И тут она возмущенно закричала и вырвалась из его рук, ее глаза метали молнии, слова путались:
— Как вы смеете? Не прошло и двух недель со смерти моего мужа.
Ее грудь вздымалась, и она произнесла слова, которые, казалось, никогда не должны были быть произнесены:
— Вы хотели, чтобы он умер! Хотели! Хотели! В тот ужасный день вы так и сказали.
Совершенно потеряв контроль над собой, она бросилась на Рафаэля, и ее маленькие кулачки били его по лицу, по груди; из глаз брызнули слезы, которых еще никто на ее лице не видел. Она повторяла:
— Вы хотели, чтобы он умер! Хотели! Вы хотели этого!
Рафаэль был, конечно, сильнее Бет, но ярость придала ей силу, которая удивила их обоих. Поэтому ей удалось нанести ему несколько весьма болезненных ударов по лицу и шее, прежде чем он смог скрутить ее. Теперь он держал ее у своей груди, плотно сжав запястья тонких рук.
Она смотрела на него с вызовом, и невысохшие еще слезы заставляли ее глаза таинственно сверкать. Глядя сверху на эти дорогие ему черты, он резко признал:
— Да, я хотел, чтобы его не было рядом с тобой. Но это вовсе не значит, что он должен был умереть.
— Зачем вам это было нужно? — Она опять заводилась. — Чтобы я стала вашей любовницей? Неужели вы считали, что я буду такой легкой добычей?
Как ртуть, она неожиданно выскользнула из его рук и, глядя на него снизу вверх, произнесла голосом, полным ненависти:
— Никогда! Никогда! Никогда, никогда! Слышите меня? Я ненавижу вас. Я лучше умру, чем позволю вашим грязным индейским рукам дотронуться до меня!
Сказать ему худшие слова она была бы не в состоянии, даже если бы подбирала. Но ею руководили дьяволы, и она вредила себе не меньше, чем Рафаэлю. А тот, к счастью, мог понять это, глядя на взъерошенное существо перед собой.
Выражение его лица оставалось неизменным, и неожиданно без всякой видимой причины Бет подбежала к нему и ударила открытой ладонью по губам и щеке. Рафаэль смотрел на нее какое-то мгновение, а потом ударил в ответ. Не изо всей силы, но достаточно, чтобы ее голова чуть не слетела с шеи, а по комнате разнесся как бы пистолетный выстрел.
У нее на щеке остался рубиновый след, и с коротким воплем Бет бросилась лицом в подушку. Все крики, стоны, плач и причитания, которые она сдерживала в себе, когда умер Натан и когда его хоронили, прорвались, как через рухнувшую плотину. Она плакала долго, гнев Рафаэля уже прошел, он молча наблюдал за ней, пока ему хватило сил.
Он не был нежным мужчиной и не был ласковым, но ему было больно видеть ее отчаяние и безнадежность. Он нырнул в кровать и обнял ее, содрогающуюся от рыданий. Они долго лежали так — Бет плакала, а Рафаэль нежно гладил ее волосы, касался их губами, находил не просто ласковые слова, но слова, выражающие настоящую любовь.
Бет постепенно затихла у него на груди, совершенно опустошенная, не представляющая своего ближайшего будущего. Как бы неожиданно пробудившись, она обнаружила, что между нею и Рафаэлем возникла какая-то совершенно непостижимая близость.
Они лежали в ее постели, его руки нежно обнимали ее. Лицо Бет прижималось к его груди как раз там, где полы халата разошлись. Одна его рука нежно, но машинально ласкала ее бедро и ягодицу. Она понимала, что такое касание через легкую ткань в любой момент может вызвать всплеск страсти. А другой рукой он очень нежно гладил ее по голове и плечам, откидывая со лба тяжелые пряди ее замечательных серебристых волос. Губы его успокаивающе и нежно целовали лоб и виски Бет.
Она лежала очень тихо, стремясь навсегда вобрать в себя эти бесценные секунды, а он был нежен, внимателен и заботлив, и ей было хорошо с ним. Обо всем этом любая женщина может только мечтать.
Миг, когда его ласки перестали быть просто средством, чтобы успокоить ее, Бет ощутила очень отчетливо. Она посмотрела ему в лицо и собралась попросить прощения за то, что потеряла над собой контроль. Но то, что она легко прочитала в его глазах, заставило ее сердце усиленно забиться и даже на мгновение замереть. Завороженная, смотрела она на него. Как она любила каждую черту его лица!
