они дежурили у окна. Нийл принес сверху свою любимую винтовку. Ствол ее холодил пальцы. Вечер был теплый, после долгого плена северной зимы манило выйти на улицу, но Нийлу казалось, что мимо дома проходит что-то слишком много народу — и соседей и незнакомых — и каждый словно задерживается на секунду и смотрит на их окна.
Среди прочих мимо дома порознь и не спеша проследовали сыщик Матозас, мэр Флирон и мистер Уилбурн Федеринг.
Но ничего не случилось, решительно ничего, и они легли спать. Спали они неважно. Нийл несколько раз вставал и выглядывал в окно. Ничего подозрительного он не заметил… только сыщик Матозас всю ночь стоял под тополем во дворе Кертиса Хавока и курил папиросы. Может быть, он просто питал склонность к тополям и папиросам?
Утром, когда Нийл сказал:
— Ну, сегодня уж наверно, — Вестл кивнула, и он стал упрашивать: — Может, ту все-таки уйдешь?
— Ни за что!
— Я могу позвать кой-кого из мужчин, вот, например, у меня есть знакомый капитан из цветных, капитан Уиндек. Правда, может, ты переночуешь у отца, и нам бы не мешала.
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Пожалуй, да.
— Никуда я не пойду. Я остаюсь, — сказала Вестл.
В тот день Пат Саксинар, покинув свою марксистскую обитель, забежала к Нийлу, в магазин Смита. От своего отца, насмерть разобиженного дяди Эмери, она слышала, что в дом Нийла собираются бросить бомбу.
Нийл позвонил Филу Уиндеку в гараж, где тот снова честно трудился за гроши, позвонил и Ивену Брустеру, но они ничего толком не знали. Он пожалел, что ни Аша, ни Райана Вулкейпа нет в городе. Он попытался разыскать Коупа Андерсона, зная, что толстяк-химик, который не делал разницы между своими негритянскими и белыми друзьями, — разве что к первым относился чуть получше — не сплоховал бы, если бы дело дошло до драки. Но оказалось, что Коуп Андерсон уехал с женой в Милуоки.
В магазине мистер Смит притащил ему два ящика с дробовыми патронами, но мистер Смит ограничился словами:
— Я — гм — нашел у себя немножко дроби. Может, вы осенью надумаете поохотиться.
Для Нийла эти патроны имели цену лишь как музейная редкость и как доказательство дружеских чувств. Они были десятого калибра, а дробовые ружья десятого калибра вышли из употребления чуть ли не сразу после Гражданской войны.
Он снова вернулся домой автобусом вместе с Вестл. Оба были напряженно спокойны, как перед боем, и, не будучи расположены готовить обед, ограничились кофе с сандвичами. Нийл больше не предлагал Вестл дезертировать. Ничего определенного она не сказала, но вид у нее был боевой.
Они сбегали к Фэйт Кингсблад проведать Бидди, бегом прибежали домой. Нийл начал сносить в гостиную свои винтовки и боеприпасы.
Из окон гостиной, где они, как и вчера, не зажигали света, им было видно маленькое полукруглое крыльцо, и когда раздался звонок, они узнали в гостье Пат Саксинар и с радостью впустили ее в дом.
Через три минуты звонок зазвонил опять, и Вестл, стоявшая на часах, донесла:
— Какой-то очень милый молодой человек, по виду военный, кажется, в мундире Американского легиона. Прямо красавец. О, да он, кажется, цветной.
В комнате появился Фил Уиндек, бравый и подтянутый, как в былое время, с торчащим из кармана револьвером. Вестл держалась с ним так же просто, как с Пат, — проще и естественнее, чем со следующим волонтером, который был не кто иной, как Суини Фишберг.
Этот лохматый ворчун был язвителен и колок, а военной выправкой обладал примерно в такой же степени, как профессор Эйнштейн. Он пробурчал:
— Такую услугу мы оказываем всем нашим клиентам, и обычно она приходится как нельзя более кстати.
Оружие Фила он осудил как незаконное, ненужное и располагающее к насилию. Однако вернул его владельцу.
