Дорогой мой брат Бахри Фильфиль, с нетерпением жду твоего письма и целую тебя в глаза.
Я – резиновая дубинка
Я – резиновая дубинка! Я родом из Америки. До меня из Америки прежде всего прибыла сюда демократия, затем «джип», затем резиновая дубинка, то есть я. Мы оба, «джип» и я, следовали по дороге, которую проложила нам привезенная демократия.
Я – резиновая дубинка! Я проникла к вам вместе с американской помощью, из недр американской щедрости. Я недолго плелась в хвосте на новом месте, скоро я стала верноподданной, я стала повелевать. Затруднения бывают всегда и везде. Могут быть затруднения с автомобильными шинами или запасными частями. А я тут как тут. Со мной никогда не бывает затруднений, меня всегда хватает с избытком.
Я – резиновая дубинка! Прежде здесь не водилось даже зубной щетки, её заменяла зубочистка из дерева. До моего появления хлестали слоновой жилой. Потом слоновая жила была запрещена.
Я – резиновая дубинка! На вид я черным-черна, на вид я мягка. Но бойтесь моей мягкости. До меня власти применяли дубовую палицу, кизиловую дубинку. Даже они проникались состраданием к своим жертвам: они ломались. А я никогда не ломаюсь. Подобно искусному политикану, я черна и мягка. Я гнусь, сгибаюсь, но не ломаюсь.
Я – резиновая дубинка! Тем, кто не знает самих себя, я доставляю удовольствие познать себя и меня тоже. Я в руке полицейского, я у него на поясе. Когда для меня нет дела, я, словно черная зловещая гадюка, свисаю с гвоздика на задней створке двери.
Я – резиновая дубинка! Величайшее открытие двадцатого века – это я. Говорят, есть какой-то атом, говорят, есть какая-то водородная бомба. Только ведь они передо мной ничто. Я нависла, как дамоклов меч. Под сенью моей дремлет свобода.
Я – резиновая дубинка! Когда я наношу удар, раздается звук, неповторимый звук. У всех людей, у всех народов я вызываю печаль. Предо мной даже немой заговорит, ворона превратится в попугая, косноязычный зальется соловьем. Я допрашиваю раньше следователя. Предо мной вы корчитесь, как дрессированная обезьяна. Я прикажу вам говорить – и вы заговорите. Я прикажу вам замолчать – вы замолчите. Если вы будете взывать к Аллаху, я не услышу ваших печальных стонов. У меня есть туловище, но нет ни ушей, ни глаз, ни сердца.
Я – резиновая дубинка! Это я разгоняю тех, кто хочет собраться вместе. Это я вздергиваю на дыбу свободу, это я охраняю демократию. Эй, люди, я – резиновая дубинка! Вот вам мое последнее слово. Твердо знайте и помните: если я сегодня ударю но спине вашего соседа, а вы при этом не почувствуете боли, – завтра ваш черед! Когда я бью кого-нибудь сегодня, а вы восклицаете: «Он погиб!», знайте, завтра и про вас скажут: «Они погибли!» Те, кто беззаботно радуется сегодня, завтра добудут себе привилегию быть избитыми мною. Я умею вправлять мозги. Такова я от рождения. Я – резиновая дубинка!
Ее величеству фасоли
Лавка «Канаат» бакалейщика Али. Стамбул.
Сударыня, благодетельница наша!
Я горжусь тем, что могу засвидетельствовать вашему величеству мое глубочайшее уважение. Вот уж сколько времени мы не имеем чести видеть вас на нашем столе, в своих мисках. Это обстоятельство нас сильно печалит, и наши желудки от этого беспрестанно урчат.
Увидеть лик вашей благороднейшей особы труднее, чем лицо какого-нибудь короля.
Сударыня, благодетельница наша!
Сжальтесь над нами, бедными и страждущими! Ведь в прежние времена мы варили фасоль кастрюлями, и с радостью поедали вас. Восторгам нашим не было конца. С тех пор как вы стали блюдом дворцового стола, вы забыли про нас, несчастных. Но мы, государыня наша, не можем вас забыть.
Макая хлеб в подливку, мы уплетали вас и наедались до отвала. При этом нам было все равно, есть ли у нас демократия, свобода, даже конституция с дарованными ею гарантиями.
Наевшись досыта, мы сгорали от жажды и пили столько, сколько влезало в глотку. Какие из ваших свойств самые примечательные? Вы обладаете способностью раздуваться в оболочке, в которую вы заключены. Вы и наши-то желудки раздували, словно барабан. А мы, развалясь, отдыхали. Сударыня наша, какое это было наслаждение!
