Если этого не случится, то мира не будет.
— Вы говорите — пленных? — Натан был искренне поражен. — Зачем им пленные? Мне кажется, что каждый нормальный мужчина может легко убежать от этих дикарей.
Лицо миссис Маверик стало еще более грустным, и она сказала упавшим голосом:
— Мужчин они в плен не берут, только женщин в детородном возрасте и маленьких детей. Женщин они делают наложницами и рабынями, заставляя их рожать полукровок. Пойманных белых детей растят по законам племени, и те, став взрослыми, считают себя индейцами.
Бет была потрясена. Она даже заерзала на диване, легко представив себя в руках грубого дикаря. Ужасно! Об этом ей даже подумать было страшно. Вместе с тем в ней проснулось какое-то болезненное любопытство. Не в силах преодолеть его, она попросила рассказывать дальше.
— Ну хоть кто-нибудь выживает? — был ее следующий вопрос.
Супруги Маверик выглядели мрачно. Сэм твердо сказал:
— Кое-кто выживает, но большинство — нет.
Судьба многих вообще остается неизвестной. Вот один из примеров. Когда в форте Паркер в 1836 году индейцы устроили чудовищную резню, маленькой Цинтии Энн было всего девять лет, а ее брату Джону — шесть. Ходят слухи, что ее видели у команчей на севере, но никто толком не знает, жива ли она сейчас и что стало с ее братом.
— О бедные, бедные дети! — Бет выдохнула эти слова с тихим ужасом.
Тут Маверики спохватились, что представили своим гостям техасскую жизнь в слишком мрачном свете. Они стали расхваливать техасский климат, плодородные земли, тучный скот. Получалось, что Техас — это рай на земле.
Когда Бет и Натан возвратились к вечеру в отель, каждый из них еще не скоро освободился от мыслей о команчах и резне 1836 года.
Ночью Бет привиделся кошмар. Она голая стоит в окружении команчей, их глаза блестят от вожделения, и ей никак не удается выскользнуть из страшного круга.
Индейцы подходят все ближе и ближе, на их дикарских лицах полыхают отблески костров. Но вот они вдруг кидаются врассыпную. С ней остается только один — высокий, мускулистый. В руках у него окровавленный нож, его серые глаза возбуждены. У команча лицо Рафаэля Сантаны!..
Глава 9
Гасиенда дель Чиело была расположена в одном из самых прекрасных сельских уголков, которые Бет когда-либо видела.
Кавалькада покинула Сан-Антонио на рассвете предыдущего дня, никаких особенных происшествий в дороге не случилось. Но Бет тем не менее была очень рада после ночных кошмаров, что Себастиан со своими четырьмя слугами был по-прежнему рядом. Это ее успокаивало, давало ощущение безопасности и позволяло забыть о реальности — помимо индейцев в этой местности шныряли группы мексиканских бандитос, которые грабили, убивали и насиловали с благословения, если не по прямому поручению, Мехико-сити.
Натан больше не заговаривал об индейцах, но Бет, помнившая рассказы Мавериков, сама вдруг совершенно неожиданно для него сказала:
— Думаю, Натан, что ты был прав. Это путешествие слишком опасно. Не принимай меня за дурочку, но мне уже не хочется никуда ехать.
Он вовсе не считал ее дурочкой, но все же был удивлен изменением ее намерений. Одновременно Натан почувствовал страшное облегчение. Он не стал даже интересоваться причинами перемены ее настроения, а только горячо спросил:
— Значит ли это, что мы не едем дальше, а возвращаемся в Натчез?
Бет ответила не сразу. Ей по-прежнему очень хотелось повидаться со Стеллой и маленькой Элизабет, но она была слишком напугана, и путешествие, начавшееся так хорошо и сулившее столько надежд и впечатлений, внушало ей теперь не просто страх, а чувство, близкое к паническому ужасу. Глубоко вздохнув, она сказала:
— Да, мы можем провести пару дней у родственников Себастиана, а затем возвратимся в Сан-Антонио и тем же путем, как ехали сюда, отправимся в Натчез.
Натан был страшно обрадован такой перспективой и не делал попыток скрыть этого. Когда пришло время остановиться, чтобы дать отдохнуть лошадям и волам, он просто не мог сдержать своих эмоций. Счастливым голосом он сообщил новость Себастиану, который, чтобы не париться в экипаже, весь путь проделал верхом. Его не удержала в повозке даже возможность побыть возле Бет несколько лишних часов.
Себастиан не мог скрыть своего изумления.
