– Совсем забыл! Отец ведь меня учил лечить раны!
Он подошёл к раненому и стал, как учил его Сергей, водить ладонью у поверхности раны. Однако или он разучился, или рана была слишком глубокая, но облегчения раненому бойцу его манипуляции не принесли. Про свете фонарика он ввёл ему шприцем внутримышечно порцию антибиотиков и дал таблетку обезболивающего. Раненый вскоре затих и заснул.
Второй, с лёгкой раной в плечо, чувствовал себя уже лучше и тоже спал.
Жёлтая луна постепенно поднялась выше и стало светлее.
– Влипли мы все-таки здорово, – пожаловался Игорь и напомнил: – Ты говорил насчёт змеиной кожи.
– Да, мы сейчас сделаем из неё подобие плащей.
Он взял плазменную горелку и, манипулируя тонкими, как игла, лучом, вырезал два квадратных куска кожи. Затем в каждом сделал отверстие для головы и два по бокам для рук.
– Классическая индейская одежда, – сказал он, напяливая на себя одну из кож и протягивая Игоря другую.
– А что? Довольно удобно, – заключил Игорь, следуя его примеру.
– Дождёмся утра и отправимся искать Вальтера и Оксану.
– Если они живы…
Владимир не ответил. Во всем случившемся он винил только себя. Уверенные в превосходстве оружия, люди допустили непростительную беспечность, забыв, что даже полное превосходство оружия не может обеспечить безопасность перед внезапностью нападения. И вот теперь аборигены, вооружённые только луками и стрелами с бронзовыми наконечниками, одержали внушительную победу, захватили в плен двоих и столько же вывели из строя. Больше всего беспокоила гибель рации и невозможность связаться с базой и отправленными им на помощь вертолётами. Вертолёты должны прибыть через час. Владимир время от времени вслушивался в ночь, надеясь уловить гул летящих машин, но все было безмятежно и лишь плеск играющей в воде рыбы нарушал тишину.
Под утро ему показалось, что он слышит где-то вдали на востоке гул машин. Он напрягся, стараясь уловить этот звук яснее, но тщетно.
Стало светать. Озеро покрылось густым предрассветным туманом. Линия берега скрылась в густой дымке, и только верхушки деревьев, выступая из белесой мглы, указывали его расположение.
– В таком тумане они нас все равно не заметят, – высказал опасение Игорь и как бы в ответ на это явственно послышался гул приближающихся вертолётов.
Владимир закусил от досады губу.
Вертолёты летели уже над самим озером.
– Скорее к реке! Там туман, может быть, не такой густой.
Катер помчался к предполагаемому месту выхода протока, но скоро перед ним вырос обрывистый берег без малейших признаков вытекающей из озера речки.
– Нас, наверное, отнесло к северу.
Катер пошёл вдоль берега в южном направлении. Вертолёты между тем, покружив над озером, улетели в южном направлении.
Пройдя ещё некоторое время вдоль берега, они, наконец, обнаружили устье реки и вошли туда.
– Давай быстрее!
Катер помчался по реке. И вдруг остановился.
– Что такое?
– Мы, по-видимому, вошли не в ту реку, – озадаченно проговорил Игорь. – Я только что заметил, что мы идём против течения.
– Проклятый туман! Даже берегов не видно.
– Будем возвращаться?
– Без толку. Надо дождаться, когда туман рассеется.
Они простояли на якоре полчаса. Туман начал постепенно редеть. Вот уже стали видны стволы деревьев по обоим берегам реки. Она была неширокой, всего метров пятьдесят. По обеим сторонам тянулся песчаный пляж, кое-где поросший гигантскими деревьями. Сквозь широкие промежутки между их стволами виднелись густые заросли леса.
– Смотри, – прошептал Игорь, указывая на правый берег. К реке спустилось стадо оленей. Это были настоящие земные олени. Впереди шёл громадный вожак с развесистыми рогами. Подойдя к реке, он остановился, поднял голову и с силой втянул через ноздри воздух, потом наклонился к воде и стал пить. Следом за ним вошло остальное стадо. Возле самок крутились молодые оленята. Напившись, они принялись резвиться на мелководье, поднимая фонтаны брызг.
Внезапно вожак перестал пить. Поднял голову и прислушался. Затем, издав приглушённый короткий крик, пружинисто бросился в сторону. За ним вслед умчалось все стадо.
– Их что-то напугало, – снова прошептал Игорь.
