Вот когда ты набьешь себе руку… Запомни, нет лучше инструмента, чем рука
, когда, конечно, котелок варит и когда ею разумно управляют отсюда, Ц Мар
сель постучал себя по лбу, Ц вот что приводит в движение механизм… Есть м
ашины, которые заменяют руки, есть такие, что мозг заменяют… А вот чтобы за
менить душу, такой машины еще нет. Чтобы делать вещи, пока еще ничего лучше
руки не изобрели. Рано или поздно, а все равно к руке вернутся. Душа, она пря
мо у тебя в руках живет, на то она и душа.
Кристо чувствовал ладонь Марселя, лежавшую у него на макушке, и, пожалуй, н
е так уж часто выпадала в его жизни минута такого полного счастья: ведь Ма
рсель, этот Великий Немой, произнес такую длинную речь в его честь, в честь
его работы.
Ц Видишь ли, Ц продолжал Марсель, аккуратно свертывая лист бумаги с про
ектом Кристо, Ц клоун и «Кокетка» раздражают тебя потому, что движутся б
ез толку, будто такое уж важное дело двигаться, а за ними стоит кто-то и хва
стается своей ловкостью… А твои фигуры Ц они движутся от сердца, от мысл
и. Если они и повторяют свои движения, так только для того, чтобы проникнут
ь вам в душу. Вот это-то и хорошо. Я тебе еще и музыку сделаю.
И Марсель запечатлел поцелуй на макушке Кристо, откуда спиралью расходи
лись завитки. Эта минута связала их на жизнь и на смерть.
XXXI. Галатея и бессонница
Проходили четверги, проходили воскресенья, a Марсель молчал и не звал к се
бе Кристо. И Кристо снова стал часто бывать у Натали. Только она одна могла
еще развеять его тоску и пробудить в нем мечты столь яркие, что он забывал
муки ожидания. В лицее он стал учиться из рук вон плохо, поэтому даже учит
ель математики, считавший Кристо вундеркиндом, решил, что ошибся: то, что п
оначалу казалось признаком одаренности, на самом деле лишь краткая вспы
шка раннего развития. Если бы каждый вундеркинд оправдывал возлагаемые
на него надежды…, Кристо выходил из состояния тоскливого равнодушия тол
ько у Натали.
Она сидела здесь, за своей рисовальной доской, оба молчали, изредка переб
расывались словами. «Тебе хотелось бы быть Пигмалионом?» Кристо ничего н
е ответил Ц он уже перенесся в иной мир, где ему была дана власть оживлять
по выбору любую статую, любую картину. Он уже оживил Венеру Милосскую, все
статуи в парке Тюильри, и они ходили, улыбались… То он видел их раскрашенн
ыми, то белыми… в сущности, он предпочитал белые, так получалось красивее,
необычнее, а главное, если уж они без одежды, то приличнее будет разгулива
ть по улицам Парижа белыми, а не раскрашенными. По тем или иным причинам Кр
исто оживлял только женские статуи, возможно, повинна в этом была Галате
я. То же и с картинами Ц только женщины… Джоконда, женские фигуры Рубенса
, девы Марии, которые, повинуясь его воле, расхаживали по улице в своих стр
анных одеяниях. Конечно, на них глазели, но все-таки они не так бросались в
глаза, как белые статуи. Кристо поделился своими соображениями с Натали.
Ц Это не вышло бы, Ц сказала Натали, Ц такая власть была бы дана тебе ли
шь при одном условии Ц быть самому творцом этих картин и статуй. Галатея
была создана Пигмалионом, иначе он не сумел бы вдохнуть в нее жизнь.
Кристо сразу же впал в отчаяние: ведь на его картине изображены только жи
вые. Ему не придется оживлять Натали, Натали и так живая… А Натали продолж
ала развивать свою мысль:
Ц История Пигмалиона ничего общего с наукой не имеет. Я живу среди учены
х, только ученых, хватит с меня науки. А это история из области духа. Пигмал
ион посвятил себя искусству, искусство было единственной его страстью. О
н не желал отвлекаться от нее, познать другие страсти. Не желал любить жен
щин больше искусства, или, что было бы еще опаснее, женщину. Он жил как мона
х. Это был фанатик. Тогда Афродита решила покарать человека, отвергающег
о любовь, не желавшего любить живую женщину в ущерб своему искусству: раз
он таков, пусть же полюбит творение искусства, созданную им самим статую
той любовью, какой любят живых женщин! Понимаешь, как жестоко поступила А
фродита? И Пигмалион полюбил статую, которую назвал Галатея. Любил ее и не
мог с ней говорить, ходить с ней гулять…
Ц …ни родить от нее детей, Ц добавил явно заинтересованный Кристо.