Доктора доказали и объявили во всеуслышание, что вы придаете нам мужскую силу, которой мы так гордимся. Да, государыня наша, настоящими мужчинами становились не те, кто питался молочным киселем. Человек, выросший на фасолевых бобах, набирался силы, поднимал крик, смотрел исподлобья и хватался за нож.
Но теперь цена килограмма бобов подскочила до шести лир. Мы совсем перестали вас лицезреть, совсем перестали встречаться с вами за столом, совсем забыли ваш вкус.
Ваше величество фасоль!
Вы опора наша, на вас уповая, мы появились на этом свете, женились, обзаводились чадами и домочадцами. А что за фокус вы выкинули, ваше величество? Разве можно наесться досыта фасолевыми бобами, когда килограмм стоит шесть лир? Ваше величество, вы обманули нас, вы, оказывается, отличаетесь непостоянством… Стыдно вам, ваше величество! Позор!
Пользуясь случаем, я прошу вас, благодетельница наша, любезно принять наши уверения в глубочайшем уважении.
Кофе и демократия
Двух вещей недостает нашей стране: это кофе и демократии. И то и другое поступает к нам из-за рубежа.
Мы не смогли вырастить на своей земле кофе. Наши условия, видимо, не благоприятствуют его произрастанию у нас.
Что же касается демократии… Для ее расцвета и развития, по правде говоря, мы не жалели сил. Если вы обратитесь к нашей истории, то убедитесь, что первые семена были брошены еще лет сто назад. Сто лет!!!
– О боже мой! Наша демократия дала побеги.
– Наша молодая демократия…
– Ростки демократии… – радостно вздыхали и охали мы беспрестанно. – Хвала сеятелям!
Прошло столетие, а демократия наша так и осталась ростком. Хотя кому-то он кажется могучим деревом.
Если бы усилия, которые в течение ста лет тратились на пестование демократии, мы обратили на разведение кофе, то наша страна превратилась бы в кофейные джунгли. В свое время мы не учли этого. Вместо семян демократии в нашу землю надо было бросать семена кофе.
И вот результат. Если – благодарение богу – у нас нет затруднений по части демократии, то по части кофе мы страдаем сильно.
Кофе обладает приятным запахом, демократия даже запаха не имеет. Кофе ты наливаешь в чашку и пьешь. Демократию нельзя ни есть, ни пить. Какой тогда в ней толк, спросите вы.
Из-за границы к нам поступает с избытком демократия, но кофе не поступает. Кофе продают, демократию дают. Первое – за деньги, второе – даром. Для покупки кофе нужна валюта, для демократии же ничего не нужно.
Вы обратите внимание на эту докуку, которую мы испытываем с кофе. Ведь мы так к нему привыкли! Хороший кофе или плохой, лежалый или свежий, с примесью или чистый, мы сразу отличим. Дай бог здоровья тем нашим гражданам, которые изобрели эрзац-кофе! Сначала появился ячменный кофе – мы его не приняли. Затем появился кофе из гороха – он нам не понравился. А сейчас изготовляют кофе из бобов – его мы не терпим. Мы, турки, нация страстных любителей кофе; мы можем примириться со всякими эрзацами, но с эрзац-кофе мы примириться не можем.
О великий Аллах! Если бы мы разбирались в демократии столь же тонко, как в кофе!
Ищите, да обрящете
Такое у нас создалось положение: одного слишком много, а другого совсем нет. Вот, например, большие затруднения испытываем мы с товарами широкого потребления, начиная с хлеба н кончая водой. Бывает так, что не сыщешь нигде сахара или гвоздей для подков, исчезают чернила, кофе, олово.
Зато мы никогда не испытывали недостатка в дешевых ожерельях, нейлоновых чулках, игральных картах и костях, в губной помаде… Вы слыхали когда-нибудь, чтобы мы были лишены губной помады и лака для ногтей, бус?
Неважно, в какой форме поведется наш разговор, важно, чтобы мы сказали правду.
Когда у нас совсем не было сахара, кофе, лекарств, магазины были битком набиты дешевыми бусами. На прилавках лежали также тысячи пар различных серег: и в виде кисти винограда, и как негритянское кольцо, и как букетик цветов, и как молоденький огурчик из Ченгелкея. Можно подумать, что все свои знания, таланты и умение мы вложили в эти побрякушки, украшающие женские уши.
В самые черные дни второй мировой войны, когда трудно было найти кусок хлеба по карточкам, мы, слава богу, не знали, что такое дефицит нейлоновых чулок. А сейчас без запасных частей валяются трактора на полях, как лом. Но, хвала всевышнему, разве мы испытываем недостаток в игральных картах, губной помаде и туши для ресниц, нейлоне, бюстгальтерах и корсетах, креме и туалетной воде? Извините, но по этой части наше благополучие обеспечено.
