Помимо этого Мариуса приводила в неописуемое не
годование мысль, что именно он, Жильнорман, из-за каких-то глупых соображ
ений безжалостно отнял его у полковника, лишив, таким образом, отца сына, а
сына лишив отца.
В чувстве глубокой любви к отцу Мариус дошел почти до ненависти к деду.
Впрочем, как мы уже сказали, все это никак не проявлялось внешне. Мариус ст
ановился только все холоднее и холоднее. Бывал молчалив за столом и редк
о оставался дома. Когда тетка бранила его за это, он кротко ее выслушивал и
ссылался на занятость, на лекции, экзамены, семинары и т.п. А дед, продолжая
считать непогрешимым свой диагноз, все твердил: «Влюблен! В таких делах м
еня не проведешь».
Время от времени Мариус отлучался из города.
Ч Да куда же он ездит? Ч недоумевала тетка. В одну из таких поездок, всегд
а очень коротких, выполняя завет своего покойного отца, он отправился в М
онфермейль и попытался разыскать бывшего ватерлооского сержанта, трак
тирщика Тенардье. Трактир оказался закрытым. Тенардье, как выяснилось, р
азорился, и никто не знал, что с ним сталось. Занятый розысками, Мариус чет
ыре дня не был дома.
Ч Ну, разумеется, куролесит, Ч заявил дед.
Между тем стали замечать, что на груди, под рубашкой, Мариус что-то носит н
а черной ленточке, надетой на шею.
Глава седьмая.
Какая-нибудь юбка
Мы уже упоминали о некоем улане.
Это был внучатный племянник Жильнормана с отцовской стороны, проводивш
ий жизнь в гарнизоне, вдали от родных и семейного уюта. Поручик Теодюль Жи
льнорман отвечал всем требованиям так называемого военного душки. Тали
я у него была, как у «барышни», саблю он волочил на какой-то особо молодецк
ий манер, усы лихо закручивал. В Париж он приезжал очень редко Ч так редко
, что Мариус даже ни разу его и не видел. Кузены знали друг друга только по и
мени. Мы, кажется, уже говорили, что Теодюль был любимцем тетушки Жильнорм
ан, отдававшей ему предпочтение по той причине, что ей почти не доводилос
ь его видеть. Не видя человека, можно предполагать в нем любые совершенст
ва.
Однажды утром мадмуазель Жильнорман Ч старшая при всей невозмутимост
и своего характера вернулась к себе крайне возбужденная. Мариус опять пр
осил деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет отпр
авиться сегодня вечером. «Поезжай!» Ч ответил дед, а про себя, многозначи
тельно подняв брови, буркнул: «Повадился таскаться по ночам». Мадмуазель
Жильнорман поднялась в свою комнату крайне заинтригованная, бросив на л
естнице в знак негодования: «Это уж чересчур!», а в знак удивления: «Куда ж
е в самом деле он ездит?» Она заподозрила, что здесь не без какой-нибудь пр
едосудительной сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свида
ния, не без тайны, и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. Л
юбовный секрет Ч не менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченная сплетня
, и святые души не прочь его отведать. В тайниках ханжества всегда найдетс
я запас любопытства к амурным делам.
Итак, она томилась смутным вожделением узнать, что это за романтическое
приключение.
Дабы отвлечься от этого несколько непривычно волновавшего ее чувства л
юбопытства, она прибегла к помощи своих талантов и принялась выводить бу
мажными нитками по бумажной материи фестоны, вышивая один из распростра
ненных узоров эпохи Империи и Реставрации, с многочисленными кружками в
роде каретного колеса. Работа была скучная, работница угрюмая. Она прове
ла в своем кресле несколько часов, как вдруг дверь отворилась. Мадмуазел
ь Жильнорман подняла нос; перед ней стоял, приветствуя ее по всем правила
м воинского устава, поручик Теодюль. Она вскрикнула от радости. Можно быт
ь старухой, недотрогой, богомолкой, тетушкой и все-таки испытывать удово
льствие, видя у себя в комнате улана.
Ч Ты здесь, Теодюль! Ч воскликнула она.
Ч Проездом, тетушка.
Ч Поцелуй же меня!
Ч Рад стараться! Ч отвечал Теодюль и расцеловался с ней.
Тетушка Жильнорман подошла к секретеру и открыла его.
Ч Ну, уж недельку-то ты у нас погостишь?
Ч Уезжаю нынче же вечером, тетушка.
Ч Не может быть!
Ч Совершенно точно.
Ч Теодюль, дружок, прошу тебя, останься!
Ч Сердце говорит «да», а устав Ч «нет». Дело в следующем. Нас переводят в
другой гарнизон. Мы стояли в Мелуне, а нас посылают в Гайон. Из старого гар
низона в новый надо ехать через Париж. Я и сказал себе: «Дай-ка повидаюсь с
тетушкой».