Рафаэль не улыбался, он смотрел на это прекрасное лицо и дорогую ему фигуру и старался навсегда запомнить ее облик. Бет относилась к тем редким женщинам, красоту которых слезы не портили, а подчеркивали.
Коричнево-золотистые ресницы, слипшиеся от слез, придавали ее широко открытым и чистым глазам выражение, которое свойственно наивному котенку; на щеках играл розовый румянец; коралловые губы слегка вспухли и от этого выглядели еще более зовущими. С огромным трудом Рафаэль оторвал глаза от них, но это его не спасло — взгляд тут же уперся в небольшую ложбинку между ее грудями, как раз там, где был вырез рубашки. Он уже понял, что не сможет отпустить ее от себя.
Он старался сделать это, но все восставало против него. Она была такой теплой, мягкой в его руках, и, когда он ослабил объятья, чтобы позволить ей отодвинуться от него, эффект получился обратный. Сквозь весьма нескромную ночную рубашку все линии ее бедер, ног и ягодиц вырисовались так зовуще, что он, как завороженный, впился в это великолепие глазами. Взгляд его остановился на том таинственном месте, где в скрещении замечательных белых бедер был совершенно отчетливо виден треугольник золотых волос. Со стоном он притянул ее к себе еще плотнее, и его губы стали жадно искать ее мягкие уста.
Теперь его ласки не были простой попыткой успокоить ее.
В те предыдущие разы, когда она отдавалась Рафаэлю, в этом акте содержался элемент насилия, но не сегодня. Сегодня он был самым нежным любовником, о котором только может мечтать женщина, его ласки нельзя было сравнить ни с чем в мире.
Несмотря на подгонявшее его желание, Рафаэль долго и нежно снимал с Бет рубашку, скрывающую от его голодных глаз ее великолепное тело. А Бет под гипнозом его горящих желанием глаз не делала ни малейшей попытки остановить его. Ее тело выгибалось ему навстречу, прося ласки каждой клеточкой.
Он не торопился. Подняв голову, он рассматривал маленькое хрупкое тело, лежавшее перед ним, груди, налившиеся вожделением, соблазнительную линию стройной талии, белую, очень белую кожу на ее плоском животе и бедрах. Она была непереносимо желанной, ее тело было тем алтарем, которому он поклонялся. Его твердеющая с каждой секундой мужская плоть ничего не хотела так, как слияния с ней, чтобы не ощущать себя ничем, кроме ее составной части. Он хотел потеряться в ней.
Наклонив голову, он стал теплыми губами ласкать ее розовый просящий нежности сосок. Губами и зубами он дразнил и покусывал его, а рукой ласкал саму грудь, ритмично нажимая на нее. Бет это было очень приятно, и она издавала тихие стоны. Подбадривая себя коротким криком, она рванулась к нему, но ей удалось только растопыренными пальцами ворваться в его иссиня-черную густую шевелюру.
Но ей этого было мало, потому что рот Рафаэля уже раззадорил ее губы, язык глубоко вторгся в ее уста, поэтому ее руки соскользнули на его плечи и стали срывать шелковую одежду с них.
Не отрывая своих губ от ее, Рафаэль одним движением скинул халат, но руки его были заняты и он не мог снять завязанный на талии пояс. Тогда он прошептал:
— Развяжи его — не хочу, чтобы между нами была хоть какая-то преграда.
Бет заколебалась, но движимая тем же самым голодом, что и Рафаэль, развязала пояс, и вот уже все, что было на нем, упало на ковер. Он лежал теперь рядом с ней абсолютно нагой и горячий. Она не остановилась на том, что освободила его от покровов. Движимая чувственным возбуждением, она перешагнула через обычный для нее барьер стыдливости — ее рука продвигалась к низу его живота, ей было приятно, когда он застонал от удовольствия, которое переполняло и ее.
Рафаэль обследовал каждый дюйм ее тела. Длинные пальцы скользили вдоль спины, крепкие руки следовали по ее крутым ягодицам, подтягивая их ближе к себе. Его губы поспевали всюду — они целовали ее уста, плечи, грудь, и Бет уже просто трепетала от эмоций, которые он сумел в ней пробудить. Ей хотелось, чтобы его сильное тело как можно скорее оказалось наверху.
