– Любой из нас сделает для вашего друга все, что возможно.
Джьянни Гарецки поверил ей.
Он смотрел, как она идет по коридору и скрывается за зелеными дверями. В следующий раз, как она оттуда появится, я узнаю от нее, жив Витторио или мертв.
Тем временем надо было кое-что сделать.
Джьянни взял Лючию за руку и повел в маленький холл для ожидания, выходивший прямо в коридор. Там было пусто, и Джьянни усадил девушку на такое место, откуда был хорошо виден стол дежурного в приемном покое.
– Послушайте, – начал он, – рано или поздно кто-то явится сюда, чтобы проверить, не поступали ли пациенты с огнестрельным ранением. Это может быть один из людей Равенелли. Вы знаете их всех?
– Да.
– Вы умеете пользоваться оружием?
Девушка кивнула.
Джьянни вынул автоматический пистолет и положил его к ней в сумочку.
– Используйте его только для защиты. Я не хочу подставлять вас под выстрелы. Помните, что пистолет на предохранителе. Ведь если вы знаете их, то и они вас знают. Постарайтесь не попадаться никому на глаза. По крайней мере, пока я не вернусь.
– А куда вы уходите?
– Я хочу отогнать машину подальше от больницы, пока ее не засекли. И постараюсь приобрести сицилийский вдовий наряд, чтобы превратить вас в не так-то легко узнаваемую пожилую даму.
Прежде чем покинуть больницу, Джьянни сунул пачку лир одному из санитаров, и тот одолжил ему белый костюм; свою окровавленную одежду он сунул в стиральную машину.
Солнце уже поднялось высоко и разогнало утренний туман. Больница находилась близко к центру города, и теперь на улицах кипела оживленная деловая жизнь. Джьянни ощущал, что каждый отдельный звук проникает в него. Нормальный мир. Но больше не его.
Машина стояла там, где он ее оставил. И ключи торчат в зажигании. Непростительная неосторожность. К тому же на Сицилии. Это, можно сказать, столица планеты по угону машин. Обходя автомобиль кругом, Джьянни насчитал девять пулевых и осколочных отверстий в корпусе.
Он проехал несколько кварталов и свернул на быстро заполняющуюся городскую общественную стоянку. Прежде чем выйти из машины, он не только вынул ключи из зажигания, но прихватил еще один пистолет вместо того, который он отдал Лючии.
Совершенствуюсь. Может, овладею мастерством в этом деле.
Возвращаясь в больницу пешком, он заглянул в магазин одежды и купил традиционное для пожилых женщин на острове черное платье и большой черный шарф, чтобы замаскировать Лючию.
Джьянни отсутствовал в больнице не больше получаса, но, вернувшись туда и вдохнув запахи человеческих испарений, лекарств, запахи болезней, он воспринял все это как чуждое, принадлежащее иной жизни. Лючия сидела там, где он ее оставил. Она кивнула ему, давая понять, что в его отсутствие никаких бед не произошло, и Джьянни кивнул в ответ.
Потом он подошел к черноволосой женщине за столиком и пожелал ей доброго утра.
– Доброе утро и вам, – улыбнулась она. – Как дела у вашего друга?
– Неважно. Мне говорили, что у него была временная остановка сердца. Но я не теряю надежды. Такой уж у меня характер.
– Хорошо иметь такой характер. Вам повезло. – Женщина подняла на него глаза. – Вы хорошо говорите по-итальянски, но не как сицилиец. Откуда вы?
– Из Соединенных Штатов. Из Нью-Йорка. Но моя мать была сицилийкой. Она родилась в Марсале.
– У меня двоюродные в Марсале.
– Да вы шутите! – воскликнул Джьянни.
– Нет. Серьезно. Если точно, то пятеро двоюродных братьев и сестер и две тетки.
– Может, и мы с вами двоюродные.
– Случались и более странные вещи, – рассмеялась женщина.
Джьянни внимательным, изучающим взглядом присмотрелся к женщине.
– У моего друга, – заговорил он, – кроме опасности умереть есть и другая небольшая проблема. Кое-кто может о нем расспрашивать.
– Я знаю. Доктор Курчи объяснила. Вам незачем волноваться. Сегодня ночью у нас не зарегистрированы огнестрельные ранения. Ни в официальном порядке, ни по-другому.
Джьянни был настолько тронут, что поцеловал ей руку.
– Ну вот! – Она немного смутилась. – На что же тогда существуют двоюродные!
