Для Бет, наблюдавшей за ним, сегодняшняя ночь была кульминацией всех их предыдущих встреч, свиданий, любовных игр. Видя его так близко, его стройную фигуру и сильные ноги, кулаки, упирающиеся в широкий кожаный пояс, она поняла, что ее сердце готово разорваться от любви к нему. Он был так близок ей, так дорог. Но вспомнив о разговоре с доном Фелипе сегодня днем, она не удержалась задать вопрос:
— Ты разговаривал сегодня со своим дедом? Рафаэль угрюмо улыбнулся:
— Нет, любимая, не разговаривал и не собираюсь делать этого.
Ей очень хотелось поверить ему сразу и безоговорочно, но было страшно, а вдруг он по какой-либо причине обманывает ее. Может быть, и это свидание подстроено для того, чтобы успокоить ее, притупить бдительность. По каким-то признакам он догадался, что дон Фелипе уже запустил яд в ее ум.
— Ты мне не веришь? — спросил он. Напуганная тоном его вопроса она честно призналась:
— Я н-не з-знаю!
Эта искра взорвала все, что в нем дремало. Он обхватил ее и стал трясти, как собака крысу. Волосы ее растрепались, шиньон, который она надела, упал.
— Разве я когда-нибудь солгал тебе? — Задал он вопрос мягким тоном. — Ну зачем мне делать это, если все последние недели я пытаюсь научить тебя верить мне. Неужели все мои усилия пошли насмарку? Неужели твое отношение ко мне так мелко, что дед одним жестом способен разрушить все то, что мы сообща строили еще с первой встречи на балу?
Фиолетовые глаза смотрели в серые, такие близкие.
— Нет, я верю тебе, — покачала головой Бет. Потом, стараясь пояснить, в чем дело, — она быстро заговорила:
— Дон Фелипе — настоящий негодяй, и он напугал меня. — В ее глазах была мольба, когда она продолжила признание:
— Он планирует заставить тебя жениться на мне.
Рафаэль остановил ее:
— Я пришел к этой мысли без его помощи. Сердце ее остановилось в груди, и она испуганно спросила:
— Так ты собираешься не дать ему добиться этого?
Рафаэль рассмеялся:
— Ты так напугана, как будто мысль выйти за меня замуж — что-то невероятно страшное! — Это кое от чего зависит, — отважилась выговорить теперь Бет, когда руки, лежащие на ее плечах, нежно ласкали ее, а не трясли грубо и резко.
Он притянул ее к себе и, лаская губами завитки на висках, спросил осевшим голосом:
— Что это «кое что», от которого так много зависит? Нервно теребя пуговицу на груди блузки, она прошептала:
— Это зависит от того, по какой причине ты собрался жениться на мне.
Они стояли рядом и оба понимали, что, пожалуй, в их короткой совместной жизни не было более важного, так много определяющего момента, момента истины.
Она чувствовала себя настолько тепло и уютно в его руках, что ей не хотелось, чтобы он позволил ей уйти. И наконец, облекая свои мысли и переживания целых недель и месяцев в слова, которые как будто вырвались из его груди, он торжественно произнес:
— О Иисус, да потому что я люблю тебя, Англичанка! Разве это недостаточная причина, чтобы выйти за меня замуж и выпустить меня из той жалкой ситуации, в которую я себя сам загнал?
Он намеревался сделать свое признание в более торжественной обстановке. Но для Бет это было главным — услышать то, что она хотела: он любит ее!
Ее глаза наполнились такой огромной любовью к нему, которую она была вынуждена прятать до этого момента, что у Рафаэля от ее взгляда перехватило дыхание.
Немного ослабив руки, словно опасаясь теперь повредить ее нежное тело, колеблясь, будто бы боясь поверить в то, что было и так достаточно очевидным, он начал:
— Англичанка, ты…
Бет кивнула, импульсивно обняла его за шею и мягко прошептала:
— Я любила тебя с первого дня… — Тут глаза ее затуманились. — Любила и тогда, когда ты этого не заслуживал…
Она почувствовала, как его тело напряглось, он так обнял ее, что она почувствовала, как между ними появилась некая особенная, не изведанная ранее близость. Бет с радостью отдала ему свои губы, всю себя, ее руки остались обвитыми вокруг его шеи. Они были единым целым. Наступил момент, ради которого она жила всю жизнь — наконец ее романтический любовник, являвшийся в сновидениях, тот, кто охотился за ее думами, стал реальностью, ее собственной реальностью.., так же, как она всегда принадлежала только ему.