Затем в полумраке улицы возникла новая фигура: толстый и сутулый, с кроличьим носом, но с глазами, как у старого сокола, шагая посреди мостовой, открыто и даже с вызовом, совсем не по-военному взвалив на плечо огромный дробовик, к дому подошел Джозефус Ловджой Смит, в прошлом — член окружного комитета республиканской партии. А следом за ним, нервной походкой и опустив голову, словно погруженный в глубокое раздумье, с магазинной винтовкой «Марлин» в аккуратном чехле, по ступеням поднялся Люциан Файрлок и сказал Пат, открывшей ему дверь:
— Добрый вечер. Скажите, мистер Кингсблад дома? А, добрый вечер, Нийл. Добрый вечер, сестра.
Сестра, нагнавшая его на крыльце, была Софи Конкорд в больничном халате под темным пальто.
Едва кивнув Нийлу, она весело обратилась к Вестл:
— Я подумала, что смогу вам быть полезной, миссис Кингсблад, если понадобится помощь по хозяйству — или медицинская.
И последним, в пасторском воротничке и черном жилете, которые он носил только в исключительных случаях, с ружьем под мышкой пришел доктор философии, преподобный Ивен Брустер.
Люциан Файрлок сказал ему:
— Слышали вы что-нибудь о предвыборных собраниях в Миссисипи, мистер Брустер?
Обращение «мистер» далось ему труднее, чем если бы он назвал Ивена «генерал» или «ваше преосвященство».
Джоза Л.Смита познакомили с Ивеном и Филом. Он крепко пожал им руки, а позднее сказал Нийлу:
— Я, кажется, впервые встречаюсь с цветными джентльменами в частном доме. Они, оказывается, говорят почти без акцента.
Компания развеселилась. Это был обычный летний вечер в Сильван-парке, — на улице мирно пели птицы и играли дети, — оружия и боеприпасов набралось достаточно, Вестл и Софи разносили горячий кофе. Нийл обучал обращению с винтовкой Софи, которая считала нужным крепко зажмуриваться, нажимая на спуск, и Вестл смеялась вместе с ними. Поскольку почти никто из них не обедал, Вестл затеяла было яичницу с ветчиной, но Ивен прогнал ее от плиты и стал демонстрировать, как повара в вагоне-ресторане переворачивают омлет, подкидывая его в воздух.
— Это сочетание дружеской атмосферы и оружия, — сказал Ивен, — напоминает мне время, когда я начинал изучать греческий язык под руководством одного священника-конгрегационалиста в Массачусетсе. Рабочим кабинетом ему служил шалаш в огороде, и греческую библию он, бывало, клал перед собой на столик, а под рукой держал винтовку двадцать второго калибра на случай, если кролики заберутся в грядки с морковью…
Вдребезги разлетелось стекло веранды, разбитое камнем. Они бросились в гостиную и увидели, что на другой стороне улицы, в сером полумраке, собралась кучка людей… Но Ивен, прежде чем облачиться в боевые доспехи, аккуратно завернул в кухне газ и прихватил с собой тарелку с готовыми омлетами. Осажденные разобрали их прямо руками и съели, пока Нийл гасил во всех комнатах свет. В соседних дворах двигались люди, бесшумно, как тени, не слышно было смеха. Мысль об опасности казалась нелепой, но Нийл незамедлительно расставил часовых.
Вестл твердила:
— Позвони в полицию, Нийл.
— Думаю, что это ни к чему.
— Может пригодиться в случае суда, — сказал Фишберг.
Полицейский сержант, дежуривший у телефона, вилял и отшучивался:
— Народ собрался у вашего дома, мистер? А у вас там что? Зверинец?
— Нам угрожают. Я — ну, в общем, я негр, и нас пытаются выгнать из дома.
— Нет, вы подумайте, вот бессовестные! Так вы, говорите, ниггер? А живете где? На Майо-стрит?
— Я вам уже сказал.
— Знаю, знаю я про вас, Кингсблад. У нас есть сведения, что в вашем районе молодежь вздумала побаловаться. Да вы-то кто, черт возьми, старая баба? Недаром говорят, что вы, черные, собственной тени боитесь. Неужели людям и пошуметь нельзя без того, чтобы вы не беспокоили полицию? У нас (зевок) есть дела поважнее.
