Scan&Read — fixx — Олег
«Отстрел»: Центрполиграф; Москва; 1999
ISBN 5-227-00432-3
Аннотация
Война столичной мафии с финансовыми воротилами началась с убийства банкира и его телохранителя. Чем ответит на это банковский капитал? Тем же самым. И скоро полетят головы воровских «паханов». Органам правопорядка остается только наблюдать за этой войной со стороны, вмешиваясь в конфликт, когда стороны переходят к открытому выяснению отношений. Но детектив охранно — сыскного агенства по кличке «Рэмбо» пытается разобраться в ситуации и выйти на основного «кукловода», в чьих руках находится «карта боевых действий».
Леонид Словин
Отстрел
Министерству полиции государства Израиль —
Мисрад ха-Миштара Мединат Исраэл
Президенту Московской охранно-сыскной
ассоциации « LIONS » г-ну Сергею Степнову

Рэмбо — дипломированный авиатехнолог по своему первому образованию, старший опер Московского уголовного розыска по жизни и президент Московской охранно-сыскной ассоциации по своему сегодняшнему положению — ждал наезда к полуночи. Однако регламент бандитов неожиданно изменился.
В ассоциацию «Лайнс-секьюрити-информ» позвонили. Извинились.
—Срочные дела.
Авторитеты появились, как и обещали, ближе к рассвету. «Джип-Чероки» вынырнул из дремы Хорошевских проездов, дурной завесы древесной пыли, отходов промзоны. Подрулил к ограде бывшего Дома культуры «Созидатель». Коротко мигнул светом.
—Приехали!
Секьюрити с въездных ворот еще несколько секунд не выходил из будки, прислушивался к рации.
— Впускай… — последовала команда.
Высокий, скуластый, ростом под потолок, похожий на поднявшегося на задние лапы большого русского медведя, Рэмбо вихрем пронесся в дежурную часть.
Там уже знали о визите.
На мониторе появилось детище «Дженерал моторс компани», последняя модель, одинаково предпочитаемая американскими и российскими гангстерами. Бандитов было двое. На этом они категорически настаивали.
Приехавшие вышли из машины, быстро направились к подъезду. Как и договаривались, гости явились одни. Без охраны. Размеры экрана не позволяли рассмотреть их лица. Шедший впереди заметно прихрамывал.
Из вестибюля, снизу, дежурному уже звонили:
—Тут к президенту ассоциации…
Дежурный — из бывших розыскников — следил за монитором.
—Проверь: нет ли оружия. Если есть, предложи сдать. Будут уходить — возвратим…
Рэмбо задержался, наблюдая, как его охранник с металлоискателем ревизует одежду авторитетов. Это была уловка: бандиты вряд ли приехали бы с оружием в ментовскую фирму. Потом он пронесся назад в кабинет — аккурат чтобы снять трубку и услышать дежурного.
— К вам приехали.
— Проводи!
— Есть.
Дежурный выждал паузу:
—Собственными персонами. Сметанин. Он же Сметана. Я вел его розыскное дело… Ногу ему сломали в следственном изоляторе во время штурма, когда они пробились на крышу… Второй с ним — Серый…
Из возможных вариантов — этот был наихудший.
Брат Серого был приговорен к расстрелу за сопротивление и убийство трех милиционеров при задержании. Сейчас он ждал в «Лефортове» решения Комиссии по помилованию.
—Серый сам не свой. Младший любимый брат. Серый, можно сказать, втянул его…
Рэмбо молча слушал. Помочь или облегчить задачу ему никто не мог. Он знал, с кем придется иметь дело, когда начинал этот стремный частный охранно-сыскной бизнес.
На Серого в «Лайнсе» имелось подробное досье: «Держал Армавирскую зону. Неуравновешен. Всюду разборки с летальным исходом… Мокрое. Карачун. Бирки на левой ноге… Фанатично предан брату. Сейчас собирает деньги, чтобы спасти его. Адвокаты стучатся во все двери…».
Бандиты уже входили. Круглолицый, плотный, в отлично сшитом костюме Сметана и стриженый, худой, в пуловере поверх тончайшей белоснежной сорочки Серый.
—Неудобно получилось… — Сметана, улыбчивый, с симпатичнейшими ямочками на щеках, опустил взаимные представления. — Ты извини…
Рэмбо положил трубку — большой, легкий, с близко, по-медвежьи, посаженными смешливыми глазами — и уже двигался навстречу. Поручкались дружески.
Армавирский авторитет оказался церемоннее:
—Как жена, дочь? Отец?