— Возвращаетесь домой? Как это так? Что произошло? Вы хотите сказать, что с гасиенды вы возвращаетесь в Сан-Антонио, а оттуда домой в Натчез?
— Да! — произнес Натан ликующим голосом. Себастиан тяжелым взглядом посмотрел на Бет, пытаясь понять ход ее мыслей. Она смело встретила его взгляд, хотя выражение ее фиолетовых глаз выдавало внутреннее смятение. С трудом она прошептала:
— Я знаю, что вы будете думать обо мне как о легкомысленном создании, но я поняла, что просто не хочу ехать дальше. Я напишу подруге из Сан-Антонио и все честно объясню.
Себастиан беспомощно спросил:
— Вы уверены, что так уж искренне того хотите, что это не следствие усталости?
— Абсолютно уверена и решение свое менять не намерена! — сказала Бет совершенно металлическим голосом.
Но Себастиан, немного зная женщин, все же решил не ставить точку в разговоре. Надо дать ей знать, что ее муж крутит однополую любовь со своими дружками и просто не может выполнять своих супружеских обязанностей. И Себастиан задумался, под каким соусом лучше предложить ей брак с настоящим мужчиной, каковым он себя считал.
Показались первые признаки жилья. Гасиенда была окружена двумя кольцами стен. Наружные были укреплены портиками из необожженного кирпича — они должны были дать защиту крестьянам и арендаторам, жившим на гасиенде. На этой территории в несколько акров были расположены амбары, склады, колодец, конюшни.
Внутренние стены были не менее высокими и прочными, они тоже служили оборонительным рубежом, но их главной задачей было скрывать от посторонних глаз жизнь обитателей Большого дома — владения хозяев гасиенды.
Повозка остановилась как раз у внутренней стены. Себастиан, быстро соскочив с коня, открыл дверь экипажа и, помогая выйти Бет, немного шутовски приветствовал прибывших:
— Мадам! Гасиенда дель Чиело ждет любых ваших распоряжений.
Хозяев пока не было видно. И Себастиан отправился предупредить их о прибытии гостей.
Не прошло и нескольких минут, как он вернулся в сопровождении стройного, приятной наружности мужчины, которому на вид можно было дать лет пятьдесят. За ними следовала пышная сеньора, на ее темных волосах колыхалась кружевная накидка, под которой был виден богато инкрустированный драгоценными камнями гребень.
Лицо джентльмена расплылось в широчайшей доброжелательной улыбке, и он с искренней радостью воскликнул:
— Так вот они какие, друзья нашего Себастиана! Проходите, пожалуйста, проходите. Надо же отдохнуть с дороги. Гасиенда в вашем распоряжении. Мы ужасно рады, что вы позволили нашему юному родственнику уговорить себя навестить нас. В гасиенде дель Чиело всем гостям рады, но особенно приятно, что на сей раз это друзья Себастиана.
Последовал обмен приветствиями и представления. Назвав полные имена хозяев и приезжих, Себастиан усмехнулся и предложил в повседневной жизни обращаться проще: Бет и Натан, Мигуэль и Маделина.
Последняя за всех и ответила. Ее большие оживленные глаза светились искренней радостью, когда она сказала:
— Мы просто не знаем, как вас отблагодарить за то, что вы приехали к нам. И еще за то, что во время всей поездки вы были очень добры к Себастиану.
Все, что говорилось в последние несколько минут, отскакивало рикошетом от Бет. Она, побледнев во время представления, так еще и не пришла в себя. Имя Сантана, прозвучавшее за время представления хозяев, потрясло ее. Откуда-то из глубин памяти начали всплывать не совсем ясные пока ассоциации. Но она все же была светской дамой, и в ответ на любезные слова Маделины ее язык совершенно автоматически тоже произнес галантный ответ:
— Как раз наоборот, это нам надо сердечно благодарить Себастиана. Без него нам было бы очень худо, а ведь он отложил из-за нас все собственные дела, чтобы организовать это замечательное путешествие сюда.
Себастиан выглядел смущенным, а Мигуэль, хорошо зная этого молодого человека, прокомментировал:
— Может быть, Себастиана подвигнуло на подвиг то, что вы оказались такими милыми и.., красивыми компаньонами, к тому же и терпеливыми. Вы знаете, ведь далеко не все выдерживают его общество.
В ответ на это замечание послышался взрыв смеха. Но Бет продолжала думать о своем. Что это — игра случая или рок, зачем она добровольно и глупо сует голову в петлю? Она огляделась каким-то затравленным взглядом, как будто боясь увидеть Рафаэля Сантану.