Джьянни подошел к Лючии и отдал ей черное платье и шарф.
– Я купил вам платье на три размера больше, – сказал он. – Подсуньте под него подушку, тогда вас уж точно не узнают.
Девушка зашла в какую-то комнату переодеться. Вернулась она в облике немолодой сицилийской крестьянки, давно овдовевшей, – волосы убраны под черный шарф, располневшее тело переваливается на ходу.
Они уселись рядом в ожидании известий. Разговаривали мало. Смотрели на зеленые двери, на большие часы на противоположной стене, на тех, кто появлялся в приемном покое и обращался к черноволосой женщине за столиком.
Джьянни толком не спал вот уже сорок восемь часов и неожиданно задремал. Спал он недолго и видел во сне Мэри Янг, но его разбудила Лючия, крепко сжав руку.
– Я знаю вон тех двоих, – шепнула она.
Джьянни проследил за ее взглядом и увидел у столика двух мужчин, разговаривающих с черноволосой дежурной.
– Они похожи на полицейских, – сказал он.
– Они и есть полицейские. Но здесь это ничего не значит. Половина карабинеров получала деньги от Пьетро. Этих двоих я видела на вилле пять или шесть раз.
Девушка отодвинула свой стул назад и поплотнее закуталась в шарф. Джьянни положил палец на спусковой крючок пистолета. Он наблюдал, как копы разговаривают с дежурной и осматривают приемный покой. Уже то, что в дело вмешалась полиция, было скверно: благодаря этому расширялись границы поисков и они велись более тщательно. Значит, всех врачей, все клиники, все больницы на острове проверят по нескольку раз в ближайшие дни.
Джьянни видел, как один из полицейских взял регистрационную книгу приемного покоя и просмотрел записи нынешней ночи и утренние. Затем, по-видимому удовлетворившись тем, что они увидели, и тем, что сказала им черноволосая, полицейские покинули больницу.
Глубоко вздохнув, Джьянни молча благословил свою новую кузину.
Доктор Курчи появилась из-за зеленых дверей спустя более чем четыре часа после того, как она за ними исчезла. Медленно, устало, словно в трансе, направилась она к Джьянни и Лючии. Завидев ее, Джьянни решил, что смерть Витторио Баттальи предшествует ей, будто темный ангел. Он почувствовал, как напряглась Лючия, тем самым подтверждая его суждение. Девушка положила на его руку свою, и это было как жест соболезнования.
Прощай, Витторио.
Они оба поднялись, чтобы выслушать известие. Инстинктивное движение, дань уважения отошедшему в мир иной.
– Я не знаю, как это могло быть, – произнесла доктор Курчи, – но ваш друг выдержал операцию.
Джьянни посмотрел на безмерно уставшую женщину в измятом и покрытом пятнами врачебном одеянии и вдруг понял, как она прекрасна.
– Спасибо вам за все.
– Не спешите благодарить. Он может умереть через час.
– Где он теперь? – спросил Джьянни.
– В реанимации.
– А что потом?
– Потом понадобится интенсивное хирургическое лечение.
– Я должен находиться при нем.
– Это не разрешается.
– Я не могу оставить его одного, – взмолился Джьянни. – Они уже были здесь, они его ищут. Эти удалились, но придут другие. Они прикончат его, будьте уверены. Вы знаете эти вещи лучше меня.
– Идемте со мной, – подумав, предложила Елена Курчи. Она велела Джьянни надеть стерильную маску, шапочку и халат и усадила его в углу комнаты за экраном. Он сидел там с пистолетом в руке и прислушивался к негромким, но пугающим звукам мониторов.
Вот что я причинил этому человеку и его семье.
Глава 54
Настало утро – и Пегги приняла решение. Сегодня она это сделает.
Она лежала в постели на животе, опустив подбородок на сложенные руки. Она думала о своем муже и о своем ребенке, о том, что они должны быть все вместе. Думала до тех пор, пока совершенно себя не истерзала. Я не должна так делать. Иначе я стану бесполезной.
Несколько прядей волос упали ей на глаза, и она смотрела в окно сквозь эти пряди.
Она видела несколько кустов и дерево поблизости и горы в отдалении. Порыв ветра налетел со стороны гор, надул тонкую белую занавеску и прижал ей к лицу. Поток бежал неподалеку, внизу за домом, и хотя Пегги не видела его, но слышала шум воды и дыхание ветра над потоком. Вода шумела так близко, что, казалось, плеснет ей на ноги и омоет их.