Мать, умершую несколько лет назад, Серый не назвал. Рэмбо с порога предложили быть сговорчивее. Манера эта здороваться пришла в Москву вместе с южанами. В дошедшем из веков приветствии ненавязчиво перечисляли заложников…
—Прошу! Присаживайтесь…
В кабинет уже катили столик с чайными принадлежностями: крекеры, сладости, орешки. Включили верхний свет, кондиционер. Подвинули кресла. Шелковые белейшие паруса портьер наполнил ветер.
—Может, коньяку? Я-то свое отпил…
—Мы — тоже. Спасибо. Все это хорошо…
Сметана, не садясь, из приличия поднял лежавший сверху в вазе сухарик, бросил в рот.
—В этом Доме культуры мы пацанами всегда кино смотрели. Ты не ходил. Иначе встретились бы. Ты ведь где-то тут жил.
Они все знали.
— На Народного Ополчения.
— Мне говорили. У нас даже места постоянные были… — Авторитет засмеялся. — Раз приходим, смотрим — занято! А мы что? Шпана солнцевская. Объяснили: так и так… Люди поняли. Освободили. Только до одного амбала не дошло. Уперся: «У меня билет». Ладно… — Сметана пожевал. — Сеанс закончился. Народ уходит, он все сидит. «Ты чего, мужик, спать пришел?» Молчит. Кирпич, что ли, ему на кумпол свалился. Не помню.
Круглое, с симпатичными ямочками лицо только на секунду стало серьезным.
—Все, в сущности, хотят того же — чтобы было хорошо всем. Только каждый иначе себе это представляет. Когда люди перестанут видеть в другом врага, исчезнет много проблем…
Сметана витийствовал в расчете на скрытые в помещении записывающие устройства. Региональному управлению по борьбе с организованной преступностью порой удавалось в конце концов отправлять на скамью подсудимых даже главарей группировок. Однако лишь тех, у кого был плохо подвязан язык. Закончил он неожиданно:
—Слушай, где тут теперь… Чтобы отлить? Все там? Под чердаком?
Бандиты не хотели вести разговор в кабинете. Сметана был уже в коридоре.
—Заодно прогуляемся…
Сложным переходом — широкой парадной лестницей — поднялись на верхний этаж, к туалету. Бывший Дом культуры был спланирован в тридцатых, в духе жесткого конструктивизма.
—Вот и отлично…
Наверху было тихо. Ярко горели светильники.
—Друг твой из РУОПа не знает, что мы у тебя в гостях? А то, может, заедет? Заодно бы и другие вопросы решили…
Им многое было известно. В частности, про него и Бутурлина, одного из нынешних корифеев Регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
—Мы заехали как друзья…
Говорил в основном Сметана. Дипломатичный, уклончивый, в свои тридцать с небольшим он выдвигался в первый ряд столичных авторитетов. Серый прошел тем временем вдоль туалета. Кабины были пусты.
—Ну и порядочки у тебя, начальник!
Армавирский авторитет обернулся, весело-страшно взглянул на Рэмбо. Впалыми щеками, длинным, чуть вздернутым носом Серый напоминал хищника семейства псовых. Короткая стрижка должна была подчеркнуть сходство.
—Гостей так не встречают… Представь, я приказал бы обыскать своего брата, который ко мне приехал! А ведь гость, он выше…
Ожидавший расстрела брат не выходил у него из головы.
— Согласен со мной?
— Ночью здесь раз и навсегда заведенный порядок!
— На обыск даже в конторе нужна санкция…
—Тут другие правила… — Рэмбо держался спокойно, он ни на секунду не забывал обязанности хозяина, улыбался незлобиво. — Устав караульно-постовой службы! Я ничего не могу менять. Даже для брата!
Бандиты прошли вперед, к распахнутому настежь окну. Снаружи по стене вилась узкая пожарная лестница — с перильцами, с площадкой на втором витке. Лестница делала поворот и заканчивалась за углом здания в стороне от главного входа. Гости знали о ее существовании. Сметана сделал второй заход. Он и тут допускал наличие скрытых записывающих устройств.
—Московские обычаи известны. Люди идут друг к другу, чтобы быть вместе в трудную минуту… Конечно, каждый волен находить себе друзей, кого он хочет! Даже на стороне…
Разгадка была на поверхности.
Нисан Арабов!..
Причиной наезда был его новый заказ.