Бет всячески старалась включиться в общий разговор, но у нее никак не получалось. Пока она не убедится, что эти Сантаны не имеют никакого отношения к Рафаэлю, ей не удастся успокоиться. Она нервно вертела в руках свой стакан, размышляя, как бы выяснить этот так волнующий ее вопрос.
На него неожиданно и сам не зная того, ответил Себастиан. После обмена ничего не значащими общими фразами он поинтересовался у дона Мигуэля:
— А что, Рафаэль еще не приехал! Я виделся с ним в Галвестоне по дороге сюда, и он обещал встретиться со мной на гасиенде.
Дон Мигуэль улыбнулся:
— Мой сын — как ветер, никто не знает, когда и где он возникнет. Но уж если обещал, то значит, обязательно будет.
Тонкий хрустальный стакан выскользнул из внезапно обессилевших пальцев Бет и не разбился о пол только потому, что внизу был толстый мягкий ковер. Вино залило желтое платье Бет, лиловое пятно быстро расползлось по подолу. В голове у нее был настоящий сумбур, она чувствовала себя совершенно затравленной. До нее дошло, что дон Мигуэль — это отец Рафаэля. Бет слегка застонала, но остальные решили, что это выражение сожаления об испорченном платье.
Маделина вскочила и предложила:
— Пойдемте со мной, сеньора. Я покажу вам вашу комнату. Кто-нибудь из слуг сейчас же займется вашим платьем.
Повернувшись к мужу, она коротко добавила:
— Мигуэль, голубчик, распорядись, чтобы Джесус или Педро принесли чемоданы сеньоры Риджвей в золотые комнаты. Ей надо срочно переодеться.
Бет, как лунатик, следовала за пышной хозяйкой через тенистую аркаду, образованную выступающими над двориком карнизами построек. Она с трудом держала себя, все еще пребывая в шоке от сознания того, что Рафаэль — сын хозяев.
Скрывая свои подлинные чувства, она сказала в ответ на недоуменный взгляд Маделины:
— Поездка из Сан-Антонио утомила меня гораздо сильнее, чем я ожидала.
Хозяйка согласилась, что это хоть и не очень длинное, но не слишком комфортабельное путешествие действительно утомительно. Она предложила молодой гостье раздеться и до ужина отдохнуть в постели.
— Я пришлю вам освежающих напитков, и вы придете в себя.
Бет искренне поблагодарила Маделину, потому что, действительно, ей больше всего сейчас хотелось раздеться и лечь в прохладную постель.
С уходом Маделины самообладание покинуло Бет. Ноги ее дрожали, она с большим трудом добралась до кресла и рухнула в него. Она убеждала себя:
«Ну не надо быть дурой, чего мне бояться? В конце концов, он просто один из мужчин. Он не может нанести мне вреда».
Но тут сердце ее сжалось от ужаса — она раньше не подумала, что ей придется встретиться и с Консуэлой. Руки Бет задрожали так, что ей пришлось зажать их между коленями. О Боже! Бет с отвращением поняла, что просто не сможет видеть Консуэлу, не говоря о том, чтобы поздороваться с ней в рамках светской вежливости. Она представила, как черные пустые глаза Консуэлы, знающей всю глубину ее падения, будут следить за каждым движением. А кузен Консуэлы Лоренцо, он что, тоже будет здесь?
Бет вынуждена была прервать свои размышления, потому что раздался легкий стук в дверь. И сразу же тяжелая дверь раскрылась и так же, как когда-то в тот ужасный полдень в Новом Орлеане, на пороге возникла служанка Консуэлы Мануэла. В ее руках был большой серебряный поднос с разнообразными напитками. Бет остолбенела, ее лицо вспыхнуло от возбуждения.
Мануэла остановилась как раз посреди комнаты, ее черные глаза с полным пониманием смотрели на лицо Бет. Она несколько секунд молчала, а потом произнесла очень тихо:
— Не надо меня бояться, сеньора. Тогда я просто была вынуждена выполнять распоряжения моей госпожи. А теперь я не сделаю ничего плохого вам. И никто и никогда, кроме нас двоих, не узнает того, что там произошло.
Мануэла подошла ближе и еще раз повторила:
— Не надо меня бояться. Сеньора Консуэла мертва, и вместе с ней умерло очень многое. Верьте мне, я не сделаю вам ничего плохого. Она мертва, и вместе с ней ушло прошлое.