Но, к сожалению, они пребывали в реальном мире, и им еще предстояло преодолеть многое. Рафаэль прервал поцелуй и тихо сказал:
— Нам надо поговорить. Жалко тратить на это дорогое время, но мой дед поставил нас в малоприятное положение.
Глаза Рафаэля стали, как обычно, твердыми и жестокими, и он пояснил:
— Англичанка, я не должен позволить ему диктовать мне когда, где и на ком мне следует жениться. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, но без какого-либо его вмешательства. Я всю жизнь ждал, когда ко мне придет любовь, и не позволю ему осквернить наши чистые чувства. Надеюсь, ты меня понимаешь?
Бет кивнула, действительно очень хорошо понимая, что он имеет в виду. Дон Фелипе был способен испортить все в их отношениях, и она просто тихо спросила:
— Ну, а что же мы будем делать?
— Если ты не возражаешь быть обвенчаной быстро и тихо, то мы можем это сделать уже завтра вечером в Сан-Антонио. А может быть, тебе хотелось бы дождаться больших торжеств? Ведь в первом случае не будет сотен гостей и огромных букетов.
Бет мягко улыбнулась ему:
— Я уже один раз прошла через это, и счастья не было. — Она приблизилась к нему и поцеловала его теплые губы:
— Рафаэль, мне нужен ты, мой муж, а не торжества по случаю выхода замуж.
Он чуть не застонал от избытка эмоций.
— Ты же знаешь, что и у меня были торжества, а жизни не было. Давай, связывая судьбу друг с другом, забудем о том, что было когда-то. То была не наша общая, а другая жизнь. — В его глазах появилась твердость. — Ты — моя! Я люблю тебя и ни с кем не хочу делить тебя, даже с воспоминаниями, особенно с воспоминаниями о другом мужчине!
— Замолчи, — попросила Бет, — когда-нибудь я расскажу тебе правду о Натане, только не сегодня. Сегодня — наша ночь, и никого постороннего нам не надо. Никого и ничего. Мы начинаем с сегодня.
Радостная улыбка осветила его лицо.
— Ты вдруг стала мудрее, моя голубка. У нас много в прошлом такого, о чем надо забыть, правда? Но есть и то, чего я забыть не могу.
Неожиданно сердце ее захолонуло:
— Что ты имеешь в виду?
Его лицо вновь стало приветливым, и он почти нежно сказал:
— То, как ты смотрела на меня на балу у Коста. Разве я могу забыть этот взгляд! Или сладость твоих губ, когда я их поцеловал впервые. Разве ты хочешь, чтобы я забыл об этом? Да я и не смог бы. Я не забуду и твое нагое тело там, в доме свиданий, из-за этого вот уже несколько лет я нахожусь в полубезумном состоянии.
Бет склонила голову ему на грудь и низким волнующим голосом произнесла:
— Наверное, как ты заметил, многое из прошлого мы не сможем забыть, а то и не захотим. Но…
Она замолчала и посмотрела на него, пытаясь понять, поверил ли он, что она оказалась в объятиях Лоренцо не по своей воле. Ей было так важно знать это, и она храбро задала самый важный для себя вопрос:
— Ты мне веришь, что я сказала полную правду про тот проклятый день?
Это был единственный вопрос, которого боялся Рафаэль. Он до сих пор не мог определить свое отношение к той ситуации. Но видя эти фиолетовые глаза перед собой, в чьей честности теперь он не мог сомневаться, видя эти нежные губы, он с легкостью ответил:
— Да, верю. Я не могу до сих пор понять, чего хотела добиться этим Консуэла, но я знаю тебя и, как бы ни была сильна моя ревность, я знаю, что ты по своей воле никогда не пошла бы на свидание с Лоренцо.
Его голос прервался от волнения и охрип, когда он добавил:
— Я просто должен тебе верить, если бы я не смог этого сделать, то сошел бы с ума от дьявольских мыслей, терзавших мой ум. Мне не перенести даже одного твоего взгляда на другого мужчину, потому что мне становится страшно от мысли, а вдруг он тебе понравится как любовник. Поэтому я должен верить тебе, честности твоих глаз и помыслов хотя бы ради собственных интересов.
Маленькая слезинка скатилась по ее щеке. Он заметил ее.
