Дикая Роза кротко улыбнулась, слегка кивнув охотнику головой.
Тот, подозревая, что жена Летучего Орла узнала, где скрыты молодые девушки, и теперь желала удалить его затем, чтобы получить еще некоторые сведения, тотчас же вышел из дома медленным, величественным шагом.
Он с удовольствием отправился на прогулку, желая ознакомиться с расположением города, имея в виду и нападение и бегство, не зная еще, чем окончится его пребывание в нем.
Три часа пробродил он по городу, а когда вернулся в дом, Атояка и Летучего Орла еще не было; только обе женщины, сидя на циновках, оживленно разговаривали между собой.
Завидев его, Дикая Роза значительно поглядела ему в глаза.
Охотник опустился на скамью, отстегнул от пояса трубку, зажег ее и стал курить.
Женщины, молча поклонившись ему, возобновили разговор, прерванный его приходом.
— Итак, — сказала Дикая Роза, — пленники приведены сюда.
— Да, — ответила Голубка.
— Это меня удивляет, — продолжала молодая женщина, — стоит только одному из них убежать и открыть мексиканцам верное расположение города, как они тотчас же появятся на равнине.
— Это правда, но разве сестра моя не знает, что никто не может уйти из Небесного города.
Дикая Роза с сомнением покачала головой.
— Белые очень хитры, — сказала она, — однако бледнолицые девушки так хорошо охраняются, что им никак нельзя убежать… Почему-то я чувствую к ним величайшее сострадание.
— И я их очень жалею. Бедняжки! Такие молодые, кроткие, хорошенькие, навсегда отлученные ото всех любивших их! Участь их ужасна!
— Да, ужасна, но что делать? Они принадлежат Оленю, этот вождь никогда не согласиться освободить их… Мы еще к ним пойдем, не так ли, сестра?
— Завтра же, если хочешь.
— Благодарю, я буду так счастлива, уверяю тебя. Окончание этого разговора в особенности поразило охотника.
При этом неожиданном открытии Верный Прицел был так взволнован, что ему стоило громадного труда овладеть собой настолько, чтобы Голубка не заметила его стеснения.
В ту же минуту дверь распахнулась, и в дом вошли Атояк и Летучий Орел; они были очень взволнованы, даже рассержены.
Атояк подошел прямо к охотнику, который при его приближении встал с места.
— Точно ли брат мой посвящен в тайны великой науки излечения? — спросил Атояк, пытливо глядя на него.
— Я уже сказал моему брату, — ответил охотник, начавший беспокоиться, устремив на Летучего Орла вопросительный взгляд.
Тот улыбался. Охотник немного успокоился; он понял, что если бы была опасность, то команч не был бы так спокоен.
— Так иди, брат, со мной и возьми с собой необходимые инструменты, — сказал Атояк.
— Иди вперед, брат мой, я пойду за тобой, — возразил охотник.
— Отец мой говорит на языке бледнолицых?
— Мое племя живет по берегам безграничного соленого озера, бледнолицые — наши соседи, я понимаю их язык и немного говорю на нем… Разве надо вылечить какого-то бледнолицего? — спросил он.
— Один великий вождь апачей несколько месяцев тому назад привел сюда двух бледнолицых женщин. Теперь они больны, злой дух овладел ими, смерть простирает свои крылья над их ложем.
Верный Прицел вздрогнул было при этом неожиданном известии, но подавив волнение, охватившее его, он ответил Атояку спокойным голосом:
— Я готов повиноваться моему брату и исполню свою обязанность.
— Отправимся же, — промолвил индеец.
Верный Прицел бережно взял в руки свой ящичек с лекарствами. Выйдя из дома, оба они направились ко Дворцу Весталок, сопровождаемые взглядами Летучего Орла, который шел по их пятам, ни на минуту не теряя их из виду.
ГЛАВА XXXI. Объяснения
Мы вынуждены теперь сделать маленькое отступление, чтобы объяснить читателям то, что осталось недосказанным.
Мы видели, как не удалось индейцам-апачам нападение на спящих дона Мариано и Верного Прицела и каким образом поплатился негодяй Доминго за свое предательство.
К сожалению, он имел достаточно времени, чтобы передать врагам намерения охотника и дона Мариано, и все сказанное им было внимательно выслушано.