Немного погодя она встала с постели и искупалась в ручье. Она не была голодна, но поела, потому что привыкла начинать с этого день и не хотела ничего менять.
Потом она занялась делами, которые считала нужным сделать. То была часть обычного порядка, заведенного ею для себя, – как будто наведя порядок в малом, в мелочах, она могла сгладить тот беспорядок, который грозил разрушить целое.
Она не имела представления, жив Витторио или погиб, но написала ему записку. На тот случай, если он вернется сюда, она не хотела, чтобы он мучительно гадал, куда она подевалась. Оставила несколько неразборчиво исписанных листков в том месте, где они условились оставлять такие вещи, если потребуется.
Под конец Пегги начала двигаться все быстрее и быстрее, словно быстрота движений сама по себе могла удержать ее от размышлений.
Она вышла из дома, заперла дверь и спрятала ключ на верху дверной рамы.
Перед тем как сесть в машину, она оглянулась на дом, который они с Витторио считали своим безопасным прибежищем. Села после этого за руль и двинулась в путь в лучах предвечернего солнца, медленно петляя по дороге, ведущей с гор по направлению к Равелло.
Она ехала скованная, напряженная, то и дело заглядывая в зеркало заднего вида из осторожности, которая, как она сама понимала, была продиктована не логикой, но страхом. Если бы они и стали ее разыскивать, убеждала она себя, то уж конечно не на извилистой горной дороге. И тем не менее костяшки пальцев на рулевом колесе побелели от напряжения, а глаза продолжали то и дело перебегать с дороги впереди на зеркало заднего вида.
Добравшись до Равелло, она трижды объехала город, пристально вглядываясь в прохожих и в машины, кажущиеся хоть в малой степени подозрительными. Накануне она уже сделала пробный объезд и облюбовала платный телефон, который показался ей наиболее удобным. Сегодня она подготовилась к разговору, вышла из машины с полным пакетом нужных монет и направилась к телефону у автозаправочной станции. Там она заказала личный разговор с министром юстиции Генри Дарнингом, департамент юстиции, Вашингтон, округ Колумбия.
Личный секретарь Дарнинга сообщила ей, что министра сейчас нет в кабинете, и тогда Пегги попросила телефонистку записать и передать, что Айрин Хоппер позвонит еще раз в час тридцать дня по вашингтонскому времени и что для министра юстиции чрезвычайно важно переговорить с ней.
И чтобы избежать возможных ошибок, попросила, чтобы секретарь повторила запись целиком.
Она повесила трубку и вернулась к машине. Сидела и смотрела, как люди снуют по улицам, заходят в магазины, ездят в своих автомобилях.
И я привыкла делать все эти вещи.
Генри Дарнинг вернулся к себе в офис со встречи в Белом доме и получил сообщение Пегги вместе с целой пачкой других. Оно было зафиксировано как звонок из-за океана в одиннадцать тридцать. Дарнинг велел секретарше не соединять его ни с кем впредь до особого уведомления и вызвал на линию начальника отдела связи министерства.
– Мне позвонили в кабинет по личному номеру в одиннадцать тридцать две из Италии, – сказал он. – Я хочу точно знать, откуда именно последовал звонок. Город, телефонная станция, номер телефона и где установлен аппарат. Все. И быстро.
Через семь минут министр получил желаемое. Не только то, что звонок был сделан из Равелло, но и то, что звонили из платного автомата, установленного на станции обслуживания компании “Эссо”, на улице Контари в месте ее пересечения с улицей Тено.
Он вышел в приемную, где сидела за столом его секретарша, и положил перед ней на стол докладную записку.
– Вы лично отвечали на этот звонок?
– Да, сэр, – ответила она, взглянув на запись.
– Вы слышали, как говорила женщина на другом конце провода?
– Да.
– Она говорила по-английски или по-итальянски?
– По-английски.
– С акцентом или без?
– Без. Я бы сказала, что выговор у нее как у американки.
Дарнинг вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь. Пользуясь безопасным проводом, позвонил по личному телефону Карло Донатти в его нью-йоркский офис в башне. Дон отозвался после третьего гудка.
– Это я, – сказал Дарнинг. – Вы один?
– Нет. Подождите минуту, пожалуйста.
Наступило молчание. Дарнинг сглотнул, и ему показалось, что рот у него набит песком. Он выпил воды, и песок превратился в грязь.
– Все в порядке, – произнес Донатти. – Что случилось?
