Предложение было слишком заманчивым и слишком своевременным для того, чтобы он сколько-нибудь сопротивлялся ему. Он сделал шаг в направлении туннеля. «Погаси свет».
— Свет? — Он взглянул на синее пламя, плавающее перед ним. — Мой свет?
«Твой свет… да-а-а… только тогда… да-а-а, это значит, что только тогда… ты сможешь последовать за мной».
Это казалось такой маленькой, незначащей просьбой, что Геррод просто пожал плечами, уступая, и сжал руку в кулак. Синий свет мигнул и потух.
«А теперь… следуй за мной».
Что он и сделал, и стал опускаться глубже и глубже в систему подземных переходов, не думая о времени. Дорожка света все время лежала перед ним, с готовностью указывая ему путь. Геррод постоянно думал о Шариссе, но как о чем-то таком, чего, как ему вес более и более стало казаться, он мог бы достичь только при помощи того, что ожидало его в конце пути. То, что это мнение усиливалось по мере того, как он слушал вкрадчивые слова голоса, не приходило ему в голову.
Чародей, похоже, начал уставать и замедлил шаг. Он не помнил, сколько поворотов он сделал и куда они вели — налево или направо. Единственное, в чем он был уверен, — это в том, что все время опускался ниже.
«Еще чуть-чуть… лишь еще чуть-чуть».
Он пришел наконец ко входу в пещеру. Мерцающая дорожка постепенно растаяла. С того места, где остановился Геррод — не больше чем в пяти шагах от этого зева, — он не видел ничего — только темноту. Полную темноту — как будто свету здесь места не было вовсе.
«Ты уже встречался с такой темнотой, — напомнил ему голос, теперь преисполненный уверенности в себе. — За той темнотой оказался свет пещеры, которая принесла тебе освобождение от пленивших тебя. Ты об этом помнишь, не так ли?»
Сходство между этой пещерой и пещерой кристаллов Геррод заметил. Набравшись решимости, он сделал последние несколько шагов и вошел в пещеру.
Та оказалась по-прежнему черной — как тело Темного Коня — и пробуждающей почти такую же тревогу.
— Где ты?
«Здесь».
Чародей увидел перед собой мерцание чего-то движущегося, время от времени вспыхивавшего, как будто оно не полностью находилось здесь. Это был неясный силуэт, несколько напоминавший животное, но какое именно — Геррод сказать не мог. Возможно, их было несколько.
— Кто… что… ты?
«Я… твой руководитель».
Не совсем тот ответ, который хотел бы услышать Тезерени, но он, конечно же, не мог спорить со своим странным благодетелем — особенно тогда, когда успокаивающий тон этого существа полностью погасил в нем неуверенность.
Ту, что оставалась.
«Твои родные не найдут тебя здесь. Их ощущения не достигнут этого места. Ты в безопасности».
— Шар…
«С ней все в порядке. Они в замешательстве. Я играл с ними в игры, и твоя подруга оказалась тут очень полезной — поскольку из ее воспоминаний я мог извлечь кое-какие идеи».
Снова в темноте что-то пошевелилось. Два горящих угля, которые могли бы быть глазами, вспыхнув, осветили фигуру человека в плаще и капюшоне, затем снова исчезли.
— Пожалуй, пора нанести удар, пора…
«Вскоре это произойдет. Дела еще не пришли к завершению. Однако теперь это произойдет очень скоро».
Геррод на это надеялся. Как высоко он ни оценил помощь этого фантастического существа, кое-что продолжало его тревожить, подстрекая к бегству. Почему? Здесь он был в безопасности от своего отца.
«Да-а-а… здесь ты в безопасности ото всех».
Чародей поежился. Ему не нравилось, что его мысли так легко читались кем-то. Это слишком сильно напоминало ему о квелях.
«Нет! — проревел голос. — Держи свое сознание открытым! Не прячь своих мыслей!»
Страшная сила, ударившая враада, едва не сбила его с ног. Он попятился назад, еще плотнее кутаясь в защищающий его плащ.
Возможно, поняв, что оно зашло слишком далеко, существо, скрывавшееся в темноте, вернулось к более вкрадчивому, успокаивающему тону, который больше устраивал Геррода.
«Для твоей же безопасности необходимо, чтобы ты не прятал от меня твои мысли. Я не смогу помочь тебе, когда на тебя нападут — если только не смогу всегда быть с тобой. Ты же понимаешь это, разве не так? »
Это не должно было показаться таким уж само собой разумеющимся, но почему-то казалось. Чародей кивнул и слегка успокоился. Его, однако, по-прежнему заботило многое.