Ч Вот тебе за труды.
Она вложила ему в руку десять луидоров.
Ч Вы хотите сказать, за удовольствие, дорогая тетушка.
Теодюль опять поцеловал ее, и она испытала приятное ощущение, когда галу
ны его мундира царапнули ей шею.
Ч Ты едешь с полком, на коне? Ч спросила она.
Ч Нет, тетушка. Мне хотелось во что бы то ни стало повидать вас. Я получил р
азрешение. Денщик ведет мою лошадь, а я еду в дилижансе. Да, кстати, у меня к
вам вопрос.
Ч Что такое?
Ч Разве мой кузен Мариус Понмерси тоже куда-то уезжает?
Ч Откуда ты знаешь? Ч воскликнула тетушка; ее любопытство было возбужд
ено.
Ч По приезде я пошел в контору дилижансов, чтобы оставить за собою место
в карете.
Ч И что же?
Ч Оказалось, что один из пассажиров уже приходил и оставил себе место на
империале. Я видел в списке отъезжающих имя этого пассажира.
Ч Кто же это?
Ч Мариус Понмерси.
Ч Дрянной мальчишка! Ч возмутилась тетка. Ч Нет, твоему кузену далеко
до тебя, он совсем не паинька. Смотрите, что он затеял Ч ночевать в дилижа
нсе!
Ч Как и я.
Ч Но ты это делаешь по обязанности, а он по своему беспутству.
Ч Бездельник! Ч бросил Теодюль.
И тут мадмуазель Жильнорман Ч старшую осенило. Будь она мужчиной, она, на
верно, хлопнула бы себя по лбу.
Ч Твой кузен знает тебя? Ч живо спросила она.
Ч Нет. Я-то его видел, а он ни разу не удостоил меня вниманием.
Ч Значит, вы поедете вместе?
Ч Он Ч на империале, я Ч внутри кареты.
Ч Куда идет дилижанс?
Ч В Андели.
Ч Значит, Мариус туда и едет?
Ч Если только, как и я, не выйдет где-нибудь раньше по пути. Я сойду в Верно
не, мне надо захватить гайонскую почту. А о маршруте Мариуса не имею ни мал
ейшего представления.
Ч Мариус! Какое противное имя! И вздумалось же назвать его Мариусом! Вот
у тебя, я понимаю, имя Ч Теодюль!
Ч Я предпочел бы, чтобы меня звали Альфредом, Ч заметил офицер.
Ч Слушай, Теодюль!
Ч Слушаю, тетушка.
Ч Слушай внимательно!
Ч С превеликим вниманием.
Ч Итак, ты слушаешь?
Ч Да.
Ч Так вот, Мариус то и дело в отлучке.
Ч Ай-ай-ай!
Ч Он куда-то ездит.
Ч Ого!
Ч Не ночует дома.
Ч Эге!
Ч Нам хотелось бы узнать, что за этим кроется.
Ч Какая-нибудь юбка, Ч проговорил со спокойствием многоопытного чело
века Теодюль и с затаенной насмешкой, не оставлявшей места сомнениям, до
бавил: Ч Девчонка.
Ч Так оно и есть! Ч воскликнула тетка; ей показалось, что она слышит само
го Жильнормана; для нее слово «девчонка», произнесенное внучатным племя
нником и почти таким же тоном, каким оно произносилось двоюродным дедом,
звучало особенно убедительно.
Ч Сделай нам одолжение, последи за Мариусом, Ч продолжала она. Ч Он теб
я не знает, тебе это не составит труда. А раз уж тут замешалась девчонка, по
старайся и ее увидать. Ты нам напишешь. Это позабавит дедушку.
Хотя Теодюль не имел особой охоты заниматься подобного рода слежкой, но
он был глубоко растроган десятью луидорами и питал надежду, что продолже
ние последует. Со словами: «К вашим услугам, тетушка», он принял поручение
, а про себя добавил: «Вот я и попал в дуэньи».
Мадмуазель Жильнорман расцеловала его.
Ч Ты-то, Теодюль, никогда не пошел бы на такие проделки. Ты повинуешься ди
сциплине, ты раб своих служебных обязанностей, человек чести и долга, ты н
е стал бы бросать семью ради свидания с какой-то тварью.
Улан скорчил довольную гримасу, словно Картуш, которого похвалили за чес
тность.
Вечером того же дня, когда происходил описанный диалог, Мариус сел в дили
жанс, не подозревая, что у него есть соглядатай. А соглядатай, наш Аргус, за
снул сном праведника и всю ночь напролет прохрапел.
Ч Вернон! Станция Вернон! Кто едет до Вернона? Ч крикнул на рассвете кон
дуктор.
Поручик Теодюль проснулся.
