все серьезные исследования остались позади. Теперь надо только изложить все на бумаге. Похоже, многие никак не хотят понять, что это и есть самое сложное; предварительная работа заключается лишь в поиске и установлении фактов. Гораздо труднее соединить разрозненные факты в связное, последовательное повествование, потому что человеческая жизнь никогда не бывает последовательной и связной, особенно если речь идет о таком пьянице и забияке, как Уильям Фредерик Холси-младший. Написание биографии является ничем иным, как опытом любительской психологии. Автор выхватывает наугад отдельные случаи из жизни своего героя, произошедшие с ним в разном возрасте, на различной стадии образования, однако ему никогда не могут быть известны те ключевые мелочи, из которых и состоит жизнь: драка в третьем классе школы или строгий выговор тети Хелен, старой девы, отголоски которого звучат до конца жизни, — потому что люди редко открывают друг другу такое. Подобные воспоминания были и у самого Райана, и некоторые из них появлялись и исчезали у него в сознании, подчиняясь случайному закону, — так, например, у него в памяти время от времени всплывали слова сестры Френсис Мери, которые она сказала ему, когда он учился во втором классе школы Святого Матфея. Талантливый биограф, кажется, обладает способностью воспроизводить такие вещи, однако порой на самом деле все сводится к чистой игре воображения, к переложению своих собственных воспоминаний на жизнь другого человека, а это, конечно же, уже… вымысел, а история не должна быть вымыслом. Впрочем, как и газетная статья, однако Райану по собственному опыту было известно, сколько так называемых «новостей» в действительности были сочинены с чистого листа. Но никто и не говорил, что писать биографию легко. Оглядываясь назад, Райан понимал, что его первая книга «Обреченные орлы» далась ему гораздо легче. Билл Холси, адмирал флота ВМС США, очаровал маленького Джека с тех самых пор, когда тот в детстве прочитал автобиографию знаменитого флотоводца. Холси не раз приходилось командовать кораблями в сражениях, и хотя у десятилетнего мальчишки это вызывало восторг, тридцатидвухлетнему мужчине это уже казалось определенно пугающим, потому что теперь Райан понимал те вещи, на которых Холси не останавливался подробно: адмиралу приходилось решать задачу со многими неизвестными, полагаться на разведывательные данные, не зная, откуда именно они были добыты, как именно получены, кто их анализировал и обрабатывал, как их передавали по каналам связи и перехватывал ли эти сообщения неприятель. Теперь Райан сам занимался тем же самым; чертовски страшно рисковать собственной жизнью, но гораздо страшнее рисковать жизнью других людей, знакомых или, что гораздо вероятнее, незнакомых.Глядя на мелькающий за окном поезда английский пейзаж, Райан вспомнил шутку, которую слышал во время службы в морской пехоте: девиз разведывательных служб гласит: «Ручаемся вашей головой.» А теперь он сам занимался именно этим. Рисковал чужой жизнью. Теоретически от его оценок могла зависеть судьба всей страны. Ему требовалось быть абсолютно твердо уверенным в своей информации и в себе самом…Но ведь абсолютной уверенности быть не может, ведь так? Райан презрительно высмеивал многие официальные доклады ЦРУ, с которыми ему довелось ознакомиться в Лэнгли, однако гораздо проще оплевывать чужую работу, чем самому добиваться лучших результатов. Книге об адмирале Холси, которая пока что существовала под рабочим названием «Моряк-воин», предстояло развеять многие общепринятые суждения, причем Райан шел на это сознательно. Он считал, что в некоторых областях общепринятые суждения не просто являются неточными, а вообще не могут соответствовать истине. Холси принимал правильные решения и в тех случаях, когда многочисленные критики, сильные задним умом, беспощадно обвиняли его в ошибках. И это было несправедливо. Судить Холси можно было только основываясь на той информации, которая имелась у него в распоряжении. Утверждать обратное было бы равносильно тому, что обвинять врачей, которые не смогли вылечить раковое заболевание. Эти умные и образованные люди сделали все что в их силах, но просто некоторые вещи до сих пор неизвестны; ученые бьются изо всех сил, пытаясь объяснять природу этих вещей, однако процесс познания требует времени. Так было всегда, так будет и впредь. А Биллу Холси было известно только то, что ему сообщили, а также то, что человек умный мог вывести на основе имеющейся у него информации, полагаясь на свой жизненный опыт и психологию противника. Однако даже в этом случае противник не стал бы по доброй воле содействовать своему собственному уничтожению, ведь так?