— Что мы будем делать? Каков твой план освобождения Шариссы?
«Когда придет время, она сама поможет нам. Среди тех, что в латах, возникнут смятение и страх. Поверь мне, у них будет слишком много других забот, чтобы обращать пристальное внимание на твою женщину».
Шарисса Зери не была его женщиной, но он не мог рассуждать об этом, когда надо было подумать о множестве безотлагательных дел.
— Тезерени не слабы, их объединенная мощь позволила им пересечь огромное море с помощью одного лишь волшебства. Дракон, возможно, только символ, но это описание очень хорошо подходит к моему отцу. Он во многих отношениях и в самом деле дракон.
Его слова вызвали лишь тихий, издевательский смех обитателя тьмы. Снова вспыхнули огненные глаза и возник едва видимый силуэт какого-то громадного зверя. Каждый раз это создание выглядело иначе — как будто оно подбирало себе внешность, стараясь найти наиболее устрашающую и внушительную.
«Он действительно дракон, как ты и говоришь, и даже в большей степени, чем считаете и ты, и он, и любой из его людей! — Снова послышался недолгий смех. — В значительно большей!»
Геррод стоял в непроглядной тьме пещеры, слушая хихиканье своего призрачного спутника, и в его мозгу вспыхнула искорка здравого смысла: а может, ему, в конце концов, было бы лучше остаться с квелями?
Глава 17
— Следите за ней! — проревел Баракас Ригану, совершенно не владея собой. Глава клана повернулся к своим людям. — Почему вы тут стоите? Найдите эльфа! На его руках кровь Тезерени!
Ничего не было сказано о крови эльфов, запятнавшей руки клана, — а это могло стать для Фонона основательной причиной для того, чтобы сделать Тезерени что угодно.
— Тебе он нужен живым? — спросил своим странным голосом Лохиван, не глядя на отца. Шариссе показалось, что он проявляет больший интерес к сталактитам или чему-то еще, чем к повелителю Тезерени.
Баракас точно так же не взглянул на своего сына. Оба они, казалось, разговаривали с другими людьми.
— Не обязательно.
Шарисса наклонилась вперед; от проявления гнева ее удерживали только сильные руки Ригана и вездесущий ящик, который теперь нес Лохиван.
— Баракас! Не делайте…
— Возьми это. — Баракас вынул из кисета, висевшего на поясе, небольшой предмет. Рвавшейся из рук Ригана волшебнице он показался маленьким кристаллом, но не природным, а изготовленным искусственно. — Используй это, чтобы заманить его в пещеру, из которой нет другого выхода, кроме того, в котором стоишь ты. И сначала убедись, что там нет ничего ценного.
Лохиван с поклоном принял зловещий кристалл. Баракас одновременно забрал у него ящик. Он задумчиво посмотрел на все еще неподвижную фигуру Темного Коня, который ответил ему недобрым взглядом. Шарисса до сих пор не могла понять, как кто бы то ни было — даже Баракас — мог смотреть в эти ледяные синие глаза и не отворачиваться.
— И ты хочешь, чтобы я занялся еще одной из твоих забот, повелитель драконов? — осмелился прореветь Темный Конь. — Похоже, мне здесь придется делать всю работу! А какой тогда толк от этих всех твоих игрушечных солдатиков?
Язвительное замечание подействовало, будто смертельный удар мечом.
Баракас дернулся назад и моментально подавил взглядом любые мятежные мысли своих людей. Он обливался потом — а это Шарисса редко за ним замечала. Каждый раз, когда дела шли вкривь и вкось, казалось, что какая-то небольшая часть его исчезает. Теперь, когда Шарисса присмотрелась, ей показалось, что седины в его волосах стало больше.
«Другие страдают от какой-то сыпи, а его болезнь — старение! — сообразила волшебница. — Он боится, что потеряет власть над кланом!»
Многие из Тезерени уже покинули пещеру, а последний взгляд Баракаса заставил большинство остальных бегом пуститься прочь. Лохиван исчез одним из первых. Осталась только горстка воинов, включая Ригана.
— Я смотрю, тебя снова надо поучить почтительности, — холодным голосом прошептал владыка клана. Он потянулся к ящику.
Темный Конь сначала задрожал, затем его глаза сузились — по мере того как он собирался с духом, ожидая от Баракаса худшего.