– Меня сегодня все утро не было в кабинете. Я вернулся несколько минут назад и получил сообщение, что женщина, которую мы ищем, звонила мне лично в одиннадцать тридцать две и позвонит снова в час тридцать.
– Вы уверены, что это была именно она?
– А кто же еще? Женщина, которая звонит по личному телефону из Италии и говорит по-английски как американка. Наш отдел связи установил по моему поручению, что звонок был сделан из автомата на автостанции компании “Эссо” в Равелло. Можете ли вы связаться со своими людьми в том районе?
– Разумеется, – ответил Донатти. – Если они не могут поехать туда сами, то пошлют других. Каким способом вы хотели бы это уладить?
– Таким же, как десять лет назад.
Донатти молчал.
– У вас всего час и двадцать минут, – продолжал Дарнинг. – При этом весьма возможно, что в следующий раз она будет звонить совсем не с того телефона и даже не из того же самого города. Но я постараюсь задержать ее на линии достаточно долго, чтобы ваши люди успели ее выследить.
– Как вы полагаете, чего она хочет?
– Своего сына. Чего же еще? Хочет предложить что-то в обмен на него.
– А вы в такой сделке заинтересованы?
– Почему бы и нет? Хотя бы по телефону. Я соглашусь на все, только бы продержать ее подольше у телефона, чтобы ваши люди могли накрыть ее. А после этого возможна лишь одна так называемая сделка, которая принесет мне покой. И вам известно, что это такое.
– Я позвоню, когда получу сведения, – сказал Донатти.
– Я получу их, вероятно, раньше вашего. Вспомните, что я буду говорить с ней, когда это произойдет.
Дон воспринял неожиданную удачу с тем же спокойным самообладанием, с каким он воспринимал и неудачи. Планируй он такой поворот судьбы сам, он не мог бы уладить все лучше в своих интересах. Жаркое биение пульса он ощущал сейчас, как однажды ощутил тепло особенно желанной женщины. С той разницей, что, если это дело пройдет успешно, результаты окажутся куда более значительными и долгоиграющими, нежели те, которые когда-либо приносил ему секс.
Не теряя времени, он позвонил по личному номеру Дону Пьетро Равенелли на его виллу под Палермо.
Человек, который ему ответил, определенно не был сицилийским “капо”. А насколько Донатти было известно, никто больше не имел права поднимать трубку этого аппарата Равенелли.
– Кто это? – спросил он.
– Майкл Сорбино, советник Дона Равенелли. – Голос звучал не вполне уверенно и очень почтительно. – Мое почтение, Дон Донатти, я к вашим услугам.
– Вы узнали меня по голосу?
– Мы встречались несколько раз, крестный отец. Но вы, конечно, этого не помните.
– Почему вы подошли к этому телефону? Где Дон Пьетро?
Сорбино долго молчал, прежде чем ответить:
– Он убит, Дон Донатти. Ночью. Ужасная трагедия. Погибло еще пятеро из нашей семьи. Это сделали тот помешанный и его дружок. Двое, которых вы разыскивали. Сначала они убили двух охранников здесь, на вилле. Потом еще троих. Просто не хочется верить такому несчастью. И все из-за мальчишки.
Карло Донатти пытался осознать происшедшее. Воистину, посеяли ветер, а пожали бурю.
– Они скрылись?
– Да. Но мы считаем, что отец мальчишки получил парочку пуль. Все врачи и больницы у нас под наблюдением.
– А мальчик?
– Он исчез, Дон Донатти. Ночью, словно привидение. А те двое, которые его караулили, найдены убитыми у себя в спальне.
Дон старался держать себя в руках.
– Вы говорите, они убиты?
– Двое наших лучших людей.
– Вы думаете, что их убили отец мальчика и Гарецки?
– Больше некому. Они захватили с собой женщину Дона Равенелли. Она могла знать, где находится парень, и показала им дорогу.
Донатти не был согласен с таким объяснением. Если Витторио получил назад своего сына, то зачем его жене звонить Дарнингу? Разве что они с мужем не встретились после этой ночи, и она не знала, что мальчик уже со своим отцом. Но у Карло Донатти было сейчас на уме нечто весьма важное, а время поджимало.
– Стало быть, у вас там полно забот, Майкл?
– Я делаю все, что в моих силах, Дон Донатти. Как вы понимаете, это тяжелое время для всех нас. Но если я могу услужить, вам стоит только попросить.