«Да, это моя работа,» — подумал Райан, рассеянно глядя в окно. Это были не просто поиски Истины, но нечто большее. Райан должен был воспроизводить мыслительные процессы других людей, объяснять их своему начальству, чтобы оно могло лучше понимать противника. Не имея специального образования, он брал на себя задачи психолога. В каком-то смысле это было очень увлекательно. Однако все выходило совершенно иначе, стоило лишь задуматься над значимостью стоящих задач, над возможными последствиями неудачи. Все сводилось к двум словам: «гибель людей». В школе подготовки морской пехоты в Квантико будущим офицерам вдалбливали в голову одно и то же: если ты совершишь ошибку, командуя своим взводом, кто-то из подчиненных не вернется домой к жене и матери, и тебе до конца дней своих придется нести на совести этот груз. В армейском ремесле к ошибкам прикреплены ценники с очень большими цифрами. Райану не довелось прослужить в армии достаточно долго, чтобы усвоить этот урок самому, но его успели помучить кошмарные сны тихими ночами, когда корабль качался на волнах Атлантики. Райан поделился своими страхами с сержантом-комендором Тейтом, но тот, в то время уже тридцатичетырехлетний «старик», в ответ лишь посоветовал помнить то, чему учили, доверять своему чутью и, перед тем, как что-либо сделать, думать, если на то есть время, — добавив, что это, как правило, оказывается непозволительной роскошью. И еще бывалый сержант посоветовал своему молодому командиру не беспокоиться, потому что для второго лейтенанта тот производил впечатление человека толкового. Райан запомнил это навсегда. Завоевать уважение сержанта-комендора морской пехоты очень нелегко.Итак, у него есть мозги, чтобы оценивать разведывательную информацию и делать выводы, и он настолько храбр, что не боится под этими выводами подписываться. И все же он должен быть уверен в своей работе на все сто, прежде чем выдавать ее начальству. Потому что от этого действительно зависит жизнь других людей, не так ли?Поезд замедлил скорость, подъезжая к платформе. Райан поднялся по лестнице к ждущим наверху такси. Судя по всему, водители знали расписание наизусть.— Добрый вечер, сэр Джон!Джек увидел, что это был Эд Бивертон, заезжавший за ним утром.— Привет, Эд. Знаете, — сказал Райан, для разнообразия усаживаясь вперед, где было больше простора для ног, — на самом деле меня зовут Джек.— Я не могу обращаться к вам по имени, — возразил Бивертон. — Как-никак, вы рыцарь.— На самом деле, только почетный, не настоящий. У меня нет меча — только кортик, оставшийся со службы в морской пехоте, но он дома, в Штатах.— И еще вы лейтенант, а я дослужился только до капрала.— Зато вы прыгали с парашютом. Черт меня побери, если я когда-либо совершу подобную глупость.— Всего двадцать восемь прыжков, — ответил таксист, отъезжая от станции. — И ни разу ничего не ломал.— Даже щиколотку?— Ну, один раз растянул связки, — объяснил Бивертон. — Понимаете, очень помогают высокие ботинки.— А я до сих пор никак не могу научиться летать самолетами — и, черт побери, с парашютом я уж точно никогда не прыгну.Нет, у Джека никогда не возникало желания служить в разведке. В этих подразделениях служили только те морские пехотинцы, у которых начисто отсутствовал страх высоты. Сам Райан на своей шкуре испытал, какими жуткими последствиями может обернуться простой облет побережья на вертолете. Эти мгновения до сих пор являлись ему в кошмарных снах — внезапное ощущение падения в пустоту, стремительно приближающаяся земля, — однако он неизменно просыпался до удара о землю, как правило, усевшийся в кровати, возбужденно озирающийся по сторонам, убеждаясь, что он не находится в том самом проклятом Си-эйч-46 с неисправным несущим винтом, который падает на скалы Крита. Настоящее чудо, что все морские пехотинцы из взвода Райана остались живы. Он сам был единственным, кто получил серьезную травму; остальные отделались ушибами и растяжением связок.