— Тот, кому действительно следует научиться почтительности, — это ты, владыка дрейков!
— Ты еще не испытал всего, что эта вещь может сделать, демон. Я думаю, настало время, чтобы наказать тебя по-настоящему!
— Нет, вы не сделаете этого! — Шарисса сосредоточилась на Баракасе и напрягла всю свою силу.
Кожа и латы Баракаса начали трескаться и покрываться морщинами — но лишь на мгновение. Он оглядел себя, чтобы увидеть, что она делает с его телом, и сделал глубокий вдох. Когда он выдохнул, разрушение его тела прекратилось. Потрескавшаяся кожа зажила, а части лат снова соединились друг с другом. Когда он посмотрел на Шариссу, во взгляде его была смерть.
— Клянусь Драконом, Шарисса! — пробормотал Риган ей на ухо. Он прицепил ей на горло что-то холодное и вызывающее онемение. Шарисса чувствовала себя так, будто от нее оторвали какую-то ее часть, и знала, что она потратила впустую единственную возможность воспользоваться своими способностями. Тезерени снова превратили ее в ничто. — Тебе вовсе не следовало этого делать! Он позволяет тебе расхаживать на свободе только потому, что у него под рукой есть другие заклинания, чтобы держать тебя под контролем! Разве ты никогда не думала об этом? Она не думала, и теперь это могло сыграть роковую роль.
— После того как я накажу это провинившееся чудище, госпожа моя Шарисса, мне, боюсь, придется обучить и вас тому, как следует себя вести! Мне будет жаль так поступать, но в этом есть необходимость.
Он коснулся ящика и выжидательно взглянул на Темного Коня.
Призрачный скакун дрожал, ожидая боли. Когда он понял, что ничего не произошло, что он, похоже, был свободен от власти ящика, то громко рассмеялся.
— О-о-о, этого-то я и ждал, повелитель драконов! — И он прыгнул на ошеломленного владыку Тезерени.
При всей его стремительности вечноживущий не смог вовремя настичь Баракаса. Шарисса, снова боровшаяся с обезумевшим Риганом, видела, что Темный Конь движется все медленнее, по мере того как приближается к противнику. Баракас продолжал делать над ящиком какие-то быстрые пассы, пытаясь восстановить некое подобие контроля над Темным Конем. В этот момент наилучшее, на что мог бы рассчитывать любой из них, была ничья.
Голос, который, похоже, принадлежал Лохивану, прокричал:
— Риган, ты, недоумок! Оставь ее и помоги отцу! Наследник немедленно повиновался, поскольку закон Тезерени — разумеется, установленный самим Баракасом, — который требовал служить главе клана, был достаточно силен, чтобы заставить Ригана сдвинуться с места. Он толкнул Шариссу обратно к паре стражей, стоявших неподалеку от древних статуй, и бросился вперед. Волшебница сомневалась, что у него есть хоть какое-то представление, что следует делать.
Один из ее новых надсмотрщиков потянулся, чтобы схватить ее, но другая фигура в латах уже успела поймать ее за руку. И Шарисса взглянула на закрытое шлемом лицо Лохивана.
— Я займусь госпожой Шариссой. Приведи помощь. Нам могут понадобиться мои братья и сестры.
Двое стражей безоговорочно повиновались — в соответствии с выучкой, которую прошли, — но молодая женщина разглядывала своего спутника с растущим подозрением. Теперь Лохиван передвигался, не испытывая боли, и его голос был не хриплым, а совсем таким же, как до недавних событий. Будто она стояла рядом с призраком из прошлого.
— Сюда, — указал он.
— Что ты…
— Не спорь.
Они оказались среди огромных статуй. Похоже, Лохивану хотелось, чтобы за ними никто не последовал. Шарисса хотела спросить, куда они направляются, но затем потеряла к этому всякий интерес, поскольку ее внимание привлекло нечто новое.
Статуи колебались. Не беспорядочно; это походило на мощное ритмичное биение сердца. Волшебница вглядывалась в человеческие и нечеловеческие лица, ожидая, что вот-вот откроются рты и поднимутся веки. Ничего подобного не произошло, однако она знала, что жизнь действительно таится внутри этих фигур и что кто-то пробудил эту жизнь.
— Этого будет вполне достаточно. — Лохиван остановился, как заметила Шарисса, приблизительно в центре участка, окруженного статуями. Он, казалось, с тревогой ждал чего-то, что должно было произойти.
