Есть разные виды интеллигентности. Можно получить ее по наследству, впитать с молоком матери, с детства видеть перед собой ее эталоны – это не умаляет ее достоинств, но идти проторенной дорогой всегда бывает легче. А эти, оба, все, что имеют – с боем вырвали у жизни, лепившей их с младенчества по совершенно другим образцам. Одичавшие от пьянства отцы, добрые, заботливые, но не получившие даже элементарного образования матери – мы хорошо знаем, что обычно дает в потомстве такая комбинация, да еще на фоне примерно такой же по культурному уровню и состоянию нравственности среды. Эти же двое, и Алеша, и Женя, сумели вырваться, переломить социальную предопределенность. Собственными силами, без всякого руководства, они создали свой духовный мир. Возможно не все сочтут это таким уж важным свидетельством, но для меня это первостепенный критерий: оба абсолютно грамотны. Перечитав сотни исписанных ими в разное время страниц, я не заметил ни одной ошибки. Не думаю, что деревенские и станичные школы, где они учились, могут похвастаться большим числом таких выпускников!
А их душевный такт, их покоряющая деликатность? После всего, что было ими пережито, как удалось не очерстветь, не озлобиться, не возненавидеть весь людской род? Впрочем, последнее – не знаю уж, чем это объяснить, – вообще является отличительной чертой всех гермафродитов, с которыми мне случалось работать. Даже в Юре, в ответ на неописуемую жестокость его преследователей, не выработалось никаких мстительных чувств.
В том состоянии, в каком оба были в момент нашего знакомства (Женя в особенности), – что могли предъявить они, кроме своего отчаяния и растерянности? Но все равно ощущение необычности, нестандартности возникло у меня с первых же произнесенных ими слов. Ум, интеллект, сила души даже в остро критические минуты проявляют себя по-особому.
Помимо всего остального, что делало нас и Ириной Вячеславовной Голубевой друзьями и единомышленниками, между нами царило полное согласие в понимании общей цели. Эта цель выражалась для нас емкой формулой: полноценная жизнь. Голубева достигла немыслимого совершенства в реконструкции и пластике гениталий. В те годы секс представлялся синонимом порока, отталкивающей приметой буржуазного разложения, но Ирина Вячеславовна слишком хорошо понимала, что без самоутверждения в сексуальной сфере речь может идти всего лишь о внешней имитации половой роли и не более того. Поэтому она – виртуозный, милостью божьей хирург – не успокаивалась, пока не находила способа переупрямить косную природу, заставить живые ткани выполнять не свойственные функции. Я, со своей стороны, занимался тем же самым, обращаясь к хрупкому, неосязаемому миру личности, – моим главным ориентиром была ее способность существовать в согласии с собой и с другими людьми и, как следствие, беспрепятственно входить в любую социальную структуру. «Полноценная жизнь» означала установку, общую для всех наших пациентов.
Но внутреннее наполнение этой формулы всегда оказывалось разным. Спокойно, с удовлетворением трудиться, обеспечивать себя и близких, вместе с ними развлекаться и отдыхать, хотя и не хватать при этом звезд с неба – чем не полноценная жизнь?
Когда же я думал об Алеше, о Жене, в воображении рождались другие картины. Применительно к ним полноценная жизнь непременно включала в себя простор для раскрытия таланта, для творческого полета. Им обоим, бесспорно, это было дано. Не обязательно в виде карьеры (хотя почему бы и нет, я, например, легко представлял себе Женю крупным ученым, родоначальником оригинальных направлений в своей агробиологии), но какие-то формы реализации этого потенциала были им обоим жизненно необходимы. И оба (тут уж в особенности Алеша) это чувствовали.
Прошло много лет, прежде чем я осознал, что сбыться моим радужным надеждам не суждено. Понять это и в самом деле до поры до времени было трудно. Как ни тернист оказался путь адаптации, динамика на протяжении всего срока оставалась положительной. Разве мало было у меня поводов радоваться за этих своих неродных сыновей?