Теперь и она начала свои исследования, пытаясь определить, что же есть в этом мужчине, единственном, что может заставить ее потерять контроль над собой, превратить в создание, верхом желания которого является только то, чтобы именно он обладал ее телом. Ее руки бесстыдно путешествовали вниз от его гладкой мускулистой груди по мощному животу и еще ниже. Но вот одна рука нашла то, что искала, и она застонала от восторга, инстинктивно сжимая обретенную ею драгоценность. Это породило у Рафаэля всплеск чувственности, да такой, что он испугался, что сейчас все и закончится.
Сдавленным голосом он пытался остановить ее:
— О Боже! Англичанка, не трогай меня пока. Я слишком полон вожделения.
Но Бет была захвачена совершенно новыми для нее открытиями " — она хотела наконец понять, чем же мужское тело отличается от женского. Поэтому ее пальцы продолжали нежно щекотать его трепещущее естество, она была в восторге от того, что могла трогать его и что ее совсем неумелые ласки доставляют ему не меньшее удовольствие, чем его изощренные ей.
Рафаэль не мог выдержать такого искуса и с глубоким стоном отпрянул от нее. Когда он смотрел вниз на ее искренне удивленное лицо, глаза его были почти черными от переполнявших все тело эмоций.
— Не делай этого, — сказал он заплетающимся языком, — если не хочешь, чтобы из меня все вылилось на тебя, а не в тебя!
Эти слова доставили ей большое удовлетворение, потому что теперь она точно знала, что может заставить его потерять контроль над собой, она осознала, что ее руки могут довести его до такого же экстаза, до какого он доводил ее. С хитрой улыбкой она выгнула свое тело так, чтобы оба ее соска, как огненные точки, дотронулись до его груди, и она намеренно заглянула в глубину его глаз, когда ее рука опять продолжила свое занятие.
Его тело было подброшено каким-то импульсом, когда она коснулась его, и все преграды, которые он попытался бы возвести между ними в этот момент, неминуемо рухнули. Его рот требовательно накрыл ее губы, и теперь уже она попала в его власть и забыла об удивительной игре, которую открыла несколько минут назад. Теперь любовная игра губ была двусторонней. Бет больше не оборонялась, ее язык так же агрессивно, как и его, врывался на территорию «противника», вызывая у него новый прилив чувственности.
Ее язык действовал, как струйка пламени, и поняв, что Рафаэль не обороняется от ее атак, она продолжала обследовать его рот, воспламеняя при этом себя не меньше, чем Рафаэля. Увлеченная этой вновь открытой стороной любовной игры, она обеими руками обняла его лицо, ее маленькие ручки держали его щеки, когда она впивалась в его губы страстными поцелуями.
У Бет не было возможности сказать ему, что этой ночью она сделала такие замечательные интригующие открытия, что никогда раньше она не целовала так мужчину. Он никогда не поверил бы ей, что она никогда не дотрагивалась до мужского тела и никогда не ощущала столь притягательную твердость мужского естества. Она, познав все это, как бы освободилась от прошлого, будущее ее не трогало, она была готова идти туда, куда позовут ее ласки Рафаэля.
Рафаэль знал очень многих женщин, но ни, одна из них не воспламеняла его так, как Бет, и ни одна не брала его в сладкий плен, как это смогла сделать она. Бет была, как мощный наркотик, разлившийся у него в крови; он ощущал это, лаская ее стройное тело. Все женщины, которых он когда-либо знал, исчезли из его сознания — там нашлось место лишь для одной Англичанки. Он пока считал, что нашлось место только в сознании, но было похоже, что и в сердце тоже.
Не в силах уже ограничиваться любовной игрой с этой невероятной плотью, которая была так близко, Рафаэль не стал удерживать руку, которая опустилась к маленькому треугольнику между ее бедер. Он мягко раздвинул ее ноги и стал потихоньку пробираться пальцами в лоно, заставляя Бет стонать от удовольствия и извиваться от желания. Ее груди поднялись до уровня его губ и, ощутив это, Рафаэль освободил ее губы и языком и зубами стал дразнить ее соски, которые рассылали импульсы удовольствия по всему ее телу.
Его рот путешествовал от одной груди к другой, а затем неожиданно его губы стали медленно спускаться по нежной коже ниже грудей, вдоль плоского живота до тех пор, пока не погрузились в шелковистый треугольник между бедер. Бет окаменела; он почувствовал это, ощутил ее неуверенность и посмотрел на нее лихорадочно блестящими глазами.