Бет не понимала ничего, кроме того, что Консуэлы больше нет. Она посмотрела в лицо Мануэлы и спросила:
— А как это случилось?
— Команчи. Она ехала отсюда, чтобы в порту сесть на корабль до Испании. И она, и две ее служанки, и восемь слуг — все были убиты индейцами. Она страдала перед смертью. О Боже, как она страдала. Я обмывала ее тело перед тем, как ее похоронили здесь на семейном кладбище. И я видела следы чудовищных пыток на ее теле. Она страдала в тысячу раз страшнее, чем вы, сеньора, я не хочу искать в этом прощения за то, что она проделала с вами, но может, где-то в уголке вашего сердца найдется капля жалости к ней. Она умерла ужасно.
Мануэла замолчала и, взяв с подноса стакан сангрии, подала его Бет. Та автоматически взяла вино и тут вспомнила о своем залитом этим же вином платье.
— Как мне жаль мое платье. Я его испортила. Бет с глупым видом опустила глаза. А Мануэла, как будто предыдущей части разговора не было вовсе, согласилась:
— Да, я вижу. Если позволите, я займусь этим платьем. Я помогу вам снять его, а другая служанка замоет.
Бет беспомощно согласилась, пытаясь забыть ту важную часть разговора, пытаясь не думать о том, что Рафаэль Сантана специально послал свою жену на смерть к команчам.
Мануэла ловко сняла злополучное платье с Бет, оставив ее в кружевной рубашке, и тут же исчезла в глубине дома. Но почти немедленно возвратилась с красивым французским пеньюаром, полы которого были обшиты испанскими кружевами. Бет его узнала, значит, ее багаж уже был распакован в одной из близлежащих комнат.
Мануэла помогла ей надеть пеньюар и посоветовала глотнуть сангрии. Бет, которая все еще действовала автоматически, так и сделала. Глоток вина согрел ее. По телу пошла приятная теплота, и она с истерической храбростью подумала: «Вот сейчас напьюсь, и, по крайней мере, мне не будет страшно ничего».
Мануэла чуть не силком проводила ее в спальню и усадила в большое удобное кресло.
— Вашим платьем занялась Мария. А меня донья Маделина попросила прислуживать вам, потому что после смерти Консуэлы я стала ее горничной. Но если хотите взять кого-то другого, то скажите. Я договорюсь.
Проведя рукой по волосам, Бет твердо сказала:
— Нет, спасибо. Мы с вами вполне справимся, а завтра мои слуги помогут. Им трудно было бы объяснить, почему я отказалась от их услуг.
Бет решила воспользоваться ситуацией и выяснить все, что касалось обстоятельств смерти Консуэлы.
— Мануэла, расскажите мне, как все произошло. Почему Консуэла решилась ехать?
Мануэла немного поколебалась, а затем просто сказала:
— Сеньор Рафаэль потребовал развода. Он дал ей шанс поехать в Испанию и там самой начать бракоразводный процесс или остаться здесь и покорно ждать, когда он решит сам сделать это.
На лице у Мануэлы появилось брезгливое выражение:
— Как она мерзко орала на него и оскорбляла, она была невменяема. Она тронулась в путь, даже не дождавшись, пока упакуют ее вещи. Лоренцо нанял нескольких человек сопровождать ее до побережья. Консуэла уехала через три дня в сопровождении двух горничных. А я должна была последовать за ней со всем багажом. Я благодарю Бога, что она не стала настаивать на том, чтобы я ехала с ней. Она доверяла мне и оставила приглядеть за сбором ее багажа. Это спасло мне жизнь. Команчи убили всех.
— Понятно, — тихо сказала Бет, все еще теряясь в догадках: не навел ли Рафаэль команчей на след жены, предварительно встретившись с ними и сообщив точку, где они могут задержать путешественников. В ней боролись чувства: ей не хотелось верить в то, что он мог пасть так низко, а с другой стороны, что-то подсказывало, что ему хватило бы жестокости на это. Был у нее и еще один вопрос:
— А сеньор Мендоза, как он поживает?
— У него есть ранчо недалеко отсюда, — ответила Мануэла, а на лице у нее появилось выражение сожаления:
— Я должна предупредить вас, что сеньор Мигуэль по-прежнему считает его членом семьи, и сегодня он будет здесь на ужине!
Глава 10
Мануэла оказалась прекрасной служанкой, у нее был хороший вкус и точный глаз. Ей не надо было давать указаний, она все предвидела сама.