Нийл сообщил своему отряду:
— Очень интересно. Полиция, оказывается, знала об этом, еще до того, как началось. Ведь один из соседей, которые хотят меня выселить, — сам мэр Флирон. Ну и народ эта полиция.
— А вы думали! — сказал Суини Фишберг. — Постояли бы в пикете, так знали бы.
Теперь никто не смеялся. Нийл выбрал себе позицию у одного окна гостиной, у другого поставил Фила Уиндека. Он накричал на Вестл:
— Ты уйди подальше, уйди в столовую! Тебе нельзя рисковать, помни о ребенке.
Суини пришло в голову позвонить в канцелярию шерифа Алекса Сноуфлауэра, который обычно не плясал под дудку Флирона. В темноте он долго возился с телефоном, а потом сказал смущенно:
— Провод перерезан.
Люциан Файрлок сам не понимал, как вышло, что он оказался по эту сторону баррикады, и был даже несколько смущен этим. Однако он храбро обратился к Филу:
— Мистер Уиндек, куда нужно целить, если хочешь остановить человека, но не убить его и не очень изувечить, а, Фил?
Трудно было представить себе более мирный фон, чем эта улица пригорода, тихие освещенные окна в домах напротив, за чуть колышущейся завесой ветвей. Но на этом фоне быстро сгущалась угроза. Кучки возбужденных людей росли, заполняли дворы, просачивались на улицу. Самые азартные проталкивались вперед, и кровожадность, написанная на их лицах, казалась еще страшнее в сочетании с их щегольскими галстуками и почти безукоризненными костюмами.
Это были уже не люди; это были брызги темного потока ненависти. Со своего поста в гостиной Нийл разглядел, что возглавляет толпу Уилбур Федеринг, преподобный доктор Джет Снуд, Харолд В.Уиттик и Седрик Стаубермейер, а военачальником у них низколобый, но крепко сколоченный У.С.Вандер. Армию их составляли семь-восемь десятков наэлектризованных маньяков — бедные соседи, богатые соседи, несколько молодчиков бандитского вида, совершенно незнакомых Нийлу, и разъяренные изуверы из скинии Снуда.
Но разглядел он немало и таких людей, которые размахивали руками, бегали взад и вперед, видимо, уговаривая и протестуя: среди них были Чарли Сэйворд, С.Эшиел Денвер, Норман и Рита Камбер; а прелестная Вайолет Кренуэй разжигала человекоубийственные страсти своими воплями: «Осторожнее, ах, ради бога, осторожнее!» — и ее нежное лицо разрумянилось от сладострастного ужаса. И, как стена, стояли в ряд пять священнослужителей — Бансер, Гэд, Ленстра, отец Пардон и раввин Сарук, воздев руки, увещевая толпу — с опозданием на двадцать лет.
При свете карманного фонарика Суини Фишберг наскоро записывал имена для будущих свидетельских показаний. Ни Рэнди Спрюс, ни мэр Флирон, ни Родней Олдвик на улице не показывались, но на крыше дома Джада Браулера маячили какие-то неясные фигуры.
Сначала толпа оставалась на улицах, окаймлявших участок Нийла, и во дворах у Кертиса Хавока и Орло Вэя — видимо, с полного согласия владельцев. Но постепенно она подступала к ограде, и представителей церкви уже оттеснили в густую тень, под деревья.
— Вы знаете, что он убил своего отца! — крикнул незнакомый голос.
И десяток незнакомых голосов отозвался:
— Еще бы, и мы ему за это покажем!
Тут произошло какое-то замешательство, — Нийл не сразу разобрал, в чем дело. Три человека врезались в толпу, направляясь к его двери, шагая, как ополченцы 1776 года: Джон Вулкейп, Альберт Вулкейп, Борус Багдолл. Книжник-домосед, прижимистый содержатель прачечной и кабатчик горели одинаковой яростью, но именно Альберт, который так всегда старался не ввязываться в борьбу за права негров, крикнул во весь голос:
— А ну, пропустите!
По цвету кожи Боруса в толпе поняли, кто они такие, и их окружили. Больше Нийл их не видел. Он видел только множество спин, видел занесенные дубинки, услышал один резкий вскрик.