«Черт возьми, чем ты забиваешь голову?» — строго одернул себя Райан. Все это произошло больше восьми лет назад.Такси подъехало к тупику Гриздейл-Клоуз.— Вот мы и дома, сэр.Райан расплатился с водителем, щедро оставив на чай.— Эдди, меня зовут Джек.— Вас понял.Райан вышел из машины, сознавая, что в этом сражении ему никогда не одержать победу. Входная дверь в ожидании его возвращения была отперта. Снимая галстук, Райан направился на кухню.— Папочка! — воскликнула Салли, бросаясь ему на шею.Подхватив дочь, Джек стиснул ее в крепких объятиях.— Ну, как поживает моя большая девочка?— Просто замечательно.Кэти стояла у плиты и готовила ужин. Опустив Салли на пол, Джек подошел к жене и поцеловал ее.— Как тебе удается всегда возвращаться домой раньше меня? — спросил он. — В Америке все было наоборот.— Профсоюзы, — объяснила Кэти. — Здесь все уходят с рабочего места строго вовремя, а это «вовремя» наступает гораздо раньше, чем у нас в клинике Гопкинса.Она не стала добавлять, что дома весь персонал почти ежедневно задерживался на работе.— Должно быть, хорошо работать так, как работают банкиры.— Даже папа не уходит с работы настолько рано, но здесь никто не остается на рабочем месте ни одной лишней минуты. И обеденный перерыв продолжается целый час — причем половина этого времени проходит за стенами клиники. Зато, — сделала уступку Кэти, — обед так получается гораздо вкуснее.— Чем угостишь на ужин?— Спагетти.Джек обратил внимание на кастрюлю с мясным соусом, фирменным блюдом Кэти. Он повернулся к длинному французскому батону на столе.— А где малыш?— В гостиной.— Хорошо.Райан направился в гостиную. Маленький Джек был в своем манеже. Малыш уже начинал садиться — конечно, ему было еще слишком рано, но его отец не имел ничего против. Вокруг валялось великое множество игрушек, которые поочередно отправлялись в рот. Увидев отца, мальчик улыбнулся, обнажая беззубые десны. Естественно, после такого сердечного приема нельзя было не взять малыша на руки, что и сделал Джек. Подгузник был свежий, сухой на ощупь. Вне всякого сомнения, мисс Маргарет поменяла его перед самым своим уходом — что неизменно происходило до того, как Джек возвращался домой. Гувернантка справлялась со своими обязанностями превосходно. Салли сразу же прониклась к ней симпатией, а это было самое главное. Райан опустил сына в манеж, и малыш снова оживленно затряс пластмассовую погремушку, не забывая при этом косить глаз на телевизор, по которому как раз пошла реклама. Сходив в спальню, Джек переоделся в более удобную домашнюю одежду и вернулся на кухню. Вдруг ко всеобщему удивлению раздался звонок в дверь. Джек впустил гостя.— Доктор Райан?Американский выговор. Мужчина одних лет с Райаном, непримечательной внешности, в костюме с галстуком, в руках большая коробка.— Совершенно верно.— Я принес для вас шифратор, сэр. Я работаю курьером в посольстве, — объяснил мужчина. — Мистер Мюррей попросил немедленно доставить это вам.Посылка представляла собой картонный куб со стороной около двух с половиной футов, без каких-либо надписей и обозначений. Впустив курьера в дом, Райан провел его прямо в свой закуток. Им двоим потребовалось около трех минут на то, чтобы достать из коробки неестественно большой телефонный аппарат. Джек поставил шифратор рядом с компьютером «Эппл-II».— Вы из АНБ? — спросил он.— Так точно, сэр. Вольнонаемный. Служил в войсках связи в армии, подразделение Е-5. Уволился, теперь как вольнонаемный получаю большее жалование. В Англии я уже два года. Вот ваш персональный ключ. — Курьер протянул Райану пластиковую карточку. — Вы умеете с ним обращаться, так?— О да, — кивнул Райан. — У меня такой же на рабочем месте в Лондоне.— Значит, вам известны порядки. В случае любой поломки немедленно связывайтесь со мной. — Курьер вручил визитную карточку. — И никто кроме меня или одного из моих людей не имеет права вскрывать корпус и заглядывать внутрь. Разумеется, в случае несанкционированного доступа произойдет автоматическое самоуничтожение. Пожар не начнется, но вони будет изрядно, из-за пластмассы. Ну, в общем, у меня все.