На одном из первых этапах казалось, что их вот-вот перемелют мощные жернова унификации. Потом (и во многом именно на их примере) я понял, что это неизбежная фаза в процессе вживания в противоположный пол. Личность лепит себя заново по образу и подобию окружающих, усваивая в первую очередь массовые стандарты и шаблоны, и в каждом проявлении собственной индивидуальности ей видится грозный криминал – как отнесутся к этой нетипичности окружающие, не догадываются ли по ней, что перед ними вчерашняя женщина, не устроят ли из этого местную сенсацию? Алеша, чтобы не выделяться, чуть не утонул в гибельной пучине бытового пьянства. Женя едва не сломался вторично на почве сексуальных проблем – как таковых, в то время их у него еще не было, голос сердца молчал, как и голос плоти, но все вокруг женились, влюблялись, и невозможность в точности уподобиться этим «всем» буквально сводила его с ума. Жажда быть «как все», – мощнейший двигатель процессов социализации, не случайно эволюция его выработала и отшлифовала, но не случайно и то, что включение этого механизма приурочено к периоду раннего детства. Когда же сроки сдвигаются и тяга к униформизму завладевает сложившейся, созревшей личностью, возникает разрушительный, деструктивный эффект.
Едва ли не всех пациентов рано или поздно постигало тяжелейшее состояние – с невротическими срывами, с глубокой депрессией, – которое я назвал кризисом половой роли. Один из таких черных периодов очень точно описал Алеша. У него кризис был спровоцирован разочарованием после хирургической коррекции гениталий, но в моих записях упоминаются и другие причины. Эти обвалы настроения были как бы расплатой за эйфорию первых дней в новом поле, за иллюзии, за непомерно большие ожидания, и вызвать их могла любая серьезная неудача, не обязательно даже связанная с переходом в другой пол. «Если не все у меня складывается, как мечталось, если все равно случаются такие большие неприятности, то зачем нужно было себя ломать? Ради чего вообще напрягаться? Что от этого изменится?» – да, такие вот капитулянтские мысли завладевали сознанием моих ребят, чьим умом и стойкостью я всегда так гордился. Это очень опасные мысли, поскольку ровно в шаге от них – конечный вывод о бессмысленности пребывания на земле…
Но каждый кризис неизменно разрешался приливом энергии, выходом на более высокий уровень внутренней прочности, веры в себя. Алеша забросил свои записи – уже не было нужды постоянно держать руку на собственном пульсе, это превратилось в «самокопание», мешавшее его нормальным, его мужским делам.
По той же причине реже стали приходить письма от Жени – он предпочитал приехать на несколько дней в гости, привезти целые снопы саженцев, какие-нибудь редкостные сорта смородины или малины и долго священнодействовать у меня на даче, приводя в божеский вид наш вечно запущенный участок. Я заметил, что потребность исповедоваться пошла у него на убыль, а вскоре он рассказал, что женится. Мы остались друзьями, но нужда в «костылях» для поддержки метущейся души отпала. Последний раз я выступил в роли врача, когда мы обсуждали вопрос: посвящать ли невесту в диковинные подробности биографии? Не столько по моему совету, сколько побоявшись сделаться заложником еще одной страшной тайны, Женя решил показать пример полной открытости – и не прогадал.
Итак: оба женились, успешно работают, считаются в своем окружении «классными мужиками». Даже горькая проблема бесплодия перестала травить душу – оба очень удачно выступают в роли названых отцов. Но вместо законного, казалось бы, ликования меня стало охватывать какое-то невеселое чувство. Я понял, что дальше они не пойдут – ни тот, ни другой. Не тот уже возраст, не та энергетика. Инерция повседневности берет свое.
Мы достигли поставленной цели. Но только доставшуюся Жене и Алеше жизнь трудно назвать полноценной. Невольно приходит не память горький чеховский образ – чудесная скрипка, но только лежит она в запертом футляре, ключ от которого потерян.