А потом толпа мутной волной хлынула во двор к Нийлу. Возмущенный вторжением, не раздумывая, почти не испытывая страха, Нийл заковылял к парадной двери, отпер и отворил ее, и стал на пороге с винтовкой в руках. Он почувствовал приятную свежесть ночного воздуха, почувствовал, что позади него стоят Фил и Вестл, вооруженная огромным пистолетом.
Он крикнул:
— Первого, кто сделает шаг, уложу на месте!
Толпа застыла.
Из передних рядов Вандер-лесоруб гаркнул грубым, решительным голосом:
— Довольно валять дурака! Сегодня же выметайтесь из этого района, не то мы разнесем к черту весь дом, и несдобровать ниггерам, которые в нем засели!
Нийл сказал ледяным тоном:
— Мистер Вандер!
— Ну?
— Мы обычно говорим не «ниггер», а «негр».
Джет Снуд сорвался с цепи:
— Вперед, братья! За дело! Труды наши угодны господу! Вперед!
Нийл вскинул винтовку, и Федеринг взвизгнул:
— Берегитесь!
Но Вандер прорычал:
— Не посмеет!
И вот Вандер, Снуд и Федеринг вместе двинулись к Нийлу.
В эту минуту из толпы раздался выстрел, и пуля, просвистев над плечом Нийла, попала в Вестл. Он услышал, как она ахнула; на секунду оглянулся. Она крикнула:
— Пустяки, только оцарапало руку. Дай им как следует!
Но Нийл целился тщательно, потому что был снайпером и потому что взвешивал, кого выбрать первой мишенью — Вандера, Снуда или Федеринга. Надо было начать с Вандера, но и посланец дьявола заслужил свою порцию…
Он стал стрелять. Первая пуля попала преподобному доктору Джету Снуду в правое бедро, и он свалился наземь. Вторая впилась в правое колено Уилбура Федеринга, но третья (может быть, Нийлу изменило хладнокровие), на беду, миновала Вандера и только оторвала палец на ноге у Седрика Стаубермейера, который с воем пустился наутек.
Толпа подалась назад, защелкали выстрелы. Тогда из верхнего окна — из окна бело-розовой комнатки Бидди — заговорила десятикалиберная пушка мистера Джоз.Л.Смита, поливая охотничьей дробью осаждающих, — и те обратились в бегство, громко взывая о помощи.
Полицейская машина, видимо, стояла наготове в каких-нибудь двух кварталах. Грохот артиллерии мистера Смита смешался со звоном колокола, автомобиль осторожно пробрался сквозь отступающую толпу, и полисмены, соскочив на землю, побежали к двери, где стояли Нийл, Фил и Вестл.
Во главе их шел сыщик Матозас. Очевидно, он и его подручные получили весьма точный приказ. Они схватили Нийла и Фила Уиндека, но увидев Вестл, которой Софи только что начала перевязывать руку, Матозас проворчал:
— Уходите в дом да поживей. Вы нам не нужны. Нам нужны только вот эти ниггеры, что затевают беспорядки, — да еще стреляют в почтенных граждан!
Вестл ласково отстранила Софи и ясным голосом сказала мистеру Матозасу:
— Значит, вам придется забрать и меня. Вы разве не знали, что я тоже негритянка?
Один полисмен шепнул другому:
— А я не знал, что она с дегтем.
На что его товарищ ответил:
— Ну и дурак. По зубам сразу видно.
Матозас рявкнул:
— А мы вас и не подумаем забирать, на черта вы нам нужны, уходите отсюда и не пытайтесь нас разжалобить.
Он потянулся к ее пистолету.
— А все-таки вы меня заберете! — очень ласковым голосом сказала Вестл и тяжело опустила приклад пистолета на голову сыщика.
Когда ее вместе с Нийлом поволокли к машине, она вцепилась в его рукав:
— Тебе тоже страшно? Ты будешь держать меня за руку в машине? Там так темно, но если ты будешь держать меня за руку, мне будет не очень страшно. Интересно начинает жизнь маленький Букер Т.! Нийл! Слушай! Слышишь, как Джозефус Смит орет на полисменов? Наверно, и среди белых немало хороших людей, правда?