Он сломал упаковочную коробку.— Не хотите чего-нибудь выпить? Чай, «кока-кола»?— Нет, благодарю вас. Пора возвращаться домой.С этими словами специалист по закрытой связи вышел из дома и направился к своей машине.— Что это такое? — окликнула из кухни Кэти.— Мой защищенный телефон, — объяснил Джек, возвращаясь к жене.— Зачем он?— Чтобы я мог звонить своему шефу.— А разве нельзя звонить с работы?— Между Англией и Америкой существенная разница во времени, к тому же, некоторые вещи я не могу обсуждать на работе.— Всякие шпионские штучки, — фыркнула Кэти.— Совершенно верно.То же самое можно было сказать про пистолет, который Райан хранил в гардеробе. Кэти достаточно невозмутимо отнеслась к охотничьему ружью «Ремингтон» — Джек изредка постреливал из него куропаток и рябчиков, и она была готова терпеть оружие, поскольку птиц можно было приготовить и съесть. К тому же, «Ремингтон» хранился разряженный. Но к пистолету Кэти испытывала стойкую неприязнь. Подобно многим воспитанным супружеским парам, Райаны избегали говорить на эту тему. Главное, чтобы пистолет не смог попасть в руки Салли, а Салли знала, что в отцовский гардероб ей лазать строго-настрого запрещается. Райан проникся любовью к своему 9-мм «Браунингу», который хранился заряженный четырнадцатью патронами увеличенной убойной силы с пулями, имеющими полый наконечник. Пистолет был оснащен сделанными на заказ накладками на рукоятку и тритиевым прицелом. Вместе с ним хранились две запасные обоймы. Если Райану снова понадобится оружие, он воспользуется именно этим «браунингом». Джек напомнил себе, что надо будет подыскать место, где можно было бы попрактиковаться в стрельбе. Быть может, тир есть на расположенной неподалеку базе Королевского военно-морского флота. Наверное, сэр Бейзил сможет позвонить кому надо и уладить этот вопрос. Как почетный рыцарь, Джек меч не получил, но современным эквивалентом является пистолет, который, к тому же, при случае может оказаться очень полезным.Как и штопор.— Кьянти? — спросил Райан.Кэти обернулась.— Хорошо. У меня на завтра ничего не запланировано.— Кэти, я никогда не мог понять, как бокал — второй вина вечером могут повлиять на операцию следующим утром — ведь пройдет десять, а то и двенадцать часов.— Джек, ни в коем случае нельзя мешать спиртное и хирургию, — терпеливо объяснила Кэти. — Хорошо? Ты ведь не пьешь перед тем, как сесть за руль. Вот и я не пью перед тем, как взять в руки скальпель. Никогда. Ни разу.— Хорошо, доктор Райан. Значит, завтра ты будешь выписывать рецепты на очки?— Угу, день будет простой. А у тебя?— Ничего важного. Все то же самое. Рутина.— Не представляю себе, как ты можешь это выносить.— Ну, она же интересная, эта секретная рутина, и для того, чтобы ее понять, необходимо быть шпионом.— Верно. — Кэти перелила соус к спагетти в соусницу. — Вот, ставь на стол.— Я еще не откупорил вино.— Так поторопись же.— Слушаюсь, профессор леди Райан, — ответил Джек, принимая из рук жены соусницу и ставя ее на стол.Затем он откупорил бутылку кьянти.Салли уже выросла из высокого детского стульчика, но ей все еще приходилось устанавливать на обычный стул специальную подставку, которую она сама и принесла из спальни. Поскольку на ужин были «писигетти», отец заправил девочке за воротник льняную салфетку. Вероятно, соус все равно попадет на штанишки, но, по крайней мере, девочка будет привыкать к салфеткам, что, по мнению Кэти, было очень важно. Затем Райан разлил кьянти. Салли вина не просила. Один раз отец уже удовлетворил ее просьбу (несмотря на возражения матери), и на этом все закончилось. Салли открыла бутылку «кока-колы».
Маленькая Светлана наконец заснула. Девочка любила засиживаться допоздна, каждый вечер, до тех пор, пока голова сама собой не падала на подушку. Поправляя одеяло, Олег Иванович отметил, что дочь улыбается во сне, словно ангелочек, похожий на тех, что украшают итальянские соборы на фотографиях в путеводителях, которые любил читать Зайцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91