Говорят, у нас большие внешние долги, и нет валюты, поэтому-то и не закупаются лекарства, гвозди, резина. А бусы, румяна, нейлоны нам продают, чтобы оказать любезность?
Когда у нас чего-нибудь нет, мы пытаемся найти замену. Когда нет кофе, вместо него используются ячмень и горох. За неимением овцы и коза сойдет за Абдурахмана Челеби. А за неимением Абдурахмана Челеби знаменитый пьяница Бекри Мустафа сойдет за почтенного Шейх-уль-ислама. Короче говоря, на безрыбье и рак – рыба.
Скажите мне, чего вам не хватает, а я растолкую, что чем можно заменить.
– Мой эфенди, в окнах разбиты стекла, никак не можем найти что вставить.
– Нет стекла, зато есть нейлоновые комбинации и трико. Аллах избавил нас от недостатка в нейлоновых трико, ими так набиты наши магазины, что товар вываливается прямо на улицу. Натяни на оконную раму две комбинации и пару трико. Должен сказать, что эти благодатные комбинации хорошо надуваются на ветру. Они легки, прозрачны, прозрачнее даже стекла: посмотришь из окна и увидишь, что делается на улице. С ними вам веселее будет жить.
– Мой эфенди, меня беспокоит сердце. Мне выписали лекарство, но я никак не могу его найти.
– Гм-м!.. И в самом деле, вы удивительно беспомощны. Мы только твердим «нету» да «нету». Нет лекарства – есть тушь для ресниц, есть губная помада! Будьте же справедливы! Есть и лак для ногтей. Я вам выпишу рецепт. Каждое утро натощак капайте в воду семь капель лака для ногтей и пейте. Затем, мой эфенди, ежедневно три раза в перерывах между едой натирайте сердце губной помадой. Цвет выбирайте на свой вкус. Перед сном обильно покройте ваши ресницы тушью.
– У нас есть такси, но нет резины!
– Это легко поправить, друг мой. Резины нет, но разве нет бюстгальтеров и корсетов? К тому же на каждом перекрестке кричат: «Головные уборы для близнецов!» Купи две-три пары бюстгальтеров, корсетов, надуй их и употребляй как шины.
– Что ты говоришь, гражданин? Демократии нет, демократии…
– Как, разве пропали ожерелья и бусы? Нет?.. Купи серьги и нацепи их на грудь, как медали, приколи на плечи броши, нацепи колье и ступай. Всякий, кто увидит, будет только ахать.
– А свобода? И свободы нет!
– Но зато какие карты вам достались, смотрите: четыре короля! Объявите пики козырем. Не надо унывать!
Страшный сон
Стамбульское радио закончило свои передачи. Значит, прошел еще один день, и мы вступили в новый. В эту ночь я должен был написать два рассказа, фельетон и ответить на анкету одного журнала. Эти материалы ждали от меня к утру. Кроме того, мне необходимо было прочитать три журнала, присланные по почте, и перелистать книжку. Но я смог сделать только одно – написать рассказ. Тяжело было на душе.
Я уже приготовил стопку бумаги для второго рассказа. В голове – ни одной мысли. Порылся в записной книжке: может быть, среди старых заметок мелькнет что-нибудь подходящее. Ничего не попалось. Ни один сюжет не развертывался в рассказ.
Захотелось есть. Всегда так бывает. Когда работа не клеится, любая мелочь отвлекает. Поднялся наверх – в доме мертвая тишина… Все спят. Зашел в кухню. Плов холодный… Кто его подогреет?.. Нашел сардины, помидоры, сыр, дыню.
Я вернулся к письменному столу. Обхватил обеими руками голову и думаю: «Не сплю ли я?»
И в самом деле, я уснул. Мне даже виделся сон. Будто очутился я где-то в чужой стране. В какой точно, не пойму, но что-то вроде Америки или Германии. Очень просторный, красивый зал. Не знаю, как вы, но я, когда вижу сны, знаю, что так наяву не бывает.
Я говорю себе, что нахожусь в Белом доме. В зале вокруг длинного стола сидят люди. Я прибыл с официальной миссией. Точно сказать, где я нахожусь и что здесь происходит, не могу – а спросить не решаюсь – боюсь показаться смешным. «Даже не знает, куда прибыл!» – будут насмехаться надо мной. Поэтому я сам стараюсь разобраться в обстановке. Может, в Америке я, может, в Германии…
Идут переговоры. От нашей страны присутствую только я. В зале чопорные, холеные иностранцы.
– Добро пожаловать! – приветствует один из них меня.