Ц …ни родить от нее детей, Ц повторила Натали, Ц словом, это была несчас
тная любовь, так как Галатея не отвечала на его чувства, была все той же ст
атуей Ц мрамор и мрамор. От отчаяния Пигмалион чуть не потерял рассудок.
Месть Афродиты была страшна, но, так как она была богиней любви, она сжалил
ась над ваятелем и оживила Галатею. Оживила по-настоящему, так что Пигмал
ион мог жениться на своей статуе и они родили сына, которого назвали Пафо
с. Когда Пафос вырос, он основал город Пафос и, желая возблагодарить Афрод
иту, посвятил его любви… Все это, как видишь, очень далеко от автоматов, от
кибернетики: единственным оружием Галатеи была любовь, и любовь эта побе
дила равнодушную материю.
Кристо потребовал, чтобы Малыш называл его Пафосом, и, казалось, вышел из с
воего оцепенения. Но ночью он лежал с открытыми глазами, его мучили вопро
сы, возникавшие в связи с Галатеей. Он пытался рассуждать логически, расс
уждать, как математик: Натали существовала и в его картине и вне ее, у нее б
ыла двойная жизнь. Если живая Натали перестанет существовать, она будет
продолжать жить на картине. Хорошо, но поскольку речь идет не о нарисован
ном образе, а о живой жизни, о Натали с картины, оживленной Афродитой, друг
ими словами, оживленной силой любви Пигмалиона… Натали живая, по-настоя
щему живая. Марсель сказал, что в картине Кристо есть душа. Душа Ц это то, ч
то отличает человека от автомата. Отличает не горячее живое тело, а именн
о душа. Имела ли ожившая Галатея душу или только живое тело? Вдохнуть душу
куда труднее, чем создать автомат с кибернетическим управлением… Как вд
охнуть нечто, когда не известно, что это такое? Нет, известно! Кристо привс
кочил на постели. Известно! Он знает, что такое душа. Это отношение… Это то,
что в Натали… душа Ц это как человек относится к другим, к тому, что проис
ходит, к тому, что есть. Душа Ц это взаимоотношения человека и вселенной.
Это то, что откликается раньше, чем мозг… Некоторые клетки мозга управля
ют движением руки, они могут также действовать непосредственно,
не проходя через руку. А что действует на мозг? Полученная им информа
ция… Ну и что? Где же тогда помещается душа? Ох, черт! Кристо сел на постели…
Полученная информация может нравиться или не нравиться. Мозг-то понимае
т, а душа… Что делает душа? Вот, к примеру, жалость, ее чувствуешь душой. Душа
Ц это исходная точка чувств… Можно ли объяснить чувства физиологическ
им путем? Тогда почему не воспроизводить клетки, которые их порождают? Ма
рсель сказал… Что же он такое сказал, Марсель?
Кристо не спалось, он искал душу. Утром он встал с синевой под глазами и на
уроках в лицее дремал за партой. Его одноклассники не особенно им интере
совались и беззлобно прозвали Кристо «поэтом», хотя он ни разу не был зас
тигнут за сочинением стихов. Кристо вообще учился средне, кроме математи
ки, не был ни чудо-ребенком, ни чудовищем-ребенком, он ни для кого не служил
примером, не вызывал ни в ком зависти. У него были друзья, но скорее друзья
по играм, по учению, чем по сердечной склонности. Для сердца у него были На
тали, Луиджи, Марсель, этого оказалось больше чем достаточно, и поэтому ег
о отношения с другими детьми не отличались особой сердечностью. Бегать,
заниматься гимнастикой, быстро решить задачку, так быстро, что, кроме учи
теля, никто твоего объяснения не поймет, уроки, экзамены Ц все это связыв
ало Кристо с товарищами, но не перерастало в серьезную дружбу. В глазах св
оих сверстников он был таким же, как и все остальные школьники, скорее бес
цветный, безличный; а для взрослых Ц объект постоянной тревоги. Госпожа
Луазель тряслась за Кристо еще больше, чем за прочих своих детей, хотя и он
и тоже доставляли немало забот…
Оливье не писал. О том, как он живет, родители знали лишь из писем художник
а и его жены, приютивших Оливье. Особенно из писем жены, и с каждым разом пи
сьма ее становились все длиннее и длиннее. Госпожа Луазель беспокоилась
: ведь Луиджи сказал, что Оливье она, видимо, пришлась по вкусу и что она со с
воей стороны тоже… И вот эта женщина пишет и пишет им страницу за страниц
ей, рассказывает о физическом, о моральном состоянии Оливье. Дело наверн
яка кончится бедой… Художник непременно их подстережет, потому что скор
о, если уже не сейчас, их можно будет подстеречь… Или же она оттолкнет Олив
ье, и он бросится в озеро. Или она бросится в озеро из-за разницы в возрасте
, из-за несчастной любви… Озеро, озеро!… Денизу мучали кошмары, и она будил
а мужа.
