Забудь. Давай-ка спрячем две машины. Спектакль еще далеко не кончен.
Они все сделали и через пять минут вернулись в дом.
А менее чем за полмили отсюда, в лесной чаще, мужчины в двух “мерседесах” завершали свои последние приготовления.
Незадолго до этого сильный полевой бинокль показал им, что двух лишних машин уже нет около дома номер 14 по Виа Контесса. Гости наверняка уехали. Именно они и составляли до сих пор единственную реальную помеху всему делу. Теперь все пойдет по хорошо отработанному стандарту.
Но они были все четверо опытными профессионалами высокого класса и ничто не принимали как само собой разумеющееся.
Еще один предмет особых забот, мальчик Поли, мирно спал на заднем сиденье под воздействием хорошей дозы пентотала. Спать ему предстояло по крайней мере несколько часов. Это имело значение. Если бы он вернулся в дом во время сложной операции, все могло пойти насмарку.
Сол, руководивший операцией, решил, что в каждую машину усядутся двое. Сол и Фрэнки поднимутся к дому и постучатся в дверь как пара заблудившихся туристов, которые хотят узнать дорогу. Уолтерсы вряд ли что-то заподозрят – нет для этого причин, а оружие следует использовать только в том случае, если придется преодолевать сопротивление при входе в дом, ну и для контроля над ситуацией, конечно. Никакой стрельбы: ни в стенах, ни в телах не должны быть обнаружены пули. Уолтерсов нужно просто нокаутировать и отнести в одну из их собственных машин.
На всю операцию – со входом и выходом – отводится шесть-семь минут, не больше.
Тем временем Доменико и Тони во втором “мерседесе”, где находился и мальчик, будут ждать, остановившись на расстоянии нескольких сотен ярдов ниже по дороге. Если все в доме пройдет, как было запланировано, они просто последуют за Солом, который поведет первый “мерседес”, и за Фрэнки, который сядет за руль машины Уолтерсов, к заранее выбранному месту возле скал Равелло. Если в доме дело пойдет не так, если Доменико и Тони засекут там какую-то неурядицу, тогда они должны поскорее убраться отсюда и связаться с Доном Равенелли для получения дальнейших инструкций.
К шести часам вечера, дважды обсудив каждую деталь будущих действий, они были готовы начать.
Глава 34
Из-за разницы во времени на шесть часов в Вашингтоне был теперь ровно полдень, и человек, ответственный за все то, что происходило в Позитано, Генри Дарнинг, остался дома дожидаться результатов.
По чистейшей случайности некий мужчина и некая женщина обладали властью над его дальнейшей жизнью, и поэтому должны были умереть. Это уже произошло с другими и вполне может произойти еще с кем-то. По обычным человеческим меркам охрана его личности становилась делом весьма дорогостоящим.
Стоит ли игра свеч?
Министр юстиции даже смог улыбнуться. Не для тех, кто выигрывал смерть, подумал он.
На самом деле Дарнингу было невесело, и он пытался воздать им хоть чем-то. Но ничего не нашел за душой, кроме жалкой, бледной шутки. Вот он тут, глава министерства юстиции всех Соединенных Штатов, и не может он дать справедливость собственным несчастным жертвам.
Самое большее, что он мог сделать, – это вздохнуть.
А что будет с его любимой, с его призрачной возлюбленной Мэри Янг? Вняла ли она его предупреждению не ездить в Позитано по меньшей мере двадцать четыре часа? Или она и Джьянни Гарецки явились туда как раз вовремя, чтобы умереть вместе с Айрин Хоппер и Витторио Баттальей?
Дарнинг питал глубочайшую надежду, что это не так. Это было бы поистине душераздирающей потерей.
Как сильно она овладела его душой. Он никогда не встречал ее, ни разу не видел, не ощутил, не познал сладость ее плоти – и тем не менее день ото дня чувствовал, как растет ее обаяние.
Он запросил и получил от Брайана Уэйна еще один пакет о ней, помеченный как продолжение материала из отдела секретной проверки и расследований. В сопроводительном письме было сказано, что пакет содержит ранние видеозаписи объекта в возрасте восемнадцати лет.
Дарнинг пока еще не просматривал их, но собирался это сделать. Можно начать, пока он ждет известий от Донатти. Он мог таким образом отвлечься. Насколько он мог помнить, секс, начиная со времени пубертации, всегда оставался для него любимым и легкодоступным отвлекающим и возбуждающим средством, чем-то вроде наркотика. В этом отношении Дарнинг не менялся. Да и к чему? Это, безусловно, оставалось гораздо менее вредным и гораздо более долго действующим средством, чем наркотики и алкоголь.