— Позволь мне, — прошептал он требовательно. — Ты так прекрасна здесь, как и везде, и я хочу знать твой вкус, хочу ощутить его губами и ноздрями.
Позволь мне!
Если простые слова могли возбуждать сладострастие, то так и произошло от сказанного Рафаэлем. Уже доведенная до дрожи, Бет не могла сопротивляться ему и расслабилась, тело сотрясалось от ожидания чего-то необычного.
Рафаэль ласково раздвинул ей ноги, его губы стали медленно спускаться по золотым завиткам волос. Бет показалось, что ее сердце выскочит из груди, так быстро оно билось. Его язык, когда он трогал ее там, был орудием изощренной пытки, а когда он проникал глубже и глубже, это был язык пламени. Тело Бет свели судороги страсти. Стоны и рыдания вырвались у нее от избытка чувств, и она приблизилась к Рафаэлю, сама не понимая, чего хочет — чтобы он остановился или продолжал. На самом деле выбора у нее не было. Найдя то, к чему он стремился, Рафаэль погрузился в изумительные запахи ее тела. Ей было приятно даже его теплое дыхание, которое там тоже казалось дополнительной лаской. Его язык продолжал исследования, он искал мягкие внутренние поверхности, все то таинственное, что было спрятано внутри этого золотого треугольника.
Она кричала. Она знала, что кричит, но объяснить почему, не смогла бы. Ей нужно было трогать Рафаэля, чтобы возвратить ему ощущение дикого удовольствия, которое он доставил ей, но все, что она могла сделать сейчас, это вращаться с сумасшедшим упорством на кровати, отключившись от всего под тем разрядом сумасшествия, которое вызывал язык Рафаэля.
Податливая на его малейшее движение, отзывчивая на ласки его рта, никогда еще не знавшая глубины таких эротических переживаний, Бет металась под его поцелуями, подталкивая себя все ближе к нему. Он продолжал свои разрушительные ласки, и вот это свершилось. Волна за волной острое наслаждение сотрясало ее тело. Не в силах ни помочь себе, ни сдержаться, она кричала от восторга, ее тело подпрыгивало и сотрясалось от мягкой атаки Рафаэля.
Чувствуя свою ответственность и зная, что сейчас испытывает она, Рафаэль удовлетворенно вздохнул, его тело остро реагировало на ее конвульсии. Его губы возвратились к ее устам и опять началось сражение языков, но главным было то, что он ощущал винную сладость ее губ.
Ее собственный вкус и запах на его губах поначалу был ей непривычен, но когда его руки начали ласкать ее груди, бедра, все мысли Бет переключились на то, что сейчас настанет момент и они сольются воедино. Его пальцы опять освобождали дорогу для финальной атаки, и она была поражена, что после недавнего полного опустошения ее опять терзало острое желание, которое было сильнее всего остального. Рафаэль слегка продвинулся, и она почувствовала, как ее бедра разделяются, и со стоном непреодолимого сладострастия она осознала, что вся, наполнена им, его твердым и горячим естеством. Его ритмичные движения были неторопливы, как будто он получал удовольствие от захвата каждого сантиметра ее тела, но Бет хотелось все большего, ей уже просто требовалось то удовольствие, которое мог доставить ей только он, и никто другой, Ее руки обхватывали его мощную спину, гладили ягодицы, ее пальцам нравилось ритмично сжимать его сильные мышцы.
— Ну! Ну же! — она выдыхала свои слова прямо в его уста. — Ну же!
Больше вести любовную игру Рафаэль был не в силах, и его тело накрыло ее маленькую фигуру, дав им ощущение неземной сладости, когда его мужское начало Слилось с ее женским.
Бет почувствовала, как его тело подпрыгнуло, освобождаясь, и ощущение, что это она смогла ввергнуть его «в маленькую смерть», наступающую, когда приходит полное физическое удовлетворение, ввергло ее саму в море удовольствия, заставившее ее забиться в конвульсиях.
Они лежали рядом, их тела переплелись, и никто не хотел нарушить то удивительное слияние, которого им удалось достичь. Губы Рафаэля были более чем нежны, когда он целовал ее лицо, останавливаясь на бровях, ресницах, маленьком носике, прежде чем добраться до губ, что вызывало у Бет слезы умиления. Рафаэль в эту ночь не ушел, не в силах оставить ее, и еще дважды, прежде чем на свет явилось красноватое солнце, Бет ощутила сладость соития с ним. Последний раз все произошло быстро, и Бет провалилась в сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42