Но когда апачи узнали, что имеют дело с противниками более сильными, нежели они предполагали, и увидели, что вместо желаемого нападения им приходится защищаться, они побежали, намереваясь условиться, что им предпринять, чтобы опередить врагов и расстроить их замыслы.
Совещание было коротким. Несмотря на темную ночь, они сели на коней и направились к Небесному городу, чтобы войти в него прежде врагов и иметь время приготовить друзей и испросить у них помощи.
Дона Эстебана с несколькими воинами скрыли на опушке леса. Вожди не смели открыто преступить индейский закон, введя в город не пленного бледнолицего; дон Эстебан был вынужден согласиться ждать их возвращения.
Но если индейцы не теряли времени, то и охотники так умно распорядились, что, как мы и видели, Верный Прицел, переодетый исцелителем Юмы, входил в Небесный город в одно время с ними.
Пока Красный Волк спешил созвать великий совет старейшин, Олень, отделясь от него, помчался к жилищу своего друга, старшего священника, который во время его появления беседовал с Голубкой и Дикой Розой, посетившими его. Старший священник предупредил Голубку о приезде Оленя — о чем она уже знала — и просил ее умолчать о деятельном участии, принимаемом ею в задуманной им попытке посвящения обеих девушек в весталки.
Голубка согласилась молчать, но не забыла известить его о прибытии в город одного великого исцелителя по имени Кролик, который может вылечить пленниц Оленя. Старший священник поблагодарил Голубку и сказал, что, вероятно, увидит Атояка на совете и не забудет попросить его привести к нему Кролика.
Несколько успокоенный, старший священник простился с обеими индианками и отправился к Оленю, ожидавшему его.
На первое же нетерпеливое пожелание молодого вождя навестить своих пленниц старик ответил, что для лучшего наблюдения за ними и для отвлечения стесняющего его любопытства праздных жителей, надоевших ему своими постоянными посещениями, он вынужден был поместить их во дворце дев Солнца в ожидании возвращения их законного владельца.
Олень преодолел гнев, овладевший им при этом известии, и, протянув руку старшему священнику, сказал ему кротким голосом, в котором не отразилось ни малейшего внутреннего волнения:
— Отец мой любит меня, он хорошо распорядился, и я благодарю его за это.
Старший священник снисходительно поклонился и слегка дотронулся кончиками пальцев до протянутой Оленем руки.
— Ваконда внушил мне эту мысль, — ответил он смиренным голосом.
— Да будет благословенно святое имя Ваконды, — сказал вождь. — Не дозволит ли мне отец мой видеть моих пленниц?
— Несмотря на мое желание, это невозможно, к сожалению.
— Как невозможно! — воскликнул молодой человек с нетерпением, которого он не смог скрыть.
—Закон запрещает мужчинам вход во дворец дев Солнца.
— Это правда, но мои пленницы не принадлежат к обществу дев Солнца — они бледнолицые женщины, приведенные сюда мной, и ничто не препятствует возвратить их мне.
— Сын мой ошибается; их пребывание среди дев Солнца поставило их под устав закона. Вынужденный важными обстоятельствами поместить их во дворец дев Солнца, я в первую минуту не подумал об этом. Я хотел, соображаясь с наставлениями моего сына, спасти их во что бы то ни стало. Теперь я сожалею, что так поступил, но уже поздно.
Оленем овладело сильное желание разбить череп негодному лицемеру, так дерзко насмехавшемуся над ним, но, к счастью священника и его самого, так как такой поступок не остался бы безнаказанным, он и тут сумел овладеть собой.
— Хорошо, — произнес он через минуту, — отец мой добр, он не захочет довести меня до отчаяния. Нет ли какого средства отвратить это, по-видимому, непреодолимое затруднение?
Священник, казалось, колебался. Олень пожирал его глазами в ожидании ответа.
— Да, — проговорил старик через минуту, — может быть, и есть средство.
— Какое же? Говори, отец! — радостно воскликнул молодой человек.
— Должно, — ответил старик с ударением на каждом слове, — испросить на большом совете позволения взять их оттуда обратно.
— Я и не подумал. Действительно, великий совет может разрешить это… Благодарю моего отца. О! Я добуду это позволение.