– Вы и в самом деле можете быть мне полезны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Джьянни Гарецки поверил ей.
Он смотрел, как она идет по коридору и скрывается за зелеными дверями. В следующий раз, как она оттуда появится, я узнаю от нее, жив Витторио или мертв.
Тем временем надо было кое-что сделать.
Джьянни взял Лючию за руку и повел в маленький холл для ожидания, выходивший прямо в коридор. Там было пусто, и Джьянни усадил девушку на такое место, откуда был хорошо виден стол дежурного в приемном покое.
– Послушайте, – начал он, – рано или поздно кто-то явится сюда, чтобы проверить, не поступали ли пациенты с огнестрельным ранением. Это может быть один из людей Равенелли. Вы знаете их всех?
– Да.
– Вы умеете пользоваться оружием?
Девушка кивнула.
Джьянни вынул автоматический пистолет и положил его к ней в сумочку.
– Используйте его только для защиты. Я не хочу подставлять вас под выстрелы. Помните, что пистолет на предохранителе. Ведь если вы знаете их, то и они вас знают. Постарайтесь не попадаться никому на глаза. По крайней мере, пока я не вернусь.
– А куда вы уходите?
– Я хочу отогнать машину подальше от больницы, пока ее не засекли. И постараюсь приобрести сицилийский вдовий наряд, чтобы превратить вас в не так-то легко узнаваемую пожилую даму.
Прежде чем покинуть больницу, Джьянни сунул пачку лир одному из санитаров, и тот одолжил ему белый костюм; свою окровавленную одежду он сунул в стиральную машину.
Солнце уже поднялось высоко и разогнало утренний туман. Больница находилась близко к центру города, и теперь на улицах кипела оживленная деловая жизнь. Джьянни ощущал, что каждый отдельный звук проникает в него. Нормальный мир. Но больше не его.
Машина стояла там, где он ее оставил. И ключи торчат в зажигании. Непростительная неосторожность. К тому же на Сицилии. Это, можно сказать, столица планеты по угону машин. Обходя автомобиль кругом, Джьянни насчитал девять пулевых и осколочных отверстий в корпусе.
Он проехал несколько кварталов и свернул на быстро заполняющуюся городскую общественную стоянку. Прежде чем выйти из машины, он не только вынул ключи из зажигания, но прихватил еще один пистолет вместо того, который он отдал Лючии.
Совершенствуюсь. Может, овладею мастерством в этом деле.
Возвращаясь в больницу пешком, он заглянул в магазин одежды и купил традиционное для пожилых женщин на острове черное платье и большой черный шарф, чтобы замаскировать Лючию.
Джьянни отсутствовал в больнице не больше получаса, но, вернувшись туда и вдохнув запахи человеческих испарений, лекарств, запахи болезней, он воспринял все это как чуждое, принадлежащее иной жизни. Лючия сидела там, где он ее оставил. Она кивнула ему, давая понять, что в его отсутствие никаких бед не произошло, и Джьянни кивнул в ответ.
Потом он подошел к черноволосой женщине за столиком и пожелал ей доброго утра.
– Доброе утро и вам, – улыбнулась она. – Как дела у вашего друга?
– Неважно. Мне говорили, что у него была временная остановка сердца. Но я не теряю надежды. Такой уж у меня характер.
– Хорошо иметь такой характер. Вам повезло. – Женщина подняла на него глаза. – Вы хорошо говорите по-итальянски, но не как сицилиец. Откуда вы?
– Из Соединенных Штатов. Из Нью-Йорка. Но моя мать была сицилийкой. Она родилась в Марсале.
– У меня двоюродные в Марсале.
– Да вы шутите! – воскликнул Джьянни.
– Нет. Серьезно. Если точно, то пятеро двоюродных братьев и сестер и две тетки.
– Может, и мы с вами двоюродные.
– Случались и более странные вещи, – рассмеялась женщина.
Джьянни внимательным, изучающим взглядом присмотрелся к женщине.
– У моего друга, – заговорил он, – кроме опасности умереть есть и другая небольшая проблема. Кое-кто может о нем расспрашивать.
– Я знаю. Доктор Курчи объяснила. Вам незачем волноваться. Сегодня ночью у нас не зарегистрированы огнестрельные ранения. Ни в официальном порядке, ни по-другому.
Джьянни был настолько тронут, что поцеловал ей руку.
– Ну вот! – Она немного смутилась. – На что же тогда существуют двоюродные!