Она подобрала наряд и украшения к ужину, и Бет одобрила все, что та предложила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Вы говорите — пленных? — Натан был искренне поражен. — Зачем им пленные? Мне кажется, что каждый нормальный мужчина может легко убежать от этих дикарей.
Лицо миссис Маверик стало еще более грустным, и она сказала упавшим голосом:
— Мужчин они в плен не берут, только женщин в детородном возрасте и маленьких детей. Женщин они делают наложницами и рабынями, заставляя их рожать полукровок. Пойманных белых детей растят по законам племени, и те, став взрослыми, считают себя индейцами.
Бет была потрясена. Она даже заерзала на диване, легко представив себя в руках грубого дикаря. Ужасно! Об этом ей даже подумать было страшно. Вместе с тем в ней проснулось какое-то болезненное любопытство. Не в силах преодолеть его, она попросила рассказывать дальше.
— Ну хоть кто-нибудь выживает? — был ее следующий вопрос.
Супруги Маверик выглядели мрачно. Сэм твердо сказал:
— Кое-кто выживает, но большинство — нет.
Судьба многих вообще остается неизвестной. Вот один из примеров. Когда в форте Паркер в 1836 году индейцы устроили чудовищную резню, маленькой Цинтии Энн было всего девять лет, а ее брату Джону — шесть. Ходят слухи, что ее видели у команчей на севере, но никто толком не знает, жива ли она сейчас и что стало с ее братом.
— О бедные, бедные дети! — Бет выдохнула эти слова с тихим ужасом.
Тут Маверики спохватились, что представили своим гостям техасскую жизнь в слишком мрачном свете. Они стали расхваливать техасский климат, плодородные земли, тучный скот. Получалось, что Техас — это рай на земле.
Когда Бет и Натан возвратились к вечеру в отель, каждый из них еще не скоро освободился от мыслей о команчах и резне 1836 года.
Ночью Бет привиделся кошмар. Она голая стоит в окружении команчей, их глаза блестят от вожделения, и ей никак не удается выскользнуть из страшного круга.
Индейцы подходят все ближе и ближе, на их дикарских лицах полыхают отблески костров. Но вот они вдруг кидаются врассыпную. С ней остается только один — высокий, мускулистый. В руках у него окровавленный нож, его серые глаза возбуждены. У команча лицо Рафаэля Сантаны!..
Глава 9
Гасиенда дель Чиело была расположена в одном из самых прекрасных сельских уголков, которые Бет когда-либо видела.
Кавалькада покинула Сан-Антонио на рассвете предыдущего дня, никаких особенных происшествий в дороге не случилось. Но Бет тем не менее была очень рада после ночных кошмаров, что Себастиан со своими четырьмя слугами был по-прежнему рядом. Это ее успокаивало, давало ощущение безопасности и позволяло забыть о реальности — помимо индейцев в этой местности шныряли группы мексиканских бандитос, которые грабили, убивали и насиловали с благословения, если не по прямому поручению, Мехико-сити.
Натан больше не заговаривал об индейцах, но Бет, помнившая рассказы Мавериков, сама вдруг совершенно неожиданно для него сказала:
— Думаю, Натан, что ты был прав. Это путешествие слишком опасно. Не принимай меня за дурочку, но мне уже не хочется никуда ехать.
Он вовсе не считал ее дурочкой, но все же был удивлен изменением ее намерений. Одновременно Натан почувствовал страшное облегчение. Он не стал даже интересоваться причинами перемены ее настроения, а только горячо спросил:
— Значит ли это, что мы не едем дальше, а возвращаемся в Натчез?
Бет ответила не сразу. Ей по-прежнему очень хотелось повидаться со Стеллой и маленькой Элизабет, но она была слишком напугана, и путешествие, начавшееся так хорошо и сулившее столько надежд и впечатлений, внушало ей теперь не просто страх, а чувство, близкое к паническому ужасу. Глубоко вздохнув, она сказала:
— Да, мы можем провести пару дней у родственников Себастиана, а затем возвратимся в Сан-Антонио и тем же путем, как ехали сюда, отправимся в Натчез.
Натан был страшно обрадован такой перспективой и не делал попыток скрыть этого. Когда пришло время остановиться, чтобы дать отдохнуть лошадям и волам, он просто не мог сдержать своих эмоций. Счастливым голосом он сообщил новость Себастиану, который, чтобы не париться в экипаже, весь путь проделал верхом. Его не удержала в повозке даже возможность побыть возле Бет несколько лишних часов.
Себастиан не мог скрыть своего изумления.