Глава «Дромита» — бухарской фирмы с обязывающим названием «Фонд содействия процветанию человечества» — обратился за содействием: ближайший родственник Нисана Арабова — старик, житель глубинки Средней Азии, приехавший в Москву на лечение, был похищен в центре Москвы. Среди бела дня. «Дромит» считался хорошо защищенным. Кроме воров в законе из группировки «Белая чайхана» в Узбекистане, крышу Фонду в Москве давал и столичный авторитет.
Сметана и Серый держались по отношению к «Дромиту», в общем, лояльно. Арабову несколько раз предлагали московскую прописку. Но все как бы между прочим.
Произошли какие-то события. Рэмбо хотел удостовериться в том, что верно понял.
— Лучше курицу да со своей улицы?
— Вместе с другом можно получить и его головную боль, и геморрой! А кому это нужно… А то потом — ни в голове, ни в жопе!
Взятие заложником старика родственника было жестким испытанием.
Серый предпочел объясниться шутливо. Политики из бандитов, типа Сметаны и Серого, обычно хорошо обдумывали подобные шаги. Сметана с неожиданной прямотой пояснил:
—Война идет по всему периметру христианского мира. Москва скоро станет мусульманским городом… — Это была идея, высказанная кем-то и им усвоенная.
Рэмбо вторично недвусмысленно предложили немедленно выйти из игры.
Лестница была по-ночному пустынной. Из туалета на площадку у окна падал рассеянный мертвый свет. Они стояли одни. Разбитой бровью или синяком было не отделаться.
По Москве каждое утро шли кровавые разборки.
Армавирский авторитет ускорил течение событий:
—Дочка твоя все на Ульяновскую ходит, в компьютерные классы? Мне говорили… — И пристальный взгляд с вытянутого худого лица. — Обучение там поставлено — высший класс… Хоть сразу в Штаты! Но ты поглядывай! Знаешь, что творится…
Схема действий бандитов оставалась стандартной — вымогательство под видом предупреждения об опасности, обещание поддержки, снятия головной боли. Предложение охранных услуг. Прибегавший к их содействию не успевал оглянуться, как они уже сидели у него в доле. Несложным этим путем бандиты подмяли под себя чуть ли не большую часть московских коммерческих банков, различных товариществ с ограниченной ответственностью, акционерных обществ. Дело простое: «Вход — рубль, за выход — два!»
Оба — и Сметана и Серый — имели собственные фирмы — в Солнцеве, в Химках, в Орехове-Борисове… Бригада Сметаны насчитывала не менее восьмидесяти активных бойцов, спортсменов и уголовников. В отличие от них, боевики Серого сплошь были людьми приезжими, дикими, беспределыциками. Серый держал еще часть Калининского проспекта. Бойцы его вышибали деньги по самым «мертвым» делам. Достаточно было порой одного имени Серого, чтобы клиент потерял волю и способность к сопротивлению.
Визитеры решали судьбу фирмы могущественной группировки бухарских воров в российской столице — фонда «Дромит».
—И неудобство: обучение в две смены. Поздно заканчивают.
Армавирский авторитет зашел по козырям.
Ему уже напрямую предлагали сдать Нисана Арабова.
От главы «Лайнса» ожидался ответный ход. Рэмбо должен был указать свое место в иерархии охранного бизнеса, которое он реально мог защитить. Решать приходилось быстро.
—Смотри, Серый!
Рэмбо указал на окно. Прямо напротив, в чердаке, на крыше соседнего дома, был хорошо виден человек в черной, с капюшоном, куртке и направленный в их сторону ствол. Там находился снайпер. Он уже достаточно долго наблюдал за ними сквозь лазерное прицельное устройство.
У бандитского «джипа» внизу стояли вооруженные секьюрити.
Увидев, что на него смотрят, снайпер с крыши в знак приветствия несильно махнул рукой.
Это и был ответ.
Рэмбо выехал тотчас вслед за бандитами.
Встречного движения по Хорошевке не было. За комфортными стеклянными витражами на остановках дрыхли приезжие бомжи. В тишине слышался перестук колесных пар — по Белорусскому направлению в Москву шел ранний скорый.
К вопросу о бухарском Фонде больше не возвращались. Спустились той же парадной лестницей. К Рэмбо присоединился независимого вида худощавый юноша — телохранитель. Сметана при плохой игре сохранял хорошую мину.
—Мы приезжали как соседи и друзья. Подумай над нашим предложением… Оно остается в силе.
Серый поправил выложенный на пуловер воротник тончайшей сорочки.
—Два слова… — Перед тем как закрыть дверцу «джипа», Сметана дал понять, что хочет говорить наедине.
Рэмбо сделал знак секьюрити.