— Желаю тебе этого, — ответил старик таким тоном, который заставил Оленя задуматься.
— Разве отец мой полагает, что великий совет захочет обидеть меня и откажет в такой ничтожной милости? — спросил Олень.
— Я ничего не полагаю, сын мой, — Ваконда держит в своей деснице сердца старейшин, он один может расположить их в твою пользу.
— Отец мой прав. Я немедленно отправляюсь на совет — в настоящую минуту он должен быть собран.
— Действительно, первый глашатай могущественных старейшин звал меня за несколько минут до прибытия моего сына.
— Так отец мой отправится на совет?
— Я пойду вместе с сыном, если он согласен на это.
— Это будет величайшая честь для меня. Могу ли я рассчитывать на помощь моего отца?
— Был ли Олень когда-нибудь лишен моей помощи?
— Нет, никогда. Но сегодня мне в особенности хотелось бы быть уверенным, что отец не откажет мне в ней.
— Сын мой знает, что я люблю его и поступлю как должно, — уклончиво ответил священник.
Олень вынужден был удовольствоваться этим двусмысленным ответом.
Выйдя вместе из дома, они перешли площадь, намереваясь войти в хижину старейшин, где собрался совет.
Толпа индейцев наполняла площадь, обычно пустую; по мере приближения к ним старшего священника все громко приветствовали его и расступались с уважением, смешанным со страхом. Старшего священника скорее боялись, чем любили, как и всегда это случается с людьми, обладающими большой властью. Но он, казалось, не замечал волнения, производимого его появлением. С опущенными глазами, скромной и даже униженной походкой вошел он во дворец в сопровождении молодого вождя, уверенная поступь которого и гордый вид составляли поразительный контраст со смиренной осанкой старшего священника.
Не станем входить в подробности разбирательств, состоявшихся на совете, не будем передавать речей, произнесенных Красным Волком и Оленем, — это завлекло бы нас очень далеко и читателям показалось бы скучным. Ограничимся лишь тем, что скажем, что как ловко ни старались оба вождя апачей, созвавшие собрание, пытаясь добиться согласия на свои предложения, все их старания ни к чему не привели.
Старший священник, делая вид, что принимает сторону Оленя, сумел так запутать вопрос, что совет единогласно объявил, что обе бледнолицые девушки, заключенные во дворце дев Солнца, должны считаться не пленницами вождя, впустившего их в город, но пленницами всего союза, порученными опеке старшего священника, которому предписали бдительно охранять их и ни под каким видом не допускать к ним молодого вождя. Старший священник, советуя Оленю обратиться к общему совету, очень хорошо знал, к чему поведет и чем заключится его ходатайство, но он не желал приобрести в молодом человеке личного врага и потому ловко отклонил от себя ответственность в отказе, делая ответственным уже весь совет. Благодаря этой уловке священник поставил Оленя в невозможность требовать от него отчета в нечестном по отношению к вождю поступке.
Красному Волку, однако, посчастливилось больше: вместо пяти сотен воинов ему назначили тысячу — с тем, чтобы половина их, под предводительством Атояка, осмотрела окрестности во всех направлениях, а остальные, под личным командованием главного старейшины, охраняли внутренний порядок. После этого совет разошелся.
Тогда старший священник подошел к Атояку и спросил, действительно ли у него остановился великий исцелитель? Тот ответил, что точно, что утром того же дня он привел в свой дом прибывшего в город исцелителя. К Атояку присоединился Летучий Орел и сказал старшему священнику, что давно знает этого исцелителя, что слава его очень распространена среди индейцев и что сам он был свидетелем чудесного излечения. Старший священник не имел причины не верить Летучему Орлу; он просил Атояка немедленно привести исцелителя во дворец дев Солнца, чтобы помочь бледнолицым девушкам, отданным под его покровительство общим советом, расстроенное здоровье которых с некоторого времени внушает ему серьезные опасения.
Олень услышал эти слова, громко произнесенные, и быстро подошел к старшему священнику:
— Что сказал отец мой? — воскликнул он в волнении.
— Я сказал, что обе девушки, вверенные моему попечению, наказаны Вакондой, пославшим им болезнь.
— Разве жизнь их в опасности? — спросил опечаленный молодой человек.