Он не разделял ее страхов; Дениза мало знает этого художника и жену, они ег
о друзья, вместе проводили в свое время зимние каникулы. Художник Ц слав
ный малый, настоящий деревенский житель, а жена его Ц прекрасная лыжниц
а, чемпионка, так что зря ты выдумываешь, Дениза! Детей у нее нет, это в ней з
аговорил материнский инстинкт, она просто очень довольна, что Оливье обр
ел душевное равновесие, что он ухаживает за какой-то Вероникой, о которой
она пишет в каждом письме…
Ц Это она от ревности пишет!
Ц Бедняжка ты моя…
Рене нежно обнял жену, как бы желая уберечь ее от тревог. Не скажет же он ей,
какие заботы гложут его самого. Письма с угрозами… Дети под угрозой. Угро
за, нависшая над страной… Споры… Неприятности на работе. В ячейке. Хотя Ре
не Луазель был человеком уравновешенным, он боялся, что в один прекрасны
й день сломает себе хребет.
Ц Спи, девочка, Ц сказал он, Ц и не мучай себя заранее… И без того не слад
ко.
Короче, у Луазелей спал, сжав кулачонки, один только Малыш, а все остальные
, включая бабусю и Миньону, томились от бессонницы. И когда наконец Марсел
ь позвонил Кристо по телефону и сказал ему: «Приходи…», это оказалось бол
ьше чем кстати. Кристо не выдержал бы дальнейшего ожидания. С быстротой к
осмической ракеты он ворвался в чуланчик Марселя.
XXXII. Время мчится на всех пару
сах
Ц Вот что я тебе предлагаю. Ц Марсель развернул лист с рисунком Кристо,
пришпилил его кнопками к конторке. Ц Значит, решено Ц картину сделаешь
из толя. Начнем с Натали: двигаться она не будет, зато будет освещена изнут
ри. Для этого я вырежу в толе все, что не покрыто платьем: лицо, шею, руки, ног
и… помолчи, не перебивай… В вырезы подклею пергамент, а ты раскрасишь лиц
о и все прочее. Включаем свет. Прозрачный пергамент осветится, все осталь
ное придет в движение, а Натали будет выделяться как светлое пятно.
Ц А ты не можешь сделать так, чтобы светился также и венок на ее голове? Ну
Марсель, прошу тебя!
Ц Причем здесь «прошу»? Если можно, сделаю, а нельзя, так проси не проси… Д
альше: все, что, как мы решили, должно двигаться на картине, или вращаться н
а стержне, или раскачиваться на месте, все это, понятно, нужно отдельно выр
езать из толя. Объясняю: например, ракеты, ты мне их нарисуешь на куске тол
я, я их тебе вырежу и пришпилю к картине, как бабочек… Булавка, назовем это
булавкой, проходит через толь, на котором нарисована картина, и присоеди
няется к механизму, находящемуся сзади, а механизм я устрою так, чтобы рак
еты могли летать по своей трассе; в картине я оставлю вырезы, соответству
ющие траектории каждой ракеты, по которой ракета будет двигаться, не отр
ываясь от своей булавки. Посмотри-ка, пунктиром намечена траектория пол
ета до Луны.
Кристо, стоя рядом с Марселем, нервно сучил ногами.
Ц А я, я тоже буду подыматься и опускаться?
Ц Сделаем… Я думал, что у вас будут шевелиться только крылья, но если ты н
е боишься, что при полете закроешь Малыша…
Ц Так еще лучше будет, вроде я его охраняю.
Ц Переходим к более простым вещам, к тому, что движется на месте: к пример
у, ваши крылья. Или лодка Оливье Ц она будет у нас покачиваться на волнах.
Вырежу голову Луиджи, приколю к шее и с помощью моторчика она будет склон
яться к ногам Натали и снова подниматься. А приятелям Оливье, которые дер
утся, я прилажу механизм за плечами. Головы алжирцев будут поворачиватьс
я одновременно.