Прошло ещё минут пять. Вдруг послышался крик и шум. На песчаный берег выбежал человек и бросился в воду. Вслед за ним выскочили, как показалось вначале Владимиру, всадники. Один из них натянул лук.
– Это Вальтер! – тихо вскрикнул Игорь, поднимая бластер. Но было уже поздно. Пропела стрела и впилась в спину плывущего к левому берегу человека. Луч бластера буквально перерезал пополам обоих всадников.
– Не заводи мотора! – крикнул Владимир Игорю и бросился в воду.
Несколько взмахов, и он очутился рядом с тонущим. Через пять минут он уже вытаскивал раненого на борт катера. Это был не Вальтер. Стрела вошла ему под левую лопатку. Перед ними на палубе катера лежал совершенно незнакомый юноша лет двадцати двух, высокий, с правильными чертами лица. Его голубые глаза удивлённо и с ужасом смотрели на Игоря. Он пытался что-то произнести, но не мог. Он был ещё жив. Владимир сделал ему обезболивающий укол, и когда тот забылся, попытался вырезать стрелу, но та застряла в лопатке, раздробив её нижний край. Наконец стрелу удалось вытащить. Раненый был без сознания.
– Пойдём тихо к берегу. Я хочу посмотреть, что это за парни преследовали его. Мне кажется, это наши ночные знакомые.
Игорь переключил мотор на аккумулятор и бесшумно приблизился к берегу. Владимир спрыгнул в воду и подошёл к поверженным всадникам. Остановившись, он сделал знак Игорю, чтобы тот присоединился к нему.
– Фантасмагория! – невольно вырвалось у того, когда он подошёл к Владимиру и взглянул на поверженные им тела «всадников».
– Кентавры! Самые настоящие кентавры! Полулюди-полукони!
– Какая мерзость! – Игорь с отвращением рассматривал покрытые рыжей шерстью тела.
– То-то мне они показались слишком маленькими для всадников.
– Нет, ты посмотри! Какие рожи!
– Да, с точки зрения человеческой эстетики они выглядят довольно противно. Я думал, – продолжал Владимир, что кентавры – это досужие выдумки эллинов. Никогда не предполагал, что увижу их воочию. Кстати, ты помнишь вчерашних великанов в реке? У них ведь тоже было шесть конечностей. Странно! Настоящие люди и кентавры! Каким путём здесь идёт эволюция?
– Что будем делать?
– Здесь, вероятно, поблизости селение людей. Наш раненый – свидетельство этому. Возможно, это те же кентавры, что напали на Синченко и похитили Вальтера и Оксану. Мы должны воспользоваться случаем и напасть на них неожиданно. Они, если это те же, не ожидают нашего нападения.
Как бы в подтверждение сказанного до них донёсся запах дыма.
– Где-то горит. И возможно, селение этих людей.
Они вернулись на катер. Владимир разбудил спящего бойца, раненого в плечо.
– Саша, ты в состоянии управлять катером?
– Я уже вполне оправился. Что нужно делать? – внезапно он бросил взгляд на лежащего рядом аборигена. – А это кто?
– Потом, Саша, потом. Мы сейчас поднимемся немного выше, чтобы определить, откуда несёт гарью. Затем мы с Игорем высадимся, а ты и Олег останетесь в катере. Держись середины реки. Вот, – он кивнул на вырезанные из шкуры Пифона накидки, – оденьте на себя. Их стрелы не пробивают. – Говоря это, он надел одежду из накидок, сброшенную им перед прыжком в воду.
Катер стал медленно подниматься вверх по течению. Запах гари усилился. Он нёсся с правого берега. Вскоре до них стали доноситься крики.
– Пора! – сказал Владимир, и катер подошёл к берегу.
Высадив двоих, он отошёл на середину и бросил якорь. Владимир и Игорь скрылись между деревьев.

ЛАПИФЫ И КЕНТАВРЫ

– О Великая Мать Кибела! Спаси нас и не оставь своих детей лапифов заботой! Не дай нашему народу погибнуть от кровожадных кентавров! Прими нашу жертву и будь милостива! – Кеней – вождь селения поднялся с колен перед мраморной статуей богини и сделал знак воинам. Те привели связанных пленников. Их было четверо. Первого привязали к жертвенной доске, и ритуал начался. Двое жрецов надрезали пленнику все шесть конечностей и специальными крюками вытащили на поверхность жилы. Теперь они будут наматывать их на деревянные палочки. Толпа зрителей – воинов и женщин – пришла в возбуждение. Раздался рёв пытаемого пленника. Чем дольше будет пленник на жертвенной доске, тем больше мук он примет, тем довольнее будет Великая Мать Кибела и тем больше удачи пошлёт она племени.