– Ну же, Мэри Янг, приди… отвлеки меня.
Всего нескольких негромких слов оказалось достаточно, чтобы в нем вспыхнула искра.
Дарнинг опустил жалюзи и затемнил кабинет. Налил себе водки; выбрал и установил кассету из последних материалов о Мэри Янг, полученных из ФБР. Откинулся на мягкой кожаной тахте и ушел в мир либидо, где он чувствовал себя королем.
Кассета начала крутиться.
Порнографическая основа видеофильма была слегка замаскирована элементарным социальным сюжетиком, по ходу которого Мэри Янг играла роль школьницы-старшеклассницы, девушки азиатского происхождения, первое романтическое чувство которой было разрушено родителями ее белого возлюбленного, наделенными расовыми предубеждениями.
Выплакавшись на сон грядущий, Мэри видит во сне более добрый и более терпимый мир, в котором цвет кожи не играет никакой роли и только любовь имеет значение.
Генри Дарнинг начал смотреть, как по-девичьи гибкая восемнадцатилетняя Мэри страстно исполняет свою победную сексуальную песнь братству мужчин – нагих сияющих тел с черной, белой и желтой кожей.
Одновременно.
Такое очаровательное цветущее дитя… с белым венком на голове… она отдавалась трем мужчинам одновременно в непристойнейших тройных играх и делала это самым чистым, великолепным, простосердечным образом.
Она обладала даром, если не истинным призванием.
Она в полном смысле слова играла. Она была музыкальна, ее губы исполняли мелодии на прелестных деревянных духовых инструментах. Ее язык нашептывал и во сне не снившиеся тайны.
Распростертая на огромной кровати, она была живым воплощением всеобщей любви.
Она рождалась заново каждое мгновение.
Спортсменка, достойная золотой медали, чувственная гимнастка, гордая своим умением. Ее разнокожие любовники обладали ею так, как никем и никогда не будут обладать больше.
Подавшись вперед на своей тахте, Дарнинг смотрел и мучился желанием присоединиться к ним и превратить счастливое трио в квартет. Одна-единственная хрупкая черноволосая девушка боролась с нетерпимостью наиболее действенным и выразительным из всех возможных способов. Ты видишь, как мужчины приходят к единению: они словно три побега, произрастающие из одной щедрой и ласковой матери-земли.
Наемная исполнительница в дешевом порнофильме превратила отвратительнейший способ зарабатывать деньги в восхитительный акт любви.
Она моя. Она создана для меня как по заказу. Точь-в-точь соответствует мне, и я готов ползать перед ней в пыли.
Не имеет значения, как сама она может к нему относиться; не имеет значения, со сколькими она спала до сих пор. Стоило только взглянуть на нее – и у него из груди вылетели все черные птицы. Он чувствовал себя свободным от тревог, легким – легче воздуха.
Где-то далеко должен быть прекрасный сад, думалось ему, место, в котором произрастают загадочные экзотические плоды… и там, в дивной розовой дымке, сердце Мэри Чан Янг висит, словно нежный сладкий персик.
– Пожалуйста, – проговорил он очень тихо на тот маловероятный случай, что некто, чья власть безгранично больше его собственной, слышит его сейчас. – Что бы там ни произошло, было бы наихудшим видом глупости допустить, чтобы она погибла сегодня в Позитано.
Глава 35
Они появились именно в то время, когда их ожидал Витторио… с наступлением ранних сумерек, в одной машине.
Второй “мерседес” остался где-то в другом месте, и в этом “мерседесе” находился его сын. Единственное, в чем Витторио не был пока осведомлен, – это в том, сколько их осталось возле Поли. Когда машина свернула с дороги и остановилась возле “фиата” Пегги, он увидел, что в машине двое. Значит, его “опасного” сына сторожат другие двое.
Послышались три глухих удара в потолок прямо над его головой. Это Пегги давала знать, что они с Мэри видели, как приехала машина. Витторио хотел отослать обеих женщин к друзьям, чей дом находился в горах над Атрани, но Пегги и Мэри отказались наотрез. Он только и добился от них, что обещания сидеть в спальне наверху до тех пор, пока все не кончится. Обе были вооружены и знали, как обращаться с оружием.