Джьянни подошел к Лючии и отдал ей черное платье и шарф.
– Я купил вам платье на три размера больше, – сказал он. – Подсуньте под него подушку, тогда вас уж точно не узнают.
Девушка зашла в какую-то комнату переодеться. Вернулась она в облике немолодой сицилийской крестьянки, давно овдовевшей, – волосы убраны под черный шарф, располневшее тело переваливается на ходу.
Они уселись рядом в ожидании известий. Разговаривали мало. Смотрели на зеленые двери, на большие часы на противоположной стене, на тех, кто появлялся в приемном покое и обращался к черноволосой женщине за столиком.
Джьянни толком не спал вот уже сорок восемь часов и неожиданно задремал. Спал он недолго и видел во сне Мэри Янг, но его разбудила Лючия, крепко сжав руку.
– Я знаю вон тех двоих, – шепнула она.
Джьянни проследил за ее взглядом и увидел у столика двух мужчин, разговаривающих с черноволосой дежурной.
– Они похожи на полицейских, – сказал он.
– Они и есть полицейские. Но здесь это ничего не значит. Половина карабинеров получала деньги от Пьетро. Этих двоих я видела на вилле пять или шесть раз.
Девушка отодвинула свой стул назад и поплотнее закуталась в шарф. Джьянни положил палец на спусковой крючок пистолета. Он наблюдал, как копы разговаривают с дежурной и осматривают приемный покой. Уже то, что в дело вмешалась полиция, было скверно: благодаря этому расширялись границы поисков и они велись более тщательно. Значит, всех врачей, все клиники, все больницы на острове проверят по нескольку раз в ближайшие дни.
Джьянни видел, как один из полицейских взял регистрационную книгу приемного покоя и просмотрел записи нынешней ночи и утренние. Затем, по-видимому удовлетворившись тем, что они увидели, и тем, что сказала им черноволосая, полицейские покинули больницу.
Глубоко вздохнув, Джьянни молча благословил свою новую кузину.
Доктор Курчи появилась из-за зеленых дверей спустя более чем четыре часа после того, как она за ними исчезла. Медленно, устало, словно в трансе, направилась она к Джьянни и Лючии. Завидев ее, Джьянни решил, что смерть Витторио Баттальи предшествует ей, будто темный ангел. Он почувствовал, как напряглась Лючия, тем самым подтверждая его суждение. Девушка положила на его руку свою, и это было как жест соболезнования.
Прощай, Витторио.
Они оба поднялись, чтобы выслушать известие. Инстинктивное движение, дань уважения отошедшему в мир иной.
– Я не знаю, как это могло быть, – произнесла доктор Курчи, – но ваш друг выдержал операцию.
Джьянни посмотрел на безмерно уставшую женщину в измятом и покрытом пятнами врачебном одеянии и вдруг понял, как она прекрасна.
– Спасибо вам за все.
– Не спешите благодарить. Он может умереть через час.
– Где он теперь? – спросил Джьянни.
– В реанимации.
– А что потом?
– Потом понадобится интенсивное хирургическое лечение.
– Я должен находиться при нем.
– Это не разрешается.
– Я не могу оставить его одного, – взмолился Джьянни. – Они уже были здесь, они его ищут. Эти удалились, но придут другие. Они прикончат его, будьте уверены. Вы знаете эти вещи лучше меня.
– Идемте со мной, – подумав, предложила Елена Курчи. Она велела Джьянни надеть стерильную маску, шапочку и халат и усадила его в углу комнаты за экраном. Он сидел там с пистолетом в руке и прислушивался к негромким, но пугающим звукам мониторов.
Вот что я причинил этому человеку и его семье.
Глава 54
Настало утро – и Пегги приняла решение. Сегодня она это сделает.
Она лежала в постели на животе, опустив подбородок на сложенные руки. Она думала о своем муже и о своем ребенке, о том, что они должны быть все вместе. Думала до тех пор, пока совершенно себя не истерзала. Я не должна так делать. Иначе я стану бесполезной.
Несколько прядей волос упали ей на глаза, и она смотрела в окно сквозь эти пряди.
Она видела несколько кустов и дерево поблизости и горы в отдалении. Порыв ветра налетел со стороны гор, надул тонкую белую занавеску и прижал ей к лицу. Поток бежал неподалеку, внизу за домом, и хотя Пегги не видела его, но слышала шум воды и дыхание ветра над потоком. Вода шумела так близко, что, казалось, плеснет ей на ноги и омоет их.
