заключил, что гости - не редкость в
резиденции ордена...
Тем временем, мир стремительно погружался в ночную мглу. Черная
громада монастырской церкви стала почти неразличима, равно как и другие
постройки, а также вымощенные камнем дорожки двора. Каменные плиты были
отполированы тысячами прикосновений монашеских сандалий и проводник Люгера
бесшумно скользил по ним, не испытывая, по-видимому, никакой нужды в
освещении. Так он привел Слота к двухэтажному зданию со множеством дверей,
черневших на фоне древних стен; вслед за монахом Люгер вошел в одну из них
и очутился на полутемной лестнице, уводившей в подвал. Масляные
светильники на стенах едва разгоняли тьму.
Стервятник ощутил смутное беспокойство, как будто из ничего вдруг
возникла некая угроза его миссии. Но не он был сейчас хозяином положения и
хорошо понимал, что всякие вопросы бесполезны. Наверняка монах провожал
его не к Алфиосу, однако Люгер приготовился к долгому ожиданию и не
рассчитывал на беспрепятственное осуществление своих намерений. Но он не
знал еще, что ему действительно предстоит ждать долго...
В подвале он разглядел ряд темных пещер или келий, носивших следы
чьего-то не слишком чистого присутствия. В двух из них, за металлическими
решетками, истово предавались вечерней молитве существа, лишь отдаленно
напоминавшие людей. Люгер почувствовал себя весьма неуютно, когда на нем
остановился горящий взгляд одного из них. Вдобавок, он увидел странную
ухмылку на лице своего неразговорчивого провожатого, впервые обернувшегося
к нему. Тот поманил Слота в глубину темного коридора и почти втолкнул его
в келью, освещенную единственной тусклой лампой и больше похожую на
каменный грот или винный погреб. Обстановка здесь действительно не
располагала к наслаждению мирской роскошью. Всю постель составляла гора
сена, брошенного на каменный пол, деревянный табурет служил также столом,
металлическая миска, стоявшая на табурете, была наполнена какой-то
тошнотворной смесью, а из глубины кельи доносились звонкие звуки
равномерно падающих капель.
Из небольшого отверстия под низким сводом потолка тянуло ночной
свежестью, но Слот сомневался в том, что когда-нибудь увидит в нем
проблеск дневного света.
Когда Люгер закончил осмотр гостеприимно отведенного ему помещения,
монаха рядом уже не было. Дверь заскрипела за его спиной и раздался
скрежет задвигаемого засова. Стервятник не был знатоком монастырских
порядков и все же ему показалось странным то, что у кельи вообще была
дверь. А дверь этой кельи, к тому же, запиралась снаружи.
Так Люгер был заперт в подземелье Тегинского аббатства.
18. АББАТ КРАВИУС. НАРИСОВАННЫЕ ГЛАЗА
Инстинкты Стервятника дремали. В его душе не было ничего, кроме
томительного ожидания. Неведомое испытание тянулось долгих четырнадцать
дней, которые он безвыходно провел в келье. Он пил воду, черпая ее из
каменного углубления в дальнем углу его новой тюрьмы. Звуки падающих
капель порой сводили с ума. За ночь собиралось достаточно воды, чтобы
напиться и омыть лицо и руки. Еду и масло для лампы приносил угрюмый
послушник с вырванными ноздрями и, судя по всему, немой. Во всяком случае,
Слот никогда не слышал от него ничего, кроме мычания. Послушник просовывал
пищу и масло в узкое окошко рядом с дверью и подолгу глядел на
Стервятника, как на экзотическое животное. В глубине кельи Люгер обнаружил
что-то вроде оригинальной канализационной системы, которая несколько
облегчала здешнее существование. Но по ночам Слот страдал от холода и,
насколько мог, закапывался в сено, что давало, конечно, лишь иллюзию
тепла.
Никто не беспокоил его здесь, кроме немого надзирателя. Только
просыпаясь, он чувствовал порой какую-то темную суету вокруг и, что самое
неприятное, внутри себя, незримую работу неведомых сил, словно кто-то
тайно исследовал его тело и спящий мозг. Но стоило ему открыть глаза, как
это чувство пропадало или начинало казаться призраком сновидений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46