Весь этот четверг они просидели в чуланчике, и, когда вышли на воздух, маст
ерские были уже темные, безгласные. У Марселя был свой ключ. Кристо с лицом
фисташкового цвета еле двигался, как игрушка, когда кончается завод, но ж
изнь для него окрашивалась в самые фантастические цвета. На родной его у
лице машины были огромные, оглушительно рыкающие, огни вспыхивали, как а
ртиллерийские залпы, золоченая конская голова над лавкой, торгующей кон
иной, ржала в небеса, раздваивалась, множилась, и вот уже квадрига лошадей
уволакивала куда-то вдаль все эти белые изразцы, весь этот мрамор и даже п
одручных мясника в окровавленных фартуках… На улице Марсель в черной ко
жаной куртке с рулоном под мышкой втолковывал Кристо, что торопиться теп
ерь им ни к чему, что ему, Марселю, надо все хорошенько обдумать. А Кристо по
ка пусть займется чем-нибудь еще. До дня рождения Натали осталось полгод
а, времени с лихвой хватит… Надо сказать, что Луиджи имел с Марселем бесед
у: мальчик слишком увлекается, следует его придержать, приглушить его пы
л, пусть побольше бывает на воздухе, играет, бегает…
Кристо прописали витамины, что было хотя бы не так противно, как рыбий жир
, купили ему ролики, но он катался до одури, и вскоре его опять перевели в су
домойки, так как мытье посуды, по общему мнению, весьма полезно для нервов
, не хуже успокоительных средств… Потом отец поговорил с Кристо как мужч
ина с мужчиной, и тот обещал взяться за ум, господин Луазель в свою очередь
дал обязательство играть с Кристо в шахматы не меньше двух раз в неделю. С
ловом, все получилось так складно, что мать, поглощенная заботами об Олив
ье и Миньоне, смогла временно отложить попечение о Кристо: в сущности, он х
ороший мальчуган, интересуется ракетами, космонавтами, ярмарочными тир
ами и каруселями и, само собой разумеется, любыми автоматами, оно и понятн
о, раз он бывает в мастерских Петраччи… Правда, его особая страсть к чисто
й математике и кибернетике вызывала кое-какие опасения, но мать Кристо п
остаралась закрыть глаза на это обстоятельство и дала себе передышку. Во
т года через три-четыре, тогда действительно будет труднее, ведь переход
от детства к отрочеству у Оливье прошел неудачно, да и с Миньоной было нел
адно. Сложность объяснялась тем, что она как-то плохо осознавала, что прев
ращается в девушку. Наивность опасная… Дениза вспоминала, как она терла
мочалкой в ванне голую спину дочери, которой в ту пору было лет четырнадц
ать, Ц прелестная грудь, бедра, Ц а Миньона щебечет, щебечет: «Тогда мы, д
ети, побежали… потри мне живот, мама…» Мы Ц дети! Трогательно, странно и т
ревожно. Дениза не знала, в какой именно момент Миньона перестала считат
ь себя ребенком, но это все-таки случилось. Уже давно Миньона ждала телефо
нных звонков и почтальона, ревниво отстаивала свою независимость и ссор
илась с бабушкой, когда та время от времени пыталась запретить ей то или э
то либо совала нос в ее дела. В конце концов, если не считать Малыша, которы
й доставлял неприятности своим близким главным образом тем, что вечно яв
лялся в шишках и царапинах, Ц приходилось только удивляться, как он еще ж
ив и не превратился в калеку, Ц да, да, самым легким был все-таки Кристо, пр
авда слишком независимый, не по годам независимый. Во время каникул он пр
истрастился к плаванию, его с трудом вытаскивали из воды. Он заплывал с ка
ждым днем все дальше и дальше, побивал свои вчерашние рекорды. Но никому о
б этом не рассказывал, а однажды на обратном пути чуть не утонул… Если бы м
ама знала! И так уже были драмы Ц Кристо наотрез отказывался брать с собо
й в море на рыбную ловлю Малыша и Миньону: он уходит с рыбаками и не может т
ащить за собой все семейство.
Когда он вернулся в город, все ему говорили: «До чего же ты вырос, Кристо!» И
тут же добавляли: «Но не потолстел, впрочем, такая уж у тебя конституция…»
Кристо по-прежнему был милым и услужливым мальчиком, был внимателен и то
чен, все ловче орудовал инструментом, но в нем появилось что-то новое и ко
мандовать им уже никто не решался. Даже сама бабуся не смела задавать ему
вопросов, когда он заявлял: «Ухожу, вернусь через час…» Ц совсем как взро
слый, который идет по своим делам. Иногда он говорил: «Дома обедать не буду
»…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
, когда, конечно, котелок варит и когда ею разумно управляют отсюда, Ц Мар
сель постучал себя по лбу, Ц вот что приводит в движение механизм… Есть м
ашины, которые заменяют руки, есть такие, что мозг заменяют… А вот чтобы за
менить душу, такой машины еще нет. Чтобы делать вещи, пока еще ничего лучше
руки не изобрели. Рано или поздно, а все равно к руке вернутся. Душа, она пря
мо у тебя в руках живет, на то она и душа.