И сразу же, по какому-то странному эмоциональному созвучию, вспоминается трагически оборвавшаяся жизнь Ирины Вячеславовны Голубевой. Официально была выдвинута версия несчастного случая, но как-то трудно поверить, что немолодая, уравновешенная, дисциплинированная женщина могла случайно попасть под электричку. Уже тогда стали тихонько поговаривать – не самоубийство ли это. Обычно такие предположения возникают, когда перед гибелью человек меняется, выглядит угнетенным, подавленным, утрачивает привычную бодрость. А это точно так и было. Голубева необычайно близко к сердцу принимала судьбу каждого своего пациента. Но чем больше их становилось, тем тяжелее ложился на душу прискорбный итог: какие бы чудеса ни совершала она в своем кабинете и в операционной, все равно не получается сделать их счастливыми людьми, какими она хотела она их видеть. Редко удавалось ей найти настоящих союзников. Ее страсть казалась раздражающим чудачеством: «вечно она морочит голову со своими гермафродитами!»
По новизне разработанных методов, по радикальности оказываемой помощи, по актуальности самого избранного направления она была ничуть не слабее тогдашних медицинских кумиров – Святослава Федорова, например, или знаменитого курганца Елизарова. Но те имена были у всех на слуху, а кто знал, кто такая Ирина Голубева, за что должно благодарить ее страждущее человечество? И дело ведь совсем не в наградах, не в почете, даже не в материальном преуспеянии, по большому счету. Известность оборачивалась возможностью открыть клинику, оснастить ее мощным оборудованием, растить многочисленных учеников, расширять перспективные исследования. А Ирину Вячеславовну, с ее считанными коечками, вечно терзала одна и та же дилемма: выписать пациента – но ему некуда идти, документы не готовы, устройство затягивается. А если оставить его на койке, то как быть с другим, которого надо было срочно госпитализировать еще позавчера?..
Вот почему мне так трудно отождествить себя с тем «немолодым подвижным профессором с неизменной трубкой во рту», которого описывает Женя и который так жизнерадостно, оптимистично улыбается в кадрах старого любительского фильма. Нет, я и теперь без ложной скромности могу сказать, что мы тогда одержали большую победу, научились вытаскивать людей из тяжелейшей беды, к которой раньше вообще неизвестно было, с какого конца подходить. Но все мне видится теперь в ином свете – и непомерно высокая цена, которую приходится платить за ее преодоление, и заведомая ограниченность результата и, наконец, сама эта беда, которой вполне могло бы не быть.

Тайна пола

Всю свою жизнь мы заполняем различные анкеты, состоящие из множества разных вопросов. В сумме они дают исчерпывающее представление о том, кто есть кто.
О многих вопросах сразу можно сказать, что они отражают наш статус только на момент заполнения анкеты, не охватывая ни прошлого, ни будущего. Например, домашний адрес, место работы, образование, социальное положение. На протяжении жизни все это может не один раз поменяться. Когда-то во всех «объективках» одно из ведущих мест занимал вопрос о партийности. Это был важнейший аспект характеристики человека, определявший его положение в обществе. Но он на наших глазах утратил свою актуальность. У нас появилось много разных партий, к тому же лишь небольшое число наших сограждан испытывает потребность в формальном членстве.
Из года в год я пишу в анкетах одни и те же цифры, обозначающие дату моего рождения. Но реальный возраст, как ни печально это сознавать, на месте не стоит, числа мелькают, как на счетчике быстро бегущей машины…
Вот, казалось бы, самый стабильный, неотъемлемый признак каждого из нас – имя. Я много занимался проблемой личных имен, составляющих, как не раз убеждался, своеобразную часть нашего внутреннего мира, сопряженную с самыми глубокими структурами личности. Мое имя – это во многом я сам! Но имя тоже может меняться.
Наименее устойчивая часть имени – фамилия. Женщины, выходя замуж, принимают чаще всего фамилию мужа. По самым разным причинам люди выбирают себе псевдонимы – иногда они используются параллельно с настоящими фамилиями, а иногда вытесняют их.
В русской традиции принято трехчленное имя. Знакомясь, я сообщаю, как зовут меня, к какому роду я принадлежу, а также – как звали моего отца. Отчество, на первый взгляд, меньше подвержено игре обстоятельств, чем фамилия. Но в наше время, когда браки стали непрочными и во многих случаях приемные отцы усыновляют детей, родившихся в предыдущей семье, смена отчества никем не воспринимается как событие невероятное.