— Возвращаетесь домой? Как это так? Что произошло? Вы хотите сказать, что с гасиенды вы возвращаетесь в Сан-Антонио, а оттуда домой в Натчез?
— Да! — произнес Натан ликующим голосом. Себастиан тяжелым взглядом посмотрел на Бет, пытаясь понять ход ее мыслей. Она смело встретила его взгляд, хотя выражение ее фиолетовых глаз выдавало внутреннее смятение. С трудом она прошептала:
— Я знаю, что вы будете думать обо мне как о легкомысленном создании, но я поняла, что просто не хочу ехать дальше. Я напишу подруге из Сан-Антонио и все честно объясню.
Себастиан беспомощно спросил:
— Вы уверены, что так уж искренне того хотите, что это не следствие усталости?
— Абсолютно уверена и решение свое менять не намерена! — сказала Бет совершенно металлическим голосом.
Но Себастиан, немного зная женщин, все же решил не ставить точку в разговоре. Надо дать ей знать, что ее муж крутит однополую любовь со своими дружками и просто не может выполнять своих супружеских обязанностей. И Себастиан задумался, под каким соусом лучше предложить ей брак с настоящим мужчиной, каковым он себя считал.
Показались первые признаки жилья. Гасиенда была окружена двумя кольцами стен. Наружные были укреплены портиками из необожженного кирпича — они должны были дать защиту крестьянам и арендаторам, жившим на гасиенде. На этой территории в несколько акров были расположены амбары, склады, колодец, конюшни.
Внутренние стены были не менее высокими и прочными, они тоже служили оборонительным рубежом, но их главной задачей было скрывать от посторонних глаз жизнь обитателей Большого дома — владения хозяев гасиенды.
Повозка остановилась как раз у внутренней стены. Себастиан, быстро соскочив с коня, открыл дверь экипажа и, помогая выйти Бет, немного шутовски приветствовал прибывших:
— Мадам! Гасиенда дель Чиело ждет любых ваших распоряжений.
Хозяев пока не было видно. И Себастиан отправился предупредить их о прибытии гостей.
Не прошло и нескольких минут, как он вернулся в сопровождении стройного, приятной наружности мужчины, которому на вид можно было дать лет пятьдесят. За ними следовала пышная сеньора, на ее темных волосах колыхалась кружевная накидка, под которой был виден богато инкрустированный драгоценными камнями гребень.
Лицо джентльмена расплылось в широчайшей доброжелательной улыбке, и он с искренней радостью воскликнул:
— Так вот они какие, друзья нашего Себастиана! Проходите, пожалуйста, проходите. Надо же отдохнуть с дороги. Гасиенда в вашем распоряжении. Мы ужасно рады, что вы позволили нашему юному родственнику уговорить себя навестить нас. В гасиенде дель Чиело всем гостям рады, но особенно приятно, что на сей раз это друзья Себастиана.
Последовал обмен приветствиями и представления. Назвав полные имена хозяев и приезжих, Себастиан усмехнулся и предложил в повседневной жизни обращаться проще: Бет и Натан, Мигуэль и Маделина.
Последняя за всех и ответила. Ее большие оживленные глаза светились искренней радостью, когда она сказала:
— Мы просто не знаем, как вас отблагодарить за то, что вы приехали к нам. И еще за то, что во время всей поездки вы были очень добры к Себастиану.
Все, что говорилось в последние несколько минут, отскакивало рикошетом от Бет. Она, побледнев во время представления, так еще и не пришла в себя. Имя Сантана, прозвучавшее за время представления хозяев, потрясло ее. Откуда-то из глубин памяти начали всплывать не совсем ясные пока ассоциации. Но она все же была светской дамой, и в ответ на любезные слова Маделины ее язык совершенно автоматически тоже произнес галантный ответ:
— Как раз наоборот, это нам надо сердечно благодарить Себастиана. Без него нам было бы очень худо, а ведь он отложил из-за нас все собственные дела, чтобы организовать это замечательное путешествие сюда.
Себастиан выглядел смущенным, а Мигуэль, хорошо зная этого молодого человека, прокомментировал:
— Может быть, Себастиана подвигнуло на подвиг то, что вы оказались такими милыми и.., красивыми компаньонами, к тому же и терпеливыми. Вы знаете, ведь далеко не все выдерживают его общество.
В ответ на это замечание послышался взрыв смеха. Но Бет продолжала думать о своем. Что это — игра случая или рок, зачем она добровольно и глупо сует голову в петлю? Она огляделась каким-то затравленным взглядом, как будто боясь увидеть Рафаэля Сантану.