Кристо чувствовал ладонь Марселя, лежавшую у него на макушке, и, пожалуй, н
е так уж часто выпадала в его жизни минута такого полного счастья: ведь Ма
рсель, этот Великий Немой, произнес такую длинную речь в его честь, в честь
его работы.
Ц Видишь ли, Ц продолжал Марсель, аккуратно свертывая лист бумаги с про
ектом Кристо, Ц клоун и «Кокетка» раздражают тебя потому, что движутся б
ез толку, будто такое уж важное дело двигаться, а за ними стоит кто-то и хва
стается своей ловкостью… А твои фигуры Ц они движутся от сердца, от мысл
и. Если они и повторяют свои движения, так только для того, чтобы проникнут
ь вам в душу. Вот это-то и хорошо. Я тебе еще и музыку сделаю.
И Марсель запечатлел поцелуй на макушке Кристо, откуда спиралью расходи
лись завитки. Эта минута связала их на жизнь и на смерть.
XXXI. Галатея и бессонница
Проходили четверги, проходили воскресенья, a Марсель молчал и не звал к се
бе Кристо. И Кристо снова стал часто бывать у Натали. Только она одна могла
еще развеять его тоску и пробудить в нем мечты столь яркие, что он забывал
муки ожидания. В лицее он стал учиться из рук вон плохо, поэтому даже учит
ель математики, считавший Кристо вундеркиндом, решил, что ошибся: то, что п
оначалу казалось признаком одаренности, на самом деле лишь краткая вспы
шка раннего развития. Если бы каждый вундеркинд оправдывал возлагаемые
на него надежды…, Кристо выходил из состояния тоскливого равнодушия тол
ько у Натали.
Она сидела здесь, за своей рисовальной доской, оба молчали, изредка переб
расывались словами. «Тебе хотелось бы быть Пигмалионом?» Кристо ничего н
е ответил Ц он уже перенесся в иной мир, где ему была дана власть оживлять
по выбору любую статую, любую картину. Он уже оживил Венеру Милосскую, все
статуи в парке Тюильри, и они ходили, улыбались… То он видел их раскрашенн
ыми, то белыми… в сущности, он предпочитал белые, так получалось красивее,
необычнее, а главное, если уж они без одежды, то приличнее будет разгулива
ть по улицам Парижа белыми, а не раскрашенными. По тем или иным причинам Кр
исто оживлял только женские статуи, возможно, повинна в этом была Галате
я. То же и с картинами Ц только женщины… Джоконда, женские фигуры Рубенса
, девы Марии, которые, повинуясь его воле, расхаживали по улице в своих стр
анных одеяниях. Конечно, на них глазели, но все-таки они не так бросались в
глаза, как белые статуи. Кристо поделился своими соображениями с Натали.
Ц Это не вышло бы, Ц сказала Натали, Ц такая власть была бы дана тебе ли
шь при одном условии Ц быть самому творцом этих картин и статуй. Галатея
была создана Пигмалионом, иначе он не сумел бы вдохнуть в нее жизнь.
Кристо сразу же впал в отчаяние: ведь на его картине изображены только жи
вые. Ему не придется оживлять Натали, Натали и так живая… А Натали продолж
ала развивать свою мысль:
Ц История Пигмалиона ничего общего с наукой не имеет. Я живу среди учены
х, только ученых, хватит с меня науки. А это история из области духа. Пигмал
ион посвятил себя искусству, искусство было единственной его страстью. О
н не желал отвлекаться от нее, познать другие страсти. Не желал любить жен
щин больше искусства, или, что было бы еще опаснее, женщину. Он жил как мона
х. Это был фанатик. Тогда Афродита решила покарать человека, отвергающег
о любовь, не желавшего любить живую женщину в ущерб своему искусству: раз
он таков, пусть же полюбит творение искусства, созданную им самим статую
той любовью, какой любят живых женщин! Понимаешь, как жестоко поступила А
фродита? И Пигмалион полюбил статую, которую назвал Галатея. Любил ее и не
мог с ней говорить, ходить с ней гулять…
Ц …ни родить от нее детей, Ц добавил явно заинтересованный Кристо.