Ч Превосходно, Ч в полусне пробормотал он, Ч мне здесь выходить.
А когда он окончательно стряхнул с себя сон и память его начала прояснят
ься, ему вспомнилась тетка, десять луидоров и взятое им на себя обязатель
ство представить отчет о поведении Мариуса. Это рассмешило его.
«Мариуса, может быть, давно уже и нет в дилижансе, Ч подумал он, застегива
я мундир. Ч Он мог остановиться в Пуасси, в Триэле, с одинаковым успехом с
ойти как в Мелане, так и в Манте, если только не сошел раньше в Рольбуазе. А т
о, добравшись до Паси, мог свернуть налево в Эвре или направо Ч в Ларош Ч
Гийон. Попробуй-ка, тетенька, угонись за ним! Но что же, черт побери, напишу
я милой старушке?»
В эту минуту в окне кареты показались спускавшиеся с империала черные па
нталоны.
«Уж не Мариус ли это?» Ч промелькнуло в голове поручика.
Это был действительно Мариус.
У самого дилижанса молоденькая крестьянка, проталкиваясь между лошадь
ми и почтарями, предлагала пассажирам цветы.
Ч Купите цветов вашим дамам! Ч кричала она.
Мариус подошел и выбрал лучшие цветы из ее корзинки.
«Дело принимает любопытный оборот! Ч подумал Теодюль, выскакивая из ка
реты. Ч Но кому, пропади он пропадом, собирается Мариус преподнести эти ц
веты? Такой чудесный букет может предназначаться писаной красавице. Я до
лжен на нее поглядеть».
Подобно собакам, которые гонятся за дичью по собственному почину, он, теп
ерь уже не по чужой указке, а удовлетворяя свое любопытство, стал следить
за Мариусом.
Мариус не обратил на Теодюля никакого внимания. Из дилижанса выходили эл
егантные дамы, он не смотрел на них. Казалось, он совершенно не замечал окр
ужающего.
«Здорово же он влюблен!» Ч решил Теодюль.
Мариус направился к церкви.
«Великолепно, Ч рассуждал сам с собой Теодюль. Ч Церковь! Очень хорошо.
Свидания, заправленные обедней, Ч чего лучше! Перемигиваться за спиной
у боженьки премилое дело».
Подойдя к церкви, Мариус не вошел в нее, а свернул за выступ алтарной части
и тут же скрылся за углом одного из контрфорсов абсиды.
«Итак, свидание происходит не внутри, а снаружи, Ч подумал Теодюль. Ч Ну-
ну, поглядим на девчонку».
И он стал на цыпочках пробираться к углу, за который свернул Мариус.
Дойдя до угла, он замер от удивления.
На могиле, опустившись на колени прямо в траву и закрыв лицо руками, стоял
Мариус. Букет свой он растрепал и усыпал цветами могилу. Там, где возвышен
ие обозначало изголовье, виднелся черный деревянный крест, и на нем можн
о было разглядеть написанное белыми буквами имя: ПОЛКОВНИК БАРОН ПОНМЕР
СИ. Слышались рыдания Мариуса.
Девчонка оказалась могилой.
Глава восьмая.
Нашла коса на камень
Сюда-то и ездил Мариус, когда в первый раз отлучился из Парижа. Сюда же при
езжал всякий раз, когда, по выражению Жильнормана, «таскался по ночам».
Поручик Теодюль совершенно растерялся, неожиданно очутившись рядом с г
робницей. Он испытал неприятное и странное чувство, определить которое н
е умел и которое складывалось из почтения к смерти, смешанного с почтени
ем к полковничьему чину. Он отступил, оставив Мариуса одного на кладбище,
причем немалую роль здесь сыграла дисциплина. Смерть явилась ему в густы
х полковничьих эполетах, и он едва удержался, чтобы не отдать ей честь. Не
зная, что написать тетушке, он решил совсем ничего не писать. И открытие, с
деланное Теодюлем относительно любовных похождений Мариуса, не имело б
ы, по всей вероятности, никаких последствий, если бы, как это часто случает
ся, сцена в Верноне, в силу непонятного стечения обстоятельств, почти тот
час же не получила отклика в Париже.
Мариус вернулся из Вернона на третий день и приехал в дом деда ранним утр
ом. Утомленный двумя бессонными ночами, проведенными в дилижансе, чувств
уя потребность освежиться и поплавать с часок, он быстро поднялся к себе,
не мешкая снял дорожный сюртук и черную ленточку, которую носил на шее, и о
тправился купаться.
Жильнорман, как все здоровые старики просыпавшийся спозаранку, услыхал,
что Мариус приехал, и, насколько это позволяли его старые ноги, поспешил в
зобраться по лестнице в помещение под крышей, где жил Мариус, чтобы расце
ловать внука, а заодно попытаться расспросить и разузнать, где же он был.