— Ну, идите, идите! — сказал один из полисменов.
— Мы идем, — сказала Вестл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Среди прочих мимо дома порознь и не спеша проследовали сыщик Матозас, мэр Флирон и мистер Уилбурн Федеринг.
Но ничего не случилось, решительно ничего, и они легли спать. Спали они неважно. Нийл несколько раз вставал и выглядывал в окно. Ничего подозрительного он не заметил… только сыщик Матозас всю ночь стоял под тополем во дворе Кертиса Хавока и курил папиросы. Может быть, он просто питал склонность к тополям и папиросам?
Утром, когда Нийл сказал:
— Ну, сегодня уж наверно, — Вестл кивнула, и он стал упрашивать: — Может, ту все-таки уйдешь?
— Ни за что!
— Я могу позвать кой-кого из мужчин, вот, например, у меня есть знакомый капитан из цветных, капитан Уиндек. Правда, может, ты переночуешь у отца, и нам бы не мешала.
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Пожалуй, да.
— Никуда я не пойду. Я остаюсь, — сказала Вестл.
В тот день Пат Саксинар, покинув свою марксистскую обитель, забежала к Нийлу, в магазин Смита. От своего отца, насмерть разобиженного дяди Эмери, она слышала, что в дом Нийла собираются бросить бомбу.
Нийл позвонил Филу Уиндеку в гараж, где тот снова честно трудился за гроши, позвонил и Ивену Брустеру, но они ничего толком не знали. Он пожалел, что ни Аша, ни Райана Вулкейпа нет в городе. Он попытался разыскать Коупа Андерсона, зная, что толстяк-химик, который не делал разницы между своими негритянскими и белыми друзьями, — разве что к первым относился чуть получше — не сплоховал бы, если бы дело дошло до драки. Но оказалось, что Коуп Андерсон уехал с женой в Милуоки.
В магазине мистер Смит притащил ему два ящика с дробовыми патронами, но мистер Смит ограничился словами:
— Я — гм — нашел у себя немножко дроби. Может, вы осенью надумаете поохотиться.
Для Нийла эти патроны имели цену лишь как музейная редкость и как доказательство дружеских чувств. Они были десятого калибра, а дробовые ружья десятого калибра вышли из употребления чуть ли не сразу после Гражданской войны.
Он снова вернулся домой автобусом вместе с Вестл. Оба были напряженно спокойны, как перед боем, и, не будучи расположены готовить обед, ограничились кофе с сандвичами. Нийл больше не предлагал Вестл дезертировать. Ничего определенного она не сказала, но вид у нее был боевой.
Они сбегали к Фэйт Кингсблад проведать Бидди, бегом прибежали домой. Нийл начал сносить в гостиную свои винтовки и боеприпасы.
Из окон гостиной, где они, как и вчера, не зажигали света, им было видно маленькое полукруглое крыльцо, и когда раздался звонок, они узнали в гостье Пат Саксинар и с радостью впустили ее в дом.
Через три минуты звонок зазвонил опять, и Вестл, стоявшая на часах, донесла:
— Какой-то очень милый молодой человек, по виду военный, кажется, в мундире Американского легиона. Прямо красавец. О, да он, кажется, цветной.
В комнате появился Фил Уиндек, бравый и подтянутый, как в былое время, с торчащим из кармана револьвером. Вестл держалась с ним так же просто, как с Пат, — проще и естественнее, чем со следующим волонтером, который был не кто иной, как Суини Фишберг.
Этот лохматый ворчун был язвителен и колок, а военной выправкой обладал примерно в такой же степени, как профессор Эйнштейн. Он пробурчал:
— Такую услугу мы оказываем всем нашим клиентам, и обычно она приходится как нельзя более кстати.
Оружие Фила он осудил как незаконное, ненужное и располагающее к насилию. Однако вернул его владельцу.