Что-то и происходило — но не то, чего хотел он. Магии Темного Коня и Баракаса, боровшихся между собой, освещали пещеру, подобно вспышкам праздничных огней. Ни один из них все еще не мог одержать верх над противником. Тезерени окружили их, явно боясь, что любые действия могут случайно нарушить это равновесие — и не в пользу повелителя. Риган расхаживал по внешнему краю круга, который образовал из обеспокоенных фигур в латах, а Лохиван, стоявший напротив него, был…
«Лохиван?»
— Момент приближается! Держись! — предупредил ее спутник — как раз тогда, когда она подняла взгляд, поняв наконец, что это не сын Баракаса, а… а кто же?
Ее вопрос исчез так же моментально, как и сама пещера. Только что они стояли в центре расширяющегося поля магической силы — и тут же очутились в темноте.
Двойник он или нет, но Шарисса крепко держалась за него. В темноте чувствовался некий холод, что волшебнице не понравилось. Это напомнило ей о могиле или каком-то другом месте, где властвует смерть. Даже то, что, как она заметила, ее способности вернулись к ней, не принесло ей облегчения.
«Придите ко мне, дети мои. Присоединяйтесь к моему двору и будьте в безопасности от тех, кто наверху».
Это они и сделали, причем Шарисса — почти помимо воли. Ее тело шагнуло вперед прежде, чем она успела принять решение. Поддельный Лохиван был рядом с ней; он двигался с той же скоростью. Волшебница не могла разглядеть его достаточно ясно, но была уверена, что он был почти так же смущен и напуган, как и она сама. Это казалось странным, поскольку именно он привел ее в это место.
«Не следует бояться. Я защищу вас. Я поклялся в этом».
Она могла бы, конечно, усомниться в этих словах, поскольку не знала, в какой степени заслуживает доверия их невидимый покровитель. Если предположения Шариссы были правильны, то это и было то самое зло, о котором так часто говорил Фонон.
«Зло — это… иногда это неправильно понятая сила. Да-а-а… это именно так».
«Оно» слишком хорошо читало ее мысли. Шарисса постаралась получше следить за ними. «Оно» хихикнуло.
«Позволите мне уменьшить ваши опасения. Эльф, твоя дама здесь».
— Шарисса? — Голос Фонона прорезал темноту. Тусклое сияние красноватого цвета образовало ауру вокруг фигуры, двигавшейся к ней. Когда та была почти на расстоянии вытянутой руки, Шарисса увидела, что это действительно Фонон. Шарисса едва не бросилась в его объятия, когда вспомнила, что Лохиван, который находился рядом с ней, был ненастоящим. А как она могла узнать, настоящий ли этот Фонон?
«Скажи ей, кто ты, эльф. Докажи ей, что она среди друзей».
Судя по выражению лица Фонона — если это действительно был Фонон, — он не вполне разделял мнение говорившего невидимки. Тем не менее он попытался убедить ее.
— Коснись моей руки. С осторожностью, если считаешь нужным.
Отойдя от поддельного Тезерени, она неуверенно протянула вперед руку. Кончики ее пальцев коснулись тыльной стороны его левой руки. Когда она стала отодвигать свою руку, он схватил ее запястье — решительно, но нежно. Волшебница почувствовала во всем теле трепет.
— Фонон! — Она потянулась к нему, затем вспомнила о своем спутнике. — Но кто это — если не Лохиван? Я знаю тебя! Я уверена в этом — точно так же, как и в том, что передо мной Фонон.
— Ты действительно знаешь меня, Шарисса. — Фигуру в латах также окружала тусклая красная аура, которую она прежде не замечала. Шарисса пристально взглянула на свои руки и не увидела вокруг них ничего подобного — однако она не должна была и видеть свои пальцы в такой темноте.
Что за волшебство действует в этом месте… где бы оно ни находилось?
Поддельный Лохиван постепенно превратился в закутанную в плащ фигуру, чье лицо было наполовину скрыто капюшоном.
— Геррод? — Ей было легче поверить, что это лишь еще один обман. Геррод находился на востоке, за морями.
— Это я, Шарисса. Твой отец обратился ко мне, догадываясь, что я смог бы последовать за тобой туда, куда сам он не сможет. — Чародей в смущении распростер руки. — На какое-то время я сбился с пути, но в конце концов нашел тебя.