Немного погодя она встала с постели и искупалась в ручье. Она не была голодна, но поела, потому что привыкла начинать с этого день и не хотела ничего менять.
Потом она занялась делами, которые считала нужным сделать. То была часть обычного порядка, заведенного ею для себя, – как будто наведя порядок в малом, в мелочах, она могла сгладить тот беспорядок, который грозил разрушить целое.
Она не имела представления, жив Витторио или погиб, но написала ему записку. На тот случай, если он вернется сюда, она не хотела, чтобы он мучительно гадал, куда она подевалась. Оставила несколько неразборчиво исписанных листков в том месте, где они условились оставлять такие вещи, если потребуется.
Под конец Пегги начала двигаться все быстрее и быстрее, словно быстрота движений сама по себе могла удержать ее от размышлений.
Она вышла из дома, заперла дверь и спрятала ключ на верху дверной рамы.
Перед тем как сесть в машину, она оглянулась на дом, который они с Витторио считали своим безопасным прибежищем. Села после этого за руль и двинулась в путь в лучах предвечернего солнца, медленно петляя по дороге, ведущей с гор по направлению к Равелло.
Она ехала скованная, напряженная, то и дело заглядывая в зеркало заднего вида из осторожности, которая, как она сама понимала, была продиктована не логикой, но страхом. Если бы они и стали ее разыскивать, убеждала она себя, то уж конечно не на извилистой горной дороге. И тем не менее костяшки пальцев на рулевом колесе побелели от напряжения, а глаза продолжали то и дело перебегать с дороги впереди на зеркало заднего вида.
Добравшись до Равелло, она трижды объехала город, пристально вглядываясь в прохожих и в машины, кажущиеся хоть в малой степени подозрительными. Накануне она уже сделала пробный объезд и облюбовала платный телефон, который показался ей наиболее удобным. Сегодня она подготовилась к разговору, вышла из машины с полным пакетом нужных монет и направилась к телефону у автозаправочной станции. Там она заказала личный разговор с министром юстиции Генри Дарнингом, департамент юстиции, Вашингтон, округ Колумбия.
Личный секретарь Дарнинга сообщила ей, что министра сейчас нет в кабинете, и тогда Пегги попросила телефонистку записать и передать, что Айрин Хоппер позвонит еще раз в час тридцать дня по вашингтонскому времени и что для министра юстиции чрезвычайно важно переговорить с ней.
И чтобы избежать возможных ошибок, попросила, чтобы секретарь повторила запись целиком.
Она повесила трубку и вернулась к машине. Сидела и смотрела, как люди снуют по улицам, заходят в магазины, ездят в своих автомобилях.
И я привыкла делать все эти вещи.
Генри Дарнинг вернулся к себе в офис со встречи в Белом доме и получил сообщение Пегги вместе с целой пачкой других. Оно было зафиксировано как звонок из-за океана в одиннадцать тридцать. Дарнинг велел секретарше не соединять его ни с кем впредь до особого уведомления и вызвал на линию начальника отдела связи министерства.
– Мне позвонили в кабинет по личному номеру в одиннадцать тридцать две из Италии, – сказал он. – Я хочу точно знать, откуда именно последовал звонок. Город, телефонная станция, номер телефона и где установлен аппарат. Все. И быстро.
Через семь минут министр получил желаемое. Не только то, что звонок был сделан из Равелло, но и то, что звонили из платного автомата, установленного на станции обслуживания компании “Эссо”, на улице Контари в месте ее пересечения с улицей Тено.
Он вышел в приемную, где сидела за столом его секретарша, и положил перед ней на стол докладную записку.
– Вы лично отвечали на этот звонок?
– Да, сэр, – ответила она, взглянув на запись.
– Вы слышали, как говорила женщина на другом конце провода?
– Да.
– Она говорила по-английски или по-итальянски?
– По-английски.
– С акцентом или без?
– Без. Я бы сказала, что выговор у нее как у американки.
Дарнинг вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь. Пользуясь безопасным проводом, позвонил по личному телефону Карло Донатти в его нью-йоркский офис в башне. Дон отозвался после третьего гудка.
– Это я, – сказал Дарнинг. – Вы один?
– Нет. Подождите минуту, пожалуйста.
Наступило молчание. Дарнинг сглотнул, и ему показалось, что рот у него набит песком. Он выпил воды, и песок превратился в грязь.
– Все в порядке, – произнес Донатти. – Что случилось?