— Жизнь созданий в руках одного только Ваконды, но я думаю, что гибель их может быть отвращена: сын мой слышал, я жду знаменитого исцелителя из племени Юма, пришедшего с великого безбрежного соленого озера; он может возвратить силу и здоровье пленницам.
При этом неприятном известии Олень выразил досаду, которая доказала старшему священнику, что он не поддался обману. Но из уважения ли, боязни ли обмануться в своих предположениях, а может, скорее, потому, что место, где они находились, не было удобно для объяснений, но только Олень удержался от дальнейшего неприятного разговора и удовольствовался тем, что попросил старика не пренебрегать ничем для спасения заключенных, добавив, что он сумеет отблагодарить его за заботы о них. Потом, коротко поклонившись священнику, он повернулся и вышел из залы, оживленно разговаривая вполголоса с Красным Волком, поджидавшим его.
Старший священник со странным выражением посмотрел ему вслед и, попросив Атояка и Летучего Орла тем же вечером привести к нему исцелителя, ушел от них.
Все происшедшее на совете заставило задуматься Летучего Орла; все убеждало его, что оба вождя апачей подозревали о тайне Верного Прицела и что для успеха дела следовало действовать немедленно, иначе все пропало.
Тотчас же отправившись домой, вожди нашли Верного Прицела, ожидавшего их. Охотник, как мы уже сказали, немедленно согласился идти к больным пленницам.
ГЛАВА XXXII. Свидание
Верный Прицел шел за Атояком ко дворцу дев Солнца. Неустрашимый охотник невольно чувствовал стеснение сердца при мысли о том опасном положении, в какое он ставил себя, и об ужасных последствиях, которым он подвергался в том случае, если индейцы его узнают.
Опасаясь, как бы подозрения не возникли в уме проводника, он заговорил с ним:
— Брат мой много странствовал? — спросил он его.
— Который из наших воинов не странствовал? — ответил наставительно индеец. — Бледнолицые преследуют нас, как хищных зверей, и, захватывая наши земли, вынуждают нас постоянно углубляться в прерии.
— Это правда, — заметил охотник, грустно качая головой. — Где, в каких отдаленных местах можем мы спокойно зарывать кости наших отцов, уверенные, что не придут туда бледнолицые со своим плугом и не рассеют их во все стороны! Только пять наших городов не осквернены еще ими; Небесный город — один из них. Они не проникли в него потому, что не могли перейти горы и пустыни, за которыми спокойно и мирно возвышается этот город, смеясь над напрасными усилиями врагов открыть его.
— И я говорил так же, как брат мой, два дня тому назад, но сегодня этого уже не могу сказать.
— Как так? Что произошло за это короткое время, что вынудило вождя изменить мнение? — спросил заинтересованный охотник, опасаясь, однако, узнать дурное известие.
— Бледнолицые показались в окрестностях города; их видели. Их много, и они хорошо вооружены.
— Быть этого не может! Отец мой обманывается. Верно, трусы или старые бабы, испугавшиеся своей тени, распустили этот слух, — ответил охотник, почувствовавший дрожь во всем теле.
— Те, кто сообщил это известие, не трусы и не старые бабы, а известные вожди; сегодня, на большом совете, они объявили о прибытии бледнолицых, укрывшихся в лесу, деревья которого столько времени укрывали нас от проницательных глаз.
— Люди эти, как бы многочисленны они ни были, не посмеют напасть на такой сильный город, защищенный высокими стенами и охраняемый множеством храбрых воинов.
— Может быть; кто это знает? Во всяком случае, если бледнолицые не нападут на нас, то мы нападем на них: надо, чтобы ни один из них не увидел своей земли. Наша безопасность в будущем требует этого.
— Да, следует так поступить… но уверены ли вы, что вожди, о которых вы говорите и имена которых мне неизвестны, не обманывают вас, что они не предатели?
Атояк остановился и проницательно поглядел на охотника, но тот спокойно выдержал этот взгляд.
— Нет, — возразил он через минуту, — Красный Волк и Олень не предатели!
Охотник задумался на минуту, потом проговорил решительно:
— Нет, в самом деле, оба эти вождя не предатели, но они скоро сделаются ими! Из-за них беда висит над нашими головами; для удовлетворения своих страстей и жажды мщения они привлекли ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26