— Геррод! — Она обняла его — настолько она была рада видеть кого-нибудь, кто имел какое-то отношение к ее дому. Тезерени стоял с распростертыми руками, не зная, уместным ли будет ответное объятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Свет? — Он взглянул на синее пламя, плавающее перед ним. — Мой свет?
«Твой свет… да-а-а… только тогда… да-а-а, это значит, что только тогда… ты сможешь последовать за мной».
Это казалось такой маленькой, незначащей просьбой, что Геррод просто пожал плечами, уступая, и сжал руку в кулак. Синий свет мигнул и потух.
«А теперь… следуй за мной».
Что он и сделал, и стал опускаться глубже и глубже в систему подземных переходов, не думая о времени. Дорожка света все время лежала перед ним, с готовностью указывая ему путь. Геррод постоянно думал о Шариссе, но как о чем-то таком, чего, как ему вес более и более стало казаться, он мог бы достичь только при помощи того, что ожидало его в конце пути. То, что это мнение усиливалось по мере того, как он слушал вкрадчивые слова голоса, не приходило ему в голову.
Чародей, похоже, начал уставать и замедлил шаг. Он не помнил, сколько поворотов он сделал и куда они вели — налево или направо. Единственное, в чем он был уверен, — это в том, что все время опускался ниже.
«Еще чуть-чуть… лишь еще чуть-чуть».
Он пришел наконец ко входу в пещеру. Мерцающая дорожка постепенно растаяла. С того места, где остановился Геррод — не больше чем в пяти шагах от этого зева, — он не видел ничего — только темноту. Полную темноту — как будто свету здесь места не было вовсе.
«Ты уже встречался с такой темнотой, — напомнил ему голос, теперь преисполненный уверенности в себе. — За той темнотой оказался свет пещеры, которая принесла тебе освобождение от пленивших тебя. Ты об этом помнишь, не так ли?»
Сходство между этой пещерой и пещерой кристаллов Геррод заметил. Набравшись решимости, он сделал последние несколько шагов и вошел в пещеру.
Та оказалась по-прежнему черной — как тело Темного Коня — и пробуждающей почти такую же тревогу.
— Где ты?
«Здесь».
Чародей увидел перед собой мерцание чего-то движущегося, время от времени вспыхивавшего, как будто оно не полностью находилось здесь. Это был неясный силуэт, несколько напоминавший животное, но какое именно — Геррод сказать не мог. Возможно, их было несколько.
— Кто… что… ты?
«Я… твой руководитель».
Не совсем тот ответ, который хотел бы услышать Тезерени, но он, конечно же, не мог спорить со своим странным благодетелем — особенно тогда, когда успокаивающий тон этого существа полностью погасил в нем неуверенность.
Ту, что оставалась.
«Твои родные не найдут тебя здесь. Их ощущения не достигнут этого места. Ты в безопасности».
— Шар…
«С ней все в порядке. Они в замешательстве. Я играл с ними в игры, и твоя подруга оказалась тут очень полезной — поскольку из ее воспоминаний я мог извлечь кое-какие идеи».
Снова в темноте что-то пошевелилось. Два горящих угля, которые могли бы быть глазами, вспыхнув, осветили фигуру человека в плаще и капюшоне, затем снова исчезли.
— Пожалуй, пора нанести удар, пора…
«Вскоре это произойдет. Дела еще не пришли к завершению. Однако теперь это произойдет очень скоро».
Геррод на это надеялся. Как высоко он ни оценил помощь этого фантастического существа, кое-что продолжало его тревожить, подстрекая к бегству. Почему? Здесь он был в безопасности от своего отца.
«Да-а-а… здесь ты в безопасности ото всех».
Чародей поежился. Ему не нравилось, что его мысли так легко читались кем-то. Это слишком сильно напоминало ему о квелях.
«Нет! — проревел голос. — Держи свое сознание открытым! Не прячь своих мыслей!»
Страшная сила, ударившая враада, едва не сбила его с ног. Он попятился назад, еще плотнее кутаясь в защищающий его плащ.
Возможно, поняв, что оно зашло слишком далеко, существо, скрывавшееся в темноте, вернулось к более вкрадчивому, успокаивающему тону, который больше устраивал Геррода.
«Для твоей же безопасности необходимо, чтобы ты не прятал от меня твои мысли. Я не смогу помочь тебе, когда на тебя нападут — если только не смогу всегда быть с тобой. Ты же понимаешь это, разве не так? »
Это не должно было показаться таким уж само собой разумеющимся, но почему-то казалось. Чародей кивнул и слегка успокоился. Его, однако, по-прежнему заботило многое.