Затем в полумраке улицы возникла новая фигура: толстый и сутулый, с кроличьим носом, но с глазами, как у старого сокола, шагая посреди мостовой, открыто и даже с вызовом, совсем не по-военному взвалив на плечо огромный дробовик, к дому подошел Джозефус Ловджой Смит, в прошлом — член окружного комитета республиканской партии. А следом за ним, нервной походкой и опустив голову, словно погруженный в глубокое раздумье, с магазинной винтовкой «Марлин» в аккуратном чехле, по ступеням поднялся Люциан Файрлок и сказал Пат, открывшей ему дверь:
— Добрый вечер. Скажите, мистер Кингсблад дома? А, добрый вечер, Нийл. Добрый вечер, сестра.
Сестра, нагнавшая его на крыльце, была Софи Конкорд в больничном халате под темным пальто.
Едва кивнув Нийлу, она весело обратилась к Вестл:
— Я подумала, что смогу вам быть полезной, миссис Кингсблад, если понадобится помощь по хозяйству — или медицинская.
И последним, в пасторском воротничке и черном жилете, которые он носил только в исключительных случаях, с ружьем под мышкой пришел доктор философии, преподобный Ивен Брустер.
Люциан Файрлок сказал ему:
— Слышали вы что-нибудь о предвыборных собраниях в Миссисипи, мистер Брустер?
Обращение «мистер» далось ему труднее, чем если бы он назвал Ивена «генерал» или «ваше преосвященство».
Джоза Л.Смита познакомили с Ивеном и Филом. Он крепко пожал им руки, а позднее сказал Нийлу:
— Я, кажется, впервые встречаюсь с цветными джентльменами в частном доме. Они, оказывается, говорят почти без акцента.
Компания развеселилась. Это был обычный летний вечер в Сильван-парке, — на улице мирно пели птицы и играли дети, — оружия и боеприпасов набралось достаточно, Вестл и Софи разносили горячий кофе. Нийл обучал обращению с винтовкой Софи, которая считала нужным крепко зажмуриваться, нажимая на спуск, и Вестл смеялась вместе с ними. Поскольку почти никто из них не обедал, Вестл затеяла было яичницу с ветчиной, но Ивен прогнал ее от плиты и стал демонстрировать, как повара в вагоне-ресторане переворачивают омлет, подкидывая его в воздух.
— Это сочетание дружеской атмосферы и оружия, — сказал Ивен, — напоминает мне время, когда я начинал изучать греческий язык под руководством одного священника-конгрегационалиста в Массачусетсе. Рабочим кабинетом ему служил шалаш в огороде, и греческую библию он, бывало, клал перед собой на столик, а под рукой держал винтовку двадцать второго калибра на случай, если кролики заберутся в грядки с морковью…
Вдребезги разлетелось стекло веранды, разбитое камнем. Они бросились в гостиную и увидели, что на другой стороне улицы, в сером полумраке, собралась кучка людей… Но Ивен, прежде чем облачиться в боевые доспехи, аккуратно завернул в кухне газ и прихватил с собой тарелку с готовыми омлетами. Осажденные разобрали их прямо руками и съели, пока Нийл гасил во всех комнатах свет. В соседних дворах двигались люди, бесшумно, как тени, не слышно было смеха. Мысль об опасности казалась нелепой, но Нийл незамедлительно расставил часовых.
Вестл твердила:
— Позвони в полицию, Нийл.
— Думаю, что это ни к чему.
— Может пригодиться в случае суда, — сказал Фишберг.
Полицейский сержант, дежуривший у телефона, вилял и отшучивался:
— Народ собрался у вашего дома, мистер? А у вас там что? Зверинец?
— Нам угрожают. Я — ну, в общем, я негр, и нас пытаются выгнать из дома.
— Нет, вы подумайте, вот бессовестные! Так вы, говорите, ниггер? А живете где? На Майо-стрит?
— Я вам уже сказал.
— Знаю, знаю я про вас, Кингсблад. У нас есть сведения, что в вашем районе молодежь вздумала побаловаться. Да вы-то кто, черт возьми, старая баба? Недаром говорят, что вы, черные, собственной тени боитесь. Неужели людям и пошуметь нельзя без того, чтобы вы не беспокоили полицию? У нас (зевок) есть дела поважнее.
Нийл сообщил своему отряду:
— Очень интересно. Полиция, оказывается, знала об этом, еще до того, как началось. Ведь один из соседей, которые хотят меня выселить, — сам мэр Флирон. Ну и народ эта полиция.