— Это еще что? Так-то ты приветствуешь мое страстное признание в доверии и любви. Бет сквозь слезы улыбнулась:
— Нет, это свидетельствует о том, как много для меня значит твое доверие. Я столько раз хотела любым способом доказать тебе, что говорю правду, и так боялась, что даже теперь ты мне не поверишь…
Он тряхнул темноволосой головой:
— Но как бы я мог признаться в любви к тебе, если бы не верил? Ты же знаешь, что поначалу меня привлекли в тебе красота и свежесть. И если бы я не потерял разум от ревности, то не попал бы так легко в ловушку Консуэлы. Забудь это, Англичанка, но помни, что, считая тебя сущим дьяволом, я носил в сердце твой образ до того самого момента, пока снова не увидел тебя в Чиело. Там я безнадежно и навсегда влюбился в тебя.
Он улыбнулся ей хитрой улыбкой, а потом добавил:
— Когда я увидел тебя у фонтана, я еще пытался бороться с собой. Как ты думаешь, почему я начал быстро обустраивать Энчантресс?
Поймав удивленный взгляд Бет, он слегка встряхнул ее.
— Я приехал оттуда с готовым предложением на губах. Ну, и как ты думаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя в компании Лоренцо?..
— Но ведь это не я позвала его туда, — призналась Бет абсолютно честно. — Я терпеть не могла его присутствия, но что я могла поделать?
Губы Рафаэля сжались:
— Одним из первых моих действий в качестве твоего мужа будет убрать его. Я убью его. Тихим голосом Бет попросила:
— А может, не надо этого? Мы нашли друг друга, и мне очень не хотелось бы потерять тебя так быстро.
Я не сомневаюсь, что ты можешь убить его в честной схватке, но он — негодяй и не имеет понятия о чести.
— А ты уверена, что у меня она есть?
— Не знаю, как там обстоит дело. Но не думаю, что его труп был бы для меня лучшим свадебным подарком.
Он рассмеялся и звонко поцеловал ее.
— Себастиан заждался меня в конюшне, а мы еще не все обговорили. Только давай так — никаких секретов и тайн, есть ли тебе в чем признаться, пока я добрый?
Он шутил, но Бет не была расположена принять этот тон. И опять, держась за злополучную пуговицу на блузке, она потупила глаза и сказала:
— Есть еще одно признание. Он удивленно поднял брови, конечно, не догадываясь о масштабе того, что она хотела сказать.
— У нас будет ребенок!
Рафаэль смотрел на нее, как пораженный громом. Поначалу она даже испугалась. Потом он счастливо рассмеялся, и ее опасения растворились.
— Правда? — спросил он удивительно нежно, и в его серых глазах светилась искренняя радость. Бет кивнула, ее губы дрожали от счастья.
— Да, это правда, — ответила она, как эхо, удивляясь теперь, почему боялась сказать ему об этом раньше.
Для Рафаэля эта ночь была более чудесной, чем Бет могла себе представить. Воспитанный дикими команчами, затем едва не забитый холодным расчетливым дедом, женатый на женщине, которую ненавидел и которая ненавидела его, Рафаэль отрицал нежность и любовь всю свою жизнь. И вот теперь, держа в руках свою драгоценную и любимую Англичанку, видя ее лучистые глаза, он чувствовал, как тают последние льдинки недоверия между ними. Он нежно притянул ее к себе, его рот мягко скользнул по ее щекам и губам. Губы нашли губы и слились в новом для него поцелуе, который был проявлением любви, нежности и заботливости, а не страсти и вожделения, как прежде.
Прижавшись губами к ее уху, он полушутливо прошептал:
— Хорошо, что мы решили пожениться завтра — наш ребенок не должен быть незаконнорожденным.
Он положил ей руку на живот, и она почувствовала, что в этом жесте было и желание защитить их с малышом, и чувство собственника. Но вот он спросил с неожиданной торопливостью:
— Это — результат ночи в Чиело или произошло перед моим отъездом в Энчантресс?
Бет заколебалась, а он сказал с удивлением:
— Слушай, это случилось не тогда, когда ты надела платье шлюхи?
Бет вспыхнула от воспоминаний о той ночи и быстро сказала:
— Нет, перед твоей поездкой в Энчантресс. Он вздохнул:
— Я рад. Потому что тогда в Чиело я просто хотел придушить тебя, и мне не хотелось бы думать, что наш ребенок был зачат в такой момент. А ночь перед отъездом — это другое дело…
Это были замечательные моменты, но Рафаэлю пришлось оторвать ее от себя и подумать о самом ближайшем будущем. Он прошептал:
— Мне надо идти, Себастиан заждался, и еще кое-что надо сделать. А чтобы не спровоцировать моего деда на какие-нибудь новые глупости, мне придется оставить тебя здесь на сегодняшнюю ночь и завтрашний день — сможешь вытерпеть это?