Бет всячески старалась включиться в общий разговор, но у нее никак не получалось. Пока она не убедится, что эти Сантаны не имеют никакого отношения к Рафаэлю, ей не удастся успокоиться. Она нервно вертела в руках свой стакан, размышляя, как бы выяснить этот так волнующий ее вопрос.
На него неожиданно и сам не зная того, ответил Себастиан. После обмена ничего не значащими общими фразами он поинтересовался у дона Мигуэля:
— А что, Рафаэль еще не приехал! Я виделся с ним в Галвестоне по дороге сюда, и он обещал встретиться со мной на гасиенде.
Дон Мигуэль улыбнулся:
— Мой сын — как ветер, никто не знает, когда и где он возникнет. Но уж если обещал, то значит, обязательно будет.
Тонкий хрустальный стакан выскользнул из внезапно обессилевших пальцев Бет и не разбился о пол только потому, что внизу был толстый мягкий ковер. Вино залило желтое платье Бет, лиловое пятно быстро расползлось по подолу. В голове у нее был настоящий сумбур, она чувствовала себя совершенно затравленной. До нее дошло, что дон Мигуэль — это отец Рафаэля. Бет слегка застонала, но остальные решили, что это выражение сожаления об испорченном платье.
Маделина вскочила и предложила:
— Пойдемте со мной, сеньора. Я покажу вам вашу комнату. Кто-нибудь из слуг сейчас же займется вашим платьем.
Повернувшись к мужу, она коротко добавила:
— Мигуэль, голубчик, распорядись, чтобы Джесус или Педро принесли чемоданы сеньоры Риджвей в золотые комнаты. Ей надо срочно переодеться.
Бет, как лунатик, следовала за пышной хозяйкой через тенистую аркаду, образованную выступающими над двориком карнизами построек. Она с трудом держала себя, все еще пребывая в шоке от сознания того, что Рафаэль — сын хозяев.
Скрывая свои подлинные чувства, она сказала в ответ на недоуменный взгляд Маделины:
— Поездка из Сан-Антонио утомила меня гораздо сильнее, чем я ожидала.
Хозяйка согласилась, что это хоть и не очень длинное, но не слишком комфортабельное путешествие действительно утомительно. Она предложила молодой гостье раздеться и до ужина отдохнуть в постели.
— Я пришлю вам освежающих напитков, и вы придете в себя.
Бет искренне поблагодарила Маделину, потому что, действительно, ей больше всего сейчас хотелось раздеться и лечь в прохладную постель.
С уходом Маделины самообладание покинуло Бет. Ноги ее дрожали, она с большим трудом добралась до кресла и рухнула в него. Она убеждала себя:
«Ну не надо быть дурой, чего мне бояться? В конце концов, он просто один из мужчин. Он не может нанести мне вреда».
Но тут сердце ее сжалось от ужаса — она раньше не подумала, что ей придется встретиться и с Консуэлой. Руки Бет задрожали так, что ей пришлось зажать их между коленями. О Боже! Бет с отвращением поняла, что просто не сможет видеть Консуэлу, не говоря о том, чтобы поздороваться с ней в рамках светской вежливости. Она представила, как черные пустые глаза Консуэлы, знающей всю глубину ее падения, будут следить за каждым движением. А кузен Консуэлы Лоренцо, он что, тоже будет здесь?
Бет вынуждена была прервать свои размышления, потому что раздался легкий стук в дверь. И сразу же тяжелая дверь раскрылась и так же, как когда-то в тот ужасный полдень в Новом Орлеане, на пороге возникла служанка Консуэлы Мануэла. В ее руках был большой серебряный поднос с разнообразными напитками. Бет остолбенела, ее лицо вспыхнуло от возбуждения.
Мануэла остановилась как раз посреди комнаты, ее черные глаза с полным пониманием смотрели на лицо Бет. Она несколько секунд молчала, а потом произнесла очень тихо:
— Не надо меня бояться, сеньора. Тогда я просто была вынуждена выполнять распоряжения моей госпожи. А теперь я не сделаю ничего плохого вам. И никто и никогда, кроме нас двоих, не узнает того, что там произошло.
Мануэла подошла ближе и еще раз повторила:
— Не надо меня бояться. Сеньора Консуэла мертва, и вместе с ней умерло очень многое. Верьте мне, я не сделаю вам ничего плохого. Она мертва, и вместе с ней ушло прошлое.