Витторио и Джьянни опустились на колени возле окна и смотрели сквозь просветы в жалюзи. В доме было тихо. Внезапно вскрикнула чайка, прилетевшая со стороны моря и тотчас улетевшая назад, к воде.
Двое вышли из “мерседеса”. Минутку постояли, глядя на дом. Потом начали взбираться по лестнице. У Сола все еще висела на шее его камера – он продолжал играть в туриста. Фрэнки беспечно болтал и смеялся, разыгрывая свою роль в этой маленькой шараде на двоих.
– Ты их знаешь? – спросил Джьянни.
Витторио покачал головой:
– Кто бы их ни посылал, он не настолько глуп, чтобы отправить сюда кого-то, кто был мне знаком раньше. Ты в порядке?
– Более чем. Жду не дождусь.
– Не будь чересчур ретивым. Мертвые, они для нас бесполезны.
– Я понимаю.
Они встали и заняли позиции по обе стороны входной двери. Оба держали в руках автоматические пистолеты с глушителями.
Джьянни не думал о безопасности. Подмышки взмокли от пота, но он постарался выбросить из головы все, кроме того, что ему немедленно предстояло сделать. Перед ним была стена, но умственным взором он по-прежнему видел, как двое мужчин подымаются по каменным ступенькам ко входу в дом.
Они явились сюда, словно средневековая чума, чтобы истребить всю семью, и это я привел их сюда, никто, кроме меня.
Эта мысль питала его гнев в полную силу. Пусть Витторио остается холодным. Джьянни знал, что ему-то лучше всего поможет именно гнев. Мерзавцы захватили мальчика. Сына Витторио. Как же он может стоять вот так и ждать с полным самообладанием? Очень просто. Он профи.
Дверной молоток стукнул три раза. Глаза Витторио встретились с глазами Джьянни.
Мой единственный и самый близкий друг, подумал Гарецки. И с необычайной ясностью вдруг осознал, насколько многолика и трудно постижима душа человеческая.
С кажущейся небрежностью Витторио отворил дверь и приставил пистолет к голове Сола – это он постучался в дверь. Фрэнки тем временем изображал приступ чистосердечного смеха в наилучшем виде, стоя в нескольких футах позади Сола. Появился со своим пистолетом Джьянни, и теперь все четверо застыли в неподвижности, точно в немой сцене на подмостках, молча глядя друг на друга.
Витторио отступил на несколько шагов в глубь прихожей, чтобы освободить проход, и потянул за собой Джьянни.
Витторио заговорил по-итальянски:
– Входите. Медленно и осторожно. Одно дурацкое движение – и вы оба покойники.
Ни один из непрошеных гостей не сдвинулся с места ни на дюйм. Оба словно примерзли к месту. Все, что они могли, – это смотреть на удлиненные глушителями стволы автоматических пистолетов и дивиться тому, как это случилось, что они нацелены на них.
– Что за чертовщина? – сказал наконец Сол. – Мы просто заблудились и хотели спросить дорогу на Амальфи. Вы что тут, все такие нервные?
– Я сказал, входите, – негромко повторил Витторио.
Но они все еще не двигались.
Даже не прицеливаясь, Витторио нажал на спусковой крючок. Послышался легкий хлопок выстрела, Сол вскрикнул и пошатнулся влево. Вокруг дырки в нижней части левого рукава расплылось красное пятно. Сол весь побелел и схватился за руку. Посмотрел на нее, потом на Витторио Батталью.
– Ты, псих затраханный!
– Это для начала, – сказал Витторио. – Следующий раз выстрелю в живот. А если понадобится, выбью вам обоим пулями глаза. Так что валяйте заходите в дом и избавьте нас от лишних хлопот.
Не говоря больше ни слова и по-прежнему придерживая раненую руку, Сол спотыкаясь вошел в прихожую.
Джьянни смотрел на всю эту сцену так, словно она происходила где-то далеко и к тому же под водой. Потом он заметил внезапное быстрое движение – это второй человек, Фрэнки, запаниковал и ринулся вниз по ступенькам.
– Останови ублюдка, – услышал он позади себя голос Витторио.
Джьянни прицелился пониже, в ноги. Он выстрелил и увидел, как любитель посмеяться упал, откатился в сторону и встал на колени с пистолетом в руке.
Он уже не смеялся. Он смотрел на Джьянни с глубокой мрачностью шута. Потом выстрелил в него и не попал, выстрелил еще раз – и снова промахнулся.