Ц …ни родить от нее детей, Ц повторила Натали, Ц словом, это была несчас
тная любовь, так как Галатея не отвечала на его чувства, была все той же ст
атуей Ц мрамор и мрамор. От отчаяния Пигмалион чуть не потерял рассудок.
Месть Афродиты была страшна, но, так как она была богиней любви, она сжалил
ась над ваятелем и оживила Галатею. Оживила по-настоящему, так что Пигмал
ион мог жениться на своей статуе и они родили сына, которого назвали Пафо
с. Когда Пафос вырос, он основал город Пафос и, желая возблагодарить Афрод
иту, посвятил его любви… Все это, как видишь, очень далеко от автоматов, от
кибернетики: единственным оружием Галатеи была любовь, и любовь эта побе
дила равнодушную материю.
Кристо потребовал, чтобы Малыш называл его Пафосом, и, казалось, вышел из с
воего оцепенения. Но ночью он лежал с открытыми глазами, его мучили вопро
сы, возникавшие в связи с Галатеей. Он пытался рассуждать логически, расс
уждать, как математик: Натали существовала и в его картине и вне ее, у нее б
ыла двойная жизнь. Если живая Натали перестанет существовать, она будет
продолжать жить на картине. Хорошо, но поскольку речь идет не о нарисован
ном образе, а о живой жизни, о Натали с картины, оживленной Афродитой, друг
ими словами, оживленной силой любви Пигмалиона… Натали живая, по-настоя
щему живая. Марсель сказал, что в картине Кристо есть душа. Душа Ц это то, ч
то отличает человека от автомата. Отличает не горячее живое тело, а именн
о душа. Имела ли ожившая Галатея душу или только живое тело? Вдохнуть душу
куда труднее, чем создать автомат с кибернетическим управлением… Как вд
охнуть нечто, когда не известно, что это такое? Нет, известно! Кристо привс
кочил на постели. Известно! Он знает, что такое душа. Это отношение… Это то,
что в Натали… душа Ц это как человек относится к другим, к тому, что проис
ходит, к тому, что есть. Душа Ц это взаимоотношения человека и вселенной.
Это то, что откликается раньше, чем мозг… Некоторые клетки мозга управля
ют движением руки, они могут также действовать непосредственно,
не проходя через руку. А что действует на мозг? Полученная им информа
ция… Ну и что? Где же тогда помещается душа? Ох, черт! Кристо сел на постели…
Полученная информация может нравиться или не нравиться. Мозг-то понимае
т, а душа… Что делает душа? Вот, к примеру, жалость, ее чувствуешь душой. Душа
Ц это исходная точка чувств… Можно ли объяснить чувства физиологическ
им путем? Тогда почему не воспроизводить клетки, которые их порождают? Ма
рсель сказал… Что же он такое сказал, Марсель?
Кристо не спалось, он искал душу. Утром он встал с синевой под глазами и на
уроках в лицее дремал за партой. Его одноклассники не особенно им интере
совались и беззлобно прозвали Кристо «поэтом», хотя он ни разу не был зас
тигнут за сочинением стихов. Кристо вообще учился средне, кроме математи
ки, не был ни чудо-ребенком, ни чудовищем-ребенком, он ни для кого не служил
примером, не вызывал ни в ком зависти. У него были друзья, но скорее друзья
по играм, по учению, чем по сердечной склонности. Для сердца у него были На
тали, Луиджи, Марсель, этого оказалось больше чем достаточно, и поэтому ег
о отношения с другими детьми не отличались особой сердечностью. Бегать,
заниматься гимнастикой, быстро решить задачку, так быстро, что, кроме учи
теля, никто твоего объяснения не поймет, уроки, экзамены Ц все это связыв
ало Кристо с товарищами, но не перерастало в серьезную дружбу. В глазах св
оих сверстников он был таким же, как и все остальные школьники, скорее бес
цветный, безличный; а для взрослых Ц объект постоянной тревоги. Госпожа
Луазель тряслась за Кристо еще больше, чем за прочих своих детей, хотя и он
и тоже доставляли немало забот…
Оливье не писал. О том, как он живет, родители знали лишь из писем художник
а и его жены, приютивших Оливье. Особенно из писем жены, и с каждым разом пи
сьма ее становились все длиннее и длиннее. Госпожа Луазель беспокоилась
: ведь Луиджи сказал, что Оливье она, видимо, пришлась по вкусу и что она со с
воей стороны тоже… И вот эта женщина пишет и пишет им страницу за страниц
ей, рассказывает о физическом, о моральном состоянии Оливье. Дело наверн
яка кончится бедой… Художник непременно их подстережет, потому что скор
о, если уже не сейчас, их можно будет подстеречь… Или же она оттолкнет Олив
ье, и он бросится в озеро. Или она бросится в озеро из-за разницы в возрасте
, из-за несчастной любви… Озеро, озеро!… Денизу мучали кошмары, и она будил
а мужа.