Но юноше понадобилось меньше времени на то, чтобы спуститься вниз, нежел
и восьмидесятилетнему старцу, чтобы подняться наверх. И когда дедушка Жи
льнорман вошел в мансарду, Мариуса там уже не было.
Постель оставалась неразобранной, а на ней безмятежно покоились сюртук
и черная ленточка.
Ч Тем лучше, Ч сказал Жильнорман и проследовал в гостиную, где уже восс
едала мадмуазель Жильнорман Ч старшая, вышивавшая свои экипажные коле
са.
Он вошел ликуя.
Держа в одной руке сюртук, а в другой черную нашейную ленточку Мариуса, Жи
льнорман воскликнул:
Ч Победа! Теперь мы откроем тайну! Проникнем в святая святых, прощупаем н
ашего молчальника, узнаем все его шашни! Мы у самых истоков романа. У меня
портрет!
Действительно, на ленточке висел футлярчик из черной шагреневой кожи, на
поминавший медальон.
Старик взял футляр и некоторое время, не раскрывая, глядел на него тем сла
дострастным, восхищенным и гневным взглядом, каким голодный смотрит на в
кусный обед, проносимый у него, бедняги, перед носом, но не для него предна
значенный.
Ч Совершенно очевидно, что там портрет. Мне ли этого не знать? Предметы п
одобного рода бережно носят у самого сердца. Ну что за болваны! Наверное, к
акая-нибудь потаскушка, от которой в дрожь бросает! Нынче у молодежи прес
кверный вкус!
Ч Давайте посмотрим, отец, Ч сказала старая дева.
Футлярчик открывался нажатием пружины. Они не обнаружили в нем ничего, к
роме тщательно сложенной бумажки.
Ч От той же к тому же, Ч с громким хохотом сказал Жильнорман. Ч Я догады
ваюсь, что это такое. Любовная записка!
Ч Ну прочтемте же ее! Ч сказала тетка и надела очки. Затем развернула бу
мажку и прочла следующее:
«Моему сыну. Император пожаловал меня бароном на поле битвы под Ватерлоо
. Реставрация не признает за мной этого титула, который я оплатил своею кр
овью, поэтому его примет и будет носить мой сын. Само собой разумеется, что
он будет достоин его».
Невозможно передать, что почувствовали при этом отец и дочь. На них точно
пахнуло леденящим дыханием смерти. Они не обменялись ни словом. Жильнорм
ан чуть слышно, как бы про себя, прошептал:
Ч Это почерк рубаки.
Тетка подвергла бумажку обследованию, повертела ею и так и сяк, затем пол
ожила обратно в футляр.
В ту же минуту из кармана сюртука Мариуса выпал продолговатый четырехуг
ольный сверточек, завернутый в голубую бумагу. Мадмуазель Жильнорман по
дняла его и развернула голубую бумагу. Это была сотня визитных карточек
Мариуса. Мадмуазель Жильнорман протянула одну из них отцу, и тот прочел: Б
арон Мариус Понмерси.
Старик позвонил. Вошла Николетта. Жильнорман взял ленточку, футляр и сюр
тук и, бросив все на пол посреди гостиной, приказал:
Ч Унесите этот хлам.
Добрый час прошел в глубочайшем молчании. И старик и старая дева сидели, о
твернувшись друг от друга, но каждый, по всей вероятности, думал об одном и
том же. На исходе этого часа тетка Жильнорман промолвила:
Ч Очень мило!
Несколько минут спустя вошел Мариус. Он только что вернулся. Не успел он п
ереступить порог гостиной, как заметил в руке у деда свою визитную карто
чку, а дед, завидев его, тотчас впал в насмешливый, исполненный буржуазног
о высокомерия тон, в котором было нечто уничижающее.
Ч Так, так, так! Ч закричал он. Ч Оказывается, ты теперь барон. Ну. поздрав
ляю тебя. А что это собственно значит?
Ч Это значит, Ч слегка покраснев, ответил Мариус, Ч что я сын своего отц
а.
Жильнорман перестал смеяться и резко сказал:
Ч Твой отец Ч это я.
Ч Мой отец, Ч продолжал Мариус, опустив глаза и храня суровый вид, Ч был
человек скромный, но храбрый, доблестно служивший Республике и Франции,
показавший свое величие в величайших исторических событиях, проживший
четверть века на бивуаке, днем под картечью и пулями, ночью в снегу, в гряз
и и под дождем, человек, получивший двадцать ранений, захвативший два зна
мени и умерший забытым, заброшенным, виновным единственно в том, что слиш
ком сильно любил двух неблагодарных Ч родину и меня!