— Наш разговор у тебя записывается?
— Сейчас не пишу.
— Наше дело предупредить. Держись дальше от них… Каждому своя кепка дороже. Она единственная.
Сметана показал симпатичнейшие ямочки на щеках.
— Припозднились у тебя. Сколько сейчас? — вопрос задан был не без умысла.
— Четыре. Без пяти.
— Поехали… На Серого не обижайся. У него проблемы трудней наших. Хотя с новым этим заказом ты обеспечен ими до конца жизни…
Рэмбо протянул руку к магнитоле, нажал на клавишу. Водитель-секьюрити знал его пристрастия, готовил кассеты. Блатная песня началась с середины. Менты и воры любили одни и те же песни. Специально написанные шлягеры о советской милиции, снискавшие награды официальных конкурсов, не прижились. Никто их не пел.
«Мы и они!..»
Поединок ментов и бандитов. Стремный военный труд, игра взрослых, уважающих себя мужчин.
«…Небо в клетку — родословная моя-а…»
В чем-то было очень похоже.
Были смелость, авторитеты, кураж. Строгий суд товарищей. В обоих станах было важным, как человек себя вел в деле. Было одинаково позорным: менту — положить в карман что-нибудь во время обыска и вору — присвоить с кражи хотя бы малость. Менты ставили на карту быт и благополучие своих семей, близких… Здоровье. И время от времени свои жизни. Воры всегда — судьбу. И их личная ставка была постоянно выше. Но менты чаше гибли: За людей, которых никогда не знали. За чужое добро. Рискуя. Выполняя приказ. В них вбивали сознание камикадзе — ежечасную готовность к самопожертвованию.
«Это плач по мало-о-летке, это прошлое мое-о…»
Заказ оставался.
Принять ультиматум бандитов для мента всегда было западло.
Нисан Арабов не был обычным заказчиком.
Они познакомились еще во время известных августовских событий. Ночью в метро на рекламе безвестной фирмы «Сарта» бухарский банкир жирным фломастером вывел крупно:
«Все — к парламенту!»
Надпись стала исторической. Ей по праву нашлось бы место в музее.
Рэмбо тоже направлялся к Белому дому всей командой.
Многое в ту ночь казалось единственно верным.
Тому прошла добрая сотня лет.
У Нисана была собственная служба безопасности. Кроме бухарских авторитетов, крышу в Москве предоставлял ему московский авторитет Савон, личность известная…
Когда старик — родственник Нисана, приехавший в Москву, в ЦИТО — Институт травматологии и ортопедии, — вышел из дому в магазин и не вернулся, он обратился к Рэмбо. Савон, который обязан был элементарно предупредить случившееся, не пошевелил и пальцем…
Был холодный мир с азиатской группировкой «Белая чайхана», и вдруг этот наезд на Фонд, находящийся под ее покровительством. Тенденцию к перемене политики авторитетов в отношении «Дромита» нельзя было не заметить.
На Хорошевских проездах просыпались.
Рация заработала неожиданно:
—Срочно позвоните на базу…
Информация была важной. Не для эфира. Телефон „ «Лайнса» был защищен мощным скремблером.
Рэмбо вырубил кассету, набрал номер дежурного. Сообщение было кратким:
—Убит Нисан Арабов… Несколько минут назад!
Нисана Арабова расстреляли в собственном подъезде.
Водитель «мерседеса» Ниндзя видел обоих киллеров. Едва отгремели выстрелы, двое — в темных костюмах, высокие, в вязаных шапках-чулках, надвинутых на глаза, — пробежали от подъезда за угол, к машине, которая тут же отъехала. Один из бандитов держал изготовленный на заказ стальной «Джеймс Бонд» Арабова.
Все произошло мгновенно.
Многоэтажный, в центре старой Москвы дом еще спал.
Было светло и безлюдно. Дворовый, со скошенной по-кошачьи мордой пес кропил межевые знаки. Он даже не успел залаять.
На заднем сиденье «мерседеса» дремала жена нового секьюрити — хрупкая, в облегающем, как купальник, коротком топике. Она всегда по утрам сопровождала мужа.
Как только опасность миновала, Ниндзя рванул в подъезд.
Нисан лежал недалеко от лифта — молодой, тяжелый, корпусной; глаза его были открыты, черный неподвижный зрачок косил в потолок. В ногах приткнулся новый секьюрити. На нем была легкая, низшего уровня зашиты, «кираса» с полной экипировкой охранника на поясе. Пуля угодила телохранителю в висок, напрочь снесла большую часть темени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38