— Постараюсь, при условии, что ты не заставишь меня ждать тебя слишком долго. Боюсь, что дед по моему лицу о чем-нибудь догадается. Итак, один день, не больше, иначе я начну подозревать тебя в стремлении скомпрометировать меня. Он улыбнулся:
— Уже угрожаешь, что же будет дальше? — А потом уже серьезно посоветовал:
— Скажись больной завтра вечером и уйди пораньше. Как только стемнеет, я приеду за тобой. Будь готова. Надеюсь, никому в голову не придет искать тебя до утра. А потом уже будет слишком поздно моему деду что-нибудь предпринимать, кроме как прислать нам поздравления в Энчантресс. Я хочу, чтобы наш ребенок родился там.
Бет чувствовала себя в раю. Расставание было трудным, ей не хотелось отпускать его. Но он понимал серьезность ситуации и покинул ее, исчезнув в окне.
Себастиан с нетерпением ждал его в конюшне.
— Что ты так долго не шел? — спросил он не без раздражения. — Ты же понимаешь, как непросто мне было бы объясняться со стражей, если бы они застали меня тут, тем более после того, как я распрощался с твоим обожаемым дедом, сославшись на смертельную усталость. Мне кажется, что он не поверил ни одному моему слову, и мне не понравилось, как он смотрел на Бет, когда она уходила. Ты видел ее?
Рафаэль был еще под впечатлением от всего, что произошло сегодня вечером: известия о ребенке, сознания того, что Бет любит его, и он мягко попросил:
— Пожелай мне счастья, Себастиан, завтра мы с Бет поженимся.
В какой-то момент Себастиана пробила мощная искра зависти, но затем, обрадовавшись за кузена, он абсолютно искренне пожелал ему и Бет самого светлого и счастливого будущего. А потом спросил:
— А как тебе удастся это сделать, ведь насколько я понимаю, дон Фелипе не собирается торопиться? Рафаэль с решительным видом пояснил свой план.
— Может быть, ты присоединишься к нам? Мне бы так хотелось видеть тебя рядом.
Приглашение Рафаэля было сделано совершенно искренне и он, конечно, не намеревался причинить боль Себастиану, забыв, что у того была своя история отношений с Бет. На удивление даже самому себе, Себастиан согласился, почувствовав, что сердце его не так уж разбито новостью о замужестве Бет.
Наверное, я становлюсь циником, подумал он про себя.
Они обменялись рукопожатием, и Себастиан искренне сказал:
— Я рад за вас обоих, особенно — за Бет. Наконец рядом с ней будет мужчина. В этом я не сомневаюсь.
Озадаченный, Рафаэль посмотрел на него и спросил:
— О чем это ты?
Теперь уже удивился Себастиан:
— А разве она тебе ничего не сказала? — И после отрицательного жеста Рафаэля рассказал о том, как застал Натана в постели с мистером Перси.
Рафаэль пробормотал такое, что Себастиан подумал: «Хорошо, что Натан уже покинул эту землю».
Рафаэль не стал дальше углубляться в размышления о Натане, придет время — и Бет расскажет все, что сочтет необходимым. На крыльях любви летел Рафаэль в Сан-Антонио, и обратная дорога показалась ему короче.
Лоренцо тоже бодрствовал этой ночью, но его поддерживала ненависть и жажда убийства. Он скакал сейчас на встречу с команчами, а в ушах у него звенели слова, брошенные в его адрес доном Фелипе не более часа назад.
Дон Фелипе, несмотря на манеры Лоренцо и его светский опыт, относился к нему с вежливым презрением. Когда пришла записка от дона Фелипе, Лоренцо обрадовался, решив, что его терпение принесет плоды. Он помнил, что ему во время операции по похищению Бет были даны деликатные поручения, которые дон Фелипе не доверил даже сыну.
Все это было так, и Лоренцо пришел к выводу, что дон Фелипе наконец оценил его по достоинству. Его расчет был жесток и прост. Бет в ближайшие дни должна погибнуть, захваченная команчами. Она навсегда замолчит и, естественно, никакого брака с Рафаэлем не будет.
Дон Фелипе смотрит на него все теплее, значит, возрастают его шансы на руку Арабеллы. Если это свершится, то на его пути останется только один противник — Рафаэль. Но Рафаэль должен проследовать тем же путем, каким уйдет бедная сеньора Бет!
Однако в его планы были внесены жесткие коррективы.
Он хотел побеседовать с глазу на глаз с доном Фелипе, который сидел в библиотеке, наслаждаясь последним стаканом шерри. Дона Фелипе слегка озадачило, что Лоренцо не спал. Он считал, что тот уже уехал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42