Это было уж чересчур, Жилънорман не вытерпел. При слове «республика» он в
стал, или, вернее, выпрямился во весь рост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
годование мысль, что именно он, Жильнорман, из-за каких-то глупых соображ
ений безжалостно отнял его у полковника, лишив, таким образом, отца сына, а
сына лишив отца.
В чувстве глубокой любви к отцу Мариус дошел почти до ненависти к деду.
Впрочем, как мы уже сказали, все это никак не проявлялось внешне. Мариус ст
ановился только все холоднее и холоднее. Бывал молчалив за столом и редк
о оставался дома. Когда тетка бранила его за это, он кротко ее выслушивал и
ссылался на занятость, на лекции, экзамены, семинары и т.п. А дед, продолжая
считать непогрешимым свой диагноз, все твердил: «Влюблен! В таких делах м
еня не проведешь».
Время от времени Мариус отлучался из города.
Ч Да куда же он ездит? Ч недоумевала тетка. В одну из таких поездок, всегд
а очень коротких, выполняя завет своего покойного отца, он отправился в М
онфермейль и попытался разыскать бывшего ватерлооского сержанта, трак
тирщика Тенардье. Трактир оказался закрытым. Тенардье, как выяснилось, р
азорился, и никто не знал, что с ним сталось. Занятый розысками, Мариус чет
ыре дня не был дома.
Ч Ну, разумеется, куролесит, Ч заявил дед.
Между тем стали замечать, что на груди, под рубашкой, Мариус что-то носит н
а черной ленточке, надетой на шею.
Глава седьмая.
Какая-нибудь юбка
Мы уже упоминали о некоем улане.
Это был внучатный племянник Жильнормана с отцовской стороны, проводивш
ий жизнь в гарнизоне, вдали от родных и семейного уюта. Поручик Теодюль Жи
льнорман отвечал всем требованиям так называемого военного душки. Тали
я у него была, как у «барышни», саблю он волочил на какой-то особо молодецк
ий манер, усы лихо закручивал. В Париж он приезжал очень редко Ч так редко
, что Мариус даже ни разу его и не видел. Кузены знали друг друга только по и
мени. Мы, кажется, уже говорили, что Теодюль был любимцем тетушки Жильнорм
ан, отдававшей ему предпочтение по той причине, что ей почти не доводилос
ь его видеть. Не видя человека, можно предполагать в нем любые совершенст
ва.
Однажды утром мадмуазель Жильнорман Ч старшая при всей невозмутимост
и своего характера вернулась к себе крайне возбужденная. Мариус опять пр
осил деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет отпр
авиться сегодня вечером. «Поезжай!» Ч ответил дед, а про себя, многозначи
тельно подняв брови, буркнул: «Повадился таскаться по ночам». Мадмуазель
Жильнорман поднялась в свою комнату крайне заинтригованная, бросив на л
естнице в знак негодования: «Это уж чересчур!», а в знак удивления: «Куда ж
е в самом деле он ездит?» Она заподозрила, что здесь не без какой-нибудь пр
едосудительной сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свида
ния, не без тайны, и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. Л
юбовный секрет Ч не менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченная сплетня
, и святые души не прочь его отведать. В тайниках ханжества всегда найдетс
я запас любопытства к амурным делам.
Итак, она томилась смутным вожделением узнать, что это за романтическое
приключение.
Дабы отвлечься от этого несколько непривычно волновавшего ее чувства л
юбопытства, она прибегла к помощи своих талантов и принялась выводить бу
мажными нитками по бумажной материи фестоны, вышивая один из распростра
ненных узоров эпохи Империи и Реставрации, с многочисленными кружками в
роде каретного колеса. Работа была скучная, работница угрюмая. Она прове
ла в своем кресле несколько часов, как вдруг дверь отворилась. Мадмуазел
ь Жильнорман подняла нос; перед ней стоял, приветствуя ее по всем правила
м воинского устава, поручик Теодюль. Она вскрикнула от радости. Можно быт
ь старухой, недотрогой, богомолкой, тетушкой и все-таки испытывать удово
льствие, видя у себя в комнате улана.
Ч Ты здесь, Теодюль! Ч воскликнула она.
Ч Проездом, тетушка.
Ч Поцелуй же меня!
Ч Рад стараться! Ч отвечал Теодюль и расцеловался с ней.
Тетушка Жильнорман подошла к секретеру и открыла его.
Ч Ну, уж недельку-то ты у нас погостишь?
Ч Уезжаю нынче же вечером, тетушка.
Ч Не может быть!
Ч Совершенно точно.
Ч Теодюль, дружок, прошу тебя, останься!
Ч Сердце говорит «да», а устав Ч «нет». Дело в следующем. Нас переводят в
другой гарнизон. Мы стояли в Мелуне, а нас посылают в Гайон. Из старого гар
низона в новый надо ехать через Париж. Я и сказал себе: «Дай-ка повидаюсь с
тетушкой».