— Что мы будем делать? Каков твой план освобождения Шариссы?
«Когда придет время, она сама поможет нам. Среди тех, что в латах, возникнут смятение и страх. Поверь мне, у них будет слишком много других забот, чтобы обращать пристальное внимание на твою женщину».
Шарисса Зери не была его женщиной, но он не мог рассуждать об этом, когда надо было подумать о множестве безотлагательных дел.
— Тезерени не слабы, их объединенная мощь позволила им пересечь огромное море с помощью одного лишь волшебства. Дракон, возможно, только символ, но это описание очень хорошо подходит к моему отцу. Он во многих отношениях и в самом деле дракон.
Его слова вызвали лишь тихий, издевательский смех обитателя тьмы. Снова вспыхнули огненные глаза и возник едва видимый силуэт какого-то громадного зверя. Каждый раз это создание выглядело иначе — как будто оно подбирало себе внешность, стараясь найти наиболее устрашающую и внушительную.
«Он действительно дракон, как ты и говоришь, и даже в большей степени, чем считаете и ты, и он, и любой из его людей! — Снова послышался недолгий смех. — В значительно большей!»
Геррод стоял в непроглядной тьме пещеры, слушая хихиканье своего призрачного спутника, и в его мозгу вспыхнула искорка здравого смысла: а может, ему, в конце концов, было бы лучше остаться с квелями?
Глава 17
— Следите за ней! — проревел Баракас Ригану, совершенно не владея собой. Глава клана повернулся к своим людям. — Почему вы тут стоите? Найдите эльфа! На его руках кровь Тезерени!
Ничего не было сказано о крови эльфов, запятнавшей руки клана, — а это могло стать для Фонона основательной причиной для того, чтобы сделать Тезерени что угодно.
— Тебе он нужен живым? — спросил своим странным голосом Лохиван, не глядя на отца. Шариссе показалось, что он проявляет больший интерес к сталактитам или чему-то еще, чем к повелителю Тезерени.
Баракас точно так же не взглянул на своего сына. Оба они, казалось, разговаривали с другими людьми.
— Не обязательно.
Шарисса наклонилась вперед; от проявления гнева ее удерживали только сильные руки Ригана и вездесущий ящик, который теперь нес Лохиван.
— Баракас! Не делайте…
— Возьми это. — Баракас вынул из кисета, висевшего на поясе, небольшой предмет. Рвавшейся из рук Ригана волшебнице он показался маленьким кристаллом, но не природным, а изготовленным искусственно. — Используй это, чтобы заманить его в пещеру, из которой нет другого выхода, кроме того, в котором стоишь ты. И сначала убедись, что там нет ничего ценного.
Лохиван с поклоном принял зловещий кристалл. Баракас одновременно забрал у него ящик. Он задумчиво посмотрел на все еще неподвижную фигуру Темного Коня, который ответил ему недобрым взглядом. Шарисса до сих пор не могла понять, как кто бы то ни было — даже Баракас — мог смотреть в эти ледяные синие глаза и не отворачиваться.
— И ты хочешь, чтобы я занялся еще одной из твоих забот, повелитель драконов? — осмелился прореветь Темный Конь. — Похоже, мне здесь придется делать всю работу! А какой тогда толк от этих всех твоих игрушечных солдатиков?
Язвительное замечание подействовало, будто смертельный удар мечом.
Баракас дернулся назад и моментально подавил взглядом любые мятежные мысли своих людей. Он обливался потом — а это Шарисса редко за ним замечала. Каждый раз, когда дела шли вкривь и вкось, казалось, что какая-то небольшая часть его исчезает. Теперь, когда Шарисса присмотрелась, ей показалось, что седины в его волосах стало больше.
«Другие страдают от какой-то сыпи, а его болезнь — старение! — сообразила волшебница. — Он боится, что потеряет власть над кланом!»
Многие из Тезерени уже покинули пещеру, а последний взгляд Баракаса заставил большинство остальных бегом пуститься прочь. Лохиван исчез одним из первых. Осталась только горстка воинов, включая Ригана.
— Я смотрю, тебя снова надо поучить почтительности, — холодным голосом прошептал владыка клана. Он потянулся к ящику.
Темный Конь сначала задрожал, затем его глаза сузились — по мере того как он собирался с духом, ожидая от Баракаса худшего.
— Тот, кому действительно следует научиться почтительности, — это ты, владыка дрейков!