Он собирался стрелять в третий раз, и Джьянни, сам того не желая, пустил пулю ему в грудь и увидел, как тот завалился на спину. Он слышал за спиной у себя голос Витторио, но не понимал ни слова.
Джьянни сбежал по ступенькам и склонился над раненым. Глаза у Фрэнки уже стекленели, но он еще дышал.
– Где мальчик? – по-итальянски спросил Джьянни.
Фрэнки в ответ только выкашлянул кровь.
– Мальчик… – умолял Джьянни. – Он жив? Ответь же, ради спасения Христа! Ведь он ребенок! Помоги ему!
Фрэнки шевельнул губами:
– Как вы узнали… – На губах у него пузырьками вскипала кровь, пузырьки лопались, и кровь стекала по подбородку. – Как вы узнали… кто мы…
Свет уходил из его глаз. Он выплюнул небольшой сгусток, глянул удивленно и умер.
Джьянни стоял на коленях в траве и слегка раскачивался. Обернулся и посмотрел на дом. Увидел, что две женщины стоят у окна второго этажа. Увидел в дверях Витторио и раненого гангстера.
Джьянни сунул пистолет за пояс и понес убитого вверх по лестнице к дому. Пришлось напрячь все силы – убитый весил немало. Батталья закрыл за ним дверь и запер ее на засов. Сол с ничего не выражающим лицом по-прежнему сжимал здоровой рукой кровоточащую раненую. Он взглянул на тело Фрэнки, принимая его смерть как часть того, что уже произошло и что, вероятнее всего, еще произойдет.
Пегги позвала со второго этажа глухим от волнения, встревоженным голосом:
– Витторио!
– С нами все о’кей, – отозвался он. – Побудьте наверху. Я позову, когда мы что-нибудь узнаем.
Витторио отвел их в свою студию, огромную комнату с большими окнами и великолепным видом на горы и на скалистое побережье.
Джьянни положил мертвого на голый деревянный пол; одна нога у Фрэнки подогнулась, он ее распрямил.
Батталья велел Солу сесть в кресло. Потом, двигаясь медленно, продуманно, сам уселся напротив и направил пистолет гангстеру в грудь. Сол продолжал поддерживать раненую руку, но кровь как будто остановилась. Джьянни остался стоять сбоку. Вынул из-за пояса пистолет и снял с предохранителя. За окном солнце все ниже опускалось к горам, окрашивая все вокруг мягким оранжевым светом.
Сол и Витторио смотрели друг на друга со странным выражением в глазах. Оба, казалось, точно знали, что должно произойти, словно все это уже было с ними в некоем прежнем воплощении.
Но Витторио заговорил прежде всего с Джьянни:
– Тебе удалось что-нибудь узнать у этого весельчака?
– Нет. Прости, что я его прикончил.
– А что еще ты мог сделать? – передернул плечами Витторио. – Ты предоставил ему две возможности, что было само по себе глупо. Если бы он не был таким паршивым стрелком, то не ты его, а он тебя прикончил бы.
Витторио долго изучал Сола.
– Итак, кто же вы такие?
– Тайные carabinieri[29].
– Джьянни, возьми у него бумажник. И прочитай мне, что там у них за фальшивые бумажки. Возьми и у того, который лежит на полу.
Гарецки молча сделал то, о чем его просили.
– У обоих удостоверения carabiniere.
– Где зарегистрированы?
– В Палермо.
– Имена?
– Одного зовут Сол Ферризи, второго – Фрэнк Бонотара.
– Еще что-нибудь?
– Ничего.
Витторио несколько секунд молча смотрел на Сола.
– У тебя есть дети, Сол?
Ферризи помотал головой.
– Я тебя не слышал.
– Нет.
– Очень скверно. Может, если бы у тебя были дети, ты не занимался бы таким грязным делом. И не очутился бы там, где ты сейчас находишься.
Обхватив окровавленную руку, Ферризи сидел очень тихо, боясь пошевельнуться, боясь упустить хоть мгновение. Как будто оставаясь недвижимым, он мог задержать наступление того, что неизбежно надвигалось.
– Где мой мальчик, Сол?
– Я не знаю.
– Раздевайся, – со вздохом произнес Витторио.
Ферризи побелел. Здоровой рукой начал стаскивать с себя одежду. В конце концов он справился с задачей и сидел теперь в кресле обнаженный – загорелый, мускулистый молодой человек с красной отметиной раны от девятимиллиметровой пули в плече и с далеко не сияющим будущим.