Эти пленники были захвачены несколько дней назад. Две тысячи воинов пошли тогда в поход против заклятых врагов племени – кентавров. Это был поход мести за прошлогодний набег, когда кентавры сожгли их старое селение, перебили более пятисот мужчин и увели в плен много женщин. Кеней предводительствовал в этом походе и вначале ему сопутствовало счастье. Они внезапно обрушились на селение кентавров и перебили в нем всех живых, в том числе и детей. Второе селение удалось тоже сжечь дотла. Но в степи их настигла большая толпа врагов, и из двух тысяч воинов назад вернулась только половина.
Лапифы, как и кентавры, были бессмертны. Только смерть в бою или другой вид насильственной смерти мог пресечь нить жизни. Их женщины редко рожали детей, и рождение ребёнка было большим событием в племени. Племя пополнялось за счёт прихода «диких», как принято было называть посланцев Великой Матери. Дикие рождались уже взрослыми и, следуя внутреннему зову, шли к тому племени, к которому посылала их Великая Мать. Так думали лапифы. То же самое думали и их заклятые враги кентавры. Вражда между этими двумя народами длилась долгие тысячелетия. Кентавры похищали женщин у лапифов. Женщины эти редко выживали больше года, а чаще погибали в первый же месяц плена. Если они не умирали от насилия мужчин, то их убивали женщины-кентавры. В отличие от лапифов, кентавры не носили одежды. Тело их было покрыто рыжей короткой шерстью. Верхняя часть тела не отличалась от человеческого, разве что лица их были дики и уродливы, а нижняя покоилась на четырех ногах с копытами, как у степной антилопы Ту. Сзади, как и у Ту, у них был густой волосяной хвост. Их любимым оружием были длинные луки, в то время как лапифы в бою предпочитали копья.
Иногда между ними заключались перемирия, которые длились десятки лет. Время от времени вспыхивали затяжные войны. Вот и теперь война длится уже двадцатый год. Кентавры вытеснили лапифов с берегов реки, и они теперь обосновались в предгорье на берегу озера.
Жертвоприношение длилось долго, до самого вечера. Кибела должна быть довольна. Пленники долго мучились, прежде чем умереть. Тела их сложили на жертвенный камень и сожгли в костре на большом огне.
Кеней просил Великую Мать прислать в племя побольше «диких». «Мы вернёмся тогда, – думал он, – на берега плодородной реки, где так много растёт амброзии». Амброзия росла и здесь, но её было значительно меньше. Мало в предгорье было и дичи. Племя ещё не голодало, но уже не пользовалось тем изобилием, которое было у него там, на берегах реки.
Другие племена лапифов в этой войне тоже понесли большие потери и так же, как и племя Кенея, переселилось в предгорье.
Много тысячелетий назад сюда пришли со звёзд Титаны, а за ними Олимпийцы. Они искали амброзию. Пришельцы захватывали людей и увозили их к звёздам. Это было так давно, что Кеней почти все забыл. Он только помнил, что у пришельцев были молнии, которыми они разили на расстоянии, сжигая всех, кто оказывал им малейшее сопротивление. Пришельцы ловили самых красивых девушек и самых рослых мужчин и заставляли их служить себе. Он вспомнил, как пришельцы называли свою родину: «Уран». Они не были жестокими, как кентавры, и не убивали пленников, но заставляли их работать и, что самое страшное, рыть ямы. Это было у лапифов и у кентавров под строжайшим запретом. Нельзя ранить тело Великой Матери! Можно брать все, что есть на поверхности, но нельзя наносить раны телу Кибелы. Это был самый главный закон. И ему подчинялись все: и люди, и животные. Только в единственном случае можно было нарушить поверхность. Кибела разрешала спрятать в своём теле убитого. На месте захоронения вырастало дерево, и это дерево рождало диких. Там, где было старое поселение лапифов, росла целая роща таких деревьев. Никто не смел потревожить покой этой рощи и никто не видел, как рождается лапиф из священного дерева, но оттуда приходили они, и люди узнавали в них черты своих погибших соплеменников, хотя те уже почти ничего не помнили о своей прошлой жизни. Если же лапиф погибал и его нельзя было похоронить, то его кости растаскивали дикие звери и он уже никогда больше не мог возродиться. Поэтому тела погибших в бою всегда