Бет не понимала ничего, кроме того, что Консуэлы больше нет. Она посмотрела в лицо Мануэлы и спросила:
— А как это случилось?
— Команчи. Она ехала отсюда, чтобы в порту сесть на корабль до Испании. И она, и две ее служанки, и восемь слуг — все были убиты индейцами. Она страдала перед смертью. О Боже, как она страдала. Я обмывала ее тело перед тем, как ее похоронили здесь на семейном кладбище. И я видела следы чудовищных пыток на ее теле. Она страдала в тысячу раз страшнее, чем вы, сеньора, я не хочу искать в этом прощения за то, что она проделала с вами, но может, где-то в уголке вашего сердца найдется капля жалости к ней. Она умерла ужасно.
Мануэла замолчала и, взяв с подноса стакан сангрии, подала его Бет. Та автоматически взяла вино и тут вспомнила о своем залитом этим же вином платье.
— Как мне жаль мое платье. Я его испортила. Бет с глупым видом опустила глаза. А Мануэла, как будто предыдущей части разговора не было вовсе, согласилась:
— Да, я вижу. Если позволите, я займусь этим платьем. Я помогу вам снять его, а другая служанка замоет.
Бет беспомощно согласилась, пытаясь забыть ту важную часть разговора, пытаясь не думать о том, что Рафаэль Сантана специально послал свою жену на смерть к команчам.
Мануэла ловко сняла злополучное платье с Бет, оставив ее в кружевной рубашке, и тут же исчезла в глубине дома. Но почти немедленно возвратилась с красивым французским пеньюаром, полы которого были обшиты испанскими кружевами. Бет его узнала, значит, ее багаж уже был распакован в одной из близлежащих комнат.
Мануэла помогла ей надеть пеньюар и посоветовала глотнуть сангрии. Бет, которая все еще действовала автоматически, так и сделала. Глоток вина согрел ее. По телу пошла приятная теплота, и она с истерической храбростью подумала: «Вот сейчас напьюсь, и, по крайней мере, мне не будет страшно ничего».
Мануэла чуть не силком проводила ее в спальню и усадила в большое удобное кресло.
— Вашим платьем занялась Мария. А меня донья Маделина попросила прислуживать вам, потому что после смерти Консуэлы я стала ее горничной. Но если хотите взять кого-то другого, то скажите. Я договорюсь.
Проведя рукой по волосам, Бет твердо сказала:
— Нет, спасибо. Мы с вами вполне справимся, а завтра мои слуги помогут. Им трудно было бы объяснить, почему я отказалась от их услуг.
Бет решила воспользоваться ситуацией и выяснить все, что касалось обстоятельств смерти Консуэлы.
— Мануэла, расскажите мне, как все произошло. Почему Консуэла решилась ехать?
Мануэла немного поколебалась, а затем просто сказала:
— Сеньор Рафаэль потребовал развода. Он дал ей шанс поехать в Испанию и там самой начать бракоразводный процесс или остаться здесь и покорно ждать, когда он решит сам сделать это.
На лице у Мануэлы появилось брезгливое выражение:
— Как она мерзко орала на него и оскорбляла, она была невменяема. Она тронулась в путь, даже не дождавшись, пока упакуют ее вещи. Лоренцо нанял нескольких человек сопровождать ее до побережья. Консуэла уехала через три дня в сопровождении двух горничных. А я должна была последовать за ней со всем багажом. Я благодарю Бога, что она не стала настаивать на том, чтобы я ехала с ней. Она доверяла мне и оставила приглядеть за сбором ее багажа. Это спасло мне жизнь. Команчи убили всех.
— Понятно, — тихо сказала Бет, все еще теряясь в догадках: не навел ли Рафаэль команчей на след жены, предварительно встретившись с ними и сообщив точку, где они могут задержать путешественников. В ней боролись чувства: ей не хотелось верить в то, что он мог пасть так низко, а с другой стороны, что-то подсказывало, что ему хватило бы жестокости на это. Был у нее и еще один вопрос:
— А сеньор Мендоза, как он поживает?
— У него есть ранчо недалеко отсюда, — ответила Мануэла, а на лице у нее появилось выражение сожаления:
— Я должна предупредить вас, что сеньор Мигуэль по-прежнему считает его членом семьи, и сегодня он будет здесь на ужине!
Глава 10
Мануэла оказалась прекрасной служанкой, у нее был хороший вкус и точный глаз. Ей не надо было давать указаний, она все предвидела сама.
Она подобрала наряд и украшения к ужину, и Бет одобрила все, что та предложила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42