Ч Вот тебе за труды.
Она вложила ему в руку десять луидоров.
Ч Вы хотите сказать, за удовольствие, дорогая тетушка.
Теодюль опять поцеловал ее, и она испытала приятное ощущение, когда галу
ны его мундира царапнули ей шею.
Ч Ты едешь с полком, на коне? Ч спросила она.
Ч Нет, тетушка. Мне хотелось во что бы то ни стало повидать вас. Я получил р
азрешение. Денщик ведет мою лошадь, а я еду в дилижансе. Да, кстати, у меня к
вам вопрос.
Ч Что такое?
Ч Разве мой кузен Мариус Понмерси тоже куда-то уезжает?
Ч Откуда ты знаешь? Ч воскликнула тетушка; ее любопытство было возбужд
ено.
Ч По приезде я пошел в контору дилижансов, чтобы оставить за собою место
в карете.
Ч И что же?
Ч Оказалось, что один из пассажиров уже приходил и оставил себе место на
империале. Я видел в списке отъезжающих имя этого пассажира.
Ч Кто же это?
Ч Мариус Понмерси.
Ч Дрянной мальчишка! Ч возмутилась тетка. Ч Нет, твоему кузену далеко
до тебя, он совсем не паинька. Смотрите, что он затеял Ч ночевать в дилижа
нсе!
Ч Как и я.
Ч Но ты это делаешь по обязанности, а он по своему беспутству.
Ч Бездельник! Ч бросил Теодюль.
И тут мадмуазель Жильнорман Ч старшую осенило. Будь она мужчиной, она, на
верно, хлопнула бы себя по лбу.
Ч Твой кузен знает тебя? Ч живо спросила она.
Ч Нет. Я-то его видел, а он ни разу не удостоил меня вниманием.
Ч Значит, вы поедете вместе?
Ч Он Ч на империале, я Ч внутри кареты.
Ч Куда идет дилижанс?
Ч В Андели.
Ч Значит, Мариус туда и едет?
Ч Если только, как и я, не выйдет где-нибудь раньше по пути. Я сойду в Верно
не, мне надо захватить гайонскую почту. А о маршруте Мариуса не имею ни мал
ейшего представления.
Ч Мариус! Какое противное имя! И вздумалось же назвать его Мариусом! Вот
у тебя, я понимаю, имя Ч Теодюль!
Ч Я предпочел бы, чтобы меня звали Альфредом, Ч заметил офицер.
Ч Слушай, Теодюль!
Ч Слушаю, тетушка.
Ч Слушай внимательно!
Ч С превеликим вниманием.
Ч Итак, ты слушаешь?
Ч Да.
Ч Так вот, Мариус то и дело в отлучке.
Ч Ай-ай-ай!
Ч Он куда-то ездит.
Ч Ого!
Ч Не ночует дома.
Ч Эге!
Ч Нам хотелось бы узнать, что за этим кроется.
Ч Какая-нибудь юбка, Ч проговорил со спокойствием многоопытного чело
века Теодюль и с затаенной насмешкой, не оставлявшей места сомнениям, до
бавил: Ч Девчонка.
Ч Так оно и есть! Ч воскликнула тетка; ей показалось, что она слышит само
го Жильнормана; для нее слово «девчонка», произнесенное внучатным племя
нником и почти таким же тоном, каким оно произносилось двоюродным дедом,
звучало особенно убедительно.
Ч Сделай нам одолжение, последи за Мариусом, Ч продолжала она. Ч Он теб
я не знает, тебе это не составит труда. А раз уж тут замешалась девчонка, по
старайся и ее увидать. Ты нам напишешь. Это позабавит дедушку.
Хотя Теодюль не имел особой охоты заниматься подобного рода слежкой, но
он был глубоко растроган десятью луидорами и питал надежду, что продолже
ние последует. Со словами: «К вашим услугам, тетушка», он принял поручение
, а про себя добавил: «Вот я и попал в дуэньи».
Мадмуазель Жильнорман расцеловала его.
Ч Ты-то, Теодюль, никогда не пошел бы на такие проделки. Ты повинуешься ди
сциплине, ты раб своих служебных обязанностей, человек чести и долга, ты н
е стал бы бросать семью ради свидания с какой-то тварью.
Улан скорчил довольную гримасу, словно Картуш, которого похвалили за чес
тность.
Вечером того же дня, когда происходил описанный диалог, Мариус сел в дили
жанс, не подозревая, что у него есть соглядатай. А соглядатай, наш Аргус, за
снул сном праведника и всю ночь напролет прохрапел.
Ч Вернон! Станция Вернон! Кто едет до Вернона? Ч крикнул на рассвете кон
дуктор.
Поручик Теодюль проснулся.