Витторио подошел к одному из нескольких шкафчиков для рисовальных принадлежностей и вернулся с острым как бритва ножом в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Они все сделали и через пять минут вернулись в дом.
А менее чем за полмили отсюда, в лесной чаще, мужчины в двух “мерседесах” завершали свои последние приготовления.
Незадолго до этого сильный полевой бинокль показал им, что двух лишних машин уже нет около дома номер 14 по Виа Контесса. Гости наверняка уехали. Именно они и составляли до сих пор единственную реальную помеху всему делу. Теперь все пойдет по хорошо отработанному стандарту.
Но они были все четверо опытными профессионалами высокого класса и ничто не принимали как само собой разумеющееся.
Еще один предмет особых забот, мальчик Поли, мирно спал на заднем сиденье под воздействием хорошей дозы пентотала. Спать ему предстояло по крайней мере несколько часов. Это имело значение. Если бы он вернулся в дом во время сложной операции, все могло пойти насмарку.
Сол, руководивший операцией, решил, что в каждую машину усядутся двое. Сол и Фрэнки поднимутся к дому и постучатся в дверь как пара заблудившихся туристов, которые хотят узнать дорогу. Уолтерсы вряд ли что-то заподозрят – нет для этого причин, а оружие следует использовать только в том случае, если придется преодолевать сопротивление при входе в дом, ну и для контроля над ситуацией, конечно. Никакой стрельбы: ни в стенах, ни в телах не должны быть обнаружены пули. Уолтерсов нужно просто нокаутировать и отнести в одну из их собственных машин.
На всю операцию – со входом и выходом – отводится шесть-семь минут, не больше.
Тем временем Доменико и Тони во втором “мерседесе”, где находился и мальчик, будут ждать, остановившись на расстоянии нескольких сотен ярдов ниже по дороге. Если все в доме пройдет, как было запланировано, они просто последуют за Солом, который поведет первый “мерседес”, и за Фрэнки, который сядет за руль машины Уолтерсов, к заранее выбранному месту возле скал Равелло. Если в доме дело пойдет не так, если Доменико и Тони засекут там какую-то неурядицу, тогда они должны поскорее убраться отсюда и связаться с Доном Равенелли для получения дальнейших инструкций.
К шести часам вечера, дважды обсудив каждую деталь будущих действий, они были готовы начать.
Глава 34
Из-за разницы во времени на шесть часов в Вашингтоне был теперь ровно полдень, и человек, ответственный за все то, что происходило в Позитано, Генри Дарнинг, остался дома дожидаться результатов.
По чистейшей случайности некий мужчина и некая женщина обладали властью над его дальнейшей жизнью, и поэтому должны были умереть. Это уже произошло с другими и вполне может произойти еще с кем-то. По обычным человеческим меркам охрана его личности становилась делом весьма дорогостоящим.
Стоит ли игра свеч?
Министр юстиции даже смог улыбнуться. Не для тех, кто выигрывал смерть, подумал он.
На самом деле Дарнингу было невесело, и он пытался воздать им хоть чем-то. Но ничего не нашел за душой, кроме жалкой, бледной шутки. Вот он тут, глава министерства юстиции всех Соединенных Штатов, и не может он дать справедливость собственным несчастным жертвам.
Самое большее, что он мог сделать, – это вздохнуть.
А что будет с его любимой, с его призрачной возлюбленной Мэри Янг? Вняла ли она его предупреждению не ездить в Позитано по меньшей мере двадцать четыре часа? Или она и Джьянни Гарецки явились туда как раз вовремя, чтобы умереть вместе с Айрин Хоппер и Витторио Баттальей?
Дарнинг питал глубочайшую надежду, что это не так. Это было бы поистине душераздирающей потерей.
Как сильно она овладела его душой. Он никогда не встречал ее, ни разу не видел, не ощутил, не познал сладость ее плоти – и тем не менее день ото дня чувствовал, как растет ее обаяние.
Он запросил и получил от Брайана Уэйна еще один пакет о ней, помеченный как продолжение материала из отдела секретной проверки и расследований. В сопроводительном письме было сказано, что пакет содержит ранние видеозаписи объекта в возрасте восемнадцати лет.
Дарнинг пока еще не просматривал их, но собирался это сделать. Можно начать, пока он ждет известий от Донатти. Он мог таким образом отвлечься. Насколько он мог помнить, секс, начиная со времени пубертации, всегда оставался для него любимым и легкодоступным отвлекающим и возбуждающим средством, чем-то вроде наркотика. В этом отношении Дарнинг не менялся. Да и к чему? Это, безусловно, оставалось гораздо менее вредным и гораздо более долго действующим средством, чем наркотики и алкоголь.