– Благодарю, – отвечаю я.
– Вы нас проинформируете о положении в вашей стране? Меня охватывает страх, но я подбадриваю себя: «Не бойся, ведь это же все во сне». Сон-то сон, а если…
– Я охотно расскажу все, что знаю.
– Вы ведь из отсталой страны, не так ли? – спросили меня.
У меня перехватывает дыхание. Милосердный Аллах, что мне на это ответить?! Если скажу: «Да, из отсталой», – то представлю нашу страну перед иностранцами в плохом свете. По уголовному кодексу это карается, как тяжкое преступление. Если скажут: «Нет, не из отсталой, наша страна даже ушла вперед», – совру. Что же делать? Лучше соврать, чем стать преступником, ведь за ложь не наказывают.
– Что же вы молчите? – спросил меня человек, видя, что я в нерешительности.
– Простите, я не расслышал, что вы спросили.
– Ваша страна отсталая, не так ли?
– Кто это вам сказал?! – гаркнул я.
– Все так говорят. И мы слыхали.
– Неправда, это чепуха, уважаемые господа! Не забывайте, у нас очень много врагов. Они ведут против нас пропаганду. Все были удивлены, так и застыли с открытыми ртами.
– Значит, мы имеем неверную информацию!.. – протянул кто-то.
– Да, конечно.
– Понятно, вы, как самолюбивые люди, обижаетесь, когда вас называют отсталыми. Изменим формулировку, назовем вашу страну слаборазвитой. Так подходит?
– Нет, нельзя. Мы не слаборазвитые, мы очень, очень развитые.
Снова все поражены и перешептываются друг с другом.
– Есть ли у вас города без электричества?
Если я подтвержу, то конечно представлю страну в плохом свете. Черт бы всех побрал!..
– Нет! Во всех наших городах, во всех наших селах и деревнях есть электричество.
– Браво!.. Браво!.. Великолепно!
– Но, говорят, у вас приходится дорого платить за электричество. Сколько стоит киловатт?
– Что, электричество? У нас дорогое электричество? Да оно у нас бесплатное!.. Совершенно бесплатное, не хватало еще за это платить деньги!
– Великолепно!.. Прекрасно!..
Я доволен собою: так хорошо представил иностранцам свою страну! Если газеты перепечатают мои слова, мои сограждане узнают, какую полезную пропаганду я веду.
– Говорят, у вас очень высока квартирная плата, трудно найти квартиру… Говорят, человек среднего достатка отдает половину доходов за жилье. Так ли это?
Внутренний голос требует: «Скажи, скажи правду». А я себе отвечаю: «Со мной разделаются». Голос настаивает: «Это ведь сон. Они же не видят твоего сна и не узнают, что ты говорил. Скажи хоть во сне правду».
Пот катится градом. Я вытер лоб и рассмеялся:
– Ха-ха-ха! Значит, такое у вас представление о нашей стране! Я к этому ничего не могу добавить. Дай бог, чтобы поскорей ослепли наши враги. Граждане у нас не испытывают никаких затруднений с жильем. Ясно? Как и во всех цивилизованных странах, наши граждане, отчисляя десять процентов от своего заработка, живут в прекрасных домах.
– А чиновники?
– Ну, они в зависимости от числа домочадцев снимают квартиры. Просторно живут. И за жилье все платят так мало, что меньше – уже будет задаром.
– А говорят, что домовладельцы не сдают квартиры семьям с детьми?
– Ха-ха! Вздор! Кто вам это сказал? Квартиросъемщик и в лицо даже не видит домовладельцев. В муниципалитете есть жилищный совет. Туда идут и говорят, например: «Мне нужна квартира из пяти комнат с ванной из голубого кафеля. Из розового мне не подходит. Этот цвет действует на нервы моей жене».
– Вот это страна! – восклицают присутствующие. – Ура! Ура вам!
И я продолжаю расписывать прелести своей страны.
– Но, говорят, у вас очень трудно прожить? Лица с малыми доходами бедствуют. Средний класс тоже.
– Ну чего только не выдумают! Дорогие друзья, да наши граждане знают о тяжести жизни лишь из иностранных газет и, будучи очень гуманными, горячо сочувствуют всем несчастным. Нашим гражданам неведомы жизненные тяготы и вообще никакие тяготы. Дай нам Аллах никогда не узнать об этом! А что касается среднего класса, то он процветает и шлет вам свой особый привет. Посылая меня к вам, мне сказали, чтобы я развеял ложь, которую вам преподносят.
– А как же с безработицей, плохими условиями труда, низкой поденной платой?
– Послушайте, – вскрикивал я, – кому вы верите:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29