— А вы думали! — сказал Суини Фишберг. — Постояли бы в пикете, так знали бы.
Теперь никто не смеялся. Нийл выбрал себе позицию у одного окна гостиной, у другого поставил Фила Уиндека. Он накричал на Вестл:
— Ты уйди подальше, уйди в столовую! Тебе нельзя рисковать, помни о ребенке.
Суини пришло в голову позвонить в канцелярию шерифа Алекса Сноуфлауэра, который обычно не плясал под дудку Флирона. В темноте он долго возился с телефоном, а потом сказал смущенно:
— Провод перерезан.
Люциан Файрлок сам не понимал, как вышло, что он оказался по эту сторону баррикады, и был даже несколько смущен этим. Однако он храбро обратился к Филу:
— Мистер Уиндек, куда нужно целить, если хочешь остановить человека, но не убить его и не очень изувечить, а, Фил?
Трудно было представить себе более мирный фон, чем эта улица пригорода, тихие освещенные окна в домах напротив, за чуть колышущейся завесой ветвей. Но на этом фоне быстро сгущалась угроза. Кучки возбужденных людей росли, заполняли дворы, просачивались на улицу. Самые азартные проталкивались вперед, и кровожадность, написанная на их лицах, казалась еще страшнее в сочетании с их щегольскими галстуками и почти безукоризненными костюмами.
Это были уже не люди; это были брызги темного потока ненависти. Со своего поста в гостиной Нийл разглядел, что возглавляет толпу Уилбур Федеринг, преподобный доктор Джет Снуд, Харолд В.Уиттик и Седрик Стаубермейер, а военачальником у них низколобый, но крепко сколоченный У.С.Вандер. Армию их составляли семь-восемь десятков наэлектризованных маньяков — бедные соседи, богатые соседи, несколько молодчиков бандитского вида, совершенно незнакомых Нийлу, и разъяренные изуверы из скинии Снуда.
Но разглядел он немало и таких людей, которые размахивали руками, бегали взад и вперед, видимо, уговаривая и протестуя: среди них были Чарли Сэйворд, С.Эшиел Денвер, Норман и Рита Камбер; а прелестная Вайолет Кренуэй разжигала человекоубийственные страсти своими воплями: «Осторожнее, ах, ради бога, осторожнее!» — и ее нежное лицо разрумянилось от сладострастного ужаса. И, как стена, стояли в ряд пять священнослужителей — Бансер, Гэд, Ленстра, отец Пардон и раввин Сарук, воздев руки, увещевая толпу — с опозданием на двадцать лет.
При свете карманного фонарика Суини Фишберг наскоро записывал имена для будущих свидетельских показаний. Ни Рэнди Спрюс, ни мэр Флирон, ни Родней Олдвик на улице не показывались, но на крыше дома Джада Браулера маячили какие-то неясные фигуры.
Сначала толпа оставалась на улицах, окаймлявших участок Нийла, и во дворах у Кертиса Хавока и Орло Вэя — видимо, с полного согласия владельцев. Но постепенно она подступала к ограде, и представителей церкви уже оттеснили в густую тень, под деревья.
— Вы знаете, что он убил своего отца! — крикнул незнакомый голос.
И десяток незнакомых голосов отозвался:
— Еще бы, и мы ему за это покажем!
Тут произошло какое-то замешательство, — Нийл не сразу разобрал, в чем дело. Три человека врезались в толпу, направляясь к его двери, шагая, как ополченцы 1776 года: Джон Вулкейп, Альберт Вулкейп, Борус Багдолл. Книжник-домосед, прижимистый содержатель прачечной и кабатчик горели одинаковой яростью, но именно Альберт, который так всегда старался не ввязываться в борьбу за права негров, крикнул во весь голос:
— А ну, пропустите!
По цвету кожи Боруса в толпе поняли, кто они такие, и их окружили. Больше Нийл их не видел. Он видел только множество спин, видел занесенные дубинки, услышал один резкий вскрик.