– Ну же, Мэри Янг, приди… отвлеки меня.
Всего нескольких негромких слов оказалось достаточно, чтобы в нем вспыхнула искра.
Дарнинг опустил жалюзи и затемнил кабинет. Налил себе водки; выбрал и установил кассету из последних материалов о Мэри Янг, полученных из ФБР. Откинулся на мягкой кожаной тахте и ушел в мир либидо, где он чувствовал себя королем.
Кассета начала крутиться.
Порнографическая основа видеофильма была слегка замаскирована элементарным социальным сюжетиком, по ходу которого Мэри Янг играла роль школьницы-старшеклассницы, девушки азиатского происхождения, первое романтическое чувство которой было разрушено родителями ее белого возлюбленного, наделенными расовыми предубеждениями.
Выплакавшись на сон грядущий, Мэри видит во сне более добрый и более терпимый мир, в котором цвет кожи не играет никакой роли и только любовь имеет значение.
Генри Дарнинг начал смотреть, как по-девичьи гибкая восемнадцатилетняя Мэри страстно исполняет свою победную сексуальную песнь братству мужчин – нагих сияющих тел с черной, белой и желтой кожей.
Одновременно.
Такое очаровательное цветущее дитя… с белым венком на голове… она отдавалась трем мужчинам одновременно в непристойнейших тройных играх и делала это самым чистым, великолепным, простосердечным образом.
Она обладала даром, если не истинным призванием.
Она в полном смысле слова играла. Она была музыкальна, ее губы исполняли мелодии на прелестных деревянных духовых инструментах. Ее язык нашептывал и во сне не снившиеся тайны.
Распростертая на огромной кровати, она была живым воплощением всеобщей любви.
Она рождалась заново каждое мгновение.
Спортсменка, достойная золотой медали, чувственная гимнастка, гордая своим умением. Ее разнокожие любовники обладали ею так, как никем и никогда не будут обладать больше.
Подавшись вперед на своей тахте, Дарнинг смотрел и мучился желанием присоединиться к ним и превратить счастливое трио в квартет. Одна-единственная хрупкая черноволосая девушка боролась с нетерпимостью наиболее действенным и выразительным из всех возможных способов. Ты видишь, как мужчины приходят к единению: они словно три побега, произрастающие из одной щедрой и ласковой матери-земли.
Наемная исполнительница в дешевом порнофильме превратила отвратительнейший способ зарабатывать деньги в восхитительный акт любви.
Она моя. Она создана для меня как по заказу. Точь-в-точь соответствует мне, и я готов ползать перед ней в пыли.
Не имеет значения, как сама она может к нему относиться; не имеет значения, со сколькими она спала до сих пор. Стоило только взглянуть на нее – и у него из груди вылетели все черные птицы. Он чувствовал себя свободным от тревог, легким – легче воздуха.
Где-то далеко должен быть прекрасный сад, думалось ему, место, в котором произрастают загадочные экзотические плоды… и там, в дивной розовой дымке, сердце Мэри Чан Янг висит, словно нежный сладкий персик.
– Пожалуйста, – проговорил он очень тихо на тот маловероятный случай, что некто, чья власть безгранично больше его собственной, слышит его сейчас. – Что бы там ни произошло, было бы наихудшим видом глупости допустить, чтобы она погибла сегодня в Позитано.
Глава 35
Они появились именно в то время, когда их ожидал Витторио… с наступлением ранних сумерек, в одной машине.
Второй “мерседес” остался где-то в другом месте, и в этом “мерседесе” находился его сын. Единственное, в чем Витторио не был пока осведомлен, – это в том, сколько их осталось возле Поли. Когда машина свернула с дороги и остановилась возле “фиата” Пегги, он увидел, что в машине двое. Значит, его “опасного” сына сторожат другие двое.
Послышались три глухих удара в потолок прямо над его головой. Это Пегги давала знать, что они с Мэри видели, как приехала машина. Витторио хотел отослать обеих женщин к друзьям, чей дом находился в горах над Атрани, но Пегги и Мэри отказались наотрез. Он только и добился от них, что обещания сидеть в спальне наверху до тех пор, пока все не кончится. Обе были вооружены и знали, как обращаться с оружием.
Витторио и Джьянни опустились на колени возле окна и смотрели сквозь просветы в жалюзи. В доме было тихо. Внезапно вскрикнула чайка, прилетевшая со стороны моря и тотчас улетевшая назад, к воде.