Ну, в право на то. чтобы выбрать себе другое имя, предусмотрено законом. Мало ли по каким причинам человек может возражать против того, как нарекли его при рождении! Имя кажется неблагозвучным, архаичным, будит неприятные ассоциации, вызывает смех… В моем поколении множество женщин звались Сталинами, Октябринами, Ленинами, но далеко не все согласились нести на себе до старости эту печать революционного энтузиазма родителей.
Короче, все, что мы сообщаем о себе, заполняя анкеты, в большей или меньшей степени непостоянно, переменчиво, поставлено в зависимость от прихотливых узоров судьбы. И только одно пребывает с человеком вечно, по крайней мере до тех пор, пока не истлеет земная память о нем. Это – пол.
Впервые я всерьез задумался об этом, стокнувшись с необходимостью подолгу, случалось – годами убеждать пациентов сменить пол. В чем секрет их отчаянного, совершенно бессмысленного упорства? Ситуация предельно ясна и нам, и им. Никто не говорил, что не верит врачам, что сомневается в диагнозе. Добро бы еще жизнь в ложном, установленном по ошибке поле их чем-то устраивала, так что жалко было с ней расставаться. Наоборот – один только скрежет зубовный вызывало их мучительное, поистине нечеловеческое прошлое! Притом, для многих оно фактически уже кончилось: те приспособления, которые эти люди для себя находили, чтобы удержаться на плаву, переставали работать.
Может быть, причина в характерах – каких-то особенно слабых, нерешительных, боязливых? Ни в коем случае! Все, о чем вы прочли, говорит об огромной силе духа, воле к жизни, выносливости, о несгибаемом мужестве, испытанном и закаленном в обстоятельствах, гораздо более тяжких, чем могли ожидать их впереди. К тому же раньше каждый был одинок, ни в ком не находил поддержки и участия, а теперь не мог не сознавать, что нашел в нашем лице не только специалистов-лекарей, но и добрых друзей, которые не оставят без помощи, всегда будут рядом.
Ни одного рационального аргумента, оправдывающего отказ от смены пола, я за все годы не слышал ни разу – да его и нельзя найти, когда ситуация не оставляет места для выбора. Но и в бессмысленном упрямстве нельзя было упрекнуть ни Женю, ни других моих пациентов. Им и в самом деле никак не удавалось перешагнуть через какой-то внутренний барьер, начать думать о себе как о лице другого пола. «Но ты же погибнешь!» – говорил я им, если вычленить суть из моих доводов. «Что делать, значит, погибну!» – звучало в ответ. Получалось так, что если они согласятся сменить пол, сама жизнь станет им не нужна!
И постепенно я начал понимать, что передо мной приоткрывается одна из величайших тайн человеческой души – тайна пола.
Даже просто рассмотреть эту крепко закрытую дверь – и то было неожиданно. Правда, слова эти – «тайна пола» – попадались мне часто, особенно в старых книгах, но подразумевались под ними явления не столько непонятные, необъяснимые, сколько неудобные для открытого обсуждения. Проще сказать, речь шла о сексе, о сексуальном поведении, мужском и женском, которое так часто противоречит и здравому смыслу, и жестким установлениям морали. Но стоило людям перестать прятаться от самих себя и заговорить о сексе вслух как об особой, протекающей по своим законам сфере бытия, как вся таинственность сразу улетучилась.
А тут вдруг загадка обозначилась там, где о ее существовании никто из нас и не подозревал. Пока психология была областью познания описательной, она шла по пути фиксации особенностей двух типов личности, мужского и женского. Отмечала, что между ними общего, в чем они несхожи, а в чем впрямь противоположны. Первенствовали здесь литераторы, художники. Науке не много оставалось добавить к их открытиям. Но все сходились на том, что мы такие, поскольку так уж нас создал Всевышний.
Когда психология стала наукой, занялась анализом, она стала докапываться до механизмов, благодаря которым эти особенности возникают, проследила весь сложнейший путь половой самоидентификации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65