— Ты еще не испытал всего, что эта вещь может сделать, демон. Я думаю, настало время, чтобы наказать тебя по-настоящему!
— Нет, вы не сделаете этого! — Шарисса сосредоточилась на Баракасе и напрягла всю свою силу.
Кожа и латы Баракаса начали трескаться и покрываться морщинами — но лишь на мгновение. Он оглядел себя, чтобы увидеть, что она делает с его телом, и сделал глубокий вдох. Когда он выдохнул, разрушение его тела прекратилось. Потрескавшаяся кожа зажила, а части лат снова соединились друг с другом. Когда он посмотрел на Шариссу, во взгляде его была смерть.
— Клянусь Драконом, Шарисса! — пробормотал Риган ей на ухо. Он прицепил ей на горло что-то холодное и вызывающее онемение. Шарисса чувствовала себя так, будто от нее оторвали какую-то ее часть, и знала, что она потратила впустую единственную возможность воспользоваться своими способностями. Тезерени снова превратили ее в ничто. — Тебе вовсе не следовало этого делать! Он позволяет тебе расхаживать на свободе только потому, что у него под рукой есть другие заклинания, чтобы держать тебя под контролем! Разве ты никогда не думала об этом? Она не думала, и теперь это могло сыграть роковую роль.
— После того как я накажу это провинившееся чудище, госпожа моя Шарисса, мне, боюсь, придется обучить и вас тому, как следует себя вести! Мне будет жаль так поступать, но в этом есть необходимость.
Он коснулся ящика и выжидательно взглянул на Темного Коня.
Призрачный скакун дрожал, ожидая боли. Когда он понял, что ничего не произошло, что он, похоже, был свободен от власти ящика, то громко рассмеялся.
— О-о-о, этого-то я и ждал, повелитель драконов! — И он прыгнул на ошеломленного владыку Тезерени.
При всей его стремительности вечноживущий не смог вовремя настичь Баракаса. Шарисса, снова боровшаяся с обезумевшим Риганом, видела, что Темный Конь движется все медленнее, по мере того как приближается к противнику. Баракас продолжал делать над ящиком какие-то быстрые пассы, пытаясь восстановить некое подобие контроля над Темным Конем. В этот момент наилучшее, на что мог бы рассчитывать любой из них, была ничья.
Голос, который, похоже, принадлежал Лохивану, прокричал:
— Риган, ты, недоумок! Оставь ее и помоги отцу! Наследник немедленно повиновался, поскольку закон Тезерени — разумеется, установленный самим Баракасом, — который требовал служить главе клана, был достаточно силен, чтобы заставить Ригана сдвинуться с места. Он толкнул Шариссу обратно к паре стражей, стоявших неподалеку от древних статуй, и бросился вперед. Волшебница сомневалась, что у него есть хоть какое-то представление, что следует делать.
Один из ее новых надсмотрщиков потянулся, чтобы схватить ее, но другая фигура в латах уже успела поймать ее за руку. И Шарисса взглянула на закрытое шлемом лицо Лохивана.
— Я займусь госпожой Шариссой. Приведи помощь. Нам могут понадобиться мои братья и сестры.
Двое стражей безоговорочно повиновались — в соответствии с выучкой, которую прошли, — но молодая женщина разглядывала своего спутника с растущим подозрением. Теперь Лохиван передвигался, не испытывая боли, и его голос был не хриплым, а совсем таким же, как до недавних событий. Будто она стояла рядом с призраком из прошлого.
— Сюда, — указал он.
— Что ты…
— Не спорь.
Они оказались среди огромных статуй. Похоже, Лохивану хотелось, чтобы за ними никто не последовал. Шарисса хотела спросить, куда они направляются, но затем потеряла к этому всякий интерес, поскольку ее внимание привлекло нечто новое.
Статуи колебались. Не беспорядочно; это походило на мощное ритмичное биение сердца. Волшебница вглядывалась в человеческие и нечеловеческие лица, ожидая, что вот-вот откроются рты и поднимутся веки. Ничего подобного не произошло, однако она знала, что жизнь действительно таится внутри этих фигур и что кто-то пробудил эту жизнь.
— Этого будет вполне достаточно. — Лохиван остановился, как заметила Шарисса, приблизительно в центре участка, окруженного статуями. Он, казалось, с тревогой ждал чего-то, что должно было произойти.