А потом толпа мутной волной хлынула во двор к Нийлу. Возмущенный вторжением, не раздумывая, почти не испытывая страха, Нийл заковылял к парадной двери, отпер и отворил ее, и стал на пороге с винтовкой в руках. Он почувствовал приятную свежесть ночного воздуха, почувствовал, что позади него стоят Фил и Вестл, вооруженная огромным пистолетом.
Он крикнул:
— Первого, кто сделает шаг, уложу на месте!
Толпа застыла.
Из передних рядов Вандер-лесоруб гаркнул грубым, решительным голосом:
— Довольно валять дурака! Сегодня же выметайтесь из этого района, не то мы разнесем к черту весь дом, и несдобровать ниггерам, которые в нем засели!
Нийл сказал ледяным тоном:
— Мистер Вандер!
— Ну?
— Мы обычно говорим не «ниггер», а «негр».
Джет Снуд сорвался с цепи:
— Вперед, братья! За дело! Труды наши угодны господу! Вперед!
Нийл вскинул винтовку, и Федеринг взвизгнул:
— Берегитесь!
Но Вандер прорычал:
— Не посмеет!
И вот Вандер, Снуд и Федеринг вместе двинулись к Нийлу.
В эту минуту из толпы раздался выстрел, и пуля, просвистев над плечом Нийла, попала в Вестл. Он услышал, как она ахнула; на секунду оглянулся. Она крикнула:
— Пустяки, только оцарапало руку. Дай им как следует!
Но Нийл целился тщательно, потому что был снайпером и потому что взвешивал, кого выбрать первой мишенью — Вандера, Снуда или Федеринга. Надо было начать с Вандера, но и посланец дьявола заслужил свою порцию…
Он стал стрелять. Первая пуля попала преподобному доктору Джету Снуду в правое бедро, и он свалился наземь. Вторая впилась в правое колено Уилбура Федеринга, но третья (может быть, Нийлу изменило хладнокровие), на беду, миновала Вандера и только оторвала палец на ноге у Седрика Стаубермейера, который с воем пустился наутек.
Толпа подалась назад, защелкали выстрелы. Тогда из верхнего окна — из окна бело-розовой комнатки Бидди — заговорила десятикалиберная пушка мистера Джоз.Л.Смита, поливая охотничьей дробью осаждающих, — и те обратились в бегство, громко взывая о помощи.
Полицейская машина, видимо, стояла наготове в каких-нибудь двух кварталах. Грохот артиллерии мистера Смита смешался со звоном колокола, автомобиль осторожно пробрался сквозь отступающую толпу, и полисмены, соскочив на землю, побежали к двери, где стояли Нийл, Фил и Вестл.
Во главе их шел сыщик Матозас. Очевидно, он и его подручные получили весьма точный приказ. Они схватили Нийла и Фила Уиндека, но увидев Вестл, которой Софи только что начала перевязывать руку, Матозас проворчал:
— Уходите в дом да поживей. Вы нам не нужны. Нам нужны только вот эти ниггеры, что затевают беспорядки, — да еще стреляют в почтенных граждан!
Вестл ласково отстранила Софи и ясным голосом сказала мистеру Матозасу:
— Значит, вам придется забрать и меня. Вы разве не знали, что я тоже негритянка?
Один полисмен шепнул другому:
— А я не знал, что она с дегтем.
На что его товарищ ответил:
— Ну и дурак. По зубам сразу видно.
Матозас рявкнул:
— А мы вас и не подумаем забирать, на черта вы нам нужны, уходите отсюда и не пытайтесь нас разжалобить.
Он потянулся к ее пистолету.
— А все-таки вы меня заберете! — очень ласковым голосом сказала Вестл и тяжело опустила приклад пистолета на голову сыщика.
Когда ее вместе с Нийлом поволокли к машине, она вцепилась в его рукав:
— Тебе тоже страшно? Ты будешь держать меня за руку в машине? Там так темно, но если ты будешь держать меня за руку, мне будет не очень страшно. Интересно начинает жизнь маленький Букер Т.! Нийл! Слушай! Слышишь, как Джозефус Смит орет на полисменов? Наверно, и среди белых немало хороших людей, правда?
— Ну, идите, идите! — сказал один из полисменов.
— Мы идем, — сказала Вестл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40