уносили с собой, а тела противников старались, если позволяли условия, уничтожить, сжечь или, разрубив на части, разбросать по степи. На этот раз лапифы поступили так со всеми убитыми кентаврами, захваченными в селениях, но потом, попав в засаду, спешно отступили, не успев подобрать павших. Это была большая потеря для племени. Лапифы жили на планете сотни тысячелетий, меняя места стоянок. Поэтому священные деревья росли изредка, в самых неожиданных местах – в лесах, в горах и по берегам рек. Если такое дерево находили кентавры, то они его срубали. Дерево снова вырастало из корней, но на это уходило много времени. Дерево вначале плодоносило часто, а затем все реже и реже – один раз в сто лет. Иногда дикие не находили своего племени. Тогда они оставались в лесу и жили там, прячась в ветках деревьев ночью и бродя по лесу в поисках пищи днём. Это были лесные нимфы и фавны. Их так спокон веков называли. Иногда они набредали в своих блуканиях на селение. В этом случае они либо оставались жить среди людей, либо уходили назад в лес. Время от времени воины отправлялись отрядами в леса в поисках таких людей и приводили их в племя. Те, кому не удалось найти себе подругу среди женщин племени, уходили в лес и находили её там. Но бывало и так, что воин не возвращался из лесу, погибая от руки дикого. Фавны и нимфы не знали одежд. Если их приводили в племя, то они долго не могли к ней привыкнуть и часто срывали её и разгуливали голыми. Проходило немало времени, прежде чем дикие осваивались и уже ничем не отличались от лапифов. Обычно нимфы и фавны жили там, где растёт амброзия. Поэтому воины, обнаружив заросли амброзии, устраивали там засады, которые, как правило, не оказывались безрезультатными.
Лапифы не знали ни старости, ни болезней, не знали они и тяжёлого труда. Они умели строить лёгкие дома, высекать из мягкого белого камня изображения Кибелы. Мужчины занимались охотой и войной. Женщины ласкали мужчин и собирали щедрые плоды Великой Матери.
Если женщина рожала ребёнка, это случалось крайне редко, её почитали как возлюбленную дочь Великой Матери и окружали заботой и почётом. Но это было крайне редко. Родившиеся дети быстро росли и когда взрослели, отличались от остальных более высоким ростом и силой. Их почитали, они становились предводителями воинов. Поэтому убить ребёнка врага считалось большой удачей. В недавнем походе лапифы убили пятерых таких детей кентавров: троих в первом селении и двоих во втором. Кеней обнаружил также священную рощу кентавров и приказал своим воинам вырубить все деревья под корень. Если бы он не боялся гнева Великой Матери, то приказал бы сжечь все пни деревьев. После этого дерево уже никогда не будет плодоносить. Но это было запрещено законами. Даже кентавры не решались на такие поступки. Кара была бы немедленной. Кибела могла послать на ослушников закона Пифона – своего стража. Тысячу лет назад она поступила так с одним из племён. Пифон сожрал всех жителей, улёгся посреди селения и спал целый месяц. Ни стрела, ни копьё не может пробить шкуру Пифона, даже если бы нашёлся такой герой-безумец, который бы поднял руку на стража Кибелы.
Из задумчивости Кенея вывел шорох. Он обернулся. Это была Ореада – его любимая младшая жена. Год назад Кеней подкараулил её в лесу у ручья, где росли деревья амброзии, и овладел ею тут же, на зеленом покрове травы. Ореада покорно пошла вслед за ним. Она имела тонкий стан и густые, доходящие до низа спины тёмные волосы. Это было редкостью, большинство женщин лапифов были светловолосые, и Кеней гордился своей добычей.
В руках Ореады была глиняная чаша с амброзией.
– Мой повелитель, – почтительно спросила она, – ты голоден?
Кеней привлёк к себе женщину. Та покорно прильнула к нему и закрыла глаза.
До ушей Кенея донёсся плач. Это жены погибших оплакивали своих мужей. До конца жертвоприношения оплакивание погибших запрещалось. Теперь селение наполнилось воем и причитанием.
Кеней болезненно поморщился.
– Много жён лишилось своих повелителей, – тихо произнесла Ореада.
– О них позаботятся оставшиеся в живых.
По законам племени вдовы переходили в дома оставшихся в живых воинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46