Что-то и происходило — но не то, чего хотел он. Магии Темного Коня и Баракаса, боровшихся между собой, освещали пещеру, подобно вспышкам праздничных огней. Ни один из них все еще не мог одержать верх над противником. Тезерени окружили их, явно боясь, что любые действия могут случайно нарушить это равновесие — и не в пользу повелителя. Риган расхаживал по внешнему краю круга, который образовал из обеспокоенных фигур в латах, а Лохиван, стоявший напротив него, был…
«Лохиван?»
— Момент приближается! Держись! — предупредил ее спутник — как раз тогда, когда она подняла взгляд, поняв наконец, что это не сын Баракаса, а… а кто же?
Ее вопрос исчез так же моментально, как и сама пещера. Только что они стояли в центре расширяющегося поля магической силы — и тут же очутились в темноте.
Двойник он или нет, но Шарисса крепко держалась за него. В темноте чувствовался некий холод, что волшебнице не понравилось. Это напомнило ей о могиле или каком-то другом месте, где властвует смерть. Даже то, что, как она заметила, ее способности вернулись к ней, не принесло ей облегчения.
«Придите ко мне, дети мои. Присоединяйтесь к моему двору и будьте в безопасности от тех, кто наверху».
Это они и сделали, причем Шарисса — почти помимо воли. Ее тело шагнуло вперед прежде, чем она успела принять решение. Поддельный Лохиван был рядом с ней; он двигался с той же скоростью. Волшебница не могла разглядеть его достаточно ясно, но была уверена, что он был почти так же смущен и напуган, как и она сама. Это казалось странным, поскольку именно он привел ее в это место.
«Не следует бояться. Я защищу вас. Я поклялся в этом».
Она могла бы, конечно, усомниться в этих словах, поскольку не знала, в какой степени заслуживает доверия их невидимый покровитель. Если предположения Шариссы были правильны, то это и было то самое зло, о котором так часто говорил Фонон.
«Зло — это… иногда это неправильно понятая сила. Да-а-а… это именно так».
«Оно» слишком хорошо читало ее мысли. Шарисса постаралась получше следить за ними. «Оно» хихикнуло.
«Позволите мне уменьшить ваши опасения. Эльф, твоя дама здесь».
— Шарисса? — Голос Фонона прорезал темноту. Тусклое сияние красноватого цвета образовало ауру вокруг фигуры, двигавшейся к ней. Когда та была почти на расстоянии вытянутой руки, Шарисса увидела, что это действительно Фонон. Шарисса едва не бросилась в его объятия, когда вспомнила, что Лохиван, который находился рядом с ней, был ненастоящим. А как она могла узнать, настоящий ли этот Фонон?
«Скажи ей, кто ты, эльф. Докажи ей, что она среди друзей».
Судя по выражению лица Фонона — если это действительно был Фонон, — он не вполне разделял мнение говорившего невидимки. Тем не менее он попытался убедить ее.
— Коснись моей руки. С осторожностью, если считаешь нужным.
Отойдя от поддельного Тезерени, она неуверенно протянула вперед руку. Кончики ее пальцев коснулись тыльной стороны его левой руки. Когда она стала отодвигать свою руку, он схватил ее запястье — решительно, но нежно. Волшебница почувствовала во всем теле трепет.
— Фонон! — Она потянулась к нему, затем вспомнила о своем спутнике. — Но кто это — если не Лохиван? Я знаю тебя! Я уверена в этом — точно так же, как и в том, что передо мной Фонон.
— Ты действительно знаешь меня, Шарисса. — Фигуру в латах также окружала тусклая красная аура, которую она прежде не замечала. Шарисса пристально взглянула на свои руки и не увидела вокруг них ничего подобного — однако она не должна была и видеть свои пальцы в такой темноте.
Что за волшебство действует в этом месте… где бы оно ни находилось?
Поддельный Лохиван постепенно превратился в закутанную в плащ фигуру, чье лицо было наполовину скрыто капюшоном.
— Геррод? — Ей было легче поверить, что это лишь еще один обман. Геррод находился на востоке, за морями.
— Это я, Шарисса. Твой отец обратился ко мне, догадываясь, что я смог бы последовать за тобой туда, куда сам он не сможет. — Чародей в смущении распростер руки. — На какое-то время я сбился с пути, но в конце концов нашел тебя.
— Геррод! — Она обняла его — настолько она была рада видеть кого-нибудь, кто имел какое-то отношение к ее дому. Тезерени стоял с распростертыми руками, не зная, уместным ли будет ответное объятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39