Он не разделял ее страхов; Дениза мало знает этого художника и жену, они ег
о друзья, вместе проводили в свое время зимние каникулы. Художник Ц слав
ный малый, настоящий деревенский житель, а жена его Ц прекрасная лыжниц
а, чемпионка, так что зря ты выдумываешь, Дениза! Детей у нее нет, это в ней з
аговорил материнский инстинкт, она просто очень довольна, что Оливье обр
ел душевное равновесие, что он ухаживает за какой-то Вероникой, о которой
она пишет в каждом письме…
Ц Это она от ревности пишет!
Ц Бедняжка ты моя…
Рене нежно обнял жену, как бы желая уберечь ее от тревог. Не скажет же он ей,
какие заботы гложут его самого. Письма с угрозами… Дети под угрозой. Угро
за, нависшая над страной… Споры… Неприятности на работе. В ячейке. Хотя Ре
не Луазель был человеком уравновешенным, он боялся, что в один прекрасны
й день сломает себе хребет.
Ц Спи, девочка, Ц сказал он, Ц и не мучай себя заранее… И без того не слад
ко.
Короче, у Луазелей спал, сжав кулачонки, один только Малыш, а все остальные
, включая бабусю и Миньону, томились от бессонницы. И когда наконец Марсел
ь позвонил Кристо по телефону и сказал ему: «Приходи…», это оказалось бол
ьше чем кстати. Кристо не выдержал бы дальнейшего ожидания. С быстротой к
осмической ракеты он ворвался в чуланчик Марселя.
XXXII. Время мчится на всех пару
сах
Ц Вот что я тебе предлагаю. Ц Марсель развернул лист с рисунком Кристо,
пришпилил его кнопками к конторке. Ц Значит, решено Ц картину сделаешь
из толя. Начнем с Натали: двигаться она не будет, зато будет освещена изнут
ри. Для этого я вырежу в толе все, что не покрыто платьем: лицо, шею, руки, ног
и… помолчи, не перебивай… В вырезы подклею пергамент, а ты раскрасишь лиц
о и все прочее. Включаем свет. Прозрачный пергамент осветится, все осталь
ное придет в движение, а Натали будет выделяться как светлое пятно.
Ц А ты не можешь сделать так, чтобы светился также и венок на ее голове? Ну
Марсель, прошу тебя!
Ц Причем здесь «прошу»? Если можно, сделаю, а нельзя, так проси не проси… Д
альше: все, что, как мы решили, должно двигаться на картине, или вращаться н
а стержне, или раскачиваться на месте, все это, понятно, нужно отдельно выр
езать из толя. Объясняю: например, ракеты, ты мне их нарисуешь на куске тол
я, я их тебе вырежу и пришпилю к картине, как бабочек… Булавка, назовем это
булавкой, проходит через толь, на котором нарисована картина, и присоеди
няется к механизму, находящемуся сзади, а механизм я устрою так, чтобы рак
еты могли летать по своей трассе; в картине я оставлю вырезы, соответству
ющие траектории каждой ракеты, по которой ракета будет двигаться, не отр
ываясь от своей булавки. Посмотри-ка, пунктиром намечена траектория пол
ета до Луны.
Кристо, стоя рядом с Марселем, нервно сучил ногами.
Ц А я, я тоже буду подыматься и опускаться?
Ц Сделаем… Я думал, что у вас будут шевелиться только крылья, но если ты н
е боишься, что при полете закроешь Малыша…
Ц Так еще лучше будет, вроде я его охраняю.
Ц Переходим к более простым вещам, к тому, что движется на месте: к пример
у, ваши крылья. Или лодка Оливье Ц она будет у нас покачиваться на волнах.
Вырежу голову Луиджи, приколю к шее и с помощью моторчика она будет склон
яться к ногам Натали и снова подниматься. А приятелям Оливье, которые дер
утся, я прилажу механизм за плечами. Головы алжирцев будут поворачиватьс
я одновременно.