Двое вышли из “мерседеса”. Минутку постояли, глядя на дом. Потом начали взбираться по лестнице. У Сола все еще висела на шее его камера – он продолжал играть в туриста. Фрэнки беспечно болтал и смеялся, разыгрывая свою роль в этой маленькой шараде на двоих.
– Ты их знаешь? – спросил Джьянни.
Витторио покачал головой:
– Кто бы их ни посылал, он не настолько глуп, чтобы отправить сюда кого-то, кто был мне знаком раньше. Ты в порядке?
– Более чем. Жду не дождусь.
– Не будь чересчур ретивым. Мертвые, они для нас бесполезны.
– Я понимаю.
Они встали и заняли позиции по обе стороны входной двери. Оба держали в руках автоматические пистолеты с глушителями.
Джьянни не думал о безопасности. Подмышки взмокли от пота, но он постарался выбросить из головы все, кроме того, что ему немедленно предстояло сделать. Перед ним была стена, но умственным взором он по-прежнему видел, как двое мужчин подымаются по каменным ступенькам ко входу в дом.
Они явились сюда, словно средневековая чума, чтобы истребить всю семью, и это я привел их сюда, никто, кроме меня.
Эта мысль питала его гнев в полную силу. Пусть Витторио остается холодным. Джьянни знал, что ему-то лучше всего поможет именно гнев. Мерзавцы захватили мальчика. Сына Витторио. Как же он может стоять вот так и ждать с полным самообладанием? Очень просто. Он профи.
Дверной молоток стукнул три раза. Глаза Витторио встретились с глазами Джьянни.
Мой единственный и самый близкий друг, подумал Гарецки. И с необычайной ясностью вдруг осознал, насколько многолика и трудно постижима душа человеческая.
С кажущейся небрежностью Витторио отворил дверь и приставил пистолет к голове Сола – это он постучался в дверь. Фрэнки тем временем изображал приступ чистосердечного смеха в наилучшем виде, стоя в нескольких футах позади Сола. Появился со своим пистолетом Джьянни, и теперь все четверо застыли в неподвижности, точно в немой сцене на подмостках, молча глядя друг на друга.
Витторио отступил на несколько шагов в глубь прихожей, чтобы освободить проход, и потянул за собой Джьянни.
Витторио заговорил по-итальянски:
– Входите. Медленно и осторожно. Одно дурацкое движение – и вы оба покойники.
Ни один из непрошеных гостей не сдвинулся с места ни на дюйм. Оба словно примерзли к месту. Все, что они могли, – это смотреть на удлиненные глушителями стволы автоматических пистолетов и дивиться тому, как это случилось, что они нацелены на них.
– Что за чертовщина? – сказал наконец Сол. – Мы просто заблудились и хотели спросить дорогу на Амальфи. Вы что тут, все такие нервные?
– Я сказал, входите, – негромко повторил Витторио.
Но они все еще не двигались.
Даже не прицеливаясь, Витторио нажал на спусковой крючок. Послышался легкий хлопок выстрела, Сол вскрикнул и пошатнулся влево. Вокруг дырки в нижней части левого рукава расплылось красное пятно. Сол весь побелел и схватился за руку. Посмотрел на нее, потом на Витторио Батталью.
– Ты, псих затраханный!
– Это для начала, – сказал Витторио. – Следующий раз выстрелю в живот. А если понадобится, выбью вам обоим пулями глаза. Так что валяйте заходите в дом и избавьте нас от лишних хлопот.
Не говоря больше ни слова и по-прежнему придерживая раненую руку, Сол спотыкаясь вошел в прихожую.
Джьянни смотрел на всю эту сцену так, словно она происходила где-то далеко и к тому же под водой. Потом он заметил внезапное быстрое движение – это второй человек, Фрэнки, запаниковал и ринулся вниз по ступенькам.
– Останови ублюдка, – услышал он позади себя голос Витторио.
Джьянни прицелился пониже, в ноги. Он выстрелил и увидел, как любитель посмеяться упал, откатился в сторону и встал на колени с пистолетом в руке.
Он уже не смеялся. Он смотрел на Джьянни с глубокой мрачностью шута. Потом выстрелил в него и не попал, выстрелил еще раз – и снова промахнулся.
Он собирался стрелять в третий раз, и Джьянни, сам того не желая, пустил пулю ему в грудь и увидел, как тот завалился на спину. Он слышал за спиной у себя голос Витторио, но не понимал ни слова.