Ч Превосходно, Ч в полусне пробормотал он, Ч мне здесь выходить.
А когда он окончательно стряхнул с себя сон и память его начала прояснят
ься, ему вспомнилась тетка, десять луидоров и взятое им на себя обязатель
ство представить отчет о поведении Мариуса. Это рассмешило его.
«Мариуса, может быть, давно уже и нет в дилижансе, Ч подумал он, застегива
я мундир. Ч Он мог остановиться в Пуасси, в Триэле, с одинаковым успехом с
ойти как в Мелане, так и в Манте, если только не сошел раньше в Рольбуазе. А т
о, добравшись до Паси, мог свернуть налево в Эвре или направо Ч в Ларош Ч
Гийон. Попробуй-ка, тетенька, угонись за ним! Но что же, черт побери, напишу
я милой старушке?»
В эту минуту в окне кареты показались спускавшиеся с империала черные па
нталоны.
«Уж не Мариус ли это?» Ч промелькнуло в голове поручика.
Это был действительно Мариус.
У самого дилижанса молоденькая крестьянка, проталкиваясь между лошадь
ми и почтарями, предлагала пассажирам цветы.
Ч Купите цветов вашим дамам! Ч кричала она.
Мариус подошел и выбрал лучшие цветы из ее корзинки.
«Дело принимает любопытный оборот! Ч подумал Теодюль, выскакивая из ка
реты. Ч Но кому, пропади он пропадом, собирается Мариус преподнести эти ц
веты? Такой чудесный букет может предназначаться писаной красавице. Я до
лжен на нее поглядеть».
Подобно собакам, которые гонятся за дичью по собственному почину, он, теп
ерь уже не по чужой указке, а удовлетворяя свое любопытство, стал следить
за Мариусом.
Мариус не обратил на Теодюля никакого внимания. Из дилижанса выходили эл
егантные дамы, он не смотрел на них. Казалось, он совершенно не замечал окр
ужающего.
«Здорово же он влюблен!» Ч решил Теодюль.
Мариус направился к церкви.
«Великолепно, Ч рассуждал сам с собой Теодюль. Ч Церковь! Очень хорошо.
Свидания, заправленные обедней, Ч чего лучше! Перемигиваться за спиной
у боженьки премилое дело».
Подойдя к церкви, Мариус не вошел в нее, а свернул за выступ алтарной части
и тут же скрылся за углом одного из контрфорсов абсиды.
«Итак, свидание происходит не внутри, а снаружи, Ч подумал Теодюль. Ч Ну-
ну, поглядим на девчонку».
И он стал на цыпочках пробираться к углу, за который свернул Мариус.
Дойдя до угла, он замер от удивления.
На могиле, опустившись на колени прямо в траву и закрыв лицо руками, стоял
Мариус. Букет свой он растрепал и усыпал цветами могилу. Там, где возвышен
ие обозначало изголовье, виднелся черный деревянный крест, и на нем можн
о было разглядеть написанное белыми буквами имя: ПОЛКОВНИК БАРОН ПОНМЕР
СИ. Слышались рыдания Мариуса.
Девчонка оказалась могилой.
Глава восьмая.
Нашла коса на камень
Сюда-то и ездил Мариус, когда в первый раз отлучился из Парижа. Сюда же при
езжал всякий раз, когда, по выражению Жильнормана, «таскался по ночам».
Поручик Теодюль совершенно растерялся, неожиданно очутившись рядом с г
робницей. Он испытал неприятное и странное чувство, определить которое н
е умел и которое складывалось из почтения к смерти, смешанного с почтени
ем к полковничьему чину. Он отступил, оставив Мариуса одного на кладбище,
причем немалую роль здесь сыграла дисциплина. Смерть явилась ему в густы
х полковничьих эполетах, и он едва удержался, чтобы не отдать ей честь. Не
зная, что написать тетушке, он решил совсем ничего не писать. И открытие, с
деланное Теодюлем относительно любовных похождений Мариуса, не имело б
ы, по всей вероятности, никаких последствий, если бы, как это часто случает
ся, сцена в Верноне, в силу непонятного стечения обстоятельств, почти тот
час же не получила отклика в Париже.
Мариус вернулся из Вернона на третий день и приехал в дом деда ранним утр
ом. Утомленный двумя бессонными ночами, проведенными в дилижансе, чувств
уя потребность освежиться и поплавать с часок, он быстро поднялся к себе,
не мешкая снял дорожный сюртук и черную ленточку, которую носил на шее, и о
тправился купаться.
Жильнорман, как все здоровые старики просыпавшийся спозаранку, услыхал,
что Мариус приехал, и, насколько это позволяли его старые ноги, поспешил в
зобраться по лестнице в помещение под крышей, где жил Мариус, чтобы расце
ловать внука, а заодно попытаться расспросить и разузнать, где же он был.