– Меня сегодня все утро не было в кабинете. Я вернулся несколько минут назад и получил сообщение, что женщина, которую мы ищем, звонила мне лично в одиннадцать тридцать две и позвонит снова в час тридцать.
– Вы уверены, что это была именно она?
– А кто же еще? Женщина, которая звонит по личному телефону из Италии и говорит по-английски как американка. Наш отдел связи установил по моему поручению, что звонок был сделан из автомата на автостанции компании “Эссо” в Равелло. Можете ли вы связаться со своими людьми в том районе?
– Разумеется, – ответил Донатти. – Если они не могут поехать туда сами, то пошлют других. Каким способом вы хотели бы это уладить?
– Таким же, как десять лет назад.
Донатти молчал.
– У вас всего час и двадцать минут, – продолжал Дарнинг. – При этом весьма возможно, что в следующий раз она будет звонить совсем не с того телефона и даже не из того же самого города. Но я постараюсь задержать ее на линии достаточно долго, чтобы ваши люди успели ее выследить.
– Как вы полагаете, чего она хочет?
– Своего сына. Чего же еще? Хочет предложить что-то в обмен на него.
– А вы в такой сделке заинтересованы?
– Почему бы и нет? Хотя бы по телефону. Я соглашусь на все, только бы продержать ее подольше у телефона, чтобы ваши люди могли накрыть ее. А после этого возможна лишь одна так называемая сделка, которая принесет мне покой. И вам известно, что это такое.
– Я позвоню, когда получу сведения, – сказал Донатти.
– Я получу их, вероятно, раньше вашего. Вспомните, что я буду говорить с ней, когда это произойдет.
Дон воспринял неожиданную удачу с тем же спокойным самообладанием, с каким он воспринимал и неудачи. Планируй он такой поворот судьбы сам, он не мог бы уладить все лучше в своих интересах. Жаркое биение пульса он ощущал сейчас, как однажды ощутил тепло особенно желанной женщины. С той разницей, что, если это дело пройдет успешно, результаты окажутся куда более значительными и долгоиграющими, нежели те, которые когда-либо приносил ему секс.
Не теряя времени, он позвонил по личному номеру Дону Пьетро Равенелли на его виллу под Палермо.
Человек, который ему ответил, определенно не был сицилийским “капо”. А насколько Донатти было известно, никто больше не имел права поднимать трубку этого аппарата Равенелли.
– Кто это? – спросил он.
– Майкл Сорбино, советник Дона Равенелли. – Голос звучал не вполне уверенно и очень почтительно. – Мое почтение, Дон Донатти, я к вашим услугам.
– Вы узнали меня по голосу?
– Мы встречались несколько раз, крестный отец. Но вы, конечно, этого не помните.
– Почему вы подошли к этому телефону? Где Дон Пьетро?
Сорбино долго молчал, прежде чем ответить:
– Он убит, Дон Донатти. Ночью. Ужасная трагедия. Погибло еще пятеро из нашей семьи. Это сделали тот помешанный и его дружок. Двое, которых вы разыскивали. Сначала они убили двух охранников здесь, на вилле. Потом еще троих. Просто не хочется верить такому несчастью. И все из-за мальчишки.
Карло Донатти пытался осознать происшедшее. Воистину, посеяли ветер, а пожали бурю.
– Они скрылись?
– Да. Но мы считаем, что отец мальчишки получил парочку пуль. Все врачи и больницы у нас под наблюдением.
– А мальчик?
– Он исчез, Дон Донатти. Ночью, словно привидение. А те двое, которые его караулили, найдены убитыми у себя в спальне.
Дон старался держать себя в руках.
– Вы говорите, они убиты?
– Двое наших лучших людей.
– Вы думаете, что их убили отец мальчика и Гарецки?
– Больше некому. Они захватили с собой женщину Дона Равенелли. Она могла знать, где находится парень, и показала им дорогу.
Донатти не был согласен с таким объяснением. Если Витторио получил назад своего сына, то зачем его жене звонить Дарнингу? Разве что они с мужем не встретились после этой ночи, и она не знала, что мальчик уже со своим отцом. Но у Карло Донатти было сейчас на уме нечто весьма важное, а время поджимало.
– Стало быть, у вас там полно забот, Майкл?
– Я делаю все, что в моих силах, Дон Донатти. Как вы понимаете, это тяжелое время для всех нас. Но если я могу услужить, вам стоит только попросить.
– Вы и в самом деле можете быть мне полезны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52