Джьянни сбежал по ступенькам и склонился над раненым. Глаза у Фрэнки уже стекленели, но он еще дышал.
– Где мальчик? – по-итальянски спросил Джьянни.
Фрэнки в ответ только выкашлянул кровь.
– Мальчик… – умолял Джьянни. – Он жив? Ответь же, ради спасения Христа! Ведь он ребенок! Помоги ему!
Фрэнки шевельнул губами:
– Как вы узнали… – На губах у него пузырьками вскипала кровь, пузырьки лопались, и кровь стекала по подбородку. – Как вы узнали… кто мы…
Свет уходил из его глаз. Он выплюнул небольшой сгусток, глянул удивленно и умер.
Джьянни стоял на коленях в траве и слегка раскачивался. Обернулся и посмотрел на дом. Увидел, что две женщины стоят у окна второго этажа. Увидел в дверях Витторио и раненого гангстера.
Джьянни сунул пистолет за пояс и понес убитого вверх по лестнице к дому. Пришлось напрячь все силы – убитый весил немало. Батталья закрыл за ним дверь и запер ее на засов. Сол с ничего не выражающим лицом по-прежнему сжимал здоровой рукой кровоточащую раненую. Он взглянул на тело Фрэнки, принимая его смерть как часть того, что уже произошло и что, вероятнее всего, еще произойдет.
Пегги позвала со второго этажа глухим от волнения, встревоженным голосом:
– Витторио!
– С нами все о’кей, – отозвался он. – Побудьте наверху. Я позову, когда мы что-нибудь узнаем.
Витторио отвел их в свою студию, огромную комнату с большими окнами и великолепным видом на горы и на скалистое побережье.
Джьянни положил мертвого на голый деревянный пол; одна нога у Фрэнки подогнулась, он ее распрямил.
Батталья велел Солу сесть в кресло. Потом, двигаясь медленно, продуманно, сам уселся напротив и направил пистолет гангстеру в грудь. Сол продолжал поддерживать раненую руку, но кровь как будто остановилась. Джьянни остался стоять сбоку. Вынул из-за пояса пистолет и снял с предохранителя. За окном солнце все ниже опускалось к горам, окрашивая все вокруг мягким оранжевым светом.
Сол и Витторио смотрели друг на друга со странным выражением в глазах. Оба, казалось, точно знали, что должно произойти, словно все это уже было с ними в некоем прежнем воплощении.
Но Витторио заговорил прежде всего с Джьянни:
– Тебе удалось что-нибудь узнать у этого весельчака?
– Нет. Прости, что я его прикончил.
– А что еще ты мог сделать? – передернул плечами Витторио. – Ты предоставил ему две возможности, что было само по себе глупо. Если бы он не был таким паршивым стрелком, то не ты его, а он тебя прикончил бы.
Витторио долго изучал Сола.
– Итак, кто же вы такие?
– Тайные carabinieri[29].
– Джьянни, возьми у него бумажник. И прочитай мне, что там у них за фальшивые бумажки. Возьми и у того, который лежит на полу.
Гарецки молча сделал то, о чем его просили.
– У обоих удостоверения carabiniere.
– Где зарегистрированы?
– В Палермо.
– Имена?
– Одного зовут Сол Ферризи, второго – Фрэнк Бонотара.
– Еще что-нибудь?
– Ничего.
Витторио несколько секунд молча смотрел на Сола.
– У тебя есть дети, Сол?
Ферризи помотал головой.
– Я тебя не слышал.
– Нет.
– Очень скверно. Может, если бы у тебя были дети, ты не занимался бы таким грязным делом. И не очутился бы там, где ты сейчас находишься.
Обхватив окровавленную руку, Ферризи сидел очень тихо, боясь пошевельнуться, боясь упустить хоть мгновение. Как будто оставаясь недвижимым, он мог задержать наступление того, что неизбежно надвигалось.
– Где мой мальчик, Сол?
– Я не знаю.
– Раздевайся, – со вздохом произнес Витторио.
Ферризи побелел. Здоровой рукой начал стаскивать с себя одежду. В конце концов он справился с задачей и сидел теперь в кресле обнаженный – загорелый, мускулистый молодой человек с красной отметиной раны от девятимиллиметровой пули в плече и с далеко не сияющим будущим.
Витторио подошел к одному из нескольких шкафчиков для рисовальных принадлежностей и вернулся с острым как бритва ножом в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52