Весь этот четверг они просидели в чуланчике, и, когда вышли на воздух, маст
ерские были уже темные, безгласные. У Марселя был свой ключ. Кристо с лицом
фисташкового цвета еле двигался, как игрушка, когда кончается завод, но ж
изнь для него окрашивалась в самые фантастические цвета. На родной его у
лице машины были огромные, оглушительно рыкающие, огни вспыхивали, как а
ртиллерийские залпы, золоченая конская голова над лавкой, торгующей кон
иной, ржала в небеса, раздваивалась, множилась, и вот уже квадрига лошадей
уволакивала куда-то вдаль все эти белые изразцы, весь этот мрамор и даже п
одручных мясника в окровавленных фартуках… На улице Марсель в черной ко
жаной куртке с рулоном под мышкой втолковывал Кристо, что торопиться теп
ерь им ни к чему, что ему, Марселю, надо все хорошенько обдумать. А Кристо по
ка пусть займется чем-нибудь еще. До дня рождения Натали осталось полгод
а, времени с лихвой хватит… Надо сказать, что Луиджи имел с Марселем бесед
у: мальчик слишком увлекается, следует его придержать, приглушить его пы
л, пусть побольше бывает на воздухе, играет, бегает…
Кристо прописали витамины, что было хотя бы не так противно, как рыбий жир
, купили ему ролики, но он катался до одури, и вскоре его опять перевели в су
домойки, так как мытье посуды, по общему мнению, весьма полезно для нервов
, не хуже успокоительных средств… Потом отец поговорил с Кристо как мужч
ина с мужчиной, и тот обещал взяться за ум, господин Луазель в свою очередь
дал обязательство играть с Кристо в шахматы не меньше двух раз в неделю. С
ловом, все получилось так складно, что мать, поглощенная заботами об Олив
ье и Миньоне, смогла временно отложить попечение о Кристо: в сущности, он х
ороший мальчуган, интересуется ракетами, космонавтами, ярмарочными тир
ами и каруселями и, само собой разумеется, любыми автоматами, оно и понятн
о, раз он бывает в мастерских Петраччи… Правда, его особая страсть к чисто
й математике и кибернетике вызывала кое-какие опасения, но мать Кристо п
остаралась закрыть глаза на это обстоятельство и дала себе передышку. Во
т года через три-четыре, тогда действительно будет труднее, ведь переход
от детства к отрочеству у Оливье прошел неудачно, да и с Миньоной было нел
адно. Сложность объяснялась тем, что она как-то плохо осознавала, что прев
ращается в девушку. Наивность опасная… Дениза вспоминала, как она терла
мочалкой в ванне голую спину дочери, которой в ту пору было лет четырнадц
ать, Ц прелестная грудь, бедра, Ц а Миньона щебечет, щебечет: «Тогда мы, д
ети, побежали… потри мне живот, мама…» Мы Ц дети! Трогательно, странно и т
ревожно. Дениза не знала, в какой именно момент Миньона перестала считат
ь себя ребенком, но это все-таки случилось. Уже давно Миньона ждала телефо
нных звонков и почтальона, ревниво отстаивала свою независимость и ссор
илась с бабушкой, когда та время от времени пыталась запретить ей то или э
то либо совала нос в ее дела. В конце концов, если не считать Малыша, которы
й доставлял неприятности своим близким главным образом тем, что вечно яв
лялся в шишках и царапинах, Ц приходилось только удивляться, как он еще ж
ив и не превратился в калеку, Ц да, да, самым легким был все-таки Кристо, пр
авда слишком независимый, не по годам независимый. Во время каникул он пр
истрастился к плаванию, его с трудом вытаскивали из воды. Он заплывал с ка
ждым днем все дальше и дальше, побивал свои вчерашние рекорды. Но никому о
б этом не рассказывал, а однажды на обратном пути чуть не утонул… Если бы м
ама знала! И так уже были драмы Ц Кристо наотрез отказывался брать с собо
й в море на рыбную ловлю Малыша и Миньону: он уходит с рыбаками и не может т
ащить за собой все семейство.
Когда он вернулся в город, все ему говорили: «До чего же ты вырос, Кристо!» И
тут же добавляли: «Но не потолстел, впрочем, такая уж у тебя конституция…»
Кристо по-прежнему был милым и услужливым мальчиком, был внимателен и то
чен, все ловче орудовал инструментом, но в нем появилось что-то новое и ко
мандовать им уже никто не решался. Даже сама бабуся не смела задавать ему
вопросов, когда он заявлял: «Ухожу, вернусь через час…» Ц совсем как взро
слый, который идет по своим делам. Иногда он говорил: «Дома обедать не буду
»…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27