Но юноше понадобилось меньше времени на то, чтобы спуститься вниз, нежел
и восьмидесятилетнему старцу, чтобы подняться наверх. И когда дедушка Жи
льнорман вошел в мансарду, Мариуса там уже не было.
Постель оставалась неразобранной, а на ней безмятежно покоились сюртук
и черная ленточка.
Ч Тем лучше, Ч сказал Жильнорман и проследовал в гостиную, где уже восс
едала мадмуазель Жильнорман Ч старшая, вышивавшая свои экипажные коле
са.
Он вошел ликуя.
Держа в одной руке сюртук, а в другой черную нашейную ленточку Мариуса, Жи
льнорман воскликнул:
Ч Победа! Теперь мы откроем тайну! Проникнем в святая святых, прощупаем н
ашего молчальника, узнаем все его шашни! Мы у самых истоков романа. У меня
портрет!
Действительно, на ленточке висел футлярчик из черной шагреневой кожи, на
поминавший медальон.
Старик взял футляр и некоторое время, не раскрывая, глядел на него тем сла
дострастным, восхищенным и гневным взглядом, каким голодный смотрит на в
кусный обед, проносимый у него, бедняги, перед носом, но не для него предна
значенный.
Ч Совершенно очевидно, что там портрет. Мне ли этого не знать? Предметы п
одобного рода бережно носят у самого сердца. Ну что за болваны! Наверное, к
акая-нибудь потаскушка, от которой в дрожь бросает! Нынче у молодежи прес
кверный вкус!
Ч Давайте посмотрим, отец, Ч сказала старая дева.
Футлярчик открывался нажатием пружины. Они не обнаружили в нем ничего, к
роме тщательно сложенной бумажки.
Ч От той же к тому же, Ч с громким хохотом сказал Жильнорман. Ч Я догады
ваюсь, что это такое. Любовная записка!
Ч Ну прочтемте же ее! Ч сказала тетка и надела очки. Затем развернула бу
мажку и прочла следующее:
«Моему сыну. Император пожаловал меня бароном на поле битвы под Ватерлоо
. Реставрация не признает за мной этого титула, который я оплатил своею кр
овью, поэтому его примет и будет носить мой сын. Само собой разумеется, что
он будет достоин его».
Невозможно передать, что почувствовали при этом отец и дочь. На них точно
пахнуло леденящим дыханием смерти. Они не обменялись ни словом. Жильнорм
ан чуть слышно, как бы про себя, прошептал:
Ч Это почерк рубаки.
Тетка подвергла бумажку обследованию, повертела ею и так и сяк, затем пол
ожила обратно в футляр.
В ту же минуту из кармана сюртука Мариуса выпал продолговатый четырехуг
ольный сверточек, завернутый в голубую бумагу. Мадмуазель Жильнорман по
дняла его и развернула голубую бумагу. Это была сотня визитных карточек
Мариуса. Мадмуазель Жильнорман протянула одну из них отцу, и тот прочел: Б
арон Мариус Понмерси.
Старик позвонил. Вошла Николетта. Жильнорман взял ленточку, футляр и сюр
тук и, бросив все на пол посреди гостиной, приказал:
Ч Унесите этот хлам.
Добрый час прошел в глубочайшем молчании. И старик и старая дева сидели, о
твернувшись друг от друга, но каждый, по всей вероятности, думал об одном и
том же. На исходе этого часа тетка Жильнорман промолвила:
Ч Очень мило!
Несколько минут спустя вошел Мариус. Он только что вернулся. Не успел он п
ереступить порог гостиной, как заметил в руке у деда свою визитную карто
чку, а дед, завидев его, тотчас впал в насмешливый, исполненный буржуазног
о высокомерия тон, в котором было нечто уничижающее.
Ч Так, так, так! Ч закричал он. Ч Оказывается, ты теперь барон. Ну. поздрав
ляю тебя. А что это собственно значит?
Ч Это значит, Ч слегка покраснев, ответил Мариус, Ч что я сын своего отц
а.
Жильнорман перестал смеяться и резко сказал:
Ч Твой отец Ч это я.
Ч Мой отец, Ч продолжал Мариус, опустив глаза и храня суровый вид, Ч был
человек скромный, но храбрый, доблестно служивший Республике и Франции,
показавший свое величие в величайших исторических событиях, проживший
четверть века на бивуаке, днем под картечью и пулями, ночью в снегу, в гряз
и и под дождем, человек, получивший двадцать ранений, захвативший два зна
мени и умерший забытым, заброшенным, виновным единственно в том, что слиш
ком сильно любил двух неблагодарных Ч родину и меня!
Это было уж чересчур, Жилънорман не вытерпел. При слове «республика» он в
стал